Условия правомерности применения оружия и специальных средств сотрудниками органов ФСБ при освобождении заложников
СОДЕРЖАНИЕ: Правовые основы деятельности сотрудников органов ФСБ по освобождению заложников. Условия правомерности применения оружия и спецсредств при освобождении заложников. Законодательное регулирование и правоприменительная практика при использовании оружия.СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1 Исторические аспекты развития применения оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников
1.1 Правовые основы деятельности сотрудников органов ФСБ по освобождению заложников
1.2 Развитие правового регулирования применения оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ
2 Применение оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников по действующему законодательству РФ
2.1 Условия правомерности применения оружия и спецсредств при освобождении заложников
2.2 Применение положений об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, по вопросам использования оружия и спецсредств при освобождении заложников
3 Проблемы законодательного регулирования и правоприменительной практики при использовании оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Для выполнения серьезных и ответственных обязанностей по обеспечению безопасности личности, общества и государства действующее законодательство наделило сотрудников государственных военизированных организаций широкими правами по применению мер принуждения.
Самой жесткой среди них является право применения огнестрельного оружия. С одной стороны, это — полномочие государственных военизированных организаций, как никакое другое, глубоко вторгается в сферу основных, закрепленных Конституцией РФ, прав граждан и сопряжено с высоким риском наступления тяжких и необратимых последствий, вплоть до лишения человека жизни. С другой стороны, это — действенное средство защиты законных интересов правопослушных граждан и сотрудников указанных организаций от общественно опасных посягательств со стороны лиц, сознательно и грубо нарушающих закон.
Сегодня сотрудники государственных военизированных организаций работают в сложной криминогенной обстановке, характеризующейся прежде всего возрастанием степени общественной опасности преступных посягательств, усилением агрессивности и жестокости преступлений, активизацией противодействия силам охраны правопорядка. В этих условиях значительно увеличилось количество случаев применения сотрудниками указанных организаций огнестрельного оружия, и особенно сотрудниками милиции. Поэтому применение данной меры воздействия должно осуществляться на основе четкой правовой регламентации и в строгом соответствии с законом. Обновление законодательства, регламентирующего данное полномочие, хотя и внесло определенную ясность в основания и порядок применения огнестрельного оружия, не смогло снять все возникающие научные и практические проблемы, в особенности связанные с обеспечением правовой защиты сотрудников государственных военизированных организаций, причинивших в результате применения огнестрельного оружия ранение правонарушителю.
Одним из наиболее опасных преступлений, получивших большое распространение в последнее время, является терроризм, в частности, захват заложников. В связи с этим исследование условий правомерности применения оружия и специальных средств при освобождении заложников является остро актуальной темой.
Кроме того, необходимо отметить недостаточную разработанность данной темы в научной литературе, что еще раз подтверждает необходимость и актуальность данной работы..
Целью настоящей дипломной работы является анализ условий правомерности применения оружия и специальных средств сотрудниками органов Федеральной службы безопасности при освобождении заложников. Для достижения поставленной цели в работе решены следующие задачи:
1. раскрыты правовые основы деятельности ФСБ по освобождению заложников;
2. охарактеризованы исторические тенденции правового регулирования применения оружия и специальных средств сотрудниками ФСБ;
3. раскрыты условия правомерности применения оружия и специальных средств при освобождении заложников, а также обстоятельства, исключающие преступность деяния;
4. охарактеризованы современные проблемы применения оружия и специальных средств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников.
Таким образом, объектом данного исследования является деятельность ФСБ по освобождению заложников, предметом – условия правомерности применения оружия.
Дипломная работа написана на 70 листах и состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованной литературы.
