Специфика социально–политических процессов в аравийских монархиях в 90-е гг. ХХ в.

СОДЕРЖАНИЕ: Влияние кризиса в Персидском заливе на социально-политические процессы в аравийских монархиях и на ход их экономического развития в 90-е гг. XX в. Вторжение Ирака в Кувейт в августе 1990 года. Сотрудничество арабских государств Персидского залива.

Специфика социально-политических процессов в аравийских монархиях в 90-е гг. ХХ в.

персидский залив ирак кувейт

В 90-е годы существенное влияние на социально-политические процессы в аравийских монархиях и на ход их экономического развития оказал кризис в Персидском заливе, возникший после вторжения Ирака в Кувейт 2 августа 1990 г. и продолжавшийся до конца февраля 1991 г.

С самого начала агрессии иракские информационные органы и средства массовой информации (СМИ) выдвигали ложные предлоги и абсурдные обвинения, чтобы оправдать свои действия. Так, они утверждали, что Ирак пришел в Кувейт, чтобы поддержать революционный переворот в эмирате, и что, как только революция встанет на ноги, он уйдет. В то же время СМИ твердили, что Ирак имеет историческое право на Кувейт на том основании, что некогда тот якобы являлся частью иракской территории. Другая мотивировка вторжения, повторявшаяся средствами информации состояла в том, что вторжение имело целью осуществить идею арабского единства и уничтожить искусственные границы между частями единой арабской нации, проведенные колонизаторами. Затем иракский режим вернулся к нелепым утверждениям, будто оккупация и аннексия Кувейта носят принципиальный характер, так как призваны решить задачу справедливо распределить богатство между государствами Залива и бедными арабскими странами. В следующий раз появились домыслы, что захват эмирата преследовал повысить престиж ислама в его противостоянии коррумпированным режимам и что, выступая против иностранных государств, Ирак защищает ислам от врагов. Еще одним аргументом средств массовой информации было утверждение, что кампания, развернутая против Ирака, объясняется его твердой позицией в отношении Израиля. Поэтому иракское руководство не согласится ни на какое урегулирование кризиса, вызванного оккупацией Кувейта, если одновременно не будет решен палестинский вопрос.

В связи с перечисленными выше притязаниями необходимо отметить, что утверждение руководства Ирака, будто он имеет историческое право на территорию государства Кувейт, а последний представляет собой лишь часть этой страны, не были новыми. Как мы показали в первом разделе данного исследования, в 1961 г. Ирак выдвигал тот же лозунг, пытаясь помешать самостоятельному существованию эмирата и его вступлению в мировое сообщество в качестве полноправного суверенного государства. Эти попытки были обречены на провал, ибо в основе их лежали надуманные претензии, противоречащие историческим, географическим, политическим фактам, а также международным нормам.

Среди предлогов агрессии Ирак выдвинул против Кувейта обвинения в присвоении иракской нефти, добываемой на их общей границе на месторождениях в Румейле, и в отказе предоставить выход к Заливу, необходимый ему по экономическим и стратегическим соображениям. Это произошло, когда эмират отказался продать Ираку острова Варба и Бубиян. Кроме того, Кувейт потребовал, чтобы иракское правительство выплатило ему долг - беспроцентные займы, полученные им во время ирано-иракской войны.

Анализ внутренней и внешней политики Ирака, возглавляемого президентом С. Хусейном, в 80-е годы показывает, что указанные выше предлоги носили чисто формальный характер. Истинные причины можно свести к двум основным мотивам.

Во-первых, вторжение в Кувейт было лишь шагом на пути к осуществлению амбиций иракского режима, стремившегося к территориальной гегемонии. Такая точка зрения помогает понять решение Ирака вести войну против Ирана в 1980-1981 гг., пользуясь слабостью последнего после свержения власти шаха. С этих позиций можно объяснить решение Ирака захватить Кувейт, воспользовавшись его военной уязвимостью. В обоих случаях преследовалась явная цель - установить гегемонию Ирака в районе Залива.

Во-вторых, аннексировав процветающий Кувейт с его огромными нефтяными богатствами, Ирак стремился найти выход из экономических трудностей, порожденных его войной с Ираном. Так, согласно данным Японского института экономики Ближнего Востока, затраты Ирака во время этой войны составили около 288 млрд. долл. В результате, если в начале 80-х годов иракские золото-валютные резервы достигали 35 млрд. долл., то в конце указанного десятилетия Ирак превратился в страну-должника, обремененную внешним долгом, превышавшим 80 млрд. долл.

Таким образом, согласие на уход из Кувейта в том случае, если бы ему не удалось аннексировать его, и угроза начать мировую войну при невозможности дальнейшей экспансии могли использоваться Ираком в качестве шантажа для получения финансовых средств от нефтяных монархий Персидского залива для поддержки иракской деспотической власти.

Что касается шести аравийских государств и их региональной организации ССАГПЗ, то с первого же дня оккупации они выступили против агрессии, потребовав немедленного вывода иракских войск из Кувейта и возвращения на родину законного кувейтского правительства. Кризис в Персидском заливе содействовал укреплению отношений между странами ССАГПЗ в решении проблем, связанных с вторжением Ирака в Кувейт, явилась одиннадцатая встреча в верхах государств Залива в Катаре 23-25 декабря 1990 г. В декларации, принятой на этой встрече, руководители Совета заявили о необходимости немедленного и безоговорочного ухода Ирака со всех кувейтских территорий с тем, чтобы законные власти могли вернуться в Кувейт до 15 января 1991 г., дабы избавить народ Ирака, а также другие народы региона и всего мира от ужасов опустошительной войны. Этот документ ясно показал решимость аравийских монархий оказать сопротивление иракской агрессии и их отказ поддаться угрозам и шантажу режима С. Хусейна. Однако особенно важно, что декларация продемонстрировала осознание государствами ССАГПЗ выявленных кризисом слабых мест в политике и экономике рассматриваемого субрегиона.

