«Цели сталинских репрессий 1936 1937 годов»

СОДЕРЖАНИЕ: Целью данной работы является анализ внутренней политики Сталина на протяжении 1936 1938 годов. Эти годы знаменательны широкомасштабными репрессиями, проводимыми правительством СССР. В в научной литературе доминирует представление о том, что вся вина массовых ссылок, расстрелов лежит на плечах Сталина

ГОУ Гимназии №1505

«Московская городская педагогическая гимназия- лаборатория»

Реферат по теме: «Цели сталинских репрессий 1936 – 1937 годов» (анализ деятельности Станислава Реденса).

Ученик 10 класса «Б»

Патрушев Игорь.

Научный руководитель: к.и.н. Наумов Л.А.

Москва 2009.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ:

1.Вступление…………………………………………………. стр. 3.

2. Глава 1. Цели деятельности Реденса в 1937-1938 годах…стр. 7.

- Пленум. 1937 год.

- Деятельность Реденса в Казахстане. 1938 г.

- Справка по делу Реденса. 1938 год.

- Выводы к главе

3. Глава 2 Деятельность Реденса в 1937-1938 гг…………….стр. 15.

- «Большая чистка» в Московской области. 1937 - 1938 года.

- «Большой террор» в Московской области. 1937 - 1938 года.

- Репрессии в Казахстане.1938 год.

4. Заключение………………………………………………….стр. 21.

5. Список литературы…………………………………………стр. 22.

Вступление.

Целью данной работы является анализ внутренней политики Сталина на протяжении 1936 – 1938 годов. Эти годы знаменательны широкомасштабными репрессиями, проводимыми правительством СССР. В в научной литературе доминирует представление о том, что вся вина массовых ссылок, расстрелов лежит на плечах Сталина. Сталин считается тираном и палачом, бессмысленно лишающим жизни сотни тысяч людей.

Практически во всех научных исследованиях посвященных событиям 1936 - 1938 годов, понятия «Большой террор» и «Чистка» рассматриваются как синонимы. Однако, существуют исследования которые показывают, что в то время в стране протекали два разных процесса, имеющие свои хронологические рамки.

Первый их них – «Чистка», которая началась в конце 1936 года и практически сошла на нет весной 1938. Этот процесс характеризуется репрессиями против коммунистов, работников государственного аппарата. Юридически он выглядел следующим образом: отдел НКВД той или иной области составлял «расстрельный список» сотрудников партии, подлежащих репрессиям. Далее эти списки шли к Сталину. «Сохранилось 383 списка (на 44,5 тысячи имен), которые Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и др. просматривали, подписывали, таким образом, предопределяли решение Военной Коллегии Верховного Суда. В количественном отношении изменения членов Политбюро незначительны: вычеркнуто 95 имен, изменена мера наказания для 35.» Косвенно эти документы отражают активность чекистских руководителей в проведении репрессий, потому что из разных регионов приходило разное количество списков с разным количеством имен.

Второй процесс – «Большой террор». Здесь основной удар был нанесен по «антисоветски настроенным» кулакам, бывшим членам антикоммунистических партий, некоторым священникам, «белым» и уголовникам. «Террор» продолжался с лета 1937 по осень 1938 года. Руководство каждого региона получило лимит на осуществление репрессий, а вопрос кого и по какой категории репрессировать решала «тройка» (включала в себя руководителя НКВД региона, представителя партийного руководства и прокуратуры). Кроме того в «Большой террор» входили т.н. «национальные операции»: польская (Приказ 00485), немецкая (Приказ № 00439 ), харбинская (Приказ № 00593), затем латышская (Приказ № 49990) и др. Удар наносился по «шпионам», «диверсантам». Решения в национальных операциях принимала «двойка», состоящая из руководитель НКВД области и Прокуратуры и не имеющая права самостоятельно осудить заключенного.