1 Исторические аспекты развития применения оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников
1.1 Правовые основы деятельности сотрудников органов ФСБ по освобождению заложников
Правовую основу деятельности федеральной службы безопасности составляют Конституция РФ[1] , Законы РФ О безопасности[2] , О Государственной границе Российской Федерации[3] , Федеральные законы О федеральной службе безопасности[4] , О противодействии терроризму[5] , Об оперативно-розыскной деятельности[6] , другие законодательные акты. Разработка, принятие и совершенствование законодательства в сфере обеспечения безопасности России осуществляются с учетом происходящих в ней изменений, на основе положений Концепции национальной безопасности Российской Федерации, Доктрины информационной безопасности Российской Федерации, Военной доктрины Российской Федерации. Не менее важную роль в регулировании деятельности органов федеральной службы безопасности играют подзаконные, в том числе ведомственные нормативные правовые акты, изданные на основе и во исполнение законов. Многие из них определяют организационные формы, методы, средства и тактику работы органов безопасности. В связи с этим содержание таких подзаконных актов, как правило, является закрытым и не подлежит разглашению. Вместе с тем и негласная деятельность российских органов безопасности должна осуществляться в соответствии с принципом законности.
В условиях возрастания роли права в жизни общества и государства совершенствование правового обеспечения деятельности органов федеральной службы безопасности приобретает особую актуальность, прежде всего в связи с ростом угроз со стороны терроризма. Опыт деятельности российских и иностранных спецслужб и правоохранительных органов по борьбе с терроризмом указывает на необходимость совершенствования ряда норм отечественного законодательства в целях приведения их в соответствие с современными реалиями.
В соответствии с федеральным законом от 3 апреля 1995 г. № 40 ФЗ О федеральной службе безопасности деятельность федеральной службы безопасности осуществляется на основе следующих принципов;
· законности;
· уважение и соблюдение прав и свобод человека и гражданина;
· гуманизма;
· единства системы органов федеральной службы безопасности и пограничных войск, а также централизации управления ими;
· конспирации, сочетания гласных и негласных методов и средств деятельности.
Соблюдая эти принципы, органы ФСБ России обязаны:
· выявлять, предупреждать, пресекать разведывательную и иную деятельность специальных служб и организации иностранных государств, а также отдельных лиц, направленную на нанесение ущерба безопасности Российской Федерации.
Вместе с тем, органы внутренних дел ФСБ РФ обязаны обеспечивать во взаимодействии с органами безопасность представительств иностранных государств на территории Российской Федерации (ст. 12 № 40-ФЗ), а в соответствии с УК ст. 360, предотвращать нападения па лиц и учреждения, пользующихся международной защитой.
Борьба с преступлениями против лиц, пользующихся международной защитой, регламентируется Конвенцией о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 г.1 , и Конвенцией о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала 1994 г.2
К преступлениям, рассматриваемым в рамках конвенций, относятся:
• убийства, похищения и другие посягательства (нападения) против личности или свободы лица, пользующегося международной зашитой;
• насильственные нападения на официальное помещение или транспортные средства лица, пользующегося международной защитой, которое может угрожать личности или свободе последнего;
• угроза такого нападения;
• попытки любого такого нападения;
• действий в качестве соучастника любого такого нападения.
Каждое государство - участник Конвенции обязано принимать необходимые меры для пресечения данных преступлений.
В соответствии с Конвенциями 1973 г. и 1994 г в Уголовный кодекс РФ включена ст. 360 об ответственности за нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной зашитой. Международная борьба с незаконным приобретением, применением и хранением огнестрельного оружия регламентируются Европейской Конвенцией о контроле за приобретением и хранением огнестрельного оружия частными лицами 1978 г.3 Конвенцию приняли государства - члены Совета Европы, учитывая опасность, вызванную ростом огнестрельного оружия при совершении преступлений.
Правовую основу антитеррористической деятельности составляют Конституция Российской Федерации, Концепция национальной безопасности (утв. Указом Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г. № 1300), Федеральный закон от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом», Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ, Федеральный закон от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции», Федеральный конституционный закон от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении», Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», Федеральный закон от 27 мая 1996 г. № 57-ФЗ «О государственной охране» и другие законы, а также общепризнанные принципы и нормы международного права, ратифицированные международные соглашения в сфере борьбы с терроризмом (перечень правовых документов и некоторые документы или фрагменты из этих документов приведены в приложении).