Руководители Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива достаточно рано поняли, что иракско-кувейтский конфликт слишком серьезен для того, чтобы его можно было разрешить в рамках Лиги арабских государств (ЛАГ). Неудивительно поэтому, что вслед за резолюцией, принятой 3 августа 1990 г. Советом ЛАГ, министры иностранных дел стран, входящих в ССАГПЗ, сделали заявление, в котором подчеркнули, что формулировка, содержащаяся в документе ЛАГ относительно категорического отказа от любого вмешательства в дела арабских стран, с их точки зрения, не исключает коллективных и международных действий со стороны ООН и ее Совета Безопасности.

Иракско-кувейтский конфликт сразу после своего возникновения вышел за рамки региона Персидского залива и приобрел глобальное значение, что непосредственно связано со спецификой данного района мира. Ведь расположенные здесь нефтяные монархии владеют почти половиной мировых достоверных запасов нефти, которая остается важнейшим элементом современной экономики, обеспечивая около 38% мировой потребности в энергии. С этой точки зрения вторжение в Кувейт означало для Ирака возможность получить контроль примерно над четвертью мировых запасов нефти. Если бы ему удалось аннексировать еще и восточные районы Саудовской Аравии, он смог бы распоряжаться более половиной нефти, находящейся в обороте на мировом рынке. Следует также отметить, что в 1990 г. США получали из региона Персидского залива 11% импортируемой нефти, Япония - 64%, Западная Европа - 31%7

Все международное сообщество решительно и безоговорочно выступило против агрессии Ирака против независимого государства Кувейт. Совет Безопасности ООН незамедлительно принял несколько резолюций, осуждающих действия иракского режима и вводивших международные санкции, в том числе и экономическое эмбарго, с целью положить им конец, восстановить мир и безопасность в регионе.

На протяжении оккупации Кувейта, продолжавшейся почти шесть месяцев, режим С. Хусейна отвергал все попытки и инициативы, направленные на урегулирование кризиса мирным путем. Он вел себя вызывающе в отношении международного сообщества, упрямо не желая изменить сою политику. Экономических санкций оказалось недостаточно для того, чтобы заставить Ирак выполнить резолюции СБ. Иракские оккупанты продолжали опустошать и грабить Кувейт, укрепляя тем свое присутствие.

В этих условиях Совет безопасности 29 ноября 1990 г. сформулировал резолюцию 678, в которой разрешил применить силу, чтобы положить конец агрессии Ирака и заставить его уйти с территории Кувейта. В соответствии с этим решением, окончательный срок вывода иракских войск был назначен на 15 января 1991 г. Однако вплоть до этой даты иракский режим оставался глух к многочисленным призывам уйти из эмирата и избежать ужасов войны. Поэтому 16 января международное сообщество вынуждено было начать освободительную войну, которая длилась шесть недель.

После массированных налетов на стратегические и военные объекты Ирака режим С. Хусейна объявил о своей готовности уйти из Кувейта. Однако свой уход он оговорил множеством условий, которые международное сообщество отвергло как уловки, имеющие цель внести раскол в международную коалицию, созданную с целью освобождения эмирата. Ирак потерял сокрушительное поражение в результате действий сухопутных сил коалиции между 24 и 25 февраля 1991 г.26 февраля С. Хусейн объявил по багдадскому радио, что иракские войска, в соответствии с резолюцией 660 Совета безопасности, завершили свой уход из Кувейта, кроме того, начиная с 25 февраля 1991 г. эмират перестал быть частью Ирака. Последний подчинился всем резолюциям ООН, взял на себя ответственность за возмещение нанесенного Кувейту ущерба, согласился освободить всех граждан стран коалиции, захваченных в качестве заложников, и прекратить террор.

Итоги войны были подведены резолюцией 687 СБ ООН, которая официально подтвердила прекращение огня и определила основные параметры послевоенного урегулирования. 10 ноября 1994 г. Ирак официально признал суверенитет Кувейта и его границы.

Таким образом, иракско-кувейтская война была завершена. В то же время кризис в Персидском заливе обнажил ряд проблем и противоречий, которые накапливались в аравийских монархиях в течение последних 15020 лет. Здесь следует прежде всего упомянуть одну из важнейших проблем - вопрос о политической либерализации, о расширении участия населения в политической жизни рассматриваемых государств.

Ниже мы проанализируем попытки реформировать политическое пространство в странах Аравийского полуострова в 90-е годы в соответствии с представлениями о демократии и гражданском обществе прежде всего на примере самой крупной и влиятельной страны региона - Саудовской Аравии.