Чтобы проанализировать цели, понять, чего ждал Сталин от кровопролитных реформ, я рассмотрел деятельность Станислава Францевича Реденса – свояка Сталина. Этот человек был близок Сталину, часто встречался с ним в неформальной обстановке и мог хорошо представлять себе планы вождя На основе биографии и политической карьеры этого чекиста можно сделать предположение о тех целях, которые преследовал Иосиф Виссарионович, проводя чистку партии и крупные репрессии среди народа. Для этих целей я использовал мемуары сына Реденса – Владимира Станиславича Аллилуева, мемуары Шрейдера (чекиста, совместно работавшего с ним) «НКВД изнутри», книгу Л.А. Наумова «Сталин и НКВД», расстрельные списки Бутовского полигона. В первой главе реферата делается попытка рассказать от том как сам С.Ф.Реденс по оставшимся мемуарами и выступлениям. Во второй главе анализируется репрессии, которые организовывал Реденс в 1937-1938 гг.

БИОГРАФИЯ РЕДЕНСА:

Реденс Станислав Францевич родился 17 мая 1892 года в Польше, в Мазовецком уезде Ломжинской губернии в семье сапожни­ка и был крещен по обряду римско-католической церкви. Спустя год отец умер и заботу о содержании семьи взял на себя его старший брат Владислав, он работал тогда на Дне­провском заводе и всю родню забрал к себе. В 1907 году Владислав тяжело заболел, и Станислав, бросив учебу, по­шел работать электромонтером на тот же завод. В первую мировую войну его призывают рядовым в царскую армию. Еще в 1914 году Реденс вступил в большевистскую фракцию СДКП и Л. В 1917—1918 годах Станислав становится секретарем боль­ничной кассы и ответственным секретарем профсоюза метал­листов в селе Каменское, впоследствии завода имени Дзер­жинского, откуда его направили на работу в ВЧК.

С. Реденс был общи­тельным, контактным человеком У него была приятная внешность — мягкие черты лица, вьющиеся волосы, ладная, спортивная фигура. Он рас­полагал к себе людей, нравился многим.

Когда Реденс приехал в Москву с направлением в ВЧК, ему негде было остановиться, и он устроился на ночлег в одном из кабинетов на Лубянке прямо на столе. Ночью в кабинет заглянул Феликс Эдмундович Дзержинский, увидел его, разбудил и долго расспрашивал, кто он и откуда. Красивый русоголо­вый славянин, блестяще владевший русским и польским, видимо, ему понравился, и он предложил ему стать его сек­ретарем.

В поездке на Восточный фронт Реденс познакомил­ся с Надеждой Сергеевной Аллилуевой, а через нее потом и с Анной, которая впоследствии стала его женой.

В 1920 году С. Ф. Реденса назначают председателем Одесской губчека. В городе свирепствовала преступность, бандитские шайки и вражеская агентура. Одесса была недолгим пристанищем для него. В 1920-1921 годах С. Ф. Реденс становится председателем Харьковской ЧК, в 1921 — 1922 годах — заместителем начальника, затем и начальником одного из Управлений ВЧК ОГПУ - членом Коллегии ОГПУ. С 1922 по 1924 год он работает председателем ГПУ Крыма и начальником Особого отдел Черноморского флота.

В 1925 году судьба С. Ф. Реденса вновь непосредственно пересекается с Дзержинским, он уходит из органов НКВД работает секретарем у Феликса Эдмундовича вплоть до 20 июля 1926 года, когда жизнь Дзержинского оборвалась. Некоторое время Реденс работает с В. В. Куйбышевым и Г. К. Орджоникидзе в ЦКК ВКП(б), затем в 1928 году вновь возвращается в ВЧК и получает значение на пост полномочного представителя ОГПУ председателя ГПУ Закавказья. Реденсу было непросто работать в Грузии. Однажды, где-то под Новый год, Берия со своими людьми хорошенько на­поили его, раздели его и в таком виде пустили пешком до­мой. После этой «шалости» работать в Закавказье на посту полномочного представителя ОГПУ и председателя ГПУ Реденс не мог. В начале 1931 года его переводят в Харьков и назначают председателем ГПУ Украины.

На Украине С. Ф. Реденс проработал два года и в 1933 году переводится полномочным представителем ОГПУ по Московской области, а затем начальником Управления НКВД по той же области. Здесь он работает до 1937 года.