Важную роль в организации борьбы с терроризмом играют Концепция национальной безопасности Российской Федерации, Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, а также нормативные правовые акты Президента и Правительства Российской Федерации, подзаконные нормативные правовые акты субъектов антитеррористической деятельности, регламентирующие отдельные направления деятельности в области борьбы с терроризмом, порядок межведомственного и международного взаимодействия в данной сфере.
Большое значение для определения места, роли и приоритетных направлений деятельности федеральных органов исполнительной власти в сфере борьбы с терроризмом, а также для организации борьбы с ним имеют Указ Президента Российской Федерации «О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН 1373 от 28 сентября 2001 года» от 10 января 2002 г. № 6, постановление Правительства Российской Федерации «О Федеральной антитеррористической комиссии» от 06 ноября 1998 г. (в редакции постановления Правительства Российской Федерации от 10 декабря 2002 г. № 880), а также постановление Правительства Российской Федерации «Об утверждении перечня федеральных органов исполнительной власти, участвующих в пределах своей компетенции в предупреждении, выявлении и пресечении террористической деятельности» от 22 июня 1999 г. № 660 (в редакции постановления Правительства Российской Федерации от 04 апреля 2002 г. № 215).
Важное значение для обеспечения необходимой целенаправленности антитеррористической деятельности и совершенствования ее правовой основы имеет решение Верховного суда Российской Федерации «О признании террористическими пятнадцати организаций и запрещении их деятельности на территории Российской Федерации» от 14 марта 2003 г. № ГКПИОЗ-116.
Правовое обеспечение антитеррористической деятельности требует постоянного совершенствования с учетом изменений, происходящих на международной арене, международных обязательств Российской Федерации, а также социальных процессов в стране.
Для усиления борьбы с терроризмом в рамках территорий и субъектов Федерации реализуются широкие возможности по совершенствованию нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления с опорой на региональные антитеррористические комиссии.
Несовершенство Федерального закона «О борьбе с терроризмом», регулирующего решение существующих в этой области проблем лишь в общей форме, создало предпосылки для издания множества подзаконных нормативных актов, включая ведомственные.
На сегодня действуют около 300 нормативных актов, в той или иной степени касающихся вопросов борьбы с терроризмом. В результате законодательство, направленное на борьбу с терроризмом, страдает отсутствием системности, отдельные его нормы не взаимосвязаны, а иногда противоречат одна другой.
Названные законы определяют правовые и организационные основы борьбы с терроризмом и экстремизмом в Российской Федерации, порядок координации деятельности осуществляющих борьбу с данными явлениями федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, общественных объединений и организаций независимо от форм собственности, должностных лиц и отдельных граждан, а также права, обязанности и гарантии граждан в связи с осуществлением борьбы с преступлениями террористического характера и проявлениями экстремизма.
Соответствующие нормы ответственности за преступления террористического характера закреплены, в частности, в статьях 205 — 208, 277, 360 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Нормами законопроекта «О противодействии терроризму» предусматривается уточнение основных понятий в сфере борьбы с терроризмом, изменение государственной политики по предупреждению и недопущению террористических проявлений, расширение и закрепление полномочий органов государственной власти, осуществляющих борьбу с терроризмом. Принятие указанного законопроекта позволит оптимизировать правовую базу борьбы с терроризмом в России.
В настоящее время органы внутренних дел и войска МВД России руководствуются положениями свыше десяти международных нормативных правовых актов, заключенных в рамках ООН, Совета Европы, Шанхайской организации сотрудничества, которыми определены основные направления и порядок взаимодействия компетентных органов государств в области предупреждения, выявления и пресечения преступлений террористического характера.
Российской Федерацией 7 августа 2000 г. была ратифицирована Европейская конвенция о пресечении терроризма, а 13 февраля 2001 г. — Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом; 14 декабря 2000 г. Российская Федерация присоединилась к 120 государствам и 26 апреля 2004 г. ратифицировала Конвенцию ООН о борьбе с транснациональной организованной преступностью, взяв на себя обязательства по розыску и привлечению к уголовной ответственности и выдаче подозреваемых лиц в организованной международной преступности; 10 июля 2002 г. ратифицирована Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма, 10 января 2003 г. — Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.