В первом разделе данного исследования отмечалось, что в 80-е годы король Фахд активно привлекал к управлению страной молодых представителей семьи, которая, включая признанных 5 тыс. принцев, с ответвлениями насчитывала 20 тыс. чел. У короля имелась возможность широкого выбора. В отличие от технократов, чиновники-принцы были кровно заинтересованы в поддержании стабильного режима, обеспечивающего им место в системе семейного управления. На местном уровне повторялась ситуация, которая имела место с центральным правительством. Вводились современные институты, и они сразу ставились под контроль членов королевской семьи. При Фахде продолжалась практика делегирования полномочий министерствам и другим органам как центрального, так местного управления. Однако в условиях саудовской системы это не означало, что последняя стала приобретать черты конституционной монархии, получившие возможность принимать решения министры, начальники департаментов, губернаторы - это те же представители семьи Саудидов. Они вместе составляют королевскую политическую элиту, монополизировавшую власть в стране. Для эффективного решения скопившихся административных задач, учитывая всю сложность экономических проблем, роль Саудовской Аравии в мире, этот “коллективный правитель использует все современные институты - министерства, департаменты, совет министров и т.д. Но внутри клана по-прежнему господствуют племенные принципы с их общинным внутренним демократизмом и консенсусным порядком принятия решений.

Именно этим объясняется устойчивость королевской власти в стране. Сложившаяся система позволила не только нейтрализовать отрицательные последствия политики некоторых монархов, но и обеспечила преемственность и стабильность. Указанные принципы весьма четко соответствовали характеру социально-политических институтов всего королевства, племенная, общинная организация в котором играет до сих пор важнейшую структурообразующую роль.

В то же время развитие капиталистических отношений, возникновение новых социальных слоев, успехи модернизации в экономике и других областях меняют страну и требуют адекватной реакции со стороны Саудидов. Проблема вышла на поверхность в ходе войны в Персидском заливе, когда внешняя опасность выступила ускорителем, катализатором внутренних процессов.

Кризис привел к качественному сдвигу в политическом понимании не только на Арабском Востоке и в мире в целом, но и на Аравийском полуострове. Шаблон демократии стал прикладываться к тому или иному режиму, определяя степень свободы личности и соблюдения прав человека. Настал период “гонений” на страны, в той или иной степени, повинные в терроризме, деспотизме, преследовании инакомыслия. В этой связи была затронута и Саудовская Аравия, в которой начали подспудно проходить два взаимоисключающих процесса: требования либерализации режима, расширения участия рядовых саудовцев в управлении страной в целом немногочисленными слоями населения - интеллигенцией, предпринимателями и частью студенчества - и наоборот - строжайшего соблюдения норм шариата и ваххабитской морали со стороны фундаменталистски настроенного духовенства и студентов богословия. Во время войны трения между этими силами усилились и выразились в форме двух петиций, переданных королю. С одной стороны, так называемые умеренные или либералы, требовали парламента, с другой - консерваторы, борьбы за религиозную чистоту.

В связи с радикальной религиозной оппозицией, возникшей в Саудовской Аравии в 70-е годы, необходимо отметить, что в 80-е годы продолжался процесс оттеснения умов от большой политики. Их деятельность все более концентрировалась на социальной сфере. В отношении таких важных вопросов, как внешняя политика, внутренняя безопасность, экономическая стратегия и нефть, распределение общественного достояния представители религиозного истеблишмента обладают минимальными возможностями для участия в принятии решений. Так, во время кризиса в Персидском заливе король Фахд принял решение о приглашении иностранных войск после консультаций с наиболее влиятельными членами королевской семьи. Фетва умов не потребовалась - их согласие предполагалось.

Вместе с тем умы остаются важной влиятельной силой. Одним из основных инструментов закрепления этой роли является система образования. Ведь в Саудовской Аравии улемы традиционно были не только служителями культа и судьями, но и религиозными наставниками и учителями. Созданная в кратчайшее время современная по технологии система образования также была поставлена под контроль умов.

Высшее образование развивалось по двум направлениям - в форме светских и религиозных учебных заведений. В стране существуют три исламских университета. Кроме того, в расписание всех светских учебных заведений включены религиозные предметы, позволяющие улемам определять ценностную ориентацию студентов.

Молодым саудовцам настоятельно внушается мысль об органической связи между государством Саудидов и ваххабизмом. Ценности саудовского образа жизни, представляющие собой сложный синтез ваххабитских и беддуинских принципов, подкрепленный в современных условиях новыми традициями обеспеченного нефтяными доходами высокого уровня жизни, являются, в основном, идейным содержанием программ обучения.

Таким образом, через свои многочисленные социальные функции умы определяют если не суть, то по крайней мере дух политических решений.

Внутриполитическая ситуация, сложившаяся в Саудовской Аравии в связи с кризисом в Персидском заливе, одновременное давление либералов и консерваторов побудило короля Фахда приступить к давно обещанным политическим реформам, которые впервые за 60 лет положили начало демократизации процесса управления страной. В то же время в одном из своих наиболее открытых интервью за многие годы саудовский монарх, сославшись на объявленные политические реформы, исключил возможность введения демократии западного типа в королевстве. Он заявил, что “демократическая система, доминирующая на Западе, не подходит нам в этом регионе… Природа наших людей другая… У нас своя исламская идеология. Система свободных выборов не является частью исламской идеологии… и не устраивает нас в Саудовской Аравии”. Высказавшись против слепого копирования политических систем других стран, король сказал: “Демократии на Западе, может быть, хороши для этих стран, но они не подходят всем людям в мире… Нет ничего плохого в использовании лучших их достижений, если они не противоречат нашим религиозным убеждениям”.