В 1938 году Реденса направили в Казахстан наркомом внут­ренних дел. А буквально через несколько месяцев — 20 ноя­бря — его арестовывают, бросают в тюрьму и вершат суд. Обвинения самые тягчайшие — связь с геншта­бом Польши и шпионаж в ее пользу, провокатор в тайной царской полиции, сокрытие своего «меньшевистского про­шлого», приписка партстажа, его также обвиняют в препят­ствии массовым репрессиям и защите врагов народа...

В 1961 году Военная коллегия Верховного суда СССР ре­абилитировала С. Ф. Реденса — посмертно

Глава 1. Цели деятельности Реденса в 1937-1938 годах.

Пленум. 1937 год.

Первое известное мне выступление Реденса в 1937 года - это его речь на февральско-мартовском пленуме 1937 году, на котором рассматривались следующие вопросы:

1. Дело тт. Бухарина и Рыкова.

2. Подготовка партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе и соответствующая перестройка партийно-политической работы.

3. Доклад комиссии Пленума ЦК ВКП(б) по выработке проекта резолюции по делу Бухарина и Рыкова.

4. Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по народным комиссариатам тяжелой промышленности и путей сообщения.

5. Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по НКВД.

6. О политическом воспитании партийных кадров и мерах борьбы с троцкистскими и иными двурушниками в парторганизациях.

Речь Реденса была полностью посвящена пятому пункту. Во время своего выступления Станислав Францевич говорит о состоянии дел в НКВД. Реденс подчеркивает, что именно по вине чекистов так много в последнее время жертв среди народа, говорит, что большой вред несут «троцкистско-зиновьевские хвосты», работа которых не пресекается работниками НКВД. Примером служит дело Зафрана:

«Теперь я здесь остановлюсь также на тех сигналах, которые мы имеем о работе троцкистов и зиновьсицев. Что мы имели? Взять хотя бы дело Зафрана. Николай Иванович о нем вчера говорил подробно. Товарищи, каж­дый аппарат может ошибаться, но, когда Зафран пока­зал, что есть Дрейцер, который имеет террористические намерения, что с Дрейцером есть кучка людей, что Дрей­цер дает деньги на террористические работы, что было сделано? Забрали это дело, освободили Зильберма и Хру-сталева. У Хрусталева была явка и главная квартира по слежке, как ходит машина т. Сталина, чтобы отсюда сде­лать покушение. И он делает вид, что центральный аппа­рат, Молчанов, выручил московский аппарат, который попал в руки провокаторов и попал в неудобное положе­ние, что мы это дело замяли, а агента осудили. Он гово­рил, что об этом деле он не знал тогда. Неверно, вы зна­ли об этом деле тогда же. (Ягода. Это совершеннейшая ложь, а почему же вы его не освободили, ведь он у вас сидел? Это преступление.) Когда Ягоде говорила цен­тральная агентура совершенно точно и ясно о троцки­стах, он говорил, что таких вещей у троцкистов быть не может. Он сказал: «Что вы нам говорите, мы у Троцкого чай пьем». (Голос с места. Он и одно время даже не зна­ли, где Троцкий находится)…» (1, 445)

Реденс вспоминает времена, когда был жив Дзержинский, ставит в пример его работу. По его мнению, люди, работающие в аппарате, и сейчас «хорошие, прекрасные большевики», готовые преданно служить партии и действовать. Реденс резко критикует Ягоду и приводит доказательства его бездействия, недоверия к другим чекистам:

«Перед убийст­вом Сергея Мироновича у нас было одно очень яркое террористическое дело, в котором участвовал сын Эйсмонта, Волков и один работник НКВД, который об этом деле знал. Я пришел к Ягоде и говорю: «Вот какие пока­зания даются. Эйсмоит и Волков имели в виду, что т. Сталин приедет в одну лабораторию, и собирались или отра­вить его, или убить». Я предложил арестовать этих людей. Вы знаете, сколько было канители! Не дает арестовать и не дал арестовать! (Голос с места. Кто не дал?) Ягода. (Ягода. Неверно это.) Нет, верно, что Блохина и других вы не дали арестовать, а у меня есть факты. Убивают Сер­гея Мироновича. Я иду к Прокофьеву и говорю: «Аре­стую я этого Блохина». Вы были в это время в Ленингра­де, а мы арестовали Блохина и других. (Голос с места. После убийства?) Да. Этот случай стал известен Полит­бюро. Меня вызывают. Я рассказал своему Политбюро, своему ЦК, как было дело. И вы знаете, что было? Реденс оказался предателем... (Ягода. Я с вами даже об этом не говорил.) Во всем аппарате стало известно, что Реденс предатель, он пошел в ЦК и рассказал об этих вещах. Все это знают. Правильно это, товарищи, или нет? (Голоса с мест. Правильно. Так было. Ягода. Неверно это. Я с вами на эту тему не говорил даже.) И вот, товарищи... (Ягода. Мною даны были объяснения по делу Блохина.) Еще один факт, может быть, о нем не нужно было бы гово­рить, но я все-таки скажу. Тов. Ягода, вы всегда и всем говорили, что вы постоянно Медведю твердили о том, чтобы он берег СМ. Кирова. А вот скажите, вы, т. Ягода, который всегда уверял всех и утверждал, что вы дально­зоркий, как охранялся С. М. Киров? (Ягода. Очень пло­хо.) А кто об этом должен был знать? (Ягода. Я.) А поче­му же вы нас, чекистов, всех подводите под удар? Почему вы такой паршивый руководитель? (Ягода. А почему же вы мне никогда ничего не говорили?» (1, 448)

В конце выступления. высказывает свои надежды на то, что руководство в лице Ягоды будет «смыто», НКВД опять заслужит доверие партии. Таким образом, Реденс выступает на пленуме в качестве активного чистильщика.

Позиция Реденса в 1938 году.

С 1938 года Реденс занимал пост наркома внутренних дел в Казахстане. Сам факт того, что после поста главы НКВД Московской области Станислава Францевича направляют в Казахстан является знаком – политика, которую проводил Реденс не устраивала Сталина. В том же 1938 году в Алма-Ату приезжает Михаил Петрович Шрейдер, с которым Реденс работал в Москве.

Со слов Шрейдера о действиях Станислава Францевича мы можем сделать несколько выводов о работе Реденса, как наркома внутренних дел Казахстана:

- Реденс не до конца выполнял свою работу, всячески увиливал от обязанностей наркома внутренних дел.

«С Реденсом в Алма-Ате у меня с самого начала установились хорошие взаимоотношения, но, несмотря на это, в то время яд недоверия настолько сильно отравил всех нас, что я боялся быть с Реденсом откровенным до конца и старался не заговаривать с ним на темы о проводимых его подчиненными следствиях, арестах и т. п. Сам он также первое время не затрагивал этих вопросов. Интуитивно я чувствовал, что сам Реденс хотя и выполняет приказы Сталина и Ежова, но работает не с полной отдачей. За три с половиною месяца совместной работы я, присутствуя почти на всех оперативных совещаниях УГБ, не раз был свидетелем того, как Реденс себя вел. Он старался уклониться даже от санкции на арест тех или иных руководящих работников, взваливая эти обязанности на своего заместителя по УГБ Володько^. . Вообще в тот период Реденс старался как можно меньше работать, устраивая для себя различного рода проверки и инспекции, чтобы побольше поездить по городу, по пригородам, и постоянно уговаривал меня ехать вместе с ним. » (2)

- Реденс не поддерживал «Большую чистку», проводимую в те года партией. Ему не нравились методы «чистки» и люди, её возглавляющие.

«….однажды я своими ушами слышал, как Реденс на оперативном совещании руководящего состава наркомата, где я присутствовал, заявил:

— До меня дошли сведения, что кое-кто из работников отдела Викторова применяет физические методы во время допросов. Предупреждаю, что буду отдавать под суд любого работника за такие дела.

На вопрос одного из присутствующих: «А как же быть с директивой центра, с которой вы нас ознакомили?» (речь, видимо, шла о директиве за подписью Сталина, разрешающей применение физических методов в отношении «врагов народа». О существовании этой директивы я узнал спустя год, находясь под следствием) Реденс сдержанно ответил:

— Если речь пойдет о явных шпионах, то и тогда надо быть очень осторожными в части применения физических методов.