Деятельность по борьбе с терроризмом урегулирована более чем 30 нормативными правовыми актами, которые призваны детализировать положения законов и актов Президента и Правительства Российской Федерации.
При совершенствовании российского антитеррористического законодательства необходимо учитывать опыт зарубежных государств и международное законодательство в данной сфере. Изучение такого опыта должно проводиться на постоянной основе, обстоятельно, комплексно, с привлечением как российских экспертов-юристов и сотрудников-практиков из правоохранительных органов, спецслужб, других министерств и ведомств, в компетенцию которых входят соответствующие вопросы борьбы с терроризмом, так и независимых и государственных иностранных экспертов.
Невиданное расширение масштабов и форм терроризма привело к созданию в XX в. международной правовой антитеррористической базы. В 1937 г. Ассамблея Лиги Наций одобрила Международную конвенцию по предотвращению и наказанию актов терроризма. Эта Конвенция впервые официально объявила преступными террор, а также поддержку террористических групп и банд, угрожающих миру и безопасности народов. Однако эта Конвенция не была ратифицирована.
Современная система многостороннего сотрудничества в борьбе с терроризмом сложилась в основном за последние 30 лет. Ее можно рассматривать как следствие общих положений международного права, из которых логически вытекает противоправность терроризма, и как специальные конкретные международные соглашения антитеррористического характера
Первую группу возглавляет Устав ООН, поставивший вне закона мирового сообщества всякое применение силы и угрозу силой в международных отношениях. Эти нормы были закреплены в уставе Нюрнбергского трибунала во время суда над главными военными преступниками Второй мировой войны.
Устав Нюрнбергского трибунала воплотил в правовые нормы принципы и идеи, которые существовали до него и должны в сфере международных отношений быть основой международной законности. Поэтому их объективное толкование логично позволяет сделать вывод, что терроризм в принципе не только несовместим с правопорядком во всех его аспектах, но и по своей сути является преступным.
Нюрнбергские принципы были одобрены Генеральной Ассамблеей ООН 11 декабря 1945 г. Можно указать также на Конвенции 1948 г. о предупреждении преступления геноцида и наказании за него; четыре Женевские конвенции 1949 г. и прежде всего 4-ю Конвенцию о защите гражданского населения во время войны и принятые к ней I и II Дополнительные протоколы 1977 г. (они содержат прямое указание на террористические преступления); Конвенцию 1981 г. о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерное повреждение или имеющими неизбирательное действие; Конвенцию 1984 г. против пыток и других жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство человека видов обращения и наказания, а также на два Международных пакта о правах человека 1966 г. Международные обязательства гуманитарного характера наложили на государства Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Конвенция 1968 г. о неприменимости срока давности, в частности к преступлениям против человечества.
Вторая группа международно-правовых антитеррористических норм — на глобальном уровне — создана рядом специализированных учреждений ООН (прежде всего Международной морской организацией (ИМО), Международной организацией гражданской авиации (ИКАО), а также Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) в 11 универсальных конвенциях и протоколах о борьбе с проявлениями терроризма на суше, на море и в воздухе.
Отметим Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятую 25-й сессией Генеральной Ассамблеи 24 октября 1970 г. Этот акт содержит указание о том, что «...каждое государство обязано воздерживаться от организации подстрекательства, оказания помощи или участия в террористических актах» (док. ООН А/2625/25). Известен также ряд других деклараций и пактов. Так, 9 декабря 1994 г. 49-я сессия Генеральной Ассам[блеи ООН приняла Декларацию о мерах по ликвидации международного терроризма (док. ООН Л/49/60). Эта Декларация имеет наиболее важное значение для борьбы с международным терроризмом, так как содержит перечень основополагающих международно-правовых документов, из которых прямо или косвенно следует классификация терроризма как преступления против человечества «во всех его формах и проявлениях», в ней указывается на связь терроризма с наркобизнесом и полувоенными бандами. Последнее обстоятельство наглядно демонстрируют события в Ирландии, Испании, США, Чечне, Японии и во многих других регионах мира.
