Уголовная ответственность за хулиганство
СОДЕРЖАНИЕ: Понятие, уголовная и правовая характеристика хулиганства, признаки состава преступления, уголовная ответственность. Объективная сторона и субъективные признаки преступления. Группа лиц и организованная группа как квалифицирующие признаки хулиганства.Содержание
Введение
Глава 1. Понятие и история состава преступления «хулиганство»
1.1 История развития института уголовной ответственности за хулиганство
1.2 Современное понятие хулиганства
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика хулиганства
2.1 Объект преступления
2.2 Объективная сторона
2.3 Субъективные признаки состава
Глава 3. Квалифицированные составы хулиганства
3.1 Группа лиц и организованная группа как квалифицирующие признаки хулиганства
3.2 Сопротивление лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Формирование и укрепление дееспособного гражданского общества в современной России – одна из важнейших общенациональных задач[1] . Однако само существование такого общества невозможно без укрепления общественного порядка, объективной защищенности и субъективного состояния спокойствия граждан[2] . Обязанность обеспечения общественного порядка и спокойствия граждан относится к числу основных обязанностей публичной власти. Одна из форм исполнения этой обязанности государством – установление наиболее строгого - уголовно-правового - запрета на нарушение общественного спокойствия и порядка.
Более того, как статистическая закономерность, установлено, что ослабление борьбы с хулиганством ведет к росту тяжких насильственных преступлений. С определенным интервалом по времени (от года до полутора), после значительного ограничения оснований для привлечения к уголовной ответственности за хулиганство, число зарегистрированных преступлений на улицах, площадях, в парках и скверах по сравнению с предыдущим годом возросло: в 2004 г. на 11,1%, в 2005 г. - на 47,4%, за первые четыре месяца 2006 года по сравнению с тем же периодом предшествующего - на 66,7%. За указанные периоды времени, соответственно, возросла регистрация в общественных местах грабежей - на 29,4; 48,3; 51,5%; разбойных нападений - на 23,2; 31,4; 34,5%. Существенный прирост коснулся и самого хулиганства в его нынешнем значительно «урезанном» виде - в 2005 г. на 47,9%[3] . Таким образом, законодательные изменения 2003 года в составе хулиганства не повысили эффективность борьбы с ним, а, напротив, стали причиной его объективного роста.
Значительное число вопросов по квалификации хулиганства накопилось и у правоприменителя. Неслучайно появилось соответствующее постановление Пленума Верховного Суда РФ[4] (которое, как признают ведущие специалисты в области уголовного права, «своей цели не достигло»[5] ), а сами судья Верховного Суда РФ назвали положение с хулиганством «кризисом правового регулирования»[6] .
В доктрине уголовного права также не утихают споры относительно социально-правовой природы данного преступления, причем все чаще раздаются голоса о необоснованности и (или) ненужности самого существования уголовной ответственности за хулиганство[7] . «Многострадальная история нормы об уголовной ответственности за хулиганство в нашей стране прошла путь от расхожего клише о резиновом характере статьи за это преступление в УК РСФСР до резкого ограничения оснований вменения ст. 213 УК РФ в декабре 2003 г.»[8] . Как бы то ни было, новая редакция ч. 1 ст. 213 УК РФ[9] заставляет вновь задуматься о социально-правовой природе хулиганства и пределах уголовной ответственности за него.
Кроме того, на протяжении многих лет в теории уголовного права наиболее сложным вопросом, возникавшим при применении уголовно-правовой нормы о хулиганстве, являлся «вопрос о разграничении хулиганства и смежных преступлений против личности. Острота этого вопроса еще более возросла после известных изменений, внесенных в ст. 213 УК РФ Федеральными законами от 8 декабря 2003 г. и 24 июля 2007 г., и включения хулиганских побуждений, а также мотивов политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды и мотивов ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы в число квалифицирующих признаков деяний, предусмотренных ст. ст. 115 и 116 УК РФ»[10] . Касательно последнего – «экстремистского» - хулиганства, закрепленного в УК РФ в 2007 году[11] , в литературе также нет единства мнений[12] .
Названные обстоятельства предопределили актуальность выбранной темы и интерес к ней.
Цель дипломной работы – проанализировать и обобщить юридические ситуации, связанные с проявлением лицом неуважения к обществу, нарушением общественного порядка и спокойствия граждан, определить общие подходы к их криминализации.
В задачи работы входит:
- рассмотреть историю развития и современное состояние института уголовной ответственности за хулиганство;
- проанализировать состав хулиганства, определить характер и степень общественной опасности этого деяния и лица, его совершившего;
- охарактеризовать квалифицирующие признаки хулиганства, рассмотреть проблемы их соотношения с иными преступлениями, совершенными из хулиганских побуждений.
В качестве объекта исследования были взяты общественные отношения, складывающиеся в сфере уголовно-правовой борьбы с проявлениями явного неуважения к общественному порядку, нарушающие общественное спокойствие и безопасность. Предмет исследования составили вопросы повышения эффективности уголовно-правовых средств противодействия хулиганству.
Методологической основой исследования стал диалектический метод познания социальных явлений и процессов, позволяющей рассматривать их в постоянном развитии, тесной взаимосвязи и взаимозависимости. В качестве теоретической основы изучались научные работы в области философии, социологии, уголовного права, криминологии, психологии и других наук общественного профиля.
Структурно исследование состоит из трех глав, включающих в общей сложности семь параграфов.
Глава 1. Понятие и история состава преступления «хулиганство»
1.1 История развития уголовной ответственности за хулиганство
Для России явление, называемое ныне хулиганство, было присуще с незапамятных времен. «Хулиганство есть новое слово, но не новое общественное явление, оно существовало всегда под именем озорства, самодурства, уличного безобразия и т.п.»[13] . Наименование этой характерной нашему обществу и поныне разновидности антисоциального поведения пришло в нашу страну сравнительно недавно - в конце XIX в. В своем исследовании, посвященном изучению хулиганства, Я. Бугайский утверждал, что это слово ввел в русскую литературу некий Дионео (популярный лондонский корреспондент московских либеральных газет) в одной из своих статей, напечатанных в Русском богатстве[14] . В то же время П. Люблинский появление данного термина связывал с именем Петербургского градоначальника Фон-Валя, предпринявшего в 1892 г. меры против шаек насильников, которых он в своем приказе назвал хулиганами. Полиция внедрила слово в массы[15] . Однако широкое распространение и признание хулиганства произошло несколько позже - в начале XIX в., в связи с резким ростом числа хулиганских действий.
История законодательного регулирования охраны публичного спокойствия в дореволюционной России.
Прослеживая в глубинах истории Российского государства начала правового регулирования проступков, затрагивающих устои общественного спокойствия, можно увидеть его ростки уже со времен Русской Правды. Еще в середине прошлого века Н. Ланге в своей работе, посвященной изучению этого памятника отечественного права, отмечал зависимость размера ответственности от мотивов, по которым совершались побои, влекшие за собой причинение вреда здоровью. В том случае, если злонамеренное деяние совершалось без всякого основания, повода, не было ничем спровоцировано, то есть с точки зрения наших дней - из хулиганских побуждений, то наказание существенно усиливалось[16] . «Различие платы за побои, раны и увечья зависело от того, нанесены ли они в раздражении, в сваде, то есть в ссоре или драке, или же без всякой свады, то есть без раздражения»[17] . Здесь в то же время справедливо было бы заметить, что в Русской Правде вопросы, посвященные ответственности за нарушение общественного спокойствия, затронуты лишь косвенно, однако даже такое регулирование интересующей нас проблемы в правовом акте, уходящем в самую глубь веков, в период становления российского права, не может не вызвать самого пристального интереса.
Следующим законодательным актом, где значительное внимание уделялось охране публичного благочиния, стало Соборное уложение 1649 г., составленное и вступившее в действие при правлении Александра Михайловича Романова. В первой главе Уложения О богохульниках и церковных мятежниках наряду с преступлениями против церкви предусматривалась весьма строгая ответственность за непристойное, нарушающее спокойствие и порядок во время церковной службы поведение. А будет кто, во время святыя литургии и иное церковное пение, войдя в церковь божью, начнет говорить непристойные вещи... и тем в церкви божественному пению учинит мятеж... и тому бесчиннику за ту его вину учинить торговую казнь[18] .
Следует учитывать, что основным объектом охраны рассматриваемой нормы являлись в первую очередь все же отношения, связанные с порядком проведения церковных служб. Однако здесь просматривается стремление со стороны государства оградить общественное благочиние при наиболее важных по тем временам событиях от различных посягательств и других отрицательных воздействий (мятежные действия могли выражаться не только в произнесении ругательных слов, но также в рукоприкладстве, драках и убийствах).
Особый интерес представляет для нас тот факт, что и бесчестие, и ранение, и убийство в Уложении предусматривались как отдельные преступления, но те же действия, совершенные при указанных выше обстоятельствах, то есть публично, образовывали отдельное преступление, за совершение которого предусматривалась более строгая санкция.
В дальнейшем по мере развития правовой системы Российского государства все большее внимание со стороны государства уделялось правовой охране общественного спокойствия. В Воинском Артикуле Петра I, датированном 1715 г., в артикуле 141 под страхом наказания шпицрутенами запрещались «учинение драк в миру без вызова, хоть никто умерщвлен или поражен не будет»[19] .
Основной акцент сделан здесь на обстановке драки, то есть в миру, публично, что, без сомнения, в первую очередь затрагивало общественное спокойствие. Сравнив размер наказания за данное преступление и санкции за побои, причиненные при других условиях, можно сделать вывод о том, что указанное обстоятельство значительно повышало степень опасности и, соответственно, наказуемости данного проступка.
В процессе дальнейшего совершенствования законодательства Российской империи все большее внимание уделялось охране общественного порядка.
В Своде законов Российской империи 1833 г. в разделе Законы уголовные в ст. 425 была предусмотрена уголовная ответственность за обращение в пьянстве, буйстве, беспутстве для должностных и отставных военных и гражданских чиновников, взятых в таком состоянии в публичном месте[20] . Указанные действия совершались в присутственном месте и нарушали в первую очередь общественный порядок.
Значение этого законодательного акта проявляется в том, что если источники права, рассмотренные выше лишь косвенно, попутно с другими отношениями, охраняли публичный характер, то Свод законов 1833 г. регулировал их напрямую. В нем непосредственно был выделен объект, в который входили общественные отношения, связанные именно с обеспечением общественного порядка, и именно эти отношения напрямую охранялись ст. 425 Свода.
В продолжение изучения истории уголовной ответственности за нарушение общественного порядка нельзя не обратить внимание на следующий законодательный акт XIX в., без анализа которого рассматриваемая тема не будет, по нашему убеждению, полной.
В 1864 г. был принят Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. В ст. ст. 38 и 39 Устава довольно четко были сформулированы признаки уголовно-правового деликта, объект которого находится в непосредственной связи с кругом общественных отношений, на который распространяется действие хулиганства в наши дни. В ст. 38 Устава предусматривались меры наказания в виде ареста до семи дней или денежного взыскания не свыше 25 рублей за ссоры, драки, кулачный бой, или другого рода буйство в публичных местах и вообще за нарушение общественной тишины[21] . В случае учинения подобных действий целой толпой либо необходимости прекращения беспорядков силой имел место квалифицированный состав этого преступления.
Статьей 39 Устава устанавливалась ответственность за нарушение порядка в публичных собраниях или во время общенародных увеселений, театрализованных и тому подобных представлений. Под нарушением общественной тишины понимались в то время шум, крики, ругательства, нанесение оскорблений и другие бесчинства в публичном месте, повлекшие за собой нарушение общественного спокойствия.
Другие действия квалифицировались по соответствующим статьям Устава о наказаниях, в которых предусматривалась ответственность за преступления против личности, имущества и другие преступления. Так, Н.С. Лейкина приводит пример из судебной практики тех лет, в котором действие парней, раздевших донага девушку и привязавших ее к дереву, были квалифицированы как преступление против личности[22] .
Развитие общественных отношений, стремительные изменения в жизни нашего государства на рубеже XIX-XX вв. со всей остротой обнажили потребность в коренном реформировании всей системы отечественного права того периода. В числе прочих, пройдя сложный путь становления, был разработан и принят новый уголовный закон России - Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. В Уложении содержался ряд интересных положений, являвшихся передовыми для законодательства того времени. Помимо прочих аспектов большое внимание уделялось в нем уголовно-правовой охране отношений в сфере публичного порядка.
Наряду с традиционными нормами, предусматривавшими ответственность за учинение бесчинств во время осуществления церковных обрядов (ст. 75 Уложения), в гл. XII О нарушении постановлений, ограждающих общественное спокойствие была включена ст. 263. В ней давалось понятие состава преступления, объективную сторону которого образовывали учинение шума, крика или иного бесчинства в публичном месте либо в общественном собрании, или хотя вне оных, но с нарушением общественного спокойствия или порядка[23] . Квалифицированным признаком данного преступления признавалось учинение драки, кулачного боя или иного буйства, а равно учинение подобных действий, повлекшее прекращение заседания общественного собрания или участие в бесчинствах толпы, не разошедшейся по требованию властей. На практике под данную категорию подпадали деяния, выражавшиеся в сквернословии, доходящем до крайних пределов цинизма, хождении по улицам толпой с гармониками, криком, шумом и песнями неприличного содержания, стрельбою и тому подобное; приставании к прохожим... для того, чтобы их оскорбить и выразить им, вызывающим с ними обращением, пренебрежение и неуважение[24] .
Включение рассматриваемой нормы в уголовное законодательство продолжило тенденцию по усилению правовых мер, направленных на охрану общественного порядка. Непосредственно это выразилось в увеличении санкций за обозначенные выше деяния. Статьей 38 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, драка, кулачный бой или иное буйство карались арестом до 7 дней или штрафом не свыше 25 рублей. В Уголовном уложении 1903 г. в ст. 262 размер ответственности за аналогичные действия значительно возрос: продолжительность ареста составила уже один месяц, а сумма штрафа достигла 200 рублей.
В последующие годы по отношению к хулиганству произошел резкий всплеск интереса. Именно с начала ХХ в. приобрел всеобщее распространение термин хулиганство, имеющий хождение и поныне. В этот период можно наблюдать существенный рост числа публикаций в прессе и иных источниках, посвященных настоящей теме. Свои работы исследованию этой темы посвятили видные деятели науки того времени: П.П. Башилов, В.И. Громов, Н.Ф. Лучинский, А.В. Маклецов, А.Н. Трайнин, И.В. Чубинский и другие.
Столь значимый интерес к этому вопросу был обусловлен резким ростом нарушений общественного порядка. Со всех концов России от Архангельска до Ялты, от Владивостока до Петербурга в центры летят сообщения об ужасе нового массового безмотивного преступления, которое мешает населению мирно жить, развиваться, дышать. Деревни охвачены ужасом, города в тревоге, а земства и городские общественные управления нервно реагируют на общую беду и дикий размах хулиганства - ищут выхода и вырабатывают меры борьбы с хулиганством[25] .
Вкупе с очевидной необходимостью обеспечения самого строгого порядка в условиях надвигавшейся войны это не могло не вызывать ответной реакции со стороны государства. Результатом этого стала разработка законодательной базы по борьбе с хулиганством. В связи с этим в 1913 г. на суд публики был представлен проект министра юстиции об усилении ответственности за некоторые преступные деяния, где значительное внимание было уделено вопросу правовой защиты общественного порядка. В частности, предлагалось дополнить Уголовное уложение ст. 641, где увеличивалась ответственность в случае особой злостности или разнузданности виновного либо явного несоответствия побуждений виновного с предпринятыми преступными действиями[26] .
Кроме того, в 1912 г. Министерство внутренних дел в целях изучения ситуации на местах потребовало от губернаторов и земств сведения о состоянии хулиганства. В том же году министерством было проведено специальное совещание губернаторов по разработке мер по борьбе с хулиганством. По сведениям Н.С. Лейкиной, в 1913 г. в ряде губерний на основании Положения об усиленной охране от 16 августа 1881 г., были изданы постановления, направленные на борьбу с подобными действиями. В них под страхом ареста до трех месяцев или штрафа не свыше 500 рублей запрещались следующие деяния: 1) беспечность и озорство, хоть не нарушившие общественной тишины и порядка, но вызвавшие неудовольствие окружающих... 3) назойливое приставание к кому-либо и иное действие, нарушающее свободу действия и передвижения[27] .
Начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война не позволила продолжить развитие правовой базы борьбы с хулиганством. Однако стоит отметить, что в России за короткий период времени отечественными правоведами были в полной мере исследованы основные теоретические вопросы, связанные с хулиганством. Кроме того, был выработан и частично приведен в жизнь ряд весьма эффективных мер по преодолению данного вида преступления, что, безусловно, является значительным успехом в истории российской правовой мысли и правоприменительной практики.
Для новой власти, пришедшей на смену самодержавию, центральной задачей была необходимость удержать в руках штурвал руководства страной. В первую очередь она была заинтересована в утверждении нового порядка, укреплении собственных позиций, борьбе со своими противниками. В силу этого главным врагом власти были политические соперники, на подавление которых были направлены ее основные усилия. Это наглядно проявляется в законах того времени, где устанавливается крайне жесткая ответственность за любые политические преступления, но гораздо меньшее внимание уделялось уголовным преступлениям. Не явилось исключением и хулиганство.
Несмотря на то что в Декрете СНК РСФСР от 4 мая 1918 г. О революционных трибуналах среди прочих преступлений - погромов, взяточничества, шпионажа - к компетенции трибуналов было отнесено и хулиганство[28] , рассматривать это как меру, направленную на защиту общественного порядка можно было лишь с большой оговоркой, так как оно рассматривалось не как уголовное, а как политическое преступление. Подтверждение этому утверждению можно найти в Постановлении кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. О подсудности революционных трибуналов, где в п. 7 хулиганство имело явно выраженную политическую окраску и определялось, как действия с целью внести дезорганизацию в распоряжения советской власти или оскорбить нравственное чувство окружающих учинением бесчинства[29] .
По мере укрепления советской власти назрела насущная необходимость принятия единого кодифицированного закона, который пришел бы на смену многочисленным и разрозненным правовым актам, являвшим собой в то время систему уголовного законодательства. В силу этого в 1922 г. обрел жизнь новый Уголовный кодекс РСФСР, который в большей степени соответствовал требованиям и веяниям того времени.
Рассматриваемое нами преступление было отнесено законодателем к гл. V УК РСФСР Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности. Расположение хулиганства в данной главе вряд ли следует признать верным, так как объект уголовно-правовой охраны этого раздела Кодекса лишь частично соответствует содержанию данного преступления. В ст. 176 УК РСФСР хулиганство определялось как озорные, бесцельные, сопряженные с явным проявлением неуважения к отдельным гражданам или обществу в целом действия[30] .
Такая формулировка хулиганства не могла не вызывать серьезных вопросов. Во-первых, возникали возражения по поводу указания на бесцельность действий, в то время как из основ психологии известно, что любой акт поведения осуществляется вследствие сложной интеллектуально-волевой деятельности и имеет соответствующую мотивацию и направленность. Не меньшие споры вызывало законодательное регулирование субъективной стороны хулиганства, где предусматривалось проявление неуважения не только по отношению к обществу, но также демонстрация пренебрежения к отдельным гражданам. Подобное дополнение в понятии хулиганства существенно искажало его содержание, перемещая акценты с охраны общественных отношений в сфере общественного порядка на межличностные взаимоотношения.