Ни тогда, ни теперь я так и не знаю, для чего Реденс говорил о запрещении физических методов при допросах. Ведь он не мог не знать, что как в Москве, так и здесь, в Алма-Ате, его подчиненные применяли и применяют в отношении подследственных избиения, но, видимо, на всякий случай он публично запрещал физические методы, а может быть, говорил это для собственного успокоения, что, конечно, не мешало его работникам преспокойно продолжать свое грязное дело. »

«— Вот арестовали почти всех секретарей ЦК союзных республик, крайкомов и обкомов, многие из которых были хорошими коммунистами, а такую сволочь, как Берия, небось не трогают, так же как не трогают холуев Кагановича и Хрущева.

Я с удивлением взглянул на Реденса, не понимая, чем вызван такой взрыв негодования против Берии, но оказалось, что Реденс хорошо знал Берию по совместной работе в Закавказье. Одно время Реденс был назначен полпредом ОГПУ в Закавказье, а Берия был у него заместителем.

От Реденса же я узнал, что он располагал сведениями о том, что, когда в 1925 или 1927 году в Кутаиси вспыхнуло вооруженное восстание меньшевиков, которое якобы было «блестяще подавлено» Берией, фактически оказалось, что восстание это было инспирировано самим Берией для поднятия своего престижа. Реденс рассказывал, что Сталину докладывали об этом, но он почему-то относился к Берии с особым доверием и ничего плохого о нем слышать не хотел. » (2)

-Станислав Францевич старался держаться на расстоянии от всех от грязных дел и презирал людей которые на это идут. Он так же чувствовал, что при всем своем неодобрении действий партии, сделать ничего не мог.

«Председателем спецколлегии Верховного суда Казахской ССР был бывший работник органов Бурдаков, который в то время проявлял особое рвение в выявлении и уничтожении «врагов народа». Бурдакова Реденс неоднократно характеризовал как карьериста высшей марки. Я несколько раз встречал Бурдакова на партактивах. Стоило ему встретиться с кем-либо из начальства — Мирзояном, Исаевым, Реденсом или даже со мною, — как он мгновенно начинал кланяться, расшаркиваться, юлить и с подхалимской улыбочкой сыпать лакейскими словечками: «Слушаюсь!», «Так точно!» и т.п.»

«— Как же получилось, Станислав Францевич, с Тухачевским и другими военными руководителями? Ведь они признались в шпионаже! Как вы могли «проспать» это дело?

После большой паузы Реденс задумчиво сказал:

— Ну, раз признались, значит, враги. Да и дело их вел центр, а не Московская область. Правда, у меня тогда забрали на следствие «лучших специалистов» во главе с Радзивиловским. — Произнося фамилию последнего, Реденс снова поморщился. — А в общем, давай прекратим говорить на эту невеселую тему. Мы с тобой ничего не знаем.

— Я действительно ничего не знаю, — ответил я, — но вы, как начальник УНКВД Московской области, должны все хорошо знать.

— Лучше бы я тоже ничего не знал. И прошу тебя, давай на этом закончим.»

«— Вот я нарком, — после паузы продолжал Реденс, — член Ревизионной комиссии ЦК партии, депутат Верховного Совета СССР — и не в состоянии противостоять этой грязной буре. Москва все время нажимает и нажимает, и

я чувствую, что кончится тем, что и меня самого скоро посадят и расстреляют.

— Но почему же вы, Станислав Францевич, не поставите вопрос перед самим Сталиным? Вы же его родственник, близкий человек.

— Неужели ты не понимаешь, что ставить подобный вопрос перед Иосифом Виссарионовичем — значит, ставить вопрос о нем самом. Разве может Ежов без его санкции арестовывать членов Политбюро и руководящих работников партии? »(2)

Справка по делу Реденса. 1938 год.

В 1938 году Реденс был арестован. Он обвиняется в том, что на протяжении 9 лет был членом антисоветской шпионско-вредительской террористической организации, действовавшей в системе НКВД, под руководством Ежова. По распоряжению этой организации Реденс проводил массовые расстрелы невиновных людей, сохранял от разоблачения других агентов.