Длительные консультации и обсуждения закончились в 1993 г. созданием, согласно указу Фахда, Консультативного совета - совещательного органа в составе 60 членов, назначаемых королем сроком на 4 года. Из них 32 чел. Являются выпускниками западных университетов. Религиозные деятели представлены достаточно скромно. Совет призван разрабатывать рекомендации правительству по вопросам социально-политического и экономического развития страны, готовить заключения по различным правовым актам и международным соглашениям. Функции этого органа ограничены и вряд ли соответствуют тому, чтобы он играл роль парламента. Принципиально образование такого Совета не изменило роль королевской семьи в управлении. Он не является чем-то абсолютно новым, поскольку консультативными советами (маджлис ашшура) назывались совещания у короля, традиция которых восходит к племенным собраниям у шейхов.

Вместе с тем факт его институализации свидетельствует о наметившейся тенденции развития в направлении образования представительных органов.

Это подтверждается обнародованием в феврале 1992 г. проекта реорганизации провинциальной системы управления. Однако на данном этапе принципиальная схема властных структур сохранилась в старом виде. Основной закон правительства (basic system), изданный 1 марта 1992 г., в специальном разделе (статья 5) закрепляет положение семьи саудидов как “стержня” всего общества”.

Анализ предпринятых руководством королевства в рассматриваемый период мер свидетельствует о том, что они явно недостаточны, чтобы удовлетворить пробудившиеся политические силы. В настоящее время в Саудовской Аравии нелегально действует ряд оппозиционных режиму политических, общественных и религиозных организаций.

Лидером оппозиции либерального толка является профессор-физик Мухаммед Аль-Магаари, входящий в Комитет защиты законных прав (КЗЗП). Этот орган был создан в Лондоне в 1993 г. Он обвиняет королевский режим в коррупции, недемократических методах управления, отказе от политических реформ и распространяет громкие призывы к сопротивлению, хотя официально насилия не поддерживает.

Все оппозиционные религиозные течения распределяются на следующие группы:

традиционалисты-ваххабиты, представленные многими умами, престарелыми богословами. Они достаточно умеренны в критике правящей верхушки;

неоваххабиты-проповедники, учителя, студенты, маргинальные элементы, занимающие антизападную антишиитскую позицию. Они очень активны и готовы к радикальным антиправительственным действиям. В сентябре 1994 г. их лидеры шейх Сальман Аль-Ау-да и Сафар аль-Хавали были арестованы.

шиитские исламисты, представляющие религиозное меньшинство Восточной провинции. Их радикализм в 90-е годы был нейтрализован обещанием Фахда предоставить возможность легализовать религиозную деятельность.

Существует в королевстве и левая оппозиция в лице Народно-демократической партии, Партии социалистического действия и Компартии Саудовской Аравии. Однако после воссоединения Йемена и распада СССР их активность резко снизилась.

В отличие от Саудовской Аравии, в современном социально-политическом развитии которой преобладает тенденция постепенного и осторожного преобразования абсолютистской власти королевской семьи в направлении “конституализации”, в Кувейте, как уже отмечалось в первой главе данного исследования, еще в начале 60-х годов был образован полномочный парламент и принята Конституция, согласно которой законодательная власть принадлежит эмиру (глава государства) и Национальному собранию (однопалатный парламент), исполнительная - эмиру и совету министров. В условиях Кувейта, где партии запрещены, интересы различных социальных групп и слоев выражают и отстаивают общественно-политические организации, которым принадлежит важная роль в социально-политической жизни страны.

В 1962 г. был принят закон “об организациях и клубах общественной пользы”, который затем не подвергался никаким изменениям, несмотря на требования прогрессивных сил. Любое объединение, будь то общественное, просветительское, религиозное и даже спортивное, создается в соответствии с положениями данного законодательного акта. В число “организаций и клубов общественной пользы” были включены и союзы профессионального типа, такие, как ассоциации юристов, экономистов, журналистов, учителей. Их деятельность способствует формированию новых политических взглядов, разработке идей, касающихся основных проблем будущего развития эмирата. Искусственно объединяя в одном ряду профессиональные союзы, чисто просветительские и общественно-политические организации, кувейтские власти стремились ограничить сферу их деятельности. Правящие круги страны рассматривают эти общества как своеобразные просветительские кружки, задача которых состоит в пропаганде новых идей, которые должны, однако, гармонически сочетаться с традиционными устоями общества. Они действуют под контролем правительства, выделяющего дотации на их содержание и имеющего, таким образом, возможность оказывать на эти организации прямое давление. Закон 1962 г. запрещает “организациям и клубам общественной пользы” вмешиваться в политическую жизнь, разжигать религиозную вражду, общинные и классовые разногласия.

Члены существующих в стране обществ и ассоциаций принадлежат главным образом к образованной части населения. Это выпускники местных и иностранных учебных заведений, в своей деятельности они не редко выходят за рамки, разрешенные законом. В публичных выступлениях их членов зачастую звучит не забота о сохранении и укреплении традиционных культурных и идеологических ценностей, а требование радикального изменения существующих порядков. Для этого используются печатные органы этих организаций, телевизионные и радиопрограммы.

Анализируя влияние кризиса в Персидском заливе на социально-политическую жизнь Кувейта в 90-е годы, необходимо несколько вернуться назад и вспомнить, что взаимоотношения между правящей династией ас-Сабахов и Национальным собранием в 70-80-е годы складывались весьма не просто, несмотря на определенную заторможенность общественных процессов в эмирате в указанный период. Это подтверждается роспуском парламента в 1976 г. и 1986 г. Ниже мы попытаемся выявить причины, приведенные к столь радикальным решениям главы государства.