В силу указанных причин в октябре 1924 г. Постановлением 2-й сессии XI созыва ВЦИК ст. 176 УК РСФСР была существенно изменена. Хулиганство, совершенное впервые, рассматривалось как административно-правовой деликт, наказуемый принудительными работами или штрафом. Из понятия хулиганства было также исключено указание на бесцельность действий, а равно такой признак, как проявление неуважения к личности, что более соответствовало правовой природе рассматриваемого преступления. Наряду с этим ст. 176 УК 1926 г. дополнилась второй частью. Квалифицирующими обстоятельствами были признаны совершение хулиганских действий повторно, а равно их упорное непрекращение, несмотря на предупреждение органа милиции или иного органа, на который возложена обязанность поддерживать общественный порядок[31] .
Новая редакция ст. 176 УК РСФСР 1922 г. в условиях тех лет, когда хулиганские проявления были распространенным явлением (по сведениям А.А. Герцензона, прирост дел о хулиганстве в первом полугодии 1926 г. составил 47% по отношению к показателям за тот же период 1925 г.)[32] , была явно ущербна. Обусловливалось это несомненной слабостью административно-правовых мер в борьбе с этим обладающим существенной степенью общественной опасности деянием и наряду с этим незначительным размером санкции в квалифицированном составе хулиганства. На практике это выразилось в резком (с 22603 - в 1924 г. до 9532 - в 1925 г.) снижении числа уголовных дел, рассмотренных в судебном порядке, что в условиях роста хулиганства было несомненной ошибкой[33] . Кроме того, появление в уголовном законе административно-правовой нормы, устанавливавшей основания и размер ответственности за административное правонарушение, очевидно, противоречило его структуре и смыслу как основного источника уголовного права.
Учитывая приведенные доводы, в октябре 1926 г. было принято Постановление СНК СССР О мерах по борьбе с хулиганством, где были сделаны значительные шаги для преодоления слабости правовых мер, направленных на борьбу с хулиганством. В нем, в частности, судам было рекомендовано назначать за данное преступление лишение свободы на срок не ниже трех месяцев, исключая при этом применение условного освобождения и условно-досрочного освобождения от назначенного наказания. Помимо этого, в п. 6 названного Постановления предусматривалась возможность постановки по отношению к особо опасным хулиганам-рецидивистам вопроса о применении ссылки в отдаленные места или о передаче их в распоряжение ОГПУ.
В 1926 г. в связи с новыми процессами в жизни нашего государства увидели свет сначала общесоюзные основы уголовного законодательства, а вслед за ними Верховным Советом РСФСР был принят Уголовный кодекс РСФСР 1926 г.
В новом УК РСФСР ответственность за хулиганство предусматривалась в ст. 74, которая была перенесена во вторую главу - Преступления против порядка управления. Простое хулиганство вновь перешло в разряд уголовно-правовых деликтов и определялось как озорные действия, сопровождавшиеся явным неуважением к обществу. За простое хулиганство предусматривалось наказание в виде трех месяцев лишения свободы. Наряду с этим в ст. 74 УК РСФСР сохранялась возможность применения административного взыскания за хулиганство, предусмотренного частью первой этой статьи.
Квалифицированный состав хулиганства помимо повторности и упорного непрекращения озорных действий дополнился такими обстоятельствами, как учинение буйства или бесчинства в процессе его совершения, а равно проявление при совершении хулиганства исключительного цинизма или дерзости[34] . Наказание за указанные действия возросло по сравнению с ч. 2 ст. 176 УК РСФСР 1922 г. с трех месяцев лишения свободы до двух лет.
К середине тридцатых годов в Советском Союзе произошло окончательное становление сильного государственного строя. В соответствии с указанными тенденциями развивалась правовая система страны. На этом фоне закономерным выглядело ужесточение мер уголовно-правового воздействия за совершение преступлений. Потребность в обеспечении должного порядка в общественных местах усиливается, как отмечалось выше, по мере укрепления государственной власти. Для широких обывательских кругов, - говорил Н.В. Крыленко, - вопрос о том, могут ли они спокойно пройти по улице, не рискуя получить плевок в физиономию, является вопросом, на котором они испытывают крепость политической власти того класса, который господствует и который правит[35] .
Указанные обстоятельства обуславливали усиление мер уголовной ответственности за хулиганство. Постановлением ВЦИК СНК СССР от 29 марта 1935 г. О мерах борьбы с хулиганством были усилены меры уголовной ответственности за данное преступление. В соответствии с данным Постановлением наказание по ч. 2 ст. 74 УК РСФСР было увеличено с двух лет лишения свободы до пяти лет тюрьмы[36] . В том же году 31 мая было принято Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности, где излагались основные направления по преодолению подростковой преступности, в том числе хулиганства[37] .
Обострение международной политической ситуации, начало Второй мировой войны не могли не отразиться на состоянии дел внутри СССР. В таких условиях, в преддверии войны существенную значимость приобрел фактор, связанный с обеспечением должного общественного порядка. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1940 г. Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство уголовная ответственность за хулиганские действия на предприятиях, в учреждениях и общественных местах была усилена до одного года тюремного заключения[38] .
Начавшаяся 22 июня 1941 г. Великая Отечественная война повлекла еще большее усиление правовых мер охраны важных общественных отношений. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. О военном положении в местностях, объявленных на военном положении, в компетенцию военных трибуналов была передана категория дел о злостном хулиганстве[39] . Данный шаг значительно упростил процедуру рассмотрения дел, связанных с хулиганством, что соответствовало велениям военного времени.
На протяжении войны вопрос хулиганства стал менее актуален, чему способствовали условия полной мобилизации всех сил на победу над врагом, законы военного времени, снижение числа лиц мужского пола, не привлеченных в ряды армии.
Завершение военных действий полной победой Советского Союза над фашистской Германией ознаменовалось помимо всего прочего рядом факторов, способствовавших росту хулиганства. В первую очередь это было связано с возвращением домой солдат и офицеров, психологически настроенных за годы войны на разрушение и при малейшем толчке дававших ему выход. Кроме того, немаловажную роль сыграло резкое увеличение объемов производства и продажи спиртных напитков, имевшее место после войны. Данные обстоятельства вкупе с другими страшными последствиями войны обусловили существенный рост преступности в целом, имевший место в те годы, и хулиганства в частности.
После окончания войны законодательство в сфере охраны общественного порядка продолжало развиваться. В середине пятидесятых годов потребность в отдельном правовом акте, устанавливавшем ответственность за мелкие нарушения общественного порядка, была реализована с принятием 19 декабря 1956 г. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР Об ответственности за мелкое хулиганство. За совершение хулиганских действий, не представлявших существенной опасности, предусматривалась ответственность в виде ареста от 3 до 15 суток либо штрафа размером от 10 до 30 рублей[40] . Принятие этого нормативно-правового акта позволило устранить противоречие, отмеченное нами в УК РСФСР редакции 1926 г., когда в одном кодексе смешивались нормы двух отраслей права. Наряду с этим были установлены более четкие рамки, разграничивавшие уголовно-наказуемое хулиганство от мелких правонарушений.
Следующим этапом в истории развития правовой регламентации хулиганства явилось принятие вслед за Основами уголовного законодательства СССР 1958 г. УК РСФСР 1960 г. В ст. 206 УК РСФСР, которая была расположена в гл. 10 УК РСФСР Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и порядка управления, хулиганство определялось как умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к обществу. Такое законодательное определение более точно соответствовало содержательной стороне хулиганства, вернее определяло хулиганский мотив. В сравнении со ст. 74 УК РСФСР 1926 г. ст. 206 УК РСФСР 1960 г. была дополнена частью третьей, где предусматривалась уголовная ответственность за повторное совершение мелкого хулиганства.
В середине шестидесятых годов в стране вновь начинает отмечаться рост правонарушений, связанных с нарушением общественного порядка. Связано это было с тем, что при общем улучшении материального благосостояния населения недостаточно широко была развита сеть культурно-массовых заведений[41] . Это не могло не повлечь различных попыток разнообразить досуг, в том числе и посредством совершения правонарушений. Реакцией на это со стороны государства стало принятие Президиумом Верховного Совета СССР Указа от 26 июня 1966 г. Об усилении уголовной ответственности за хулиганство. В соответствии с этим Указом была увеличена санкция за совершение простого хулиганства путем замены общественного порицания на более строгое - исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года. Часть 2 ст. 206 УК РСФСР была дополнена новым признаком - совершение преступления лицом, ранее судимым за хулиганство.
Кроме того, ст. 206 УК РСФСР дополнилась частью третьей, где предусматривалась уголовная ответственность за особо злостное хулиганство. Таковым признавались хулиганские действия, совершенные с применением или попыткой применения огнестрельного оружия либо ножей, кастетов или иного холодного оружия или предметов, специально приспособленных для нанесения телесных повреждений. Указанное дополнение ст. 206 УК РСФСР было продиктовано распространенностью подобных способов совершения хулиганства, а равно необходимостью более строгого наказания этого, несомненно, более опасного деяния.
Наряду с уголовно-правовыми мерами эффективным оружием в борьбе с нарушениями общественного порядка стали средства административно-правового воздействия. Минимальный срок административного ареста за мелкое хулиганство был поднят с 3 до 10 суток, а также введено новое наказание в виде исправительных работ на срок от одного до двух месяцев с удержанием до 20% заработка[42] .
В 1977 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР О внесении изменений и дополнений в уголовное законодательство СССР из ст. 206 УК РСФСР был исключен институт административно-правовой преюдиции, в соответствии с которым повторное в течение года совершение административно наказуемого хулиганства квалифицировалось по ч. 1 ст. 206 УК РСФСР. Устранение этого признака из состава уголовно наказуемого хулиганства было полностью оправданно, так как включение в сферу уголовно-правовых отношений административных проступков, даже совершенных повторно (что, впрочем, не меняло их сущности) явно не соответствовало принципам уголовного права, чрезмерно расширяло границы уголовно-правовой репрессии.
Дальнейшим шагом по укреплению общественного порядка стало принятие в 1981 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР Об усилении ответственности за хулиганство. Здесь в более развернутом виде было дано определение мелкого хулиганства, под которым понимались нецензурная брань в общественных местах, оскорбительное приставание к гражданам и другие подобные действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие граждан[43] . Наряду с этим был более точно определен круг предметов, применение которых в процессе хулиганства влекло ответственность по ч. 3 ст. 206 УК РСФСР. Вместо любых предметов, специально использовавшихся в качестве оружия, в соответствии с Указом 1981 г. наряду с оружием, ножом, кастетом и другим холодным оружием особо злостным хулиганством стало признаваться применение в качестве холодного оружия иных предметов.
В то же время, несмотря на постоянное усиление в отношении хулиганства мер репрессивного характера, в рассматриваемый период наблюдался постоянный рост числа зарегистрированных хулиганских действий. Как отмечает Л.А. Волошина, если в 1980 г. имело место 134337 случаев нарушения общественного порядка, то в 1984 г. их число составило 152577[44] . Причинами, объясняющими столь резкое несоответствие между постоянным ужесточением уголовно-правовых мер воздействия и устойчивым ростом хулиганства, являются, по нашему мнению, в первую очередь его социально-бытовые корни. Ужесточая наказания, крайне незначительное внимание уделялось со стороны государства ущербным условиям жизни населения, преодолению глубинных факторов насильственной преступности. Все это привело к тому, что, несмотря на жесткость традиционных репрессивных мер, коренного перелома в деле предупреждения хулиганства достичь в те годы так и не удалось.
Начало перестройки, объявленное в апреле 1985 г., ознаменовалось объявлением в Советском Союзе антиалкогольной кампании. Несмотря на некоторые отрицательные моменты, объявленный курс на борьбу с пьянством положительно сказался на снижении алкоголизма, а равно на многих его вредных последствиях, в том числе некоторых видах преступности. Так, в частности, в 1988 г. по отношению к показателям 1987 г. отмечалось существенное снижение количества зарегистрированных фактов совершения хулиганства - 15,3%[45] . В целом за период с 1985 по 1990 г. число зарегистрированных фактов хулиганства снизилось с 193865 в 1985 г. до 142008 в 1989 г.[46]
Причинами столь существенного уменьшения числа случаев хулиганства являлась отмеченная выше кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом. Снижение происходило за счет наиболее злостного хулиганства, в то время как большинство случаев простого хулиганства не попадали в учет[47] . Не случайно, как справедливо отмечает Н.Г. Кадников, хулиганство является палочкой-выручалочкой для недобросовестных сотрудников ОВД, позволяя удержать на нужном уровне процент раскрываемости[48] . В то же время одной из причин, сыгравшей не последнюю роль в снижении числа хулиганства, является, по мнению П.С. Метельского, более строгий подход со стороны судов к пониманию хулиганского мотива[49] .
В то же время начиная с первой половины восьмидесятых годов с особенной остротой встала проблема молодежных неформальных объединений, имевших ярко выраженную антисоциальную направленность. Печально известные группы люберов, панков, металлистов, футбольных фанатов надолго запомнились обществу массовыми нарушениями общественного порядка.
По данным В. Гордеева, удельный вес преступлений, из числа совершенных в группе с 20,4% в 1985 г. увеличился до 30,5% в 1989 г.[50]
Причинами возникновения и развития подобных неформальных групп явились социальная неустроенность, отсутствие внимания со стороны государства и общества к проблемам молодежи.
1.2 Современное понятие хулиганства
По общепринятому мнению, хулиганство является «одним из распространенных преступлений, общественная опасность которого заключается в том, что оно, посягая на общественный порядок, нарушает спокойствие граждан, условия их труда, быта и отдыха; нарушает жизненно важные права и свободы человека (здоровье, честь, достоинство; законные интересы организаций, учреждений). Нередко хулиганство приводит к совершению других, более тяжких преступлений против личности, собственности и т.п.»[51] . Вместе с тем, как правильно замечают другие специалисты, «хулиганские действия нередко являются первым опытом преступного поведения»[52] . Однако представляется, что главная общественная опасность хулиганства, быть может, даже не в самом по себе нарушении общественного спокойствия граждан, а в том, что за этими, для русского менталитета вполне безобидными, действиями может быть скрыта провокация или приготовление к более серьезному преступлению.
Период истории нашей страны начиная с 1991 г. после распада Советского Союза характеризуется бурными переменами, к сожалению, не всегда положительного свойства, практически во всех сферах жизни. На фоне реформ, получив благодатную почву, начала усиленно набирать обороты преступность.
Наряду с этим были ослаблены организационные основы борьбы с хулиганством: практически полностью было нивелировано участие общественности в борьбе с преступностью, система общественного воздействия на нарушителей порядка, разрушена система народных дружин. Кроме того, вследствие развала организационных основ, кадровых вопросов, вызванных плохим социальным обеспечением, имело место снижение уровня работы правоохранительных органов, что также не способствовало эффективной борьбе с хулиганством. Данные обстоятельства вкупе с иными негативными факторами обусловили резкий скачок в динамике хулиганства: с 106583 в 1991 г. до 158351 в 1993 г.[53]
В то же время, несмотря на значительный рост фактов хулиганства, правовая база борьбы с этим преступлением не претерпела существенного изменения. Лишь в 1993 г. санкция ч. 2 ст. 206 УК РСФСР была дополнена наказанием в виде исправительных работ, сроком до двух лет, что позволило более индивидуально подходить при назначении наказания за злостное хулиганство.
Указанные обстоятельства обусловливали необходимость в переработке законодательного определения хулиганства и его квалифицирующих признаков, что было учтено при разработке нового УК РФ.
В новом Уголовном кодексе РФ 1996 г. ст. 213 Хулиганство располагается в разд. IX Преступления против общественной безопасности и общественного порядка в гл. 24 Преступления против общественной безопасности. Под хулиганством в ч. 1 ст. 213 УК РФ 1996 г. законодатель понимал «грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся применением насилия к гражданам либо угрозой его применения, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества». Максимальная санкция за совершение действий, указанных в ч. 1 ст. 213 УК РФ, составляла лишение свободы сроком до двух лет. Однако, как отмечал по этому поводу один из судей Верховного Суда РФ, «авторы УК РФ 1996 года в отношении хулиганов продемонстрировали явный либерализм: «особая дерзость» в виде нанесения побоев, легкого вреда здоровью - наиболее распространенный вид хулиганства из категории тяжких преступлений перекочевала в разряд деяний небольшой тяжести… По мнению законодателя того периода, менее опасного, чем, например, кража в 1998 году трех долларов США (п. в ч. 2 ст. 158 УК РФ в первоначальной редакции). Сравните: молодой, дерзкий преступник демонстративно в кровь избил пожилого мужчину, сделавшего ему справедливое замечание, - до 2 лет лишения свободы. Тот же преступник тайно похитил бутылку импортного пива из киоска - от 2 до 6 лет лишения свободы. Стоит ли после этого авторам УК РФ 1996 года разглагольствовать о приоритете защиты личности, ее прав на честь и достоинство и неприкосновенность?»[54] . Судебная практика 1997-2003 годов показывает, что по ст. 213 УК РФ действия виновных квалифицировались лишь в случаях нанесения потерпевшим побоев, причинения им легкого вреда здоровью. В остальных случаях хулиганские действия квалифицировались в зависимости от последствий содеянного: по п. «д» частей вторых ст. 111 или 112 УК РФ.
В новой редакции ст. 213 УК РФ 1996 г. уже не содержалось в качестве квалифицирующего признака повторное совершение мелкого хулиганства, был переработан и такой квалифицирующий признак, как особо злостное хулиганство, теперь в ч. 3 ст. 213 УК РФ содержалась более емкая диспозиция: Хулиганство, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, а санкция по ч. 3 ст. 213 УК РФ предусматривала наказание в виде лишения свободы от четырех до семи лет[55] . В то же время остался такой квалифицирующий признак хулиганства, как совершение его лицом, ранее судимым за хулиганство, санкция за которое претерпела изменения, и максимальное наказание составляло пять лет лишения свободы.