В течение 4,5 месяцев Реденс себя виновным не признавал, но 10 апреля 1939 года дал показания, в которых признал свою деятельность, как главы отдела НКВД, преступной:

«Работа по приказам о разгроме шпионских гнезд среди национальностей, кои не входят в Советский Со­юз (поляки, латыши, эстонцы, иранцы, греки и другие), операция получила название «альбомной», которую про­водили методами, которые иначе как вредительской, я назвать не могу, и за которую я целиком и полно­стью несу ответственность перед судом советского на­рода…» (1, 499)

Реденс сознается в том, что нарушал приказы Центра, самовольно приговаривал к смерти, называет цифры казненных им людей. Реденс предстает в роли тирана, делавшего акцент именно на «Большой террор», на репрессии в народе.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ : Заметны явные противоречия между словами Реденса на пленуме и тем, что рассказывает о нем Шрейдер. В 1937 году чекист выступает с позиции заинтересованного «чистильщика», активно критикующего Ягоду за бездействие, обвиняя работников НКВД в халатности, по отношению к своей работе. Но уже 1938 году Реденс сам признается Шрейдеру, что не хочет поддерживать политику «чистки», что перекладывает свои обязанности на подчиненных. Показания на следствии также подтверждают это. Для того, чтобы разобраться в этих противоречиях, необходимо сделать анализ реальных действий Реденса, как главы УНКВД Московской области.

Глава 2 Деятельность Реденса 1937-1938 года.

«Большая чистка» в Московской области в 1937 - 1938 годах.

В 1937 году Реденс – руководитель УНКВД Москвы и Московской области.

С весны 1937 по осень 1938 года УНКВД Москвы и Московской области отправило 31 список на расстрел, из которых 1021 имя по 1 категории. Первые списки появились рано – в мае 1937 года. Первый пик репрессий приходится на июнь 1937 года – 154 человека. Далее количество за месяц колеблется между несколькими десятками и больше не поднимается выше ста человек. Второй пик приходится на сентябрь 1938 года – 245 имен. 58% всех репрессированных родилось до 1900 года. Почти половина имеет высшее образование, 27% - среднее, остальные – начальное. 56% процентов репрессированных – интеллигенция, 35% – ответственные работники и офицеры РККА и НКВД, 9% - рабочие и крестьяне. Небольшое число рабочих и крестьян присутствует среди арестованных в конце 1936 – начале 1937 года, но со временем совсем сходит на нет, что еще раз подтверждает различие между чисткой и террором. Представителей интеллигенции все время много. В апреле 1937 года начинается рост числа арестованных номенклатурных работников, и в июле-августе 1937 годы их даже больше, чем арестованных интеллигентов. Половина расстрелянных – коммунисты. Основная масса репрессированных – русские, их около 67%, вторая по численности этническая группа – евреи, семь процентов репрессированных – немцы, латыши и поляки.

При сопоставлении расстрельных списков регионов можно сделать следующий вывод: Станислав Францевич Реденс не одобрял и довольно вяло проводил репрессии против большевиков.

Средний процент осужденного населения в округах на основании списков – 0,02%.

В ряде регионов цифры заметно выше: в Грузии и на Дальнем Востоке – 0,09% . В Оренбургской области– 0,08.

В Белоруссии, Средней Азии, Татарстане, в Москве и Московской области , Омской, Куйбышевской, Ярославской областях – процент арестованных меньше средних значений.

Вот другие примеры:

« В марте-мае 1937 года на стол Сталина легли первые расстрельные списки из регионов: 1134 человек по 1 категории и 489 по 2 категории…

Московская область – комиссар ГБ 1 ранга С.Ф.Реденс: 51 имен по 1 категории и 13 по 2 категории..» (1, )

Для сравнения:

«…Свердловская область – комиссар ГБ 3 ранга Д.М.Дмитриев: 155 имен по 1 категории и 98 по 2 категории;

Ленинградская область – комиссар ГБ 1 ранга Л. М. Заковский: 145 по 1 категории и 50 по 2 категории...» (1, )

Скорее всего, Реденс не понимает, зачем нужна масштабная чистка государственного аппарата, и поэтому чекист не относится с большим энтузиазмом к планам ЦК.

«Большой террор» в Московской области . 1937 - 1938 года.