Избирательная кампания 1975 г. в Национальное собрание четвертого созыва проводилась патриотическими силами Кувейта под лозунгом “Да - полной национализации нефти, да - ограничению добычи и установлению цен на нефть в соответствии с международной экономической конъюнктурой”.

В преддверии выборов было опубликовано совместное заявление прогрессивных общественно-политических организаций - Всеобщего союза трудящихся Кувейта, представителей клуба “Аль-Истикляль”, Социально-культурного женского общества, ассоциации социологов, общества выпускников высших учебных заведений, в котором была подчеркнута насущная необходимость сделать все для того, чтобы дать “кандидатам патриотических сил возможность стать депутатами Национального собрания”.

Во время предвыборной кампании нашли проявления принципиально новые тенденции. Даже в среде сил, придерживавшихся традиционалистской ориентации, стали возникать группировки, стремившиеся к модернизации политической структуры.

Молодежь ряда племен выступала в ходе подготовки выборов с отдельным списком программных установок, отражающих стремление всех национально-патриотических сил к подлинной политической и экономической независимости и демократизации социально-политической жизни.

В результате выборов 1975 г. состав Национального собрания был обновлен наполовину. Демократическая оппозиция пользовалась довольно большим влиянием. Парламент с февраля 1975 г. по август 1976 г. отклонил ряд законопроектов, одобренных правительством. Он стремился не допустить принятия решений, направленных против национально-патриотических сил в арабском мире и за его пределами. Деятельность правящих кругов, направленная на то, чтобы полностью подчинить парламент своему влиянию, потерпела крах. Это обстоятельство, по нашему мнению, явилось главной причиной его роспуска в августе 1976 г. Декретом эмира было распущено Национальное собрание и отменено действие ряда статей конституции, в том числе и той, которая устанавливала двухмесячный срок для избрания нового парламента.

Кувейт вновь вернулся к парламентской системе в феврале 1981 г. в связи с тем, что власти сочли целесообразным для стабилизации внутриполитической обстановки пойти на удовлетворение требования широких слоев общества о возобновлении деятельности - парламента.

Однако уже в июле 1986 г. декретом эмира Национальное собрание было распущено, приостановлено действие ряда статей конституции и введена предварительная цензура печати. В обращении главы государства к кувейтскому народу после опубликования указанного документа подчеркивалось, что эта мера была необходима, так как “демократия в стране стала подвергаться опасности. Под угрозой находятся наши исконные социальные и нравственные ценности, нарушается традиционное единство кувейтского общества.

На самом деле представляется, что истинные причины второго в течение десятилетия роспуска парламента кроются в недовольстве правящей элиты укреплением влияния оппозиции в Национальном собрании. Выборы, проходившие в феврале 1985 г., продемонстрировали возросшую политическую зрелость Кувейтского общества, постепенный отход от ранее монолитных религиозных и родо-племенных блоков. Значительная часть вновь избранных депутатов являлись представителями нового поколения кувейтцев, получивших университетское образование, стремившихся к тому, чтобы парламенту принадлежала активная роль в делах государства. Депутаты парламента заявляли о том, что они хотят “провести реформу государственных институтов, восстановить общественную мораль, искоренить коррупцию, стать “контролером” правительства”20 .

Демократический блок и умеренные исламисты активно сотрудничали в рамках парламентской оппозиции. Воспользовавшись правом, предоставленным им конституцией, обращаться с запросами к членам правительства, они повели кампанию против министра юстиции и министра нефти (оба - представители семейства ас-Сабах). В результате министр юстиции вынужден был подать в отставку, так как вскрылась его неблаговидная роль в крахе компании “Сук аль-Манах”, являвшейся по существу неофициальной фондовой биржей. Парламентская оппозиция выступила также против решения правительства повысить плату за электроэнергию, отменив субсидии.

После окончания ирано-иракской войны в 1988 г. многие кувейтцы ожидали возврата к парламентской жизни. Эмир, отвыкший отчитываться перед Национальным собранием, заметно ослабил свою власть, отказывалась уступить этому требованию. Так, в 1990 г., когда руководители кувейтской оппозиции организовали демонстрации в поддержку восстановления парламента и конституционного правления, правящая элита прибегла к помощи полиции, разогнавшей участников акции протеста21 . Именно в этот период Ирак и вторгся в Кувейт.

Тем не менее в Лондоне, где нашли приют основные лидеры прежней парламентской оппозиции (Ахмед аль-Хатаб, Джаим аль-Рубаи), 2 августа 1990 г. было опубликовано их заявление, в котором безоговорочно - осуздалась иракская агрессия и подчеркивалась преданность конституции 1962 г., провозглашающей Кувейт конституционной монархии под правлением династии Сабахов. Примирение между правящим семейством и оппозицией на базе борьбы против иракской оккупации и возврата после освобождения страны к парламентской демократии подтвердил Кувейтский народный конгресс, проходивший 13-15 октября 1990 г. в Джидде.