В дальнейшем норма ст. 213 УК РФ претерпела существенные изменения. 8 декабря 2003 г. Федеральным законом N 162-ФЗ О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации в Уголовный кодекс были внесены существенные изменения, которые коснулись и ст. 213 УК РФ. Обязательным признаком объективной стороны рассматриваемого преступления стало совершение его с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Именно этот признак позволяет отличить уголовно наказуемое хулиганство от административно наказуемого мелкого хулиганства, под которым согласно ч. 1 ст. 20.1 КоАП РФ понимается нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества. Понятием оружия охватывается огнестрельное и холодное оружие, в том числе метательное, оружие как заводского, так и кустарного производства. Предметами, используемыми в качестве оружия, могут признаваться любые предметы (топоры, металлические прутья, камни, бутылки и тому подобное), которые были предварительно приготовлены или приспособлены для совершения хулиганства либо подобраны на месте его совершения. Применение означает использование оружия или предметов для фактического причинения вреда здоровью людей либо создание реальной угрозы такого вреда. Хулиганство признается оконченным преступлением с момента фактического применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
Таким образом, вышеуказанным Федеральным законом были убраны такие признаки объективной стороны, как уничтожение и повреждение чужого имущества, которые содержались ранее в ст. 213 УК РФ. Наличие уничтожения или повреждения чужого имущества при совершении хулиганских действий, если эти деяния повлекли причинение значительного ущерба, должны квалифицироваться по совокупности со ст. 167 УК РФ. Также был убран такой квалифицирующий признак, как хулиганство, совершенное лицом, ранее судимым за хулиганство. Квалифицирующие признаки, ранее содержавшиеся в пп. а, б ч. 2 ст. 213 УК РФ, теперь составили ч. 2 ст. 213 УК РФ, а максимальная санкция в ч. 2 ст. 213 УК РФ повысилась с пяти лет лишения свободы до семи.
Большинством специалистов эта мера рассматривается как мера по либерализации уголовного законодательства. Н. Иванцова даже полагает возможным в этой связи декриминализовать хулиганство[56] . Напротив, по мнению А. Кибальника и И. Соломоненко, «изменения редакции статей Особенной части на самом деле ужесточили уголовную репрессию… основной состав хулиганства (ч. 1 ст. 213 УК РФ) предусматривает обязательный признак вооруженности лица, нарушающего общественный порядок. Ранее наличие у хулигана оружия или предметов, используемых в качестве оружия, считалось особо злостным хулиганством и влекло ответственность по ч. 3 ст. 213 УК РФ, а само криминальное хулиганство связывалось с применением насилия (угрозой его применения) либо уничтожением или повреждением чужого имущества. Сейчас же реальное причинение умышленного легкого вреда здоровью потерпевшего, нанесение ему побоев, факты умышленного уничтожения (повреждения) чужого имущества требуют дополнительной квалификации ст. 213 УК РФ с соответствующими статьями Особенной части со всеми вытекающими юридическими последствиями»[57] .
Итак, хулиганство относится к одному из наиболее распространенных преступлений против общественного порядка.
Определения хулиганства и санкции за него неоднократно претерпевали изменения.
В 1956 г. была введена административная ответственность за мелкое хулиганство, тем самым была решена проблема загруженности колоний, так как 25% преступлений квалифицировалось по статье Хулиганство.
По данным ГИЦ МВД РФ, в 2003 г. в Российской Федерации было зарегистрировано 135183 случая совершения хулиганства, из них около 57% - совершение преступления лицами, не достигшими совершеннолетия.
За четыре месяца 2004 г. на территории города Москвы зарегистрирован 51 факт хулиганства, что на 52% меньше, чем в соответствующем периоде прошлого года. Из общего количества совершенных хулиганств семь преступлений совершено на улицах и в общественных местах, что на 71% меньше, чем в аналогичном периоде 2003 г. Основное количество хулиганств зафиксировано в развлекательных заведениях и на улицах, где расположены кафе, бары и рестораны.
Такие значительные изменения в статистике зарегистрированных преступлений связаны с изменениями в Уголовном кодексе Российской Федерации, которые были введены 8 декабря 2003 г. Федеральным законом N 162-ФЗ О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, в частности, обязательным признаком объективной стороны стало совершение деяния с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика хулиганства
2.1 Объект преступления
Проблема объекта хулиганства имеет важное уголовно - правовое значение. Выяснение содержания этого понятия позволяет правильно ответить на ряд других теоретических и практических вопросов (конструкция состава хулиганства, объем и содержание объективных и субъективных сторон данного преступления). Как обоснованно указывал профессор С. Мокринский, «описать состав преступления значит, прежде всего, определить объект последнего - социальное благо, страдающее или подвергающееся опасности от преступного действия»[58] .
Несмотря на то что российское уголовное законодательство более 80 лет предусматривает ответственность за хулиганство, в теории уголовного права нет единого мнения по вопросу об объекте данного преступления. Это явилось следствием ряда причин. В разные периоды развития уголовного законодательства хулиганство относилось к разным видам преступлений. К тому же при совершении хулиганства вред причиняется многим общественным отношениям. А диспозиция статьи, предусматривающей уголовную ответственность за хулиганство, всегда имела достаточно сложную юридическую конструкцию.
В теории уголовного права нет единого подхода к понятию «общественный порядок» и «общественная безопасность». К сожалению, принятие Уголовного кодекса РФ не только не внесло ясность в определение объекта хулиганства, но во многом усложнило решение данного вопроса. Сложность состоит в соотношении родового, видового и непосредственного объекта хулиганства. Статья 213 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за хулиганство, включена в главу 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности» раздела IX Преступления против общественной безопасности и общественного порядка. Проблема состоит в том, что непосредственный объект преступления всегда должен находиться в той же сфере общественных отношений, что и его видовой объект[59] .
Следует заметить, что вопрос о классификации объектов преступления сам по себе является спорным и заслуживает отдельного исследования. Так, наряду с классификацией объектов по вертикали (общий, родовой, видовой и непосредственный), к примеру, есть предложения выделять вместо видового интегрированный объект, занимающий промежуточное положение между основным и родовым[60] .
Широкая дискуссия о родовом объекте хулиганства была развернута в советском уголовном праве в семидесятые годы применительно к ст. 206 УК РСФСР. При этом предлагалось несколько точек зрения. Одни ученые признавали факт существования нескольких самостоятельных родовых объектов, предусмотренных главой десятой УК РСФСР[61] . В то же время отдельные исследователи считали, что предусмотренные в этой главе преступления имели единый родовой объект, указанный в самом названии главы[62] , или же что следует вести речь о двух родовых объектах: а) общественный порядок и общественная безопасность и б) здоровье населения[63] . По нашему мнению, в разделе IX УК РФ содержатся два родовых объекта – «общественная безопасность» и «общественный порядок», охватывающие разные общественные отношения, так же, как в главе десятой УК РСФСР имелись три группы самостоятельных общественных отношений: «общественный порядок», «общественная безопасность», «здоровье населения». Конечно, преступления против общественной безопасности и общественного порядка тесно между собой связаны, что и позволило законодателю объединить составы этих преступлений в одном разделе УК РФ. В то же время каждой из этих групп общественных отношений присуща определенная специфика.
Ключевым понятием в определении объекта хулиганства как было, так и остается понятие «общественного порядка». Без уяснения содержания данного понятия, отграничения его от понятия «общественная безопасность» невозможно решить вопрос об объекте хулиганства.
В науке административного права принято различать понятие общественного порядка в широком и в узком смысле. При этом под общественным порядком в широком смысле принято понимать совокупность всех социальных связей и отношений, складывающихся под воздействием всех социальных норм, в отличие от правопорядка, включающего лишь отношения, регулируемые нормами права. Из этого следует, что общественный порядок, как более широкая категория, включает в себя и правопорядок. В общей теории права общественный порядок рассматривается как социальная категория, охватывающая систему (состояние) волевых, идеологических общественных отношений, предопределяемых экономическим базисом и характеризующихся соответствием поведения их участников господствующим в обществе социальным нормам (правовым и неправовым). Сюда входят только социально значимые общественные отношения[64] .
Общеюридическое определение общественного порядка было предложено И.Н. Даньшиным: «Общественный порядок - это порядок волевых общественных отношений, складывающихся в процессе сознательного и добровольного соблюдения гражданами установленных в нормах права и иных нормах неюридического характера правил поведения в области общения и тем самым обеспечивающих слаженную и устойчивую совместную жизнь людей в условиях развитого общества»[65] .
Две основные концепции общественного порядка в узком смысле в шестидесятые годы были представлены М.И. Еропкиным и А.В. Серегиным.
М.И. Еропкин определял общественный порядок как «обусловленную интересами всего... народа..., регулируемую нормами права, морали, правилами... общежития и обычаями систему волевых общественных отношений, складывающихся главным образом в общественных местах, а также общественных отношений, возникающих и развивающихся вне общественных мест, но по своему характеру обеспечивающих охрану жизни, здоровья, чести граждан, укрепление народного достояния, общественное спокойствие, создание нормальных условий для деятельности предприятий, учреждений и организаций»[66] .
А.В. Серегин характеризует общественный порядок как «урегулированную нормами права и иными социальными нормами систему общественных отношений, установление, развитие и охрана которых обеспечивают поддержание состояния общественного и личного спокойствия граждан, уважение их чести, человеческого достоинства и общественной нравственности»[67] .
Как видим, одно из основных различий в понятии общественного порядка у этих исследователей состоит в том, что М.И. Еропкин, определяя круг отношений в данной сфере, выделяет в качестве основного критерия место их возникновения и развития (общественные места), а А.В. Серегин - содержание отношения. Следует также обратить внимание на тесную связь общественного порядка и общественной нравственности, подчеркнутую А.В. Серегиным.
Некоторые исследователи считали, что в понятие «общественный порядок» следует включать и общественную безопасность. Так, О.Н. Горбунова пишет: «Общественные отношения, которые создают в государстве обстановку спокойствия и безопасности, составляют систему волевых общественных отношений, совокупность которых можно назвать общественным порядком в узком смысле слова»[68] . Аналогичной точки зрения придерживается и И.И. Веремеенко: «Общественный порядок как определенная правовая категория представляет собой обусловленную потребностями развития социализма систему общественных отношений, возникающих и развивающихся в общественных местах в процессе общения людей, правовое и иное социальное регулирование которых обеспечивает личную и общественную безопасность граждан и тем самым обстановку спокойствия, согласованности и ритмичности общественной жизни»[69] .
Наряду с юристами - административистами и некоторые представители науки уголовного права в общественный порядок в узком смысле включают довольно широкий круг общественных отношений. Так, П.Ф. Гришаев считает, что под общественным порядком следует понимать порядок, регулирующий отношения между членами общества, согласно которому каждый из них обязан соблюдать правила в обществе, как закрепленные в правовых нормах, так и в нормах морали. Соблюдение этих правил поведения всеми гражданами гарантирует общественную безопасность, то есть безопасные условия повседневной жизни и деятельности членов общества[70] .
Однако если до принятия Уголовного кодекса 1996 г. высказывалась точка зрения, согласно которой общественный порядок имеет своей составной частью общественную безопасность, то в настоящее время предлагается считать, что общественная безопасность охватывает общественный порядок. К примеру, А.В. Готовцев пишет, что если «общественный порядок - это обеспечение безопасности людей, то общественная безопасность - это и сохранность имущества, и нормальная работа источников повышенной опасности, представляющих угрозу для человека и общества. Отсюда следует вывод, что общественная безопасность несколько шире общественного порядка»[71] .
Такое утверждение нельзя признать точным, поскольку даже в названии раздела IX УК РФ термины общественный порядок и общественная безопасность употребляются как равно родовые, за каждым из которых кроется самостоятельное содержание. Аналогично они употребляются и в ч. 1 ст. 2 УК РФ.
Некоторые современные исследователи, характеризуя общественный порядок как правовую категорию, фактически не делают различий между ним и общественной безопасностью, употребляя эти понятия как синонимы[72] . Мы абсолютно не согласны с таким подходом к пониманию общественного порядка, поскольку он противоречит как теории уголовного права, так и общей теории права. По нашему мнению, под общественным порядком следует понимать урегулированные нормами права и морали общественные отношения в своей совокупности, обеспечивающие общественное спокойствие, общепринятые нормы поведения, нормальную деятельность предприятий, учреждений и организаций, транспорта, сохранность всех видов собственности, а также уважение общественной нравственности, чести и достоинства граждан.
Можно согласиться с С.С. Яценко, что если общественный порядок воплощается в создании обстановки общественного спокойствия, благоприятных внешних условий жизнедеятельности людей, что обеспечивает нормальный ритм общественной жизни, то общественная безопасность проявляется в создании безопасных условий при обращении с источниками повышенной опасности и проведении работ повышенной опасности[73] . По мнению А.Ф. Гранина, существенные различия между понятиями общественный порядок и общественная безопасность связаны с нормативными средствами урегулирования данных явлений. Общественный порядок достигается в результате упорядочения общественных отношений с помощью всех форм нормативного регулирования, тогда как общественная безопасность - только с использованием правовых и технических норм[74] . Поэтому деяние, посягающее одновременно на общественный порядок и общественную безопасность, представляет собой совокупность преступлений. Так, хулиганство, совершенное с применением огнестрельного оружия, образует совокупность хулиганства и ношения огнестрельного оружия и квалифицируется по ч. 3 ст. 213 и ч. 1 ст. 222 УК РФ.
Рассмотрев различия категорий общественный порядок и общественная безопасность, мы приходим к выводу, что родовым, видовым и основным непосредственным объектом хулиганства является общественный порядок. Указание законодателя в названии главы 24 УК РФ лишь на общественную безопасность следует считать юридической неточностью. Как было подчеркнуто, общественный порядок и общественная безопасность являются самостоятельными категориями, охватывающими обособленные группы общественных отношений. Кроме того, глава 24 УК РФ включена в раздел IX, где указан наряду с родовым объектом общественная безопасность родовой объект общественный порядок, а в ст. 213 УК РФ, устанавливающей уголовную ответственность за хулиганство, имеется прямое указание на основной непосредственный объект данного преступления - общественный порядок. Из буквального анализа статей УК РФ следует, что видовой объект, указанный в названии главы 24, - общественная безопасность - не находится в плоскости родового объекта хулиганства.
Что касается утверждения А.В. Готовцева, то, по нашему мнению, расширительным толкованием понятия общественная безопасность он пытается решить данную проблему. Однако это лишь приводит к смешению понятий и путанице в юридических терминах. К тому же и сам он пишет: «Сущность общественного порядка во всех случаях обеспечение безопасности людей, в одном - от незаконных посягательств других людей, в другом - от негативных проявлений источников повышенной опасности»[75] .
Большинству стран, ранее входивших в СССР, при реформе своего уголовного законодательства удалось избежать указанной двусмысленности. Так, глава 9 УК Республики Казахстан, куда включена ст. 257, предусматривающая уголовную ответственность за хулиганство, содержит указание на два видовых объекта - общественный порядок и общественную безопасность. Аналогичен подход к родовому и видовому объекту хулиганства в УК Туркменистана (гл. 29, ст. 279), уголовных законах Латвии (гл. 20, ст. 231), Эстонской Республики (гл. 2, ст. 195), Азербайджанской Республики (гл. 10, ст. 207), Грузии (разд. 9, ст. 239). В УК Республики Узбекистан ст. 277 Хулиганство содержится в гл. 20 Преступления против общественного порядка.
Заслуживает одобрения подход, предложенный разработчиками модельного Уголовного кодекса государств - участников СНГ. Авторы кодекса предлагают статью о хулиганстве включить в главу 27 Преступления против общественного порядка и общественной нравственности. Преимущества данного подхода заключаются в том, что, во-первых, показывается самостоятельность объектов общественный порядок и общественная безопасность, а, во-вторых, подчеркивается связь общественного порядка с общественной нравственностью, а одна из задач укрепления общественного порядка состоит именно в охране нравственности нашего общества. Предложенный подход уже нашел отражение в УК Республики Беларусь (разд. XI, гл. 30, ст. 339) и УК Республики Таджикистан (разд. IX, гл. 25, ст. 237).
Для юридически точного определения видового объекта хулиганства, по нашему мнению, следует внести изменения в главу 24 УК РФ, дополнив название главы указанием на общественный порядок. Кроме того, в будущем при реформе уголовного законодательства России предлагается взять за основу приведенные выше положения модельного кодекса государств - участников СНГ.
На неудачность наименования главы 24 УК РФ указывает А.В. Куделич. Автор предлагает все преступления, содержащиеся в главе 24 УК РФ, перегруппировать в четыре самостоятельные главы: преступления против основ общественной безопасности; преступления, посягающие на общественное спокойствие; преступления, связанные с нарушением специальных правил безопасности; преступления, связанные с нарушением правил обращения с опасными предметами, веществами и материалами[76] . Оценивая предложенную классификацию, хотелось бы отметить, что УК РФ традиционно оперирует категорией общественный порядок, именно он является родовым и видовым объектом для ряда преступлений, в частности хулиганства.
Противники установления уголовной ответственности за хулиганство говорят о том, что хулиганство не может иметь в качестве непосредственного объекта общественный порядок, поскольку этот объект является общим для всех без исключения деяний, нарушающих нормальное функционирование общества. По мнению профессора И. Иванова, общественный порядок «неизбежно нарушается при совершении любого правонарушения - преступления, административного проступка, гражданско наказуемого деликта, аморального поведения. Так, переход проезжей части в неустановленном месте, вне всякого сомнения, нарушает общественный порядок. То же и убийство, клевета, хищения и т.д. Все это - деяния, нарушающие общественный порядок, поскольку их совершение грубо противоречит нормальному существованию людей в обществе»[77] .
Трудно согласиться с вышеприведенными доводами. Автор смешивает акценты в понимании общественного порядка в узком и широком смысле. Действительно, общественный порядок в широком смысле, как совокупность всех социальных связей и отношений, нарушается при совершении любого правонарушения, однако ст. 213 УК РФ имеет объектом уголовно-правовой охраны общественный порядок в узком смысле. И, кроме того, содержит указание на дополнительные основные объекты - личность и собственность. Только хулиганство и ему подобные преступления посягают главным образом на общественный порядок; другие объекты уголовно - правовой охраны носят здесь дополнительный характер, увеличивая степень общественной опасности хулиганства.
Общественный порядок является основным и постоянным непосредственным объектом хулиганства. Именно общественный порядок является основой в конструкции состава преступления – «хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка» (ч. 1 ст. 213 УК РФ). Он основной потому, что против него в первую очередь направлено хулиганство, и он главным образом охраняется нормой, предусматривающей уголовную ответственность за хулиганство.
Как основной непосредственный объект хулиганства общественный порядок присутствует в диспозиции статей о хулиганстве УК Республики Беларусь, Республики Казахстан, Эстонской Республики, Молдовы, Азербайджанской Республики, Украины, Республики Таджикистан, Туркменистана, Грузии. В УК Кыргызской Республики общественный порядок дополняется термином нормы общепринятого поведения. В Уголовном законе Латвии определяется как общественное спокойствие и общепринятые нормы поведения, а в УК Узбекистана как правила поведения.
Принятие УК РФ, по нашему мнению, поставило точку в длительном споре, является ли хулиганство однообъектным или многообъектным преступлением. В ст. 213 закреплены два дополнительных непосредственных объекта хулиганства - здоровье граждан и собственность *. Состав преступления, предусмотренный ст. 213 УК РФ, будет наличествовать в действиях того или иного лица лишь в случае, когда наряду с грубым нарушением общественного порядка, выражающим явное неуважение к обществу, будет применено насилие, угроза насилием к гражданам или же уничтожено, повреждено чужое имущество. Здоровье граждан и собственность дополняют основной непосредственный объект хулиганства, находятся в тесной связи с ним, указывают на обширность нарушенных общественных отношений, раскрывают действительную сущность данного преступления. Включение дополнительных объектов в состав хулиганства намного повысило степень общественной опасности данного преступления. Здоровье граждан и собственность, как дополнительные объекты хулиганства, имеют определенные особенности, выражающиеся в их альтернативном характере. Они могут наличествовать в конкретном преступлении в совокупности, но один из них может и отсутствовать.