Межгосударственные акты, разработанные под эгидой ООН, создают определенную правовую основу механизмов, ориентированных в борьбе с терроризмом на практическое взаимодействие, разумеется, при готовности участников к сотрудничеству. Они содержат, в частности, обязательства пресекать террористические акты, задерживать и в предусмотренных случаях выдавать, а также наказывать лиц, виновных в их совершении, обмениваться необходимой информацией, оказывать друг другу максимальную правовую помощь. Особо подчеркнем важнейшее значение конвенционных положений по обеспечению неотвратимости наказания преступников путем утверждения так называемой универсальной уголовной юрисдикции на основе принципа autdedereautjudicare (либо выдавай, либо суди — лат.), согласно которому государство, на чьей территории оказался преступник, обязано либо подвергнуть его уголовному преследованию, либо выдать для этих целей другому государству.
На региональном уровне наиболее основательный политико-правовой арсенал создается на европейском континенте. Под эгидой Совета Европы была принята и вступила в действие Европейская конвенция о пресечении терроризма, подписанная в Страсбурге 27 января 1977 г. Создается механизм коллективных антитеррористических действий стран Евросоюза.
Задачи борьбы с терроризмом поставлены перед европейским полицейским агентством «Европол». Возможности антитеррористического сотрудничества заложены в итоговых документах совещаний Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в Хельсинки, Мадриде, Вене.
Что касается других регионов, то следует отметить Региональную конвенцию о борьбе с терроризмом, заключенную в рамках Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК), Кодекс поведения арабских стран— членов Совета министров внутренних дел по борьбе с терроризмом Лиги арабских государств (ЛАГ), «Кодекс поведения» исламских стран, принятый Организацией Исламская конференция (ОИК), Конвенцию о предупреждении и наказании за совершение актов терроризма, принимающих форму преступлений против лиц и связанного с этим вымогательства, когда эти акты носят международный характер, Лимскую декларацию о предотвращении и ликвидации терроризма и борьбе с ним, принятую Организацией американских государств (ОАГ).
В связи с рассматриваемой проблемой следует указать и на саммит в Шарм-эль-Шейхе, в котором приняли участие руководители государств третьего мира, ранее рассматривавшие терроризм с позиций его крайней политизации и попыток оправдания. На этой встрече они присоединились к ряду полезных для борьбы с международным терроризмом решений. К сожалению, обострение обстановки на Ближнем Востоке помешало завершению работы по их реализации.
Особо следует подчеркнуть значение для борьбы с терроризмом разработки форм конкретных совместных действий семи наиболее развитых в промышленном отношении стран и России, которая в июне 1997 г. на саммите в Денвере (США) стала полноправным членом «восьмерки». Решения по вопросам противодействия терроризму принимались «восьмеркой» на совещаниях в Оттаве, Лионе, Париже, Денвере.
В последний период МИД России проделал полезную работу в области развития межгосударственного сотрудничества по борьбе с терроризмом. К числу положительных аспектов развития сотрудничества России в этой области следует отнести установление рабочих контактов с соответствующими региональными структурами ряда западных государств, включая НАТО.
Особого внимания заслуживает развитие сотрудничества России в борьбе с терроризмом на двустороннем уровне, в частности с США и Великобританией. С этими странами Россия подписала межправительственные меморандумы о взаимопонимании и сотрудничестве в области гражданской авиации, в которых предусматриваются формы двустороннего оперативного взаимодействия в кризисных ситуациях, создаваемых акциями террористов на гражданских авиалиниях. В последнее время развиваются также связи по вопросам борьбы с терроризмом с Турцией, Италией, Францией, ФРГ, Португалией и некоторыми другими странами[7] .