Возвратившись на родину после ее освобождения, шейх Джабер ас-Сабах под давлением кувейтской общественности, а также с учетом позиции западных союзников по войне в Персидском заливе, обещал восстановить распущенный им в 1986 г. парламент. И сдержал обещание в октябре 1992 г. состоялись выборы в Национальное собрание. Они принесли убедительную победу оппозиции, завоевавшей 32 из 50 парламентских мест. Кувейтцы не захотели видеть в парламенте министров прежнего правительства, которых они считали ответственными за захват страны Ираком, обвиняли в экономических неурядицах. Три исламские течения (суннитское исламское конституционное движение “Братья-мусульмане”, выступающее за введение в Кувейте шариата; более радикальные Исламское народное движение и Исламское конституционное движение) провели в Национальное собрание по три кандидата. Группировки либерального толка получили 13 мест (Демократический форум, Конституционный блок и группа экс-парламентариев), независимые кандидаты, примыкающие в большинстве своем к исламистам, - 10. Кандидаты, выражающие позицию правительства, завоевали лишь 18 мест, обнаружив, что в эмирате прошли те времена, когда лишь принадлежность к древнему роду гарантировала кресло в парламенте.

Последствия кризиса в Персидском заливе продолжали оказывать заметное влияние на социально-политическую жизнь Кувейта после выборов 1992 г. в виде того, что можно назвать плюрализмом мнений, четко прослеживались разнонаправленные интересы, в Национальном собрании сталкивались разные мнения. Парламенту удалось в определенной степени контролировать деятельность правительства, что, безусловно, способствовало стабилизации политической и экономической ситуации в стране. В то же время осуществление контроля оказалось делом непростым, поскольку портфели четырех основных министров - иностранных дел, обороны, внутренних дел и информации - по-прежнему находились в руках членов семьи ас-Сабахов, а главой правительства оставался шейх Саад аль-Абдалла ас-Сабах, являвшийся премьер-министром с 1978 г.

В октябре 1996 г. в Кувейте состоялись новые парламентские выборы, восьмые по счету. Они пока не повлекли за собой серьезных изменений в системе власти и в характере политических отношений в обществе. Хотя национальное собрание было обновлено на треть, приход новых лиц пока не повлек за собой решительных реформ. Ведь избиратели руководствовались социальными приоритетами и в меньшей степени соображениями политического порядка. Их выбор обусловливался желанием перемен, но без нарушения стабильности, и во многом племенными симпатиями, что редко подвигает на реформы. К тому же оппозиция в Кувейте достаточно разрозненна. Исключение составляют лишь исламисты, действующие в рамках организованных структур.

Тем не менее число сторонников оппозиции растет, поскольку теперь ей в парламенте принадлежит почти половина мест из пятидесяти, тогда как в 1992 г. она имела только десять.

Появление на политической сцене Кувейта различных действующих лиц, ранее не помышлявших о вхождении во власть, усложнило внутренние социально-политические процессы. Новые лица вступили в сложные отношения между собой и властью, которые накладываются на привычную политическую схему, где ведущая роль отводилась традиционным структурам. Надо полагать, что они и сейчас управляют всеми процессами, не афишируя свою деятельность. В то же время весомая заявка исламистов открывает перед исполнительной властью неожиданные перспективы, при которых неизменная кувейтская стабильность может столкнуться с испытаниями на прочность.

Государственное развитие Бахрейна, как и Кувейта, после провозглашения независимости пошло по пути оформления монархии конституционного типа со значительными ограничениями юридических полномочий исполнительной власти в пользу института парламентского представительства. Однако опыт буржуазной парламентской демократии в условиях правления династического семейства Аль Халифа просуществовал в этой стране менее двух лет (1973-1975 гг.).

Радикализация настроений избирателей, проявившаяся в период выборов в национальное собрание 1973 г. в требовании проведения политических реформ на всех уровнях государственного правления, а также охватившие Бахрейн в 1973 и 1974 гг. забастовки работников в различных сферах административно-экономической области, за легализацию в стране профсоюзных организаций, показали правящей верхушке, что парламент несет в себе опасность разрушения традиционной социально-политической структуры общества и нарушения тщательно поддерживаемого внутриполитического баланса. В результате были приняты чрезвычайные меры: декретом эмира Бахрейна от 23 августа 1975 г. было распущено Национальное собрание без указания конкретных сроков возобновления его деятельности и приостановлено действие конституции. Тем не менее социально-политическое течение в пользу более гибких форм и методов правления продолжало крепнуть в бахрейнском обществе в последующий период. Особенно громко оно заявило о себе в период кризиса в - Персидском заливе.

Разгром Ирака и освобождение Кувейта принесли ожидания, что в странах Залива, в том числе и в Бахрейне, может установиться более справедливый и демократический порядок. Лидерами, представляющими все слои бахрейнского общества, была подготовлена петиция, призывающая эмира возобновить действие конституции и работу Национального собрания, ее подписали 300 видных деятелей страны. Однако правящие круги Бахрейна, напуганные кризисом, проигнорировали обращение. Вместо этого в декабре 1992 г. декретом эмира был учрежден Консультативный совет (Маджлис аш-Шура) в составе 30 человек. В сентябре 1996 г. в структуру Совета были внесены изменения. Так, число членов - увеличено с 30 до 40. Кроме того, были несколько расширены его полномочия. Прежде в задачу Совета входила выработка рекомендаций по законопроектам, разрабатывавшимся кабинетом министров, до того, как они передавались на утверждение эмиру. Теперь Маджлис аш-Шура может обсуждать не только те проблемы, которые ставит перед ним правительство. Более того, он имеет право запрашивать совет министров по тем или иным вопросам. В то же время рекомендации Консультативного совета по-прежнему не носят обязательного характера, а все его члены назначаются эмиром. Таким образом, этот невыборный орган не обладает властными полномочиями и не имеет конституционной базы.