При таком понимании объекта хулиганства нетрудно прийти к выводу о том, что хулиганство как таковое в настоящее время немыслимо без посягательства на здоровье граждан или собственность, что посягательство на здоровье или собственность, следовательно, составляет необходимые атрибуты этого состава преступления[78] .
Здоровье личности, если исходить из определения здоровья, сформулированного в Уставе Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), представляет собой состояние полного социально - биологического и психологического благополучия, когда функции всех органов и систем уравновешены с природой и социальной средой и отсутствуют какие-либо болезненные состояния и физические дефекты.
Таким образом, если вышеуказанные явления (благополучие и, как следствие, уравновешенность) нарушены, то происходит своего рода сбой, то есть причиняется определенный вред. Именно из этого исходят Правила судебно - медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью, где указывается, что под вредом здоровью понимаются либо телесные повреждения, то есть нарушение анатомической целости органов и тканей или их физиологических функций, либо заболевания или патологические состояния, возникшие в результате воздействия различных факторов внешней среды - механических, химических, биологических, психических. Следует уточнить, что объектом хулиганства является не только физическое, но и психическое здоровье личности.
Здоровье личности, в смысле объекта преступления, в частности хулиганства, должно рассматриваться как некая социально - биологическая субстанция, имеющая индивидуально - определенное внутреннее и внешнее состояние (здоровье в субъективном смысле, то есть присущее определенной личности, так как вред может быть причинен как совершенно здоровому человеку, так и не совсем здоровому).
Некоторые исследователи наряду с общественными отношениями, обеспечивающими здоровье личности, при наличии угрозы применения насилия предлагают выделять объект - безопасность этих благ[79] . Мы не можем согласиться с данным предложением, поскольку угроза насилием посягает, как и применение насилия, на общественные отношения, обеспечивающие психическое здоровье личности.
Другим дополнительным непосредственным объектом хулиганства является отношение собственности. В ч. 1 ст. 213 УК РФ законодатель четко ограничил объект уничтожения или повреждения имущества принадлежностью этого имущества любому лицу - физическому либо юридическому, кроме самого хулигана. За таким подходом стоит тенденция нового Гражданского кодекса РФ охранять собственность от незаконных посягательств. Если хулиган уничтожает или повреждает свое личное имущество, то законодатель решил не вмешиваться в священное право любого собственника - владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом.
Наряду с основным непосредственным, а также дополнительными непосредственными объектами хулиганства в данном составе в ряде случаев могут присутствовать и факультативные непосредственные объекты хулиганства. Они увеличивают степень общественной опасности хулиганства, однако и при их отсутствии данный состав будет наличествовать. Такими объектами, по нашему мнению, являются: установленный порядок управления, который нарушается путем воздействия на субъектов управленческой деятельности (при совершении преступления, предусмотренного п. б ч. 2 ст. 213 УК РФ, по признаку оказания сопротивления представителю власти), и общественная безопасность (при совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 213 УК РФ по признаку применения либо угрозы применения оружия).
На основании изложенного можно сделать вывод о том, что хулиганство является сложным многообъектным преступлением. Основным родовым, видовым и основным непосредственным объектом хулиганства является общественный порядок (который, взятый не сам по себе, а в системе, является элементом общественной безопасности).
Дополнительными непосредственными альтернативными объектами являются здоровье гражданина, честь, достоинство, телесная неприкосновенность, чужая собственность, факультативными непосредственными - установленный порядок управления и общественная безопасность.
Под общественным порядком следует понимать систему отношений между людьми, правил поведения, общежития, установленных социальными нормами: нормативными актами, обычаями, традициями, нормами морали, обеспечивающими обстановку спокойствия, защищенности личности в различных сферах жизнедеятельности.
В последние годы доля хулиганства в общем числе зарегистрированных преступлений в стране постепенно уменьшается и составляла: в 1997 г. - 5,4%; в 1998 г. - 5,1%; в 1999 г. - 4,3%; в 2000 г. - 4,2%[80] . Однако представляется, что такая статистика отражает больше изменения в общественном сознании, нежели в реальном количестве этих преступлений. Имея в виду распространенность значительно более тяжких преступлений, граждане спокойнее, нежели в период 70-х-80-х г.г. прошлого века, относятся и к проявлениям хулиганства.
2.2 Объективная сторона хулиганства
Объективная сторона хулиганства выражается в грубом нарушении общественного порядка, выражающем явное неуважение к обществу, совершенном с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Таким образом, объективная сторона хулиганства включает три признака деяния: грубое нарушение общественного порядка; явное неуважение к обществу; применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
Под грубым нарушением общественного порядка следует понимать такие действия лица, которые причиняют существенный вред порядку, нравам и интересам человека, интересам организации, учреждения (срыв массовых мероприятий, временное прекращение работы транспорта, учреждения, нарушение покоя граждан в ночное время и т.д.).
Этот признак тесно согласуется с другим необходимым признаком состава хулиганства: действия лица выражают явное неуважение к обществу, т.е. открыто, очевидно для всех (с точки зрения общепринятых норм нравственности) проявляют пренебрежительное отношение лица к правилам поведения, к личности человека, его чести, достоинству (проявление бесстыдства, издевательство над больными, беспомощными лицами, глумление над личностью и т.п.).
Необходимым признаком уголовно наказуемого хулиганства является применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
Грубое нарушение общественного порядка образует состав хулиганства без квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 213) при условии, если хулиганские действия сопровождались насилием в отношении граждан или угрозами его применения, сопряженным с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Ограничение состава хулиганства признаком обязательного применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия, существенно сужает правовую оценку случаев грубого нарушения общественного порядка как уголовно-наказуемого, однако не означает ослабления уголовно-правовой охраны личности и имущества, так как в составы умышленного причинения легкого вреда здоровью (ст. 115), побоев (ст. 116), умышленного уничтожения или повреждения имущества (ст. 167) введен квалифицирующий признак совершения названных выше деяний из хулиганских побуждений. Это компенсирует потери, связанные с исключением из состава хулиганства без применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия, применения насилия к гражданам либо угрозы его применения, а равно уничтожения или повреждения чужого имущества.
Под применением оружия или иных предметов, используемых в качестве оружия, понимается реальное использование или попытка использования, а также демонстрация этих средств при совершении хулиганских действий в целях запугивания потерпевших[81] . При этом подчеркивается, что реальное использование оружия – это именно «использование его боевых качеств по прямому назначению»[82] . Так, в юридической литературе указывалось, что «если виновный не использовал и не пытался использовать нож в качестве колюще-режущего оружия, то его действия не могут квалифицироваться... как совершенные с применением ножа»[83] . Верховный Суд РСФСР признал отсутствие признака вооруженности в хулиганских действиях Рощина, нанесшего удар своей жене рукояткой ножа, так как применение холодного оружия заключается в использовании его колюще-режущих свойств[84] .
Угроза применения оружия до сих пор представляла собой предмет дискуссии. В юридической литературе высказывалось мнение, что применение оружия и предметов, используемых в качестве оружия, может состоять в угрозе оружием и этими предметами[85] . Напротив, И.М. Тяжкова полагает, что применение оружия должно выражаться в действиях, направленных именно на причинение телесных повреждений оружием, а не в словесной угрозе применить его[86] . Представляется, что уже сама по себе демонстрация или угроза применения оружия уже представляет собой нарушение общественного порядка и спокойствия граждан, в связи с чем такая демонстрация или угроза должны рассматриваться как хулиганство. Поэтому правильной представляется позиция Верховного Суда РФ, по которой применение в ходе совершения хулиганства незаряженного, неисправного, непригодного оружия (например, учебного) либо декоративного, сувенирного оружия, оружия-игрушки и т.п. дает основание для квалификации содеянного по пункту а части 1 статьи 213 УК РФ.
В то же время, нельзя исключать применения не статьи 213, а статьи 219 УК РФ, имеющей иной объект. Гостев, публично нарушая общественный порядок, выражаясь нецензурно, приставил к шее З. разбитую бутылку, высказав угрозы физической расправой, за что был осужден по ст. 119 УК, а не по ст. 213 УК[87] .
Дискуссионным является вопрос о признании применением оружия при хулиганстве использования его для повреждения имущества, а не для посягательств на личность. Так, Ю.М. Ткачевский считает, что, если оружие использовалось для уничтожения или повреждения имущества, содеянное не следует квалифицировать как хулиганство, кроме случаев, когда данные действия заведомо для виновного сопряжены с реальной возможностью причинения вреда здоровью граждан[88] . И.Н. Даньшин полагал, что «применение или попытка применения оружия или иных предметов должны повлечь причинение вреда личности, здоровью граждан»[89] . И.М. Тяжкова указывает, что использование только огнестрельного оружия для уничтожения или повреждения имущества можно квалифицировать по ч. 3 ст. 206 УК РСФСР (ч. 1 ст. 213 УК РФ)[90] . Представляется, что применение любого оружия для повреждения имущества из хулиганских побуждений образует преступление, предусмотренное ст. 213 УК. Во-первых, ст. 1 Закона РФ Об оружии от 13.12.1996 N 150-ФЗ указывает, что оружие предназначено для поражения живой и иной цели, подачи сигналов, т.е. нет препятствий для квалификации как хулиганства применения оружия для повреждения имущества. Во-вторых, случаи осуждения за хулиганство при применении оружия для повреждения имущества встречаются в практике районных судов. Например, Терентьев осужден по ст. 213 УК, так как в присутствии общественности выстрелил два раза по машине З., причинив повреждение имущества, чем грубо нарушил общественный порядок[91] . Здесь оружие применялось для повреждения имущества. Аналогично Чурсина осуждена по ст. 213 УК: по мнимому подозрению разозлившись на свою соседку сверху Б., она устроила скандал на лестничной клетке, после чего в присутствии Б. изрезала ее входную дверь ножом, а затем подожгла дверь[92] . Здесь оружие также применялось для повреждения имущества.
Под оружием понимается любой вид оружия, о котором говорится в Федеральном законе Об оружии[93] . Согласно данному ФЗ, под оружием понимаются устройства и предметы как отечественного, так и иностранного производства, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели.
Огнестрельным считается оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда.
Холодным признается оружие, предназначенное для поражения цели при помощи мускульной силы человека при непосредственном контакте с объектом поражения.
Метательным является оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение при помощи мускульной силы человека или механического устройства.
К пневматическому относится оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии сжатого, сжиженного или отвержденного газа.
Газовым считается оружие, предназначенное для временного поражения живой цели путем применения слезоточивых или раздражающих веществ.
Законом различается также гражданское, служебное и боевое ручное стрелковое и холодное оружие. К гражданскому оружию относится оружие, предназначенное для использования гражданами РФ в целях самообороны, для занятий спортом и охоты. Оружием самообороны являются, например, электрошоковые устройства и искровые разрядники отечественного производства, имеющие выходные параметры, соответствующие требованиям государственных стандартов РФ и нормам Минздрава РФ.
К служебному относится оружие, предназначенное для использования должностными лицами государственных органов и работниками юридических лиц, которым законодательством РФ разрешено ношение, хранение и применение указанного оружия в целях самообороны или для исполнения возложенных на них федеральным законом обязанностей по защите жизни и здоровья граждан, собственности, по охране природы и природных ресурсов, ценных и опасных грузов, специальной корреспонденции. К боевому ручному стрелковому и холодному относится оружие, предназначенное для решения боевых и оперативно-служебных задач, принятое в соответствии с нормативными правовыми актами Правительства РФ на вооружение Минобороны, МВД, ФСБ и других ведомств России.
Вид применяемого оружия при правовой оценке содеянного как хулиганства не имеет значения.
К числу первостепенных при квалификации хулиганства относится вопрос о том, какие предметы следует относить к используемым в качестве оружия. К оружию не относятся изделия, сертифицированные в качестве изделий хозяйственно-бытового и производственного назначения, спортивные снаряды, конструктивно сходные с оружием. Однако такие изделия могут использоваться при совершении хулиганских действий в качестве предметов, используемых в качестве оружия.
При уяснении понятия предметов, используемых в качестве оружия, следует руководствоваться как ФЗ «Об оружии», так и разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»[94] .
Так, Козлов осужден по ст. 213 УК: устроив скандал с продавцом в магазине (считая, что ему не дали сдачу полностью), он взял с прилавка две бутылки с пивом и, используя их в качестве оружия, разбил две витрины павильона[95] . В данном случае представляется обоснованной рекомендация Верховного Суда РФ, изложенная в п. 3 Постановления от 15.11.2007 г. №45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений», где под предметами, используемыми в качестве оружия, понимаются «любые материальные объекты, которыми, исходя из их свойств, можно причинить вред здоровью человека». Иное решение в данном вопросе способно привести к стиранию грани между хулиганством и умышленным уничтожением чужого имущества из хулиганских побуждений, поскольку последнее, как правило, совершается с применением какого-либо предмета (битье стекол, витрин камнями, палками и т.п.).
Предметы, используемые в качестве оружия, подразделяются на три группы: специально приготовленные, приспособленные для причинения вреда здоровью людей изделия; изделия хозяйственно-бытового назначения (топор, шило, отвертка, вилы, молоток, лопата, лом, велосипедная цепь, городошная бита и т.п.); подобранные на месте хулиганских действий предметы, которые могут быть средством причинения вреда здоровью гражданина (камень, кирпич, палка и т.п.). Предметы последней группы в целях статьи 213 УК РФ также должны быть признаны оружием, поскольку опасность использования такого рода предметов нисколько не меньше от того, подобран ли этот предмет на месте криминального события или специально принесен для использования его в ходе хулиганских действий.
В принципе вопрос о том, является ли тот или иной предмет оружием, предназначенным для поражения живой или иной цели, судам предлагается устанавливать на основании заключения эксперта (п. 3 Постановления от 15.11.2007 г. №45). При наличии к тому оснований действия лица, применившего при совершении хулиганства оружие, должны дополнительно квалифицироваться по статье 222 УК РФ.
Что же касается экспертизы, то здесь нельзя не отметить рекомендаций И.Н. Даньшина, который указывал, что такие предметы должны удовлетворять одному из двух условий: либо быть подвергнутыми специальной предварительной обработке, приспособлению для удобства использования в процессе хулиганства, либо, не подвергаясь какой-либо предварительной обработке, быть заранее приготовленными виновным и находиться при нем с целью использования при совершении хулиганских действий[96] .
Однако в судах термин «оружие» понимается еще шире. Так, суд признал предметом, используемым при хулиганстве в качестве оружия, пустую бутылку, которую виновный бросил в толпу людей во время праздничного салюта, причинив этим легкий вред здоровью ребенка[97] . По ч. 1 ст. 213 УК квалифицированы действия Петрова, который ударил стеклянной бутылкой по голове Ш., причинив ему легкий вред здоровью[98] . Илюшкин осужден за хулиганство, так как нанес удары по голове пустой бутылкой из-под пива Н.[99] Бутылки в перечисленных случаях не заготавливались специально для нанесения телесных повреждений (были подобраны на месте преступления) и не были специально приспособлены виновными для использования при хулиганстве.
К предметам, используемым в качестве оружия, суды относят предметы, подобранные на месте преступления. Так, хулиганством признаны действия Говоруна, нанесшего удар по голове дворнику подобранным в мусорном контейнере обломком хоккейной клюшки[100] . Специалисты приводят и другие аналогичные примеры[101] .
Предметами, используемыми в качестве оружия, признаются и предметы, отнятые у потерпевших в процессе хулиганства. Так, Белоусов осужден по ст. 213 УК за нанесение неоднократных ударов по голове Л., не причинивших вреда здоровью. Сделал это он отнятой у Л. тростью, разозлившись, что Л. возмущалась его отказом подать ей милостыню[102] . Здесь виновный специально не приспосабливал трость для причинения телесных повреждений и не заготавливал ее для этого.
При групповом хулиганстве необязательно применение оружия (или предметов, используемых в качестве оружия) всеми участниками. Так, Дериков и Костюнин осуждены по ч. 2 ст. 213 УК. Находясь на лестнице станции метро, они вступили в сговор на совершение хулиганских действий: беспричинно пристали к ранее незнакомому Л. и подвергли его избиению, причем Дериков нанес потерпевшему два удара по голове стеклянной бутылкой[103] . В кассационной жалобе они ссылались на то, что не имели сговора на применение бутылки в качестве оружия, причем Костюнин считал свое осуждение необоснованным, так как он бутылку не применял вообще. Суд оставил приговор без изменения, указав, что удары виновные наносили согласованно, а о применении бутылки были осведомлены, что является достаточным основанием для квалификации действий обоих по ч. 2 ст. 213 УК. Таким образом, применение оружия одним из участников группы лиц при осведомленности об этом иных участников является основанием квалификации действий всех соучастников по ч. 2 ст. 213 УК. Напротив, при отсутствии осведомленности отсутствует как группа лиц, так и сам состав хулиганства в отношении того лица, которое само не применяло предметов, используемых в качестве оружия.
Местом совершения хулиганства бывают, как правило, общественные места (транспорт, кинотеатр, кафе, парк, улица), однако могут быть и безлюдные места (лес, пустырь, отдельная квартира), где присутствуют только хулиган и лицо, в отношении которого совершаются эти действия.
Под применением оружия или иных предметов, используемых в качестве оружия, подразумевается реальное использование этих изделий в ходе хулиганских действий для умышленного нанесения вреда здоровью потерпевшего, независимо от того, удалось ли виновному причинить вред потерпевшему, а также демонстрация этих предметов как средства запугивания лиц, подвергшихся хулиганскому посягательству.
Если в ходе хулиганских действий применение оружия или иных предметов, используемых в качестве оружия, повлекло причинение потерпевшему умышленного тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 213 и 111 либо ст. 112 УК. Если при этом применялось оружие, на хранение и ношение которого лицо не имело соответствующего разрешения (лицензии), содеянное должно квалифицироваться по совокупности ст. 213, 222 и 111 либо ст. 112 УК.
Уголовно наказуемое хулиганство следует отличать от так называемого мелкого хулиганства, т.е. нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, сопровождающегося нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а также уничтожением или повреждением чужого имущества. Если эти же действия были сопряжены с неповиновением законному требованию представителя власти либо иного лица, исполняющего обязанности по охране общественного порядка или пресекающего нарушение общественного порядка, мелкое хулиганство расценивается как совершенное при отягчающих обстоятельствах (ч. 1 и 2 ст. 20.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях)[104] . В действиях, образующих состав мелкого хулиганства, не содержится признака нарушения общественного порядка, сопряженного с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
Хулиганство является преступлением с формальным составом. Оконченным оно считается с момента совершения действий, грубо нарушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к обществу, совершенных с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
2.3 Субъективные признаки хулиганства
Субъективная сторона любого преступления является наиболее сложным элементом его состава. Это обусловливается тем, что ее содержание можно достоверно установить, только имея информацию, полученную от лица, совершившего преступление. В связи с этим И.Я. Козаченко отмечает, что специфика субъективной стороны хулиганства заключается в недостаточной определенности формы вины и кажущейся необычности мотива и цели хулиганских действий, так как с точки зрения нормальной житейской логики они бессмысленны[105] .