2 июля 1937 года приходит приказ №00447 который положит начало «Большому террору», а точнее «Кулацкой операции»:

«Послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий следующую телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из различных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшиеся в свои области , - являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.

ЦК ВКП предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы, были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.» (1, )

На его основе, лимит для Московской области был установлен в 5000 по 1 категории и 30000 – по 2 категории. Позже, Политбюро установило дополнительный лимит в 4000 по 1 категории. В ходе кулацкой операции в области расстреляно не менее 15 000, причем больше дополнительных лимитов со стороны Политбюро не поступало - следовательно, лимит был повышен решением руководства НКВД.

Если сравнивать лимиты по всем областям, то окажется, что руководители региональных управлению по разному отреагировали на запрос ЦК. Цифры выше средних (средний процент репрессированных – 0,2) предложили:

« Берман Б.Д. (Белоруссии – 0,25%), Реденс С.Ф. (Московская обл. - – 0,35%) , Ломоносов В.Г. (Дагестан – 0,31%), Дерибас Т.Д. (Дальневосточный край – 0,28%), Миронов С.Н. (Западно-Сибирский край – 0,4%), Люшков Д.Г. (Азово-Черноморский края -– 0,24%), Булах П.Ф. (Орджоникидзевский край – 0,38%), Дмитриев Д.М. (Свердловская область – 0,28%), Успенский А.И. (Оренбургская область – 0,31%), Блат И.М. (Челябинская область – 0,31%).» (1, )

В рамках других операций в Московской области было расстреляно: польская – 1880, немецкая – 863, латышская– 1653. Всего по данным книг памяти известно о расстреле 20765 человек. Но в источник не попало почти 6000 человек, большинство из них - уголовники.

Кульминация арестов приходится на август 1937 и на январь-февраль 1938. Основная масса арестованных имеет начальное образование – 75%, 85% расстрелянных – беспартийные. Национальный состав расстрелянных: 67% расстрелянных – русские. 11% жители прибалтийских республик (прежде всего латыши), 8% - поляки.

Репрессии в Казахстане.1938 год.

В Казахстан Реденс был отправлен с задачей арестовать Мирзояна, который являлся секретарем краевой партийной организации республики. Определенно, Сталин был недоволен действиями Реденса в Москве и практически силой пытался объяснить чекисту, что от него требуется.

Вождь критиковал Мирзояна уже февральско-мартовском 1937 года: «...Взять, например, товарищей Мирзояна и Вайнова. Первый из них является секретарем краевой партийной ор­ганизации Казахстана, второй — секретарем Ярославской областной партийной организации. Эти люди в нашей сре­де — не последние работники. А как они подбирают работ­ников? Первый перетащил с собой в Казахстан из Азербай­джана и Урала, где он работал раньше, 30—40 человек «сво­их» людей и расставил их на ответственные посты в Казах­стане... . Есть, стало быть, своя артель у товарища Мирзояна. ...Они нарушили большевистское правило подбора работ­ников, которое исключает возможность обывательски-мещанского подхода, исключает возможность подбора работ­ников по признакам семейственности и артельности. Кроме того, подбирая в качестве работников лично преданных лю­дей, эти товарищи хотели, видимо, создать для себя обста­новку некоторой независимости как в отношении местных людей, так и в отношении ЦК партии...» (2, )

В Казахстане же Реденс признается Шрейдеру, что не поддерживает «Чистку», и продолжает увиливать от приказов, поступающих из центра.

В этом смысле – направление в Казахстан с точки зрения Сталина – предложение Реденсу «исправиться». Следует учитывать и то, что Реденс и Мирзоян давние противники, еще с 1929 года. Тогда между ними произошел конфликт из-за того, что ГПУ Азербайджана совершило ряд уголовных преступлений, а Мирзоян (в тот момент первый секретарь компартии Азербайджана) пытался их прикрыть. Теперь Сталин, видимо, решил использовать неприязнь Реденса к этому партийному руководителю.