Эти решения эмира, на которые он вынужден был пойти в условиях нарастания движения за демократизацию политической жизни в стране, не прекращающегося уже более 20 лет, ни в коей мере не могут удовлетворить оппозиционные силы Бахрейна. Дело в том, что после роспуска в 1975 г. Национального собрания и приостановки действия конституции правящее семейство Аль Халифа, по существу, установило диктаторский режим, проводящий политику террора по отношению к широким слоям местного населения. В стране практически отсутствует контроль за деятельностью эмира и его правительства, власть которых поддерживается с помощью армии и служб безопасности. Деятельность политических партий и организаций запрещена. Имеющиеся профессиональные общества и общественно-спортивные клубы не имеют права проявлять политическую активность. Единственное исключение сделано для Ассоциации бахрейнских адвокатов, которая доказала, что профессиональные функции юристов требуют в некоторых случаях определенных политических действий, таких, например, как интерпретация законодательства или участие в политических судебных разбирательствах.

Для социально-политической обстановки в Бахрейне в 90-е годы были характерны постоянна конфронтация между правящим режимом и оппозиционными силами, периодические народные волнения, которые жестоко подавлялись полицией и силами безопасности. В указанный период в стране отмечались многочисленные нарушения гражданских прав населения: несанкционированные аресты, депортация из страны, убийства недовольных и инакомыслящих.

В конституции Бахрейна говорится, что “ни одно лицо не может быть арестовано, задержано, заключено под стражу, подвергнуто обыску или изгнанию… кроме, как в соответствии с положениями законодательства и под контролем судебных властей”26 . На практике, однако, в случаях, касающихся ареста, содержания под стражей или высылке из страны, применяется Государственный акт о безопасности от 1974 г. Согласно этому документу любое лицо может содержаться под стражей вплоть до трех лет без суда за участие в деятельности или за выступление с заявлениями, которые рассматриваются как угроза широко трактуемой национальной гармонии и безопасности.

Несмотря на то, что конституция предоставляет право “на выражение и распространение мнений”, в действительности бахрейнцы не свободны в выражении оппозиции к правительству в публичных выступлениях и в печати. Критика в СМИ членов правящего семейства и его политики строго запрещена. То же самое касается и свободы собраний. В стране не разрешается проводить политические демонстрации и митинги. Любые несанкционированные собрания с участием более пяти человек запрещены Государственным актом о безопасности. Служба безопасности Бахрейна контролирует религиозные сборы, которые могут принять политическую направленность, и часто их разгоняет.

Анализ внутриполитической обстановки в Бахрейне в 90-е годы свидетельствует о том, что требование демократических реформ приняло в стране массовый характер. Участники многочисленных митингов и демонстраций призывали к реставрации деятельности Национального собрания путем проведения свободных выборов, освобождению политических заключенных, осуждали методы правления клана Аль Халифа, богатство которого увеличивалось по мере разрастания этого семейства. “Вы не можете получить разрешение на любой проект без предоставления процента от прибыли семейству Аль Халифа”, - констатирует Абдул Латиф Аль-Махмуд, популярный суннитский религиозный деятель, чей паспорт и университетский пост были отобраны в 1991 г. после его выступления в защиту демократии.

Размах недовольства в бахрейнском обществе, с одной стороны, и несостоятельность попыток правящего режима удержать ситуацию военно-полицейскими средствами, с другой, вызывают на передний план необходимость диалога между правительством и оппозицией, поиска путей демократизации общественно-политической жизни в стране.

Влияние кризиса в Персидском заливе на социально-политические процессы в 90-е годы в трех других аравийских монархиях - Омане, ОАЭ и Катаре - было менее значительным.

Непосредственным откликом правящих кругов Омана на развернувшиеся повсеместно на Аравийском полуострове требования демократизации общественной жизни явилось преобразование в 1991 г. существовавшего с 1981 г. совещательного органа - Государственного консультативного совета в Совет “Шура”, который имеет право рекомендовать пересматривать действующие законы, относящиеся к социально-экономической сфере.80 членов “Шуры назначаются султаном из кандидатов, предлагаемых наиболее влиятельными подданными от каждого губернаторства.

Важнейшим политическим событием султаната стало принятие в 1996 г. Основного закона (Конституции), который предусматривает в дальнейшем реорганизацию Совета “Шура в представительный консультативный орган Совет Омана. Новый Совет, согласно конституции, будет состоять из двух палат: Консультативного совета и Государственного совета.

Внутриполитическое положение в ОАЭ и Катаре в текущем десятилетии также отличалось определенной стабильностью, что в значительной мере обусловлено функционированием в этих странах в течение более 25 лет конституций, которые закрепили государственную власть в руках правящих семейств, определили принципы взаимодействия между высшими органами, ввели институт сословного представительства, а также декларировали общегражданские свободы и некоторые социально-экономические права, гарантируемые государством в рамках законов.

Конституции Катара и ОАЭ не предусматривают каких-либо выборных органов. Вместе с тем они ввели такой государственный институт, как назначаемый сверху Консультативный совет. В Катаре - это Маджлис аш-шура, а в Эмиратах - Федеральное национальное собрание.

Как показывает анализ соответствующих конституционных положений, консультативные советы не являются органами ни законодательной власти в известном парламентском смысле, ни народного представительства. Они наделены чисто совещательными функциями, и решения их не обязательны для исполнения со стороны главы государства или назначаемого им правительства28 .

Конституции этих двух государств не закрепляют за консультативными советами право на законодательную инициативу, которое целиком сосредоточено в руках глав ОАЭ и Катара, Советов министров и их членов. Издание законов также относится к исключительной компетенции верховной власти рассматриваемых аравийских монархий.