По поводу формы умысла в составе хулиганства существует несколько точек зрения.
А.Н. Игнатов высказывает мнение о том, что хулиганство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, как правило, хулиганство совершается с прямым умыслом, т.е. субъект сознает, что совершает общественно опасные действия, грубо нарушающие общественный порядок, и желает проявить неуважение к обществу. Но возможен и косвенный умысел. Хулиганство с косвенным умыслом имеет место тогда, когда субъект предвидит, что его действия могут нарушить общественный порядок, затронуть общественные интересы, и совершает их, сознательно допуская проявление неуважения к обществу[106] .
Похожее мнение высказывает Л.В. Сердюк, однако, по его мнению, хулиганство может быть совершено с прямым или косвенным умыслом по отношению к общественно опасным последствиям: наступления определенных последствий субъект желает (например, причинить побои). Другие побочные последствия могут и не являться целью его преступных действий, но он их сознательно допускает или относится безразлично к их наступлению (например, нарушение общественного порядка)[107] .
По мнению Н. Иванова, хулиганство, как правило, совершается с косвенным умыслом. Он указывает, что, совершая хулиганские действия, виновный чаще всего безразлично относится к факту грубого нарушения общественного порядка, вовсе не помышляет о явном неуважении к обществу, и поэтому такое отношение к содеянному подпадает под признаки косвенного умысла[108] . Нельзя не отметить, что тезис о возможности совершения хулиганства с косвенным умыслом поддержан в науке[109] .
Тем не менее, большая часть ученых полагает, что хулиганство всегда совершается с прямым умыслом: «лицо осознает, что грубо нарушает общественный порядок, проявляет явное неуважение к обществу, что применяет оружие или предметы, используемые в качестве оружия, и желает совершить эти действия»[110] .
Хулиганство относится к формальным составам преступления, а такие составы не требуют наличия общественно опасных последствий, следовательно, определяющим моментом для установления умысла в формальных составах преступлений является психическое отношение лица к совершенному им деянию. С учетом отсутствия в уголовном законе определения форм вины, применимых для формальных составов преступлений, следует согласиться с точкой зрения, что в преступлениях с формальным составом, в понятие умысла включается психическое отношение только к деянию и определенное волевое отношение к нему[111] . Исходя из этого положения, К.В. Григорян заключает, что «конструкция понятия вины в форме прямого умысла для преступлений с формальным составом может выглядеть следующим образом: преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий и желало их совершения»[112] .
Ему, однако, возражают Н. Иванов и И. Косарев: «Согласно ст. 3 УК РФ (принцип законности) преступность и наказуемость деяния определяются только настоящим Кодексом. В статье 25 настоящего Кодекса четко сформулировано понятие умысла через три составляющих: субъект осознает общественную опасность своего деяния, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления. Таким образом, прямой умысел (как и косвенный) ориентирован только на материальные составы преступлений. В формальных составах последствия находятся за их рамками, и установление психического отношения к ним виновного не требуется. Но в таком случае законодательное определение умысла приходится искажать в угоду формальным составам: момент предвидения выпадает вовсе, а момент желания с последствий переносится на деяние»[113] .
Что касается субъективной стороны хулиганства, то она представляет собой некий дуализм, предполагающий отношение виновного к факту объективации собственного я и к нравственному флеру такой объективации в виде грубого нарушения общественного порядка. В хулиганстве-преступлении законодатель искусственно соединил мотив, который не может быть деянием, и деяние, ответственность за которое предусмотрена в иных нормах уголовного закона. Поэтому получился дуализм психического отношения, который свидетельствует о несообразности конструкции ст. 213 УК РФ.
Тем не менее, как указано в одном из постановлений Верховного Суда РФ, «в соответствии с диспозицией ст. 213 УК РФ хулиганство может быть совершено только с прямым умыслом, т.е. когда лицо осознает, что оно своими действиями грубо нарушает общественный порядок, выражая явное неуважение к обществу»[114] .
Обязательным признаком преступления является хулиганский мотив. «Изначально было признано в теории и практике, что специфика хулиганства состоит не во внешних действиях, а в его особом внутреннем качестве, в его хулиганственности, или хулиганских побуждениях»[115] .
По этому поводу Б.С. Волков писал, что «хулиганский мотив не может не рассматриваться как обязательный элемент субъективной стороны данного преступления. Без хулиганского мотива не может быть и хулиганских действий»[116] . Этой же точки зрения придерживается большинство специалистов. Вместе с тем следует указать, что в обвинительных заключениях и приговорах по уголовным делам о хулиганстве нередко встречаются такие выражения, как совершил безмотивные хулиганские действия, беспричинно нарушил общественный порядок и т.п. Такие погрешности нетерпимы в судебно-следственной практике, их устранению должна способствовать теоретическая разработка вопросов о содержании хулиганских побуждений и законодательное закрепление понятия «хулиганские побуждения».
В современных работах ученых-юристов достаточно много внимания уделяется содержательной части, сущности хулиганских побуждений. Они видят сущность хулиганского мотива в грубо пренебрежительном отношении ко всему обществу в целом, в желании противопоставить себя общественному мнению, нормам нравственности, продемонстрировать свое превосходство, грубую силу и т.п.[117]
А.Р. Ратинов и А.Ш. Рчеулешвили указывают, что общий мотив неуважения к обществу обусловливается наличием у хулигана стремлений продемонстрировать свою независимость от нормативных ограничений[118] .
По мнению А.Н. Попова, хулиганский мотив можно определить как мотив, проистекающий из эгоизма и агрессивности личности, вызывающий у виновного лица стремление без повода или с использованием малозначительного повода расправиться над потерпевшим[119] .
Приведенные определения вносят свой вклад в понимание психологической и юридической природы хулиганского мотива. Вместе с тем данные определения все же не обладают четкостью и лаконичностью формулировок, которые необходимы для создания нормативного определения понятия хулиганские побуждения. Не обладает подобными свойствами и толкование этого понятия, изложенное в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ. В соответствии с этим определением под убийством, совершенным из хулиганских побуждений, следует понимать убийство, совершенное на почве явного неуважения к обществу и общепринятым нормам морали, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение[120] .
Федеральным законом от 24 июля 2007 г. №211-ФЗ О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму[121] часть первая статьи 213 УК РФ была изложена в новой – небесспорной редакции.
Мотив законодателя, последовательно ужесточающего пределы уголовной ответственности за совершение экстремистских преступлений, понятен: экстремистская деятельность (во всем своем многообразии) стала настолько опасна, что начинает угрожать основам безопасности общества и государства. На необходимость более жесткой реакции уголовного закона в отношении данного явления указано во множестве научных и публицистических работ, и этот подход должен найти одобрение у любого здравомыслящего человека. Поэтому побудительные мотивы усиления уголовной репрессии за экстремистские (а в 2006 г. - и за террористические) преступления ясны и в целом вызывают поддержку.
Однако ФЗ от 24 июля 2007 г. отражает весьма противоречивую линию уголовно-правовой политики по борьбе с экстремистской деятельностью, что нашло наиболее яркое отражение в новой редакции ст. 213 УК РФ.
В настоящее время наличествуют, по существу, два основных состава этого преступления: хорошо за последние четыре года известное «общеуголовное вооруженное» хулиганство и, назовем его так условно, «экстремистское» хулиганство. Действительно, хулиганство как грубое нарушение общественного порядка, выразившее явное неуважение к обществу, может быть теперь совершено и без того обстоятельства, когда виновный берет в руки оружие или предметы, используемые в его качестве. Достаточно грубо нарушить общественный порядок по мотивам политической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды или по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, и мы получаем альтернативное основание для квалификации содеянного по ч. 1 ст. 213 УК.
Основной непосредственный объект хулиганства - общественные интересы и отношения в сфере обеспечения общественного порядка. Однако практически любое публично совершаемое преступление так или иначе нарушает общественный порядок, и смысл самостоятельной криминализации хулиганства заключается в том, что оно изначально, а не опосредованно, направлено на нарушение указанного блага. Это, в свою очередь, отражается (по крайней мере должно быть отражено) в объективных и субъективных признаках основного состава хулиганства. В противном случае каждое нарушение общественного порядка, являющееся следствием совершения разнонаправленных по основному непосредственному объекту преступлений (убийств, грабежей, разбоев, террористических актов и т.п.), следовало бы дополнительно квалифицировать по ст. 213 УК, так как в составах этих преступлений не учитывается возможность причинения вреда общественному порядку как самостоятельно охраняемому уголовным законом интересу.
Действующая редакция п. 1 ст. 1 ФЗ О противодействии экстремистской деятельности от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ содержит развернутое определение экстремизма (экстремистской деятельности), разновидностью которого является возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии[122] . Нетрудно заметить, что в основу криминализации экстремистского хулиганства положена способность этого деяния причинить вред интересам соблюдения равенства лиц вне зависимости от их социальных, расовых, национальных, религиозных и прочих различий. А следовательно, интересы общественного порядка, страдающие от подобного рода проявлений человеческой активности, нарушаются опосредованно, т.е. посредством нарушения иного общественно значимого интереса уголовно-правовой охраны.
Следовательно, экстремистское хулиганство имеет совершенно иной (по сравнению с хулиганством общеуголовным) основной непосредственный объект посягательства. Соответственно, с точки зрения криминализации деяния, объединение в одну норму УК столь разных по своей направленности проявлений человеческой активности не имеет под собой никаких оснований.
Еще в большей степени разрушает логику криминализации экстремистского хулиганства в ч. 1 ст. 213 УК такой признак его субъективной стороны, как хулиганский мотив (хулиганские побуждения). Не останавливаясь на довольно бурном споре о возможности косвенного умысла при совершении хулиганства, заметим: несмотря на все разночтения, в целом в доктрине имеется устойчивое понимание сути хулиганского мотива как «необходимости демонстрации собственного эго... собственной значимости»[123] . Вновь принятое Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений продолжило использование традиционной для отечественной судебной практики формулировки о том, что явное неуважение лица к обществу должно выражаться «в умышленном нарушении общепризнанных норм и правил поведения, продиктованном желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним» (п. 1). В этом же документе подчеркнуто (и в целом справедливо), что под преступлениями, совершенными из хулиганских побуждений, следует понимать умышленные действия, «направленные против личности человека или его имущества, которые совершены без какого-либо повода или с использованием незначительного повода» (п. 12).
Мотивация же любого экстремистского преступления принципиально отлична, что прямо связано с основным непосредственным объектом посягательства. Как замечено в литературе, сущность экстремистского мотива - это не выпячивание собственного я по отношению к персонифицированному потерпевшему (потерпевшим) либо вообще ко всем. Фундаментальное основание такого мотива состоит в противопоставлении я (мы) - они[124] . Такое противопоставление - не просто констатация существующего факта различия в национальной, расовой, этнической, религиозной принадлежности. Оно динамично, и его динамика сводится к стремлению ущемить законные права и интересы их именно потому, что они отличны от меня (нас). А вот степень желаемого ущемления прав и интересов других объективно может варьироваться: от словесного унижения до физического уничтожения. Примечательно, что в уголовно-правовой доктрине стран общего права те преступления, которые мы называем экстремистскими, получили наименование преступлений ненависти (hate crimes). Например, в соответствии с § 485 Закона штата Нью-Йорк О преступлениях ненависти (2000 г.), к таковым относится любое умышленное деяние, образующее состав преступления, совершенное полностью или в значительной части в связи с принадлежностью потерпевшего лица к иной расе, национальности, полу, вероисповеданию, религиозному культу, сексуальной ориентации, а также в связи с наличием инвалидности[125] .
Таким образом, ни основной непосредственный объект, ни мотивы «экстремистского» и «общеуголовного» хулиганств ничего общего между собой не имеют (не говоря уже о принципиальной разнице объективной стороны «экстремистского» хулиганства, не подразумевающей в качестве обязательного признака вооруженности).
Представляется, что основания криминализации «экстремистского» хулиганства, по крайней мере в ст. 213 УК РФ, отсутствуют, - в противном случае утрачивается законодательная логика конструирования составов преступлений против общественной безопасности и общественного порядка. Примечательно, что уже в первых откликах на ФЗ от 24 июля 2007 г. указано, что в действующей редакции ст. 213 УК значимость хулиганского мотива (хулиганских побуждений) как критерия направленности умысла на нарушение общественного порядка сведена на нет. Соответственно, никак нельзя преступления, совершаемые по экстремистским мотивам, сводить к хулиганству[126] .
Однако, кроме формально-правового обоснования неверности криминализации «экстремистского» хулиганства, существуют более серьезные сомнения социально-политического характера в правильности критикуемого законодательного решения. Следуя букве закона, для вменения в вину п. «б» ч. 1 ст. 213 УК в настоящее время субъекту не надо брать в руки оружие или предмет, используемый в качестве оружия, а достаточно грубо нарушить общественный порядок, выразив явное неуважение к обществу, по любому из экстремистских мотивов. И если мотив расовой, национальной, этнической, религиозной и даже идеологической ненависти или вражды более-менее понятен, то совершенно неясно, что представляет собой мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.
Проблема в том, что отсутствуют сколько-нибудь ясные критерии для отнесения людей к той или иной социальной группе. Какими они должны быть: имущественными, профессиональными, служебными, основанными на общности интересов, формализованными или нет - неизвестно (умалчивает об этом и Постановление Пленума Верховного Суда РФ). В складывающейся ситуации как «экстремистское» хулиганство (со всеми вытекающими юридическими последствиями) можно расценить и первомайские призывы сторонников компартии типа «долой богатых», и оскорбительные выходки фанатиков какого-либо футбольного клуба в отношении других болельщиков, и нецензурную брань провалившего сессию студента-неудачника в отношении профессорско-преподавательского состава вуза, и т.д., и т.п. Более того, оказывается вполне оправданным вопрос, может ли быть признано «экстремистским» хулиганством враждебное (и рекламируемое с экрана) поведение героев бесчисленных телесериалов о работниках правоохранительных органов по отношению к профессиональным или рецидивным преступникам, т.е. к лицам, принадлежащим ко вполне определенной социальной группе?!
Отсутствие приемлемых правовых признаков какой-либо социальной группы по существу размывает границы уголовной репрессии: при желании хулиганом-экстремистом можно считать любого человека, выразившего в грубой, циничной форме несогласие с поведением или образом жизни представителя (представителей) какой-нибудь общности, не запрещенной законом. В итоге ставится под угрозу само существование свободы выражения мнения. В этой связи нельзя авторам статьи 213 УК РФ в ее действующей редакции одну из основных юридических аксиом: разрешено все, что прямо не запрещено законом.
Касаясь субъекта хулиганства, нельзя не отметить, что при изменении конструкции состава хулиганства Федеральным законом 2003 г. не внесено уточнений в ч. 2 ст. 20 УК, по смыслу которой уголовная ответственность с 14 лет наступает только за хулиганство при квалифицирующих обстоятельствах. При этом в ч. 2 ст. 20 УК сохранено указание не только на часть 2, но и часть 3 ст. 213 УК, которой в данной статье не имеется. С учетом правила, что всякие сомнения толкуются в пользу обвиняемого, следует прийти к выводу, что субъектом хулиганства, предусмотренного ч. 1 ст. 213, может быть любое вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста, кроме лиц, пользующихся правом дипломатического иммунитета. Хулиганство, подпадающее по ч. 1 ст. 213 УК, относится к категории преступлений средней тяжести.
Глава 3. Квалифицированные составы хулиганства
3.1 Группа лиц и организованная группа как квалифицирующие признаки хулиганства
К квалифицирующим признакам хулиганства (ч. 2 ст. 213 УК) относятся: совершение его группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (ст. 35 УК); сопротивление представителю власти или иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка.
Хулиганство, подпадающее под признаки ч. 2 ст. 213 УК, относится к категории тяжких преступлений. Субъектом состава хулиганства, предусмотренного ч. 2 ст. 213 УК, может быть любое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения этого преступления 14-летнего возраста.
В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ хулиганство следует признавать совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. В содержание предварительного сговора, как правило, входит соглашение о функциях каждого из соучастников, а также о самом преступлении, при этом предварительность сговора означает, что он должен предварять преступление, т.е. он должен быть совершен за какое-то время до него. Исходя из ч. 1 ст. 35 УК РФ следует, что число лиц, совершивших хулиганство, должно быть не менее двух. При этом с учетом ст. 32 УК РФ в которой указывается, что соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, необходимо отметить, что хулиганские действия должны быть в определенной степени согласованными, т.е. каждый из соисполнителей должен осознавать, что участвует в совместном совершении преступления с предварительным сговором.
Таким образом, хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, совершается двумя или более лицами, которые действовали совместно с прямым умыслом и хулиганским мотивом, грубо нарушили общественный порядок и выразили явное неуважение к обществу своими действиями, применив при этом оружие или иные предметы, используемые в качестве оружия.
Нередко в процессе квалификации и расследования преступлений возникает вопрос о том, должны ли все лица, входящие в группу, быть достигшими возраста уголовной ответственности или вменяемыми, либо даже, несмотря на то, что лишь один соучастник достиг возраста уголовной ответственности, его действия следует квалифицировать как групповое преступление. Данная проблема до сих пор не получила однозначного решения как среди ученых-юристов, так и среди правоприменителей.
Указанная проблема появилась во многом благодаря разночтениям, содержащимся в Постановлениях Пленума Верховного Суда РСФСР и РФ. Так, в пункте 9 Постановления О судебной практике по делам об изнасиловании указывалось, что действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР, т.е. как групповое изнасилование, независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР, т.е. недостижением возраста уголовной ответственности[127] . Подобное положение содержалось и в Постановлении Пленума ВС РСФСР О судебной практике по делам о грабеже и разбое от 22.03.1966 с изменениями и дополнениями, внесенными постановлениями от 21.12.1993 и 25.10.1996.
В другом случае в п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 27.12.2002 О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое указывается, что в случае совершения кражи несколькими лицами без предварительного сговора их действия следует квалифицировать по пункту а части второй статьи 158 УК РФ по признаку группа лиц, если в совершении этого преступления совместно участвовало два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное[128] .
По мнению Р.Р. Галиакбарова, не является вариантом соучастия в преступлении «случай квалификации как группового изнасилования фактов совместного совершения преступления субъектом с лицами, которые не подлежат ответственности в силу недостижения возраста субъекта преступления или невменяемости. Вместе с тем он указывает, что такие проявления группы хотя и не представляют собой соучастия в преступлении, но могут иметь самостоятельное правовое значение и учитываться как способ совершения преступления, характеризующий объективные признаки посягательства»[129] . С этим мнением по формальным соображениям не соглашается С.Ф. Милюков, обосновывая свое несогласие отсутствием уголовно-правовой легализации данного явления[130] . Применительно к рассматриваемому вопросу в отношении состава ст. 213 УК РФ Ю.И. Жих считает возможным квалификацию действий, когда одно или несколько лиц не подпадают под признаки субъекта преступления как группового хулиганства. В обосновании своего мнения Ю.И. Жих ссылается на вышеуказанные постановления Пленума Верховного Суда[131] . Этой же точки зрения придерживается В.М. Шинкарук[132] .