1.2 Развитие правового регулирования применения оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ
ФСБ берет свое начало от ВЧК, созданный 20 декабря 1917 г. во главе с Дзержинским. В 1922 было создано ГПУ, а в 1923 ОГПУ. В 1941 был образован народный комисариат государственной безопасности СССР. В 1943 выделилость «СМЕРЖЬ». В 1954 был создан КГБ СССР при совете министров, который постепенно превратился в ведущую правоохранительную структуру. Были разные управления. В августе 1991 вместо КГБ были созданы ФСБ, СВР, ФПС, ФСО, ФАПСИ. Нынешнее ФСБ действует и работает на основании федерального закона от 3 апреля 95 года «Об органах ФСБ РФ».
ФСБ и ее территориальные органы осуществляют борьбу с терроризмом посредством предупреждения, выявления и пресечения преступлений террористического характера, в том числе преступлений, преследующих политические цели, а также посредством предупреждения, выявления и пресечения международной террористической деятельности, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством проводят предварительное расследование по уголовным делам о таких преступлениях.
За семь с половиной лет действия Федеральный закон О борьбе с терроризмом корректировался пять раз, однако не стал надежным правовым инструментом в этой сфере, поскольку не предусматривал целостной системы мер как предупредительного характера, так и пресечения преступлений террористической направленности, а также ликвидации их последствий.
За указанный период произошли трагические события в России и за рубежом, существенно повлиявшие на оценку угроз, содержание и тактику противодействия терроризму. Мировое сообщество приняло ряд конвенций и иных международно-правовых документов, которые возложили на страны-участницы обязательства по приведению в соответствие с нормами международного права национального законодательства, связанного с борьбой с чумой XXI века.
В соответствии с Указом Президента РФ от 13 сентября 2004 г. О неотложных мерах по повышению эффективности борьбы с терроризмом в рамках реализации решения координационной рабочей группы по разработке предложений в сфере обеспечения безопасности в сентябре 2004 г. Генеральной прокуратурой РФ были представлены в Государственную Думу РФ проекты федеральных законов, предусматривавших кардинальные изменения законов о борьбе с терроризмом, УК и УПК и о конфискации имущества, полученного в результате террористической деятельности либо используемого для террористической или поддерживающей ее деятельности.
Кроме того, сотрудники Генеральной прокуратуры приняли активное участие в работе межведомственной рабочей группы Комитета Государственной Думы РФ по безопасности по подготовке проекта федерального закона О противодействии терроризму.
О важности этого законопроекта свидетельствует и тот факт, что Президентом РФ были представлены предложения о законодательном урегулировании наиболее важных вопросов в рассматриваемой сфере. Результатом коллективного труда всех ветвей государственной власти стал Федеральный закон от 6 марта 2006 г. О противодействии терроризму.
Закон устанавливает основные принципы противодействия терроризму, правовые и организационные основы его профилактики, борьбы с ним, правовые и организационные основы применения Вооруженных Сил РФ при пресечении террористических актов, в том числе за рубежом. Рассмотрим наиболее важные его положения.
Закон учитывает положения стратегии обеспечения национальной безопасности, особенности современного терроризма, приобретающего международный и все более организованный характер, его существование как долговременного дестабилизирующего фактора в развитии общества.
Но возникает вопрос: почему в Законе изменено наименование на противодействие терроризму?
Понятие противодействие в отличие от борьбы охватывает деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления таких его составляющих: профилактику терроризма, борьбу с ним и минимизацию и (или) ликвидацию его последствий. Причем первая составляющая - предупреждение терроризма, в том числе выявление и устранение причин и условий, способствующих совершению террористических актов. Вторая включает выявление, предупреждение, пресечение, раскрытие и расследование террористического акта.
В этой связи приоритетными являются в Законе нормы - принципы, которые вряд ли нуждаются в дополнительных комментариях, в частности:
- приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности;
- системное и комплексное использование политических, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму;
- сочетание гласных и негласных методов;
- конфиденциальность сведений о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий в борьбе с терроризмом, а также о составе их участников;
- недопустимость политических уступок террористам;
- минимизация и (или) ликвидация последствий проявлений терроризма;
- соразмерность мер противодействия терроризму степени террористической опасности.
В Законе дано новое понятие терроризма. Он определяется как идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий.