Маджлис аш-шура в Катаре (35 членов) и Федеральное национальное собрание в ОАЭ (40 членов) - органы, формируемые главами государств, которые совместно с Советами министров располагают всеми конституционными полномочиями для оказания влияния на работу этих совещательных органов. Их созыв и роспуск осуществляются по указу главы государства и с согласия Совета министров. Собрание Эмиратов не имеет права проводить сессии без официального разрешения, и конституция специально оговаривает, что такое заседание, если оно состоится, считается недействительным. Главами государств предоставлено также право досрочного роспуска сессий.

Приведенные выше положения конституций Катара и ОАЭ утверждают неравноправные отношения между исполнительной властью и действующими институтами сословного представительства, что превращает консультативные советы в придаток правительственного аппарата, действующего под строгим контролем верховных правителей.

Несмотря на это, следует признать, что функционирование в конституционном порядке такого подчиненного института, как консультативные советы в Катаре и ОАЭ, имело важное значение для поддержания социально-политической стабильности в рассматриваемых государствах. Особенно наглядно это проявилось во время кризиса в Персидском заливе. Дело в том, что за период существования консультативных советов отмечалась тенденция к превращению их в один из немногих каналов выражения общественного мнения, которое постепенно набирает силу в 90-е годы. Будучи конституционны и до известных пределов независимы от правительства, члены советов все чаще выступают с критикой тех или иных шагов в области экономики, труда и социальных дел, просвещения, здравоохранения и т.д. Отражая в определенной степени требования тех промежуточных социальных слоев, которые не связаны с правящим семейством, сессии консультативных советов привлекают внимание властей к нерешенным внутренним вопросам, хотя это делается в строгих конституционных рамках, не допускающих образования оппозиции правительству, а также с соблюдением лояльности правящим династическим семействам.

Несмотря на ограниченность своих полномочий в сфере воздействия на исполнительную власть, конституционные положения представляют советам такую контролируемую возможность. Так, например, Федеральное национальное собрание ОАЭ наделено некоторыми функциями финансового надзора за деятельностью правительственной администрации в области бюджетных расходов, введения налогов. Пошлин и принятия финансового законодательства в целом. На своей ежегодной сессии Собрание рассматривает законопроекты о бюджете федерации и финансовый отчет правительства и имеет право вносить свои поправки. Согласно конституции, правительство представляет Собранию ежегодные финансовые отчеты в течение четырех месяцев до истечения финансового года, прежде чем выносить их на окончательное утверждение Верховного совета федерации.

Наряду с введением совещательных институтов, конституции Катара и ОАЭ содержат также важные положения о социально-экономических основах государства и декларируют целый ряд общегражданских прав и свобод. Составленные на базе компиляции основных законов других арабских стран с различными политическими системами они представляют определенные возможности новым нетрадиционным социально-политическим силам, вызванным к жизни бурным капиталистическим развитием (мелкая национальная буржуазия, интеллигенция, местная технократия и др.), выступать против социальной несправедливости, коррупции, в защиту прав местных рабочих, за демократизацию общественно-политических структур.

Временная конституция 1972 г. провозгласила Катар “независимым суверенным государством с демократическим режимом правления”. Одной из основных целей государства является деятельность по “консолидации базиса для установления подлинной демократии”, создания административной структуры, обеспечивающей справедливость, равенство и стабильность для всех граждан, уважение общественного порядка. Закрепляя принципы неприкосновенности частной собственности, конституция Катара одновременно возлагает на государство обязанность “направлять развитие экономики”, обеспечивать “равные возможности для всех граждан, заботиться об обеспечении права на здравоохранение, образование и социальное обеспечение.

Конституция ОАЭ, также ограждая частную собственность, более определенно провозглашает принцип социальной справедливости основой национальной экономики, которая должна строиться на сотрудничестве государственного и частного секторов и иметь своей целью обеспечение экономического развития, увеличение производства, повышение уровня жизни и достижение благосостояния граждан. В конституции содержится подробный перечень основных прав и свобод граждан (неприкосновенность личности и жилища, равенства во всех перед законом, свобода передвижения, слова и печати, религиозного вероисповедания, собраний и создания организаций, тайна переписки и др. Наряду с гражданскими личными и политическими правами и свободами конституция ОАЭ, как и Катара, декларирует основные права граждан в социально-экономической области: на труд и социальное обеспечение, образование, медицинское обслуживание.

В современных условиях отсутствия выборных представительных органов в Катаре и ОАЭ и сильных ограничений свободы волеизъявления народа претворение в жизнь провозглашенных демократических принципов и прав граждан лишено реальной основы. Вместе с тем сам факт фиксирования их в конституционном порядке имеет большое значение для перспектив дальнейшего социально-политического развития рассматриваемых аравийских монархий.

Литература

1. The Baghdad Observer,19 August 1990.

2. MEED, 4 December 1989, c.7.

3. The Middle East and North Africa 1991. l., 1991, c.87.

4. Statistical Reviev of World Energy, 1990, c.285

5. Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика и политика).М., 1997 г., с. 207.

6. The Financial Tiimes, 28.08.1990.

7. Якуб Юсеф Абдалла. Объединенные Арабские Эмираты.М., 1978, с.108.

8. Мухаммед Ибрагим. Усус танзым ас-сиясий вад-дустурий лид-даулят аль-имарат аль-арабийя аль-муттахида. Абу-Даби, 1975, с.370.

Скачать архив с текстом документа