В соответствии со ст. 19 УК РФ уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного УК. С учетом того, что не достигшее возраста уголовной ответственности или невменяемое лицо не является субъектом преступления, а также поскольку основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего в себе все признаки состава преступления, такое лицо преступление не совершает.
В соответствии с п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста или невменяемости, не создает соучастия, а при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по указанным выше основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу части 2 статьи 33 УК РФ несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения[133] . Следовательно, лицо, совершающее преступление совместно с лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности или невменяемым, является исполнителем этого преступления, а не соучастником такого лица. А если лицо юридически является единственным исполнителем преступления, оно не может нести уголовную ответственность за это же преступление как за совершенное группой лиц. Таким образом, групповое хулиганство возможно только при наличии как минимум двух лиц, подлежащих уголовной ответственности в силу статьи 19 УК РФ, т.е. лиц, достигших возраста уголовной ответственности.
При рассмотрении проблемных вопросов группового хулиганства нельзя обойти вниманием положения ст. 36, указывающие на эксцесс исполнителя. Эксцессом исполнителя преступления признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников, вследствие чего другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат. Применительно к данному понятию в рамках изучаемой проблемы следует указать на то обстоятельство, что при хулиганских действиях эксцессом исполнителя следует признавать не только совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников, но и совершение исполнителем действий, не охватывающихся умыслом других соисполнителей, производимых в рамках совместно совершаемого преступления. В этом случае речь идет не о количественном эксцессе, когда один из соучастников совершает большее количество преступлений, а о качественном эксцессе, когда один из соучастников совершает то же преступление, но в более тяжкой его форме[134] .
Так, справедливо были признаны эксцессом исполнителя действия Т., который совершил хулиганские действия совместно с Е. при следующих обстоятельствах. Е. и Т. заранее договорились о совершении хулиганства, и в то время, когда Е. избивал потерпевших Ш. и Р., Т. удерживал пытавшегося пресечь эти действия Г., приставив нож к его горлу. Затем Е. и Т. совместно нанесли Г. удары ногами. С учетом того, что нож во время совершения хулиганства применял Т., а также того, что ни органами следствия, ни судом не установлено предварительной договоренности между Е. и Т. о применении последним ножа, а также не выяснено, знал ли Е. о наличии у Т. ножа, действия Т., применившего нож при хулиганстве, были признаны эксцессом исполнителя, а действия Е. переквалифицированы с ч. 3 ст. 213 УК РФ на пп. а, б ч. 2 ст. 213 УК РФ[135] . Подобные судебные решения выносились и при действии УК 1960 г.[136] Конечно, в указанном случае речь правильнее было бы вести об эксцессе соучастников, однако в УК РФ нормы о таком виде эксцесса отсутствуют.
До сих пор не получившим однозначного разрешения является вопрос об определении вида соучастия в группе лиц по предварительному сговору. Одни ученые считают, что в данной группе возможно лишь соучастие в форме соисполнительства[137] . Другие считают, что в группе лиц по предварительному сговору возможно как соучастие в форме соисполнительства, так и соучастие с распределением ролей[138] .
Соисполнительство представляет собой форму соучастия, при которой все соучастники действуют совместно и непосредственно выполняют действия, входящие в объективную сторону преступления. При этом каждый из них может выполнять эти действия целиком либо выполнять их только частично, но в сложении совместных усилий соучастников достигается единая и охватываемая единым умыслом преступная цель. В случае, когда присутствует соучастие с распределением ролей, один или несколько исполнителей выполняют действия, входящие в объективную сторону преступления, а действия других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника), как правило, находятся за рамками объективной стороны состава преступления.
По мнению В.С. Комиссарова, в тех случаях, когда группа лиц по предварительному сговору предусматривается в Особенной части УК как квалифицирующий признак преступления, она должна состоять только из соисполнителей. В других случаях, когда группа лиц по предварительному сговору не рассматривается как квалифицирующий признак преступления, вполне возможно юридическое распределение ролей среди соучастников[139] . Л.Д. Ермакова указывает, что о распределении ролей в группе лиц, действующей по предварительному сговору, следует говорить только в техническом смысле и с выполнением действий, входящих в объективную сторону преступления[140] .
Исходя из этой позиции, можно прийти к выводу о том, что действия соисполнителей в групповом хулиганстве следует квалифицировать по ч. 2 ст. 213 УК РФ. В случае, когда имеет место совершение хулиганства одним лицом-исполнителем в совокупности с наличием лиц, выполняющих функции подстрекателя, организатора или пособника, действия исполнителя надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 213 УК РФ, а действия прочих лиц - по соответствующим пунктам ст. 33 и ч. 1 ст. 213 УК РФ. Подобная позиция, хотя и применительно к другим преступлениям, в последнее время находит свое отражение в ряде постановлений Президиума ВС РФ[141] .
Но существует и другая точка зрения, согласно которой распределение ролей на исполнителя, подстрекателя, пособника и организатора в группе лиц по предварительному сговору возможно не только в техническом плане, но и в виде соучастия в полном смысле этого слова[142] . Эта точка зрения основывается на том, что в ч. 2 ст. 35 УК РФ, в отличие от ч. 1 этой статьи, не указывается, что все участники группы лиц по предварительному сговору должны быть именно соисполнителями преступления, а указывается лишь на лиц, заранее договорившихся о совершении преступления. Согласно данной точке зрения действия исполнителя надлежит квалифицировать непосредственно по ч. 2 ст. 213 УК РФ, а действия других соучастников - по ч. 2 ст. 213 УК РФ со ссылкой на соответствующие пункты ст. 33 УК РФ. Эта точка зрения нам представляется правильной, поскольку она основывается прежде всего на конструкции уголовно-правовой нормы, содержащейся в ч. 2 ст. 35 УК РФ.
Следует однако заметить, что случаи совершения хулиганства с распределением ролей, даже технических, чрезвычайно редки, что подтверждается данными проведенного нами исследования. Нами установлено, что около 75,8% групповых хулиганств совершается группой лиц, в 23,9% - группой лиц по предварительному сговору и лишь в 0,3% - организованной группой. В основном преступные группы хулиганов имеют по 2 - 3 участника (60%), реже 3 и более участников (40%), причем в 94% случаев при совершении групповых хулиганских действий присутствует соучастие в форме соисполнительства, в 3,9% в составе группы имеются подстрекатели, в 1,8% - пособники и лишь в 0,3% имеется организатор группы.
Необходимо отметить, что при производстве предварительного расследования, как правило, не устанавливаются именно организаторы хулиганских действий либо в судебном заседании не доказывается их виновность. Это влечет недоказанность совершения хулиганства организованной группой лиц и квалификацию подобных действий как хулиганства, совершенного группой лиц по предварительному сговору.
Изучение судебной практики показывает, что хулиганство довольно часто совершается компанией нетрезвых людей, как правило, без предварительного сговора. В этом случае каждый соисполнитель совершает хулиганские действия исключительно в меру своего разумения. То же самое (кроме предварительного сговора на совместное совершение преступления) можно сказать и о совершении хулиганства группой лиц по предварительному сговору. То, что в науке уголовного права называют предварительным сговором, при совершении хулиганства группой лиц зачастую выражается, например, в словах Будем бить!, произнесенных инициатором преступления, и молчаливом согласии на это других членов группы. Указанное обстоятельство позволяет считать одинаковой степень общественной опасности хулиганства, совершенного группой лиц, и хулиганства, совершенного группой лиц по предварительному сговору.
Вместе с тем вызывает недоумение исключение группы лиц из числа квалифицирующих признаков хулиганства. Не вызывает сомнения, что групповые действия хулиганов обладают гораздо большим характером и степенью общественной опасности по сравнению с действиями одного лица. Тем не менее в соответствии с новой редакцией ст. 213 УК РФ такие действия следует квалифицировать как действия каждого хулигана по отдельности. Так, были квалифицированы по ч. 1 ст. 213 и п. д ч. 2 ст. 112 УК РФ действия Ф., П. и Р., которые, находясь на остановке транспорта, увидели ранее не знакомого им несовершеннолетнего И. В ходе произошедшего из-за малозначительного повода избиения И. с использованием подобранных прямо на оживленной остановке ящиков преступники были задержаны сотрудниками милиции[143] . Такая квалификация подобного деяния, несомненно, не отражает всей негативной сущности совершенного преступления.
Это можно объяснить тем, что совершение хулиганства группой лиц носит объединенный характер, затрудняет оказание сопротивления хулиганам, в большей степени деморализует потерпевшего и, в общем, облегчает совершение преступления. В результате этого достигается больший негативный эффект хулиганских действий и причиняется больший вред общественному порядку и личности.
Кроме того, отрицательным моментом новой редакции перечня квалифицирующих признаков ст. 213 УК РФ является то, что для привлечения к ответственности за совершение хулиганства группой лиц по предварительному сговору необходимо достоверно и обоснованно подтвердить факт наличия такого сговора, а это, по мнению более чем 75% правоприменителей, сделать довольно сложно. В результате затрудненности доказывания совершения хулиганства группой лиц по предварительному сговору квалификация таких действий осуществляется по ч. 1 ст. 213 УК РФ, что опять-таки нельзя признать допустимым.
Следует заметить, что в соответствии с п. в ч. 1 ст. 63 совершение преступления в составе группы лиц является обстоятельством, отягчающим наказание, что должно учитываться при дифференциации ответственности за хулиганство. Вместе с тем изучение следственной и судебной практики не дает оснований считать достаточным наличие этого квалифицирующего обстоятельства лишь в ст. 63 УК для правильной и соразмерной квалификации хулиганства. Это отчасти объясняется тем, что в настоящее время уголовные дела в случае совершения хулиганства группой лиц возбуждаются по ч. 1 ст. 213 УК РФ и нередко расследуются независимо друг от друга. В результате этого может возникнуть ситуация, при которой у следователей (дознавателей) будет отсутствовать взаимная осведомленность о фактическом совершении именно группового хулиганства, а не деяний, квалифицируемых по ч. 1 ст. 213 УК РФ, что не отражает реального положения вещей, а наоборот, маскирует роль каждого из соучастников.
Как следствие этого, а также как самостоятельное правовое явление следует рассматривать частое неотражение в приговорах обстоятельств, указывающих на совершение хулиганства группой лиц. Эти обстоятельства не учитываются как обстоятельства, отягчающие наказание, что не соответствует как ч. 3 ст. 60 УК РФ, так и принципу справедливости, закрепленному в ст. 6 УК РФ. Подобное явление также не соответствует уголовно-процессуальным нормам, указывающим на то, что обстоятельства, отягчающие наказание, должны быть отражены в обвинительном заключении (п. 7 ч. 1 ст. 220 УПК РФ), обвинительном акте (п. 7 ч. 1 ст. 225 УПК РФ) и приговоре суда (п. 3 ст. 307 УПК РФ).
На основании вышеизложенных обстоятельств мы считаем необходимым дополнение ч. 2 ст. 213 УК РФ таким квалифицирующим признаком хулиганства, как его совершение группой лиц.
В соответствии с ч. 3 ст. 35 УК РФ хулиганство признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.
Устойчивость в рамках организованной группы зачастую характеризуется наличием отработанного плана и способов совершения посягательства, подготовкой орудий и средств, фактически заранее обусловленным выполнением действий, облегчающих совершение деяния, намеренным созданием условий для последующего его совершения[144] . Об устойчивости группы могут свидетельствовать, в частности, такие признаки, как стабильность ее состава, тесная взаимосвязь между членами, согласованность их действий, длительность существования и т.д. Стабильность состава организованной группы во многом определяет и другие признаки организованной преступной группы: в ней вырабатываются свои собственные взгляды и нормы поведения, которых придерживаются все ее члены, нарушители принятых норм поведения подвергаются преследованию. Количество совершаемых преступлений и их тяжесть по мере длительности функционирования группы во времени, как правило, увеличиваются.
В организованной преступной группе обычно сформирована и четко выражена структура: группу возглавляет лидер - ее организатор и руководитель, к нему примыкают наиболее активные члены преступной группы, за ними следуют ведомые рядовые участники группы[145] . При расследовании преступлений, совершаемых организованными преступными группами хулиганов, затруднительно получить от подозреваемых, обвиняемых и подсудимых правдивые показания, поскольку боязнь соучастников оказывает гораздо большее влияние, чем угроза наказания. В результате этого существенно затрудняется расследование преступлений, совершенных организованными группами, и доказывание вины участников таких групп.
Совершение преступления организованной группой, несомненно, носит больший характер общественной опасности, чем его совершение группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. В этой связи вызывает недоумение законодательная конструкция ч. 2 ст. 213 УК РФ, которая уравнивает степень общественной опасности совершения хулиганства группой лиц по предварительному сговору и организованной группой. Мы согласны с мнением Т.А. Лесниевски-Костаревой о том, что квалифицирующие признаки, отражающие существенно различный уровень общественной опасности, должны влечь различное изменение типового наказания[146] .
На основании этого мы предлагаем относить совершение хулиганства организованной группой лиц к особо квалифицирующим признакам хулиганства и обозначить его в ч. 3 ст. 213 УК РФ. Подобной позиции, хотя и применительно к иным составам преступлений, придерживается и ряд других ученых[147] .
В современной науке уголовного права нет единства мнений по поводу квалификации действий членов организованной группы. Так, по мнению некоторых ученых, все соучастники с момента включения в организованную группу становятся ее членами и независимо от места и времени совершения преступления и характера фактически выполняемых ролей признаются соисполнителями[148] . В соответствии с этой точкой зрения действия всех членов организованной группы хулиганов следует квалифицировать как действия исполнителей в соответствии с ч. 2 ст. 34 УК РФ, т.е. по соответствующей части ст. 213 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК.
Согласно другой позиции, такая квалификация на практике ведет к необоснованному расширению пределов ответственности, переводу фактически пособнических действий в разряд исполнения преступления в составе организованной группы[149] . Как представляется, эта позиция в большей мере отвечает смыслу положений, содержащихся в УК РФ, и принципу индивидуализации уголовной ответственности и наказания.
Таким образом, действия исполнителя хулиганства подлежат квалификации по ч. 2 ст. 213 УК РФ. Действия других соучастников хулиганской группы следует квалифицировать по ч. 2 ст. 213 УК РФ со ссылкой на ст. 33 УК РФ.
Совершение кем-либо из членов организованной группы действий, выходящих за пределы договоренности, является эксцессом исполнителя, и другие участники этой группы за эти действия уголовной ответственности не подлежат[150] .
Некоторые ученые указывают на нецелесообразность и недостаточную эффективность включения в состав группового хулиганства таких признаков, как совершение хулиганства группой лиц по предварительному сговору и совершение хулиганства организованной группой[151] . Несмотря на это, присутствие вышеуказанных признаков в составе ст. 213 УК РФ следует признать необходимым в связи с тем, что они позволяют индивидуализировать уголовную ответственность и наказание, назначаемое за совершение особо опасных хулиганских действий.
Кроме того, включение в УК РФ положения об уголовной ответственности за организацию экстремистского сообщества (ст. 282.1), созданного для совершения преступлений экстремистской направленности, в том числе и хулиганства, указывает на необходимость наличия в составе ст. 213 УК РФ такого квалифицирующего признака, как совершение хулиганства организованной группой.
В соответствии со смыслом ст. 282.1 в ней говорится не о совершении одного из перечисленных преступлений (например, одного хулиганства), а о совершении нескольких преступлений. В этой связи необходимо отметить, что такой признак организованной группы, как ее создание для совершения нескольких преступлений, является основным в ее понятии. Поэтому, на наш взгляд, представляется целесообразным считать хулиганство совершенным организованной группой, если оно было совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения именно нескольких преступлений.
3.2 Сопротивление лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка
Как следует из статьи 213 УК РФ, хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка, - наказывается лишением свободы на срок до семи лет.
Под сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка, понимается активное противодействие хулигана осуществлению представителем власти его полномочий, которыми он наделен по службе, или противодействие исполнению общественного долга иным лицом, исполняющим обязанности по охране общественного порядка или пресекающим нарушение общественного порядка.
Сопротивление может выражаться в таких действиях, как попытка вырваться от задерживающих лиц, связывание, запирание или ограничение свободы этих лиц. Кроме того, сопротивление может быть выражено в насилии или угрозе его применения, однако насилие не должно быть опасным для жизни или здоровья. В таких случаях содеянное в отношении представителей власти квалифицируется по совокупности ст. 213 и ч. 2 ст. 318 УК, а в отношении иных лиц - по совокупности ст. 213 и ст. ст. 111, 112 УК. Сопротивление, оказанное после прекращения хулиганских действий, например, в связи с последующим задержанием виновного, не должно рассматриваться как квалифицирующее обстоятельство хулиганства.
Под представителями власти понимаются лица, которые постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляют функции представителя власти. Это могут быть лица, занимающие должности, устанавливаемые Конституцией РФ, федеральными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов, а также лица, занимающие должности, устанавливаемые конституциями или уставами субъектов РФ для непосредственного исполнения полномочий государственных органов.
К представителям власти, согласно примечанию к ст. 318 УК, относится любое должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. К ним относятся прокуроры, следователи, лица, производящие дознание и осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, сотрудники органов внутренних дел, контрразведки, государственной охраны, контрольных органов Президента РФ и глав администраций субъектов РФ, таможенных органов, органов надзора и др.
Под иными лицами, исполняющими обязанности по охране общественного порядка или пресекающими нарушение общественного порядка, следует понимать военнослужащих, привлекаемых к охране общественной безопасности и общественного порядка, должностных лиц органов муниципальной службы, которые по специальному полномочию органа местного самоуправления осуществляют функции по охране общественного порядка.
К этой же категории лиц следует относить граждан, принимающих участие в пресечении нарушений общественного порядка и по своей инициативе. Под исполнением обязанностей по охране общественного порядка понимается несение лицом постовой или патрульной службы на улицах и в других общественных местах, поддержание порядка во время проведения демонстраций, митингов, массовых зрелищных, спортивных и иных мероприятий, при ликвидации последствий стихийных бедствий и т.п. Речь идет о народных дружинниках, отдельных гражданах, принимающих участие в пресечении нарушений общественного порядка по своей инициативе.
Сопротивление с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, полностью охватывается диспозицией ч. 2 ст. 213 УК и не требует дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 318 УК.
В содержание умысла виновного при совершении хулиганских действий, сопряженных с сопротивлением, входит осознание того, что потерпевшим является представитель власти либо иное лицо, исполняющее обязанности по охране общественного порядка либо пресекающее нарушение общественного порядка.
Поэтому правильно замечает Е.И. Овчаренко, что «сопротивление представителю власти имеет место в случаях, когда лицо уведомлено о том, что перед ним - сотрудник милиции или иных аналогичных структур. Если же сотрудник не был одет в форменную одежду, то до начала пресечения хулиганских действий он должен был официально представиться или иным образом уведомить нарушителя о своей принадлежности к органам государственной власти. В противном случае деяние будет квалифицироваться по той же части статьи, однако лицу будет вменяться совершение хулиганства, связанного с сопротивлением лицу, пресекающему нарушение общественного порядка»[152] .