Интересно, что Реденс инкриминировал Мирзояну: ««Мирзоян в разговорах с ним утверждал, что ЦК партии в вопросах сельского хозяйства допускает перегибы, что политика коллективизации и ликвидации кулачества привела крестьянство к разорению и лишила страну хлеба и сельскохозяйственных ресурсов. ЯХНОВИЧ говорит, что МИРЗОЯН в разговорах с ним утверждал, что ЦК партии разорил не только Казахстан, но и Белоруссию, Украину и другие национальные республики. МИРЗОЯН называл политику ЦК колониальной… МИРЗОЯН характеризовал разгром партией троцкистов и правых, как устранение старых большевистских кадров»[1] . В общем типичный «правый» того времени: «вельможа», свой клан, сомнения в коллективизации…

Очень показательно, что сын Реденса и сейчас считает, что удар правильно наносился, по партийным бюрократам, если они становились амбициозными князьками, считающим, что ему дозволено все. «Вот против каких людей, а отнюдь не против ленинской гвардии шла тогда борьба, вот против каких людей были направлены сталинские чистки и репрессии. В выступлениях И.В.Сталина на упоминавшемся мартов­ском Пленуме ЦК (1937 года) не случайно говорится о троц­кистских и иных двурушниках. А двурушник — это тот, кто под личиной преданности служит совсем противоположным силам и целям»[2] . Конечно, это только его личное мнение, но оно, мне кажется, отражает позицию его матери, супруги С.Реденса. Светлана Аллилуева вспоминает, что даже несмотря на гибель мужа и свой арест Анна Сергеевна Реденс не считала нужным «разоблачать Сталина». «Разговоры о «культе личности» выводят ее из себя, она начинает волноваться и заговариваться. «Преувеличивают, у нас всегда все преувеличивают!», говорит она возмущенно, «теперь все валят на Сталина. А Сталину тоже было сложно, мы-то знаем, что жизнь его была сложной, не так-то все было просто»[3] . Иными словами, здесь, как и в случае с воспоминаниями С.Берия, скорее версия семьи, которая, хоть косвенно, но позволяет судить о мотивах самих «чистильщиков».

Следует обратить внимание и на еще одну сторону деятельности Реденса. Относительную пассивность при проведении «чистки» он пытался компенсировать активностью при проведении массовых операций. Как и в Москве как только Реденс стал наркомом в Казахстане, то республике был выделен дополнительный лимит по «кулацкой операции»в 3000, хотя первоначально считалось, что она в регионе закончена и в Постановление от 31 января 1938 года Казахстан не попал.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ: Реденс Станислав Францевич был противником чистки, скорее всего по тому, что не понимал зачем она нужна. Основной упор в своей деятельности он делал на терроризировании простых граждан.

Заключение.

Исходя из биографии и деятельности Станислава Францевича Реденса, мы можем сделать вывод, что Сталин ждал от чекистов активной чистки именно коммунистической партии. Аресты среди простого народа волновали его в меньшей степени. Большевики пытались отвести удар от своих сослуживцев, понимая, что похожая участь может, рано или поздно, может постичь и их самих. Такого мнения придерживался и сам Реденс. Работая в Москве, он чинит массовые аресты в народе, самовольно нарушая выставленные лимиты, пытается уклониться от арестов членов партии. Понимая это, Сталин перебрасывает его в Казахстан, с целью объяснить, что ждет от свояка совершенно другого, и поручает ему арест Мирзояна. Однако работает на новом месте Реденс недолго и через несколько месяцев его арестовывают. Через некоторое время в суде Реденс признает свою вину, и ему назначается высшая степень наказания.

Массовый террор в народе проводился не по прихоти Сталина. Скорее всего некоторые большевики, обладающие достаточной властью, активно репрессировали народ, чтобы за этими действиями скрыть неподчинение Джугашвили.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Наумов Л.А. Сталин и НКВД. – М.: Яуза; Эксмо, 2007. – 544с. – (Сталин. Великая эпоха).

2. Шрейдер М.П. – «НКВД изнутри: Записки чекиста.» http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book.xtmpl?id=86419aid=256

«соответствует на 19 мая 2009)

3. Расстрельные списки Бутовского полигона.

[1] АП РФ Ф.3 Оп.24. Д.345. Л.230-234

[2] В.Аллилуев С. 95

[3] С.Аллилуева 20 писем другу С. 60

Скачать архив с текстом документа