При квалификации хулиганства на практике вызывают трудности вопросы отграничения бытового хулиганства от преступлений против личности. Хулиганство, связанное с посягательством на личность, и преступления против личности различаются по признакам субъективной стороны: направленности, умыслу, мотиву. Ответственность за квалифицированное хулиганство наступает с 14 лет.
Если в результате сопротивления, оказанного лицу, пресекающему хулиганские действия, будет причинено насилие, образующее более тяжкое преступление, например умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, содеянное не охватывается составом хулиганства, а квалифицируется по совокупности с более тяжким преступлением (в названном случае еще и по соответствующей части ст. 111). Применение же насилия после прекращения хулиганских действий, в частности в связи с последующим задержанием виновного, судебная практика не рассматривает как квалифицирующее обстоятельство хулиганства, а квалифицирует как «хулиганство без отягчающих обстоятельств по совокупности с применением насилия в отношении представителя власти (ст. 318) либо с применением насилия как преступления против личности (например, как умышленное причинение легкого вреда здоровью)»[153] .
В этой связи интересно следующее дело. К.С.И. признан виновным в совершении хулиганства с применением предмета, используемого в качестве оружия, связанного с сопротивлением лицу, пресекавшему нарушение общественного порядка. Преступление им совершено при следующих обстоятельствах. 28 апреля 2002 года К.С.И. и О., находясь в строящемся домовладении О., употребили спиртные напитки и легли спать. Примерно в 22 часа в дом О. пришел Г., который в темноте, на ощупь, стал искать О. Наткнувшись на кровать, на которой спал К.С.И., Г. стал его будить, думая, что это О. Проснувшись, К.С.И. беспричинно ударил Г. рукой по лицу. Включив свет, Г. стал возмущаться подобным действиям К.С.И. В ответ на это К.С.И., выражаясь нецензурными словами, взяв со стола нож, стад подходить к Г., высказывая при этом угрозы убийством. Проснувшийся от шума О. стал успокаивать К.С.И., однако тот не реагировал и продолжал наступать на Г. с ножом в руке.
Г. защищался табуретом и пустым газовым баллоном, однако К.С.И. удалось нанести потерпевшему ножевые ранения, причинив тому резаные раны в области шеи, левого плеча, слизистой рта. Затем К.С.И. успокоился и Г. вышел из дома. В это время к дому подошел К. и, увидев на одежде Г. кровь и узнав от него о случившемся, пошел в дом, чтобы попытаться успокоить К.С.И. В ответ на укоры К. К.С.И. вновь взял со стола нож и бросился на К., но Г. пресек действия К.С.И., нанеся тому удар доской по голове. Хулиганские действия К.С.И. продолжались около 15-20 минут, сопровождались громкими криками, грубой нецензурной бранью, чем нарушили общественный порядок и спокойствие граждан.
Пресечение К. хулиганских действий К.С.И. было расценено судом в качестве квалифицирующего признака совершенных им действий (часть вторая статьи 213 УК РФ). Однако, как отметил Верховный Суд РФ, «в этом случае суд допустил неточность, поскольку сам же в приговоре установил, что К. вошел в дом после того, как К.С.И. успокоился и прекратил свои действия в отношении Г. Согласно установленным судом фактическим обстоятельствам случившегося, действия К.С.И., совершенные в отношении К., были совершены в ответ на укоры К., а не в связи с пресечением последним его действий»[154] .
Заключение
Исследование позволяет сделать вывод о достаточно серьезных, если не сказать революционных, изменениях в составе хулиганства. Мотив хулиганства (хулиганские побуждения), который действительно ранее являлся основным признаком, позволявшим судить о направленности умысла виновного лица на нарушение общественного порядка и тем самым позволял разграничивать хулиганство и такие преступления против личности, как побои, причинение легкого и средней тяжести вреда здоровью, уже таковым не является, поскольку этот мотив, равно как мотивы политической, социальной, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды, предусмотрен сейчас в квалифицированных составах преступлений против личности.
Совершение хулиганства уже не связывается только с хулиганскими побуждениями и другими мотивами, указанными в п. б ч. 1 ст. 213 УК РФ, поскольку допускает возможность признания хулиганством действий, совершенных в семье, в отношении родственников, знакомых лиц и вызванных личными неприязненными отношениями, неправильными действиями потерпевших, если эти действия совершались при наличии признаков преступления, предусмотренного ст. 213 УК РФ. Такими признаками являются грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, если, конечно, при этом применялось оружие или предметы, используемые в качестве оружия.
Объектом хулиганства является общественный порядок, однако содержание этого понятия в науке остается крайне спорным.
Состав хулиганства не содержит такого признака объективной стороны, как применение насилия (причинение вреда здоровью человека различной степени тяжести), и поэтому, когда в процессе совершения хулиганства потерпевшему наносятся побои или причиняется вред здоровью, содеянное надлежит квалифицировать по совокупности соответствующих преступлений.
Остается лишь вопрос об объеме насилия, охватываемого нормой, изложенной в ст. 213 УК РФ. В случаях совершения хулиганства, подпадающего под признаки п. б ч. 1 ст. 213 УК РФ, применение оружия и других предметов не является обязательным, однако в течение многих десятилетий существования нормы о хулиганстве обоснованно считалось, что грубость нарушения общественного порядка в первую очередь определяется тем, что оно (нарушение) было связано с проявлением насилия.
Исследование также позволяет сделать вывод, что под применением оружия (или других предметов, используемых в качестве оружия) понимается не только его собственно применение, но и действия, свидетельствующие о намерении его применить, в том числе – угроза его применения. Несмотря на возражения значительной части специалистов, представляется, что демонстрация подобных предметов способна оказать устрашающее воздействие, поэтому его следует оценивать как хулиганство.
Определенные вопросы на практике может вызвать разграничение вандализма, совершенного по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (ч. 2 ст. 214 УК РФ), и хулиганства, совершенного по тем же мотивам (п. б ч. 1 ст. 213 УК РФ). Решение этих вопросов состоит в том, что при вандализме нарушается не только общественный порядок, но и причиняется вред имуществу путем осквернения зданий и иных сооружений, порчи имущества на транспорте или в иных общественных местах. В тех случаях, когда наряду с вандализмом (ст. 214 УК РФ) лицо совершает хулиганство, ответственность за которое предусмотрена статьей 213 УК РФ, содеянное следует квалифицировать по совокупности названных статей Уголовного кодекса РФ.
Список использованной литературы
1. Нормативно-правовые акты
1. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (УК РФ) (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2954; 2009. №1. Ст. 29.
2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ (КоАП РФ) (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. №1. Ст. 1; 2009. №1. Ст. 17.
3. Федеральный закон от 13 декабря 1996 г. N 150-ФЗ Об оружии (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. №51. 5681; 2009. №1. Ст. 17.
4. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ О противодействии экстремистской деятельности (с изменениями от 29 апреля 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. №30. Ст. 31; 2008. №18. Ст. 1939.
5. Федеральный закон от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму // Собрание законодательства РФ. 2007. №31. Ст. 4008.
6. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию от 20 апреля 2007 года «О важнейших общенациональных задачах» // Российская газета. 2007. 27 апр. С. 2.
7. Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство X – XX веков. Т. 3. Отв. ред. А.Г. Маньков. М.: Юридическая литература, 1985. С. 21-188.
8. Артикул Воинский Петра I от 1715 г. // Российское законодательство X-XX веков. Законодательство периода становления абсолютизма. Том 4. М.: Юридическая литература, 1986. С. 92-264.
9. Свод законов Российской империи 1833 г. Свод законов уголовных // Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток: ДВГУ, 2007. С. 119-163.
10. Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. // Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток: ДВГУ, 2007. С. 197-224.
11. Декрет СНК РСФСР от 4 мая 1918 г. О революционных трибуналах // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. С. 23-26.
12. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. (утратил силу) // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (послеоктябрьский период) / Под ред. А.И. Чистякова. М.: Юристъ, 2004. С. 65-78.
13. Постановление 2-й сессии XI созыва ВЦИК от 17 октября 1924 г. (утратило силу) // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917-1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. С. 44-47.
14. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. (утратил силу) // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (послеоктябрьский период) / Под ред. А.И. Чистякова. М.: Юристъ, 2004. С. 188-205.
15. Постановление ВЦИК СНК СССР от 29 марта 1935 г. О мерах борьбы с хулиганством (утратило силу) // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. С. 380-381.
16. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности от 31 мая 1935 г. (утратило силу) // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. С. 382-384.
17. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1940 г. Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство (утратил силу) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1940. №29. Ст. 67.
18. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. О военном положении (утратил силу) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1941. №12. Ст. 32.
2. Научная и учебная литература
19. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М.: Юридическая литература, 1986. 209 с.
20. Волженкин Б.В., Питерцев С.К., Шимановский В.В. Расследование дел о хулиганстве. Л.: ЛГУ, 1979. 126 с.
21. Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Казань: КГУ, 1968. 219 с.
22. Волошина Л.А. Тяжкая насильственная преступность последнего десятилетия в России // Состояние и тенденции насильственной преступности в РФ. М.: МГУ, 1993. С. 3-26.
23. Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар: КГУ, 2000. 118 с.
24. Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений / Отв. ред. В.И. Артемов. М.: Юридическая литература, 1980. 166 с.
25. Горбунова О.Н. К вопросу об определении понятия общественный порядок в советской науке административного права // Труды Иркутского госуниверситета. Т. XIX. Серия юридическая. Вып. 8. Часть 2. Иркутск: ИГУ, 1967. С. 98-133.
26. Готовцев А.В. Организационно-правовые вопросы взаимодействия милиции и внутренних войск в охране общественного порядка: Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. М., 2000. 25 с.
27. Гранин А.Ф. Теоретические вопросы социалистической законности в деятельности органов внутренних дел: Автореф. дисс.... докт. юрид. наук. Киев: КГУ, 1975. 24 с.
28. Гришаев П.Ф. Преступления против общественной безопасности. М.: Госюриздат, 1959. 141 с.
29. Громов В.И. Безмотивные преступления (по изд.: Журнал министерства юстиции. 1913. №5) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
30. Даньшин И.Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков: ХГУ, 1971. 144 с.
31. Даньшин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юридическая литература, 1973. 327 с.
32. Долгова А.И., Аргунов Ю.Н., Орлов С.А. Изменение преступности в России. М.: Инфра-М Норма, 1994. 292 с.
33. Дубровин И.А. Ответственность за преступления, совершенные группой лиц по предварительному сговору и организованной группой: Автореф. дис....канд. юрид. наук. М., 2003. 22 с.
34. Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова и др. / Отв. ред. А.И. Рарог. М.: ТК Велби, Проспект, 2004. 839 с.
35. Еропкин М.И. Управление в области охраны общественного порядка. М.: МГУ, 1951. 76 с.
36. Жих Ю.И. Уголовная ответственность за групповое хулиганство: Автореф. дис....канд. юрид. наук. Волгоград, 1998. 23 с.
37. Иванов Н.Г. Мотив преступного деяния. М.: Бек, 1997. 181 с.
38. Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. 128 с.
39. Игнатов А.Н. Курс советского уголовного права. Том 6. М.: МГУ, 1971. 470 с.
40. Кадников Н.Г. Категория тяжких преступлений по советскому уголовному праву. Дис.... канд. юрид. наук. М.: МГУ, 1991. 154 с.
41. Кириченко В.Ф. Об усилении борьбы с хулиганством. М.: Юридическая литература, 1967. 97 с.
42. Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ) // Межвуз. сб. науч. тр. / СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 34-42.
43. Куделич А.В. Уголовно - правовая охрана общественного порядка в современной России: Автореф. дисс.... докт. юрид. наук. М., 2000. 26 с.
44. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: ИКД Зерцало-М, 2002. 611 с.
45. Ланге Н. Исследования об уголовном праве Русской Правды. СПб., 1860 // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
46. Лейкина Н.С. Уголовно-правовая борьба с хулиганством. Дис.... канд. юрид. наук. Л.: ЛГУ, 1947. 138 с.
47. Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и практика. 2-е изд. М.: Норма, 2000. 527 с.
48. Лучинский Н.Ф. Меры борьбы с праздношатайством и хулиганством (по изд.: Тюремный вестник. 1915. №3. С. 566-577) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
49. Метельский П.С. Динамика и тенденции насильственной преступности в местах лишения свободы // Состояние и тенденции насильственной преступности в РФ. М.: ЮИ МВД РФ, 1993. С. 76-94.
50. Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб.: СПбИВЭСПЭП, Знание, 2000. 376 с.
51. Монтескье Ш. О духе законов // Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Наука, 2001. С. 11-425.
52. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М.: Волтерс-Клувер, 2005. 926 с.
53. Научный комментарий к УК РСФСР. Свердловск: СГУ, 1964. 618 с.
54. Отзыв Московского Столичного мирового Съезда о министерском законопроекте о мерах борьбы с хулиганством (По изд.: Юридический вестник. 1913. №3. С. 235) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
55. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 916 с.
56. Преступность и правонарушения в СССР / Под рец. С.В. Бородина. М.: Юридическая литература, 1989. 163 с.
57. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб.: Питер, 2003. 516 с.
58. Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М.: Приор, 2006. 810 с.
59. Ратинов А.Р., Рчеулешвили А.Ш. О психологической природе хулиганского мотива // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 45. М.: ЮИ МВД РФ, 1987. С. 41-58.
60. Саркисов Г.С. Предупреждение нарушений общественного порядка. Ереван, 1972. 415 с.
61. Сердюк Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: Наука, 2002. 489 с.
62. Серегин А.В. Советский общественный порядок и административно-правовые средства его укрепления. М.: ЮИ МВД РФ, 1975. 212 с.
63. Сидирякова М.В. Назначение наказания участникам групповых преступлений: Автореф. дис....канд. юрид. наук. Самара, 2003. 27 с.
64. Советское уголовное право. Часть Особенная. М.: МГУ, 1964. 378 с.
65. Таганцев Н.С. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. 1885. Изд. XVIII // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
66. Ткачевский Ю.М. Ответственность за хулиганство. М.: Юридическая литература, 1983. 266 с.
67. Толстопятова Н.В. Эксцесс соучастников в уголовном праве: Автореф. дис....канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004. 21 с.
68. Уголовное право зарубежных стран: Особенная часть / Под ред. И.Д. Козочкина. М.: Статут, 2003. 811 с.
69. Уголовное право. История юридической науки / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М.: Наука, 1978. 578 с.
70. Уголовное право. Общая и Особенная части / Под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, А.А. Энгельгарда. М.: Норма-Инфра М, 2000. 704 с.
71. Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. М.: Юристъ, 1999. 470 с.
72. Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. М.: Норма, 2008. 768 с.
73. Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов / Под ред. Л.П. Кругликова. М.: Волтерс-Клувер, 2006. 717 с.
74. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М.: ИНФРА-М, КОНТРАКТ, 2006. 840 с.
75. Фролов Е.А. Спорные вопросы учения об объекте преступления // Сборник ученых трудов Свердловского юридического института. Вып. 10. Свердловск, 1969. С. 184-225.
76. Шинкарук В.М. Ответственность за хулиганство в российском уголовном праве: Автореф. дис....канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. 24 с.
77. Яценко С.С. Ответственность за преступления против общественного порядка. Киев: КГУ, 1976. 139 с.
78. Яценко С.С. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. Сравнительно-правовой аспект. Киев: КГУ, 1986. 122 с.
3. Периодические издания
79. Апостолова Ц.З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Федерального закона от 24 июля 2004 года №211-ФЗ // Российский следователь. 2007. №4. С. 47-54.
80. Бирюков В.В. Еще раз об экстремизме // Адвокат. 2006. №12. С. 41.
81. Борзенков Г. Проблемы квалификации преступлений против жизни и здоровья, совершенных из хулиганских побуждений // Законность. 2008. №5. С. 33-38.
82. Быков В. Виды преступных групп // Российская юстиция. 1997. N 12. С. 20.
83. Веремеенко И.И. Сущность и понятие общественного порядка // Советское государство и право. 1982. №3. С. 25-29.
84. Вознесенская О. Камень в руке хулигана – не всегда оружие // Российская юстиция. 2001. №6. С. 51.
85. Волженкин Б.В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. 2008. №1. С. 5.
86. Волженкин Б. Хулиганство // Уголовное право. 2007. №5. С. 21.
87. Галиакбаров Р. Квалификация преступлений по признаку их совершения организованной группой // Российская юстиция. 2000. №4. С. 61-62.
88. Гаухман Л., Максимов С. Ответственность за организацию преступного сообщества // Законность. 1997. №2. С. 12-17.
89. Гаухман Л., Максимов С., Жаворонков А. Справедливость наказания: принцип и реальность // Законность. 1997. №7. С. 4-5.
90. Гордеев В. О преступности и судимости в СССР // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. №3. С. 20-21.
91. Григорян К.В. Субъективная сторона хулиганства // Российский следователь. 2008. №4. С. 21.
92. Иванов Н. Хулиганство: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. №8. С. 39-41.
93. Иванов Н., Косарев И. Субъективная сторона хулиганства // Уголовное право. 2007. №5. С. 39.
94. Иванцова Н. Перспектива хулиганства – его декриминализация // Законность. 2004. №11. С. 41-44.
95. Игнатов А. Спорные вопросы квалификации хулиганства // Советская юстиция. 1987. №2. С. 14-15.
96. Кибальник А., Соломоненко И. «Экстремистское» хулиганство – нонсенс уголовного закона // Законность. 2008. №4. С. 11-13.
97. Кибальник А., Соломоненко И. Юридические оплошности действующего уголовного закона // Российская юстиция. 2004. №6. С. 34.
98. Ковалев В. Что же такое «фашизм»? От этимологии – к законодательному определению // Российская юстиция. 2002. №10. С. 52.
99. Колоколов Н.А. Борьба с хулиганством: кризис правового регулирования // Российский следователь. 2004. №11. С. 81-83.
100. Курченко В. Квалификация особо злостного хулиганства // Законность. 1998. №7. С. 47-50.
101. Лысов М.Д. Логико-структурный анализ понятия и признаков преступления в действующем УК РФ // Государство и право. 1997. №12. С. 75-81.
102. Максимов С. Организованная преступность в России: состояние и прогноз развития // Уголовное право. 1998. N 1. С. 93-94.
103. Непринцев А. Камень в руке хулигана – всегда оружие // Российская юстиция. 2002. №2. С. 55.
104. Овчаренко Е.И. Правовая характеристика хулиганства // Журнал российского права. 2004. №3. С. 71.
105. Платошкин Н.А. Признак вооруженности в составе хулиганства // Военно-юридический журнал. 2008. №5. С. 115-122.
106. Побегайло Э.Ф. Нерадостный юбилей // Российская юстиция. 2006. №6. 2-9.
107. Ростокинский А.В. О сходной сущности и различиях хулиганства и экстремизма // Российский следователь. 2007. №7. С. 11-16.
108. Тяжкова И.М. Какое хулиганство должно признаваться совершенным с применением оружия? // Советская юстиция. 1967. №18. С. 18.
109. Устинов В. Создать общегосударственную систему предупреждения и пресечения экстремизма // Российская юстиция. 2003. №1. С. 52.
4. Судебная практика
110. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. №1 О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ) (с изменениями 3 апреля 2008 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. №6. С. 1-3.
111. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. №7 О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. №4; 2007. №5. С. 1-4.
112. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. №5 О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №5; 2007. №7. С. 1-3.
113. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. №29 О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. №2; 2007. №5. С. 1-3.
114. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. №11 О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации // Российская газета. 2004. 29 июня. С. 4-5.
115. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. №45 О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. №1. С. 1-3.
116. Надзорное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 января 2006 г. N 25-Д05-48 // Сайт Верховного Суда РФ в Internet (http://www.supcourt.ru)
117. Постановление президиума Томского областного суда от 12 мая 1999 г. Действия осужденного необоснованно квалифицированы как хулиганство (Извлечение) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. №2. С. 22.
118. Дело N 16-3/2004 Советского районного суда г. Уфы // Архив Советского районного суда г. Уфы за 2004 год.
119. Дело №1-461/2002 Центрального районного суда г. Твери // Архив Центрального районного суда г. Твери за 2002 год.
120. Дело N 1-1530/2004 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2004 год.
121. Дело №1-95/2005 Бутырского районного суда г. Москвы // Архив Бутырского районного суда г. Москвы за 2005 г.
122. Дело №1-168/2005 Бутырского районного суда г. Москвы // Архив Бутырского районного суда г. Москвы за 2005 г.
123. Дело №1-267/2005 Бутырского районного суда г. Москвы // Архив Бутырского районного суда г. Москвы за 2005 г.
124. Дело №1-106/2005 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2005 г.
125. Дело №1-127/2005 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2005 г.
126. Дело №1-360/2005 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2005 г.
127. Дело №1-958/2005 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2005 г.
128. Дело №1-1007/2005 Савеловского районного суда г. Москвы // Архив Савеловского районного суда г. Москвы за 2005 г.
[1] Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию от 20 апреля 2007 года «О важнейших общенациональных задачах» // Российская газета. 2007. 27 апр. С. 2.
[2] Монтеское Ш. О духе законов // Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Наука, 2001. С. 416.
[3] Побегайло Э.Ф. Нерадостный юбилей // Российская юстиция. 2006. №6. С. 2-9.
[4] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2007 г. N 45 О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. №1. С. 1-3.
[5] Волженкин Б.В. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. 2008. №1. С. 5.
[6] Колоколов Н.А. Борьба с хулиганством: кризис правового регулирования // Российский следователь. 2004. №11. С. 81-83.
[7] Иванцова Н. Перспектива хулиганства – его декриминализация // Законность. 2004. №11. С. 41.
[8] Кибальник А., Соломоненко И. «Экстремистское» хулиганство – нонсенс уголовного закона // Законность. 2008. №4. С. 11-13.
[9] Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (УК РФ) (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2954; 2009. №1. Ст. 29.
[10] Волженкин Б. Постановление Пленума Верховного Суда о судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений // Уголовное право. 2008. №1. С. 5.
[11] Федеральный закон от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму // Собрание законодательства РФ. 2007. № 31. Ст. 4008.
[12] Апостолова Ц.З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции Федерального закона от 24 июля 2004 года №211-ФЗ // Российский следователь. 2007. №4; Кибальник А., Соломоненко И. «Экстремистское» хулиганство – нонсенс уголовного закона // Законность. 2008. №4; Ростокинский А.В. О сходной сущности и различиях хулиганства и экстремизма // Российский следователь. 2007. №7. С. 11-16.
[13] Отзыв Московского Столичного мирового Съезда о министерском законопроекте о мерах борьбы с хулиганством (По изд.: Юридический вестник. 1913. №3. С. 235) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
[14] Бугайский Я. Хулиганство, как социально-патологическое явление. М., 1927. С. 9 (Цит. по: Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ) // Межвуз. сб. науч. тр./СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 36).
[15] Люблинский П. Хулиганство и его социально-бытовые корни // Хулиганство и хулиганы. М., 1929. С. 38 (Цит. по: Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ)//Межвуз. сб. науч. тр./СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 37).
[16] Ланге Н. Исследования об уголовном праве Русской Правды. СПб., 1860. С. 112 // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
[17] Там же. С. 150.
[18] Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство X – XX веков. Т. 3. Отв. ред. А.Г. Маньков. М.: Юридическая литература, 1985. С. 114.
[19] Артикул Воинский Петра I от 1715 г. // Российское законодательство X-XX веков. Законодательство периода становления абсолютизма. Том 4. М.: Юридическая литература, 1986. С. 140.
[20] Свод законов Российской империи 1833 г. Свод законов уголовных // Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток: ДВГУ, 2007. С. 141.
[21] Таганцев Н.С. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. 1885. Изд. XVIII. С. 170-171 // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
[22] Лейкина Н.С. Уголовно-правовая борьба с хулиганством. Дис. ... канд. юрид. наук. Л.: ЛГУ, 1947. С. 39.
[23] Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. // Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток: ДВГУ, 2007. С. 211.
[24] Лучинский Н.Ф. Меры борьбы с праздношатайством и хулиганством (по изд.: Тюремный вестник. 1915. №3. С. 566-577) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
[25] Громов В.И. Безмотивные преступления (по изд.: Журнал министерства юстиции. 1913. №5) // СПС «Гарант». База «Классика российского правового наследия».
[26] Уголовное право. История юридической науки / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., Наука. 1978. С. 364.
[27] Лейкина Н.С. Указ. соч. С. 55.
[28] Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917 - 1952 гг. М., 1953. С. 25.
[29] Там же. С. 37.
[30] Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (послеоктябрьский период) / Под ред. А.И. Чистякова. М.: Юристъ, 2004. С. 68.
[31] Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917-1952 гг. М., 1953. С. 45.
[32] Герцензон А.А. Рост хулиганства и его причины // Хулиганство и поножовщина. М., 1927. С. 24 (Цит. по: Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ) // Межвуз. сб. науч. тр. / СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 34-42).
[33] Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ) // Межвуз. сб. науч. тр. / СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 38.
[34] Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (послеоктябрьский период) / Под ред. А.И. Чистякова. М.: Юристъ, 2004. С. 191.
[35] Козаченко И.Я. Воплощение ленинских идей в советском уголовном законодательстве о необходимости эффективной борьбы с хулиганством: (Сравнительно-исторический анализ) // Межвуз. сб. науч. тр. / СвЮИ. Свердловск, 1977. Вып. 54. С. 38.
[36] Постановление ВЦИК СНК СССР от 29 марта 1935 г. О мерах борьбы с хулиганством // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 - 1952 гг. М., 1953. С. 381.
[37] Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности от 31 мая 1935 г. // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 - 1952 гг. М., 1953. С. 384.
[38] Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1940 г. Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство // Ведомости Верховного Совета СССР. 1940. N 29. С. 67.
[39] Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. О военном положении // Ведомости Верховного Совета СССР. 1941. №12. С. 32.
[40] Хронологическое собрание законов, указов Президиума Верховного Совета и постановлений Правительства РСФСР. Т. V. 1959. С. 674.
[41] Саркисов Г.С. Предупреждение нарушений общественного порядка. Ереван, 1972. С. 118.
[42] Сборник законов СССР 1938 - 1967 гг. Т. 2. М., 1968. С. 481 - 483.
[43] Бюллетень Верховного Суда СССР. 1981. №5. С. 43.
[44] Волошина Л.А. Тяжкая насильственная преступность последнего десятилетия в России // Состояние и тенденции насильственной преступности в РФ. М., 1993. С. 5.
[45] Там же. С. 12.
[46] Преступность и правонарушения в СССР / Под рецензией Бородина С.В. М., 1989. С. 53.
[47] Долгова А.И., Аргунов Ю.Н., Орлов С.А. Изменение преступности в России. М., 1994. С. 197.
[48] Кадников Н.Г. Категория тяжких преступлений по советскому уголовному праву. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1991. С. 94.
[49] Метельский П.С. Динамика и тенденции насильственной преступности в местах лишения свободы // Состояние и тенденции насильственной преступности в РФ. М., 1993. С. 88.
[50] Гордеев В. О преступности и судимости в СССР // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. N 3. С. 20.
[51] Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М.: ИНФРА-М, КОНТРАКТ, 2006. С. 311.
[52] Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов / Под ред. Л.П. Кругликова. М.: Волтерс-Клувер, 2006. С. 228.
[53] Долгова А.И., Аргунов Ю.Н., Орлов С.А. Изменение преступности в России. М., 1994. С. 187.
[54] Колоколов Н.А. Борьба с хулиганством: кризис правового регулирования // Российский следователь. 2004. №11. С. 81.
[55] Там же. С. 92.
[56] Иванцова Н. Перспектива хулиганства – его декриминализация // Законность. 2004. №11. С. 42.
[57] Кибальник А., Соломоненко И. Юридические оплошности действующего уголовного закона // Российская юстиция. 2004. №6. С. 34.
[58] Мокринский С. Озорство и хулиганство // Еженедельник советской юстиции. 1924. №38. С. 898. Цит. по: Борзенков Г. Проблемы квалификации преступлений против жизни и здоровья, совершенных из хулиганских побуждений // Законность. 2008. №5. С. 34.
[59] Фролов Е.А. Спорные вопросы учения об объекте преступления // Сборник ученых трудов Свердловского юридического института. Вып. 10. Свердловск, 1969. С. 184-225.
[60] Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. М.: Юристъ, 1999. С. 144.
[61] Даньшин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М., 1973. С. 143; Игнатов А.Н. Курс советского уголовного права. М., 1971. Т. 6. С. 306.
[62] Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964. С. 348.
[63] Научный комментарий к УК РСФСР. Свердловск, 1964. С. 410.
[64] Яценко С.С. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. Сравнительно-правовой аспект. Киев, 1986. С. 12.
[65] Даньшин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юридическая литература, 1973. С. 68.
[66] Еропкин М.И. Управление в области охраны общественного порядка. М., 1951. С. 7.
[67] Серегин А.В. Советский общественный порядок и административно-правовые средства его укрепления. М., 1975. С. 4.
[68] Горбунова О.Н. К вопросу об определении понятия общественный порядок в советской науке административного права // Труды Иркутского госуниверситета. Т. XIX. Серия юридическая. Вып. 8. Часть 2. Иркутск, 1967. С. 118.
[69] Веремеенко И.И. Сущность и понятие общественного порядка // Советское государство и право. 1982. №3. С. 27.
[70] Гришаев П.Ф. Преступления против общественной безопасности. М., 1959. С. 4.
[71] Готовцев А.В. Организационно - правовые вопросы взаимодействия милиции и внутренних войск в охране общественного порядка: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 13.
[72] Куделич А.В. Уголовно - правовая охрана общественного порядка в современной России: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2000. С. 15.
[73] Яценко С.С. Ответственность за преступления против общественного порядка. Киев, 1976. С. 19.
[74] Гранин А.Ф. Теоретические вопросы социалистической законности в деятельности органов внутренних дел: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Киев, 1975. С. 15.
[75] Готовцев А.В. Указ. соч. С. 13.
[76] Куделич А.В. Указ. соч. С. 34.
[77] Иванов И. Хулиганство: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. N 8. С. 39.
[78] Лысов М.Д. Логико-структурный анализ понятия и признаков преступления в действующем УК РФ // Государство и право. 1997. N 12. С. 75.
[79] Уголовное право. Общая и Особенная части / Под общ. ред. Л.Д. Гаухмана, А.А. Энгельгарда. М.: Норма-Инфра М, 2000. С. 177.
[80] Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов / Под ред. Л.П. Кругликова. М.: Волтерс-Клувер, 2006. С. 229.
[81] Курченко В. Квалификация особо злостного хулиганства // Законность. 1998. №7. С. 49.
[82] Платошкин Н.А. Признак вооруженности в составе хулиганства // Военно-юридический журнал. 2008. №5. С. 119.
[83] Даньшин И.Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков: ХГУ, 1971. С. 99.
[84] Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1978. №6. С. 10-11.
[85] Кириченко В.Ф. Об усилении борьбы с хулиганством. М., 1967. С. 37-38.
[86] Тяжкова И.М. Какое хулиганство должно признаваться совершенным с применением оружия? // Советская юстиция. 1967. №18. С. 18.
[87] Архив Бутырского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-267.
[88] Ткачевский Ю.М. Ответственность за хулиганство. М., 1983. С. 40.
[89] Даньшин И.Н. Указ. соч. С. 98.
[90] Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 18.
[91] Архив Бутырского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-95.
[92] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-127.
[93] Федеральный закон от 13 декабря 1996 г. N 150-ФЗ Об оружии (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. №51. 5681; 2009. №1. Ст. 17.
[94] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. N 5 О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №5; 2007. №7.
[95] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-1007.
[96] Даньшин И.Н. Указ. соч. С. 100.
[97] Архив Центрального районного суда г. Твери. 2002. Дело N 1-461.
[98] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-958.
[99] Архив Бутырского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-168.
[100] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2005. Дело N 1-360.
[101] Вознесенская О. Камень в руке хулигана – не всегда оружие // Российская юстиция. 2001. №6. С. 51; Непринцев А. Камень в руке хулигана – всегда оружие // Российская юстиция. 2002. №2. С. 55.
[102] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2004. Дело N 1-106.
[103] Архив Савеловского районного суда г. Москвы. 2004. Дело N 1-1530.
[104] Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ (КоАП РФ) (с изменениями от 30 декабря 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. №1. Ст. 1; 2009. №1. Ст. 17.
[105] Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. М.: Норма, 2008. С. 390.
[106] Игнатов А. Спорные вопросы квалификации хулиганства // Советская юстиция. 1987. №2. С. 14.
[107] Сердюк Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 2002. С. 231.
[108] Иванов Н. Хулиганство: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. №8. С. 39-41; Иванов Н.Г. Мотив преступного деяния. М., 1997. С. 10.
[109] Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов / Под ред. Л.П. Кругликова. М.: Волтерс-Клувер, 2006. С. 232.
[110] Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. М.: ИНФРА-М, КОНТРАКТ, 2006. С. 315.
[111] Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003; Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2006.
[112] Григорян К.В. Субъективная сторона хулиганства // Российский следователь. 2008. №4. С. 21.
[113] Иванов Н., Косарев И. Субъективная сторона хулиганства // Уголовное право. 2007. №5. С. 39.
[114] Постановление президиума Томского областного суда от 12 мая 1999 г. Действия осужденного необоснованно квалифицированы как хулиганство (Извлечение) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. №2. С. 22.
[115] Борзенков Г. Проблемы квалификации преступлений против жизни и здоровья, совершенных из хулиганских побуждений // Законность. 2008. №5. С. 33.
[116] Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. Казань, 1968. С. 152.
[117] Волженкин Б.В., Питерцев С.К., Шимановский В.В. Расследование дел о хулиганстве. Л.: ЛГУ, 1979. С. 8.
[118] Ратинов А.Р., Рчеулешвили А.Ш. О психологической природе хулиганского мотива // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 45. М., 1987. С. 45.
[119] Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 862.
[120] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК) // Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. М.: Спарк, 1999. С. 532-539.
[121] Федеральный закон от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму // Собрание законодательства РФ. 2007. №31. Ст. 4008.
[122] Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ О противодействии экстремистской деятельности (с изменениями от 29 апреля 2008 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. №30. Ст. 31; 2008. №18. Ст. 1939.
[123] Иванов Н., Косарев И. Субъективная сторона хулиганства // Уголовное право. 2007. №5. С. 39.
[124] Ковалев В. Что же такое «фашизм»? От этимологии – к законодательному определению // Российская юстиция. 2002. №10. С. 52; Устинов В. Создать общегосударственную систему предупреждения и пресечения экстремизма // Российская юстиция. 2003. №1. С. 52; Бирюков В.В. Еще раз об экстремизме // Адвокат. 2006. №12. С. 41.
[125] Уголовное право зарубежных стран: Особенная часть / Под ред. И.Д. Козочкина. М.: Статут, 2003. С. 318.
[126] Волженкин Б. Хулиганство // Уголовное право. 2007. №5. С. 21.
[127] Следует отметить, что в ныне действующем Постановлении О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ (Российская газета. 2004. N 136. С. 12) данный вопрос не рассматривается.
[128] Постановление Пленума ВС РФ от 27.12.2002 О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. N 2.
[129] Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений / Отв. ред. В.И. Артемов. М., 1980. С. 36-37.
[130] Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб.: СПбИВЭСПЭП, Знание, 2000. С. 79.
[131] Жих Ю.И. Уголовная ответственность за групповое хулиганство: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 1998. С. 19.
[132] Шинкарук В.М. Ответственность за хулиганство в российском уголовном праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 16.
[133] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. N 4.
[134] Толстопятова Н.В. Эксцесс соучастников в уголовном праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004. С. 8-10.
[135] Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №7.
[136] Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1963. N 8; Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1969. N 10.
[137] Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1986. С. 174-175; Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова и др.; Отв. ред. А.И. Рарог. М.: ТК Велби, Проспект, 2004; Дубровин И.А. Ответственность за преступления, совершенные группой лиц по предварительному сговору и организованной группой: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. М., 2003. С. 12.
[138] Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. С. 120; Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. С. 16; Сидирякова М.В. Назначение наказания участникам групповых преступлений: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Самара, 2003. С. 5; Толстопятова Н.В. Эксцесс соучастников в уголовном праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004.
[139] Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: ИКД Зерцало-М, 2002. С. 424-426.
[140] Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова и др. / Отв. ред. А.И. Рарог. М.: ТК Велби, Проспект, 2004. С. 62.
[141] Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 7. С. 14; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. №5. С. 8-9; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 4.
[142] Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. С. 16.
[143] По материалам уголовного дела N 16-3/2004 из архива Советского районного суда г. Уфы.
[144] Галиакбаров Р. Квалификация преступлений по признаку их совершения организованной группой // Российская юстиция. 2000. №4. С. 61.
[145] Быков В. Виды преступных групп // Российская юстиция. 1997. N 12. С. 20; Максимов С. Организованная преступность в России: состояние и прогноз развития // Уголовное право. 1998. N 1. С. 93-94.
[146] Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и практика. 2-е изд. М.: Норма, 2000. С. 323.
[147] Гаухман Л., Максимов С., Жаворонков А. Справедливость наказания: принцип и реальность // Законность. 1997. N 7. С. 4 - 5; Шинкарук В.М. Ответственность за хулиганство в российском уголовном праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 16.
[148] Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: ИКД Зерцало-М, 2002. С. 428 - 430; Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова и др.; Отв. ред. А.И. Рарог. М.: ТК Велби, Проспект, 2004. С. 62.
[149] Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. С. 20-21.
[150] Гаухман Л., Максимов С. Ответственность за организацию преступного сообщества // Законность. 1997. №2. С. 12-17.
[151] Жих Ю.И. Уголовная ответственность за групповое хулиганство: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 1998. С. 17.
[152] Овчаренко Е.И. Правовая характеристика хулиганства // Журнал российского права. 2004. №3. С. 71.
[153] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М.: Волтерс-Клувер, 2005. С. 518.
[154] Надзорное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 января 2006 г. N 25-Д05-48 // Сайт Верховного Суда РФ в Internet (http://www.supcourt.ru)