Существенное отличие от ранее действовавшего определения в том, что терроризм - не только деяния, заключающиеся в насилии или угрозе его применения, но, что очень важно, идеология такого насилия, соединенные, в частности, с воинствующим ваххабизмом, превратившимся в преступное учение, которое стало основой воспитания и подготовки террористов всех мастей.
Поэтому понятие террористическая деятельность дополнено следующими признаками:
- информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта;
- пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности.
Отсюда следует необходимость противодействия такой идеологии не только репрессивными, но и другими мерами (идеологическими, воспитательными, пропагандистскими и т.д.).
В отличие от прежнего Закона функции Президента РФ и Правительства РФ приведены в соответствие с положениями Конституции РФ и Федерального конституционного закона О Правительстве Российской Федерации. В частности, Президент РФ определяет основные направления государственной политики в области противодействия терроризму и компетенцию федеральных силовых структур, которыми он непосредственно руководит (ФСБ, МВД, Министерство обороны и др.). Так, Указом Президента РФ от 15 февраля 2006 г. О мерах по противодействию терроризму образован Национальный антитеррористический комитет, а в регионах - антитеррористические комиссии. Комитет возглавляет Директор ФСБ России, а антитеррористические комиссии субъектов РФ - высшие руководители исполнительных органов государственной власти (президенты, губернаторы, главы администраций регионов).
В состав Комитета по должностям входят руководители Федерального Собрания РФ, Администрации Президента РФ, аппарата Правительства РФ, специальных служб, силовых ведомств, ведущих министерств, Совета Безопасности РФ. В субъектах РФ в антитеррористические комиссии входят руководители ФСБ, МВД, МЧС, центра специальной связи и информации ФСО России, представитель законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ.
Для планирования борьбы с терроризмом, а также для управления контртеррористическими операциями в составе Комитета образуется Федеральный оперативный штаб, руководитель которого назначается председателем Комитета. Руководителями штабов в субъектах РФ по должностям являются руководители территориальных органов ФСБ, если председателем Комитета не будет принято иное решение.
Представляется, что правовой статус Федерального оперативного штаба, его функции и задачи должны быть четко регламентированы в специальном правовом акте, чтобы исключить различное толкование некоторых положений рассматриваемых Закона и Указа. Так, согласно п. 4 правового акта Президента РФ на Федеральный оперативный штаб возложена функция управления контртеррористическими операциями, в то время как в Законе такое полномочие не предусмотрено. Однако, учитывая, что в соответствии с ч. 2 ст. 14 Закона оперативный штаб осуществляет сбор, оценку информации о характере и масштабах готовящегося или совершенного теракта, а на основании этих данных готовятся предложения, расчеты, боевые распоряжения (боевые приказы), т.е. разрабатывается план проведения контртеррористической операции, то можно говорить, что оперативные штабы выполняют функции управления, указанные в правовом акте Президента РФ.
В Законе О противодействии терроризму устранена неурегулированность участия Вооруженных Сил РФ в контртеррористических операциях, вызывавшая многочисленные упреки особенно международных организаций. По установленной теперь процедуре предусматривается их применение за пределами России силами специально обученных подразделений добровольцев-контрактников.
Закон предусматривает пресечение терактов в воздушной среде, во внутренних водах, в территориальном море, на континентальном шельфе и при обеспечении безопасности национального морского судоходства. Однако, по нашему мнению, в нем недостаточно четко регламентированы требования, предъявляемые к подводным плавательным средствам, поскольку ко всем судам и кораблям, в том числе подводным, предусмотрено только одно требование - его остановка (ч. 2 ст. 8). Между тем к таким плавательным средствам должно применяться и другое требование - немедленное всплытие в надводное положение и остановка.
Это требование предусмотрено в действующем Порядке применения оружия и боевой техники при защите Государственной границы Российской Федерации в подводной среде, утвержденном Постановлением Правительства РФ N 1310 от 29 ноября 1999 г. (подпункт б п. 5).
В части применения боевой техники воинскими формированиями при проведении контртеррористической операции представляется недостаточным ссылка в Законе только на нормативные правовые акты Российской Федерации (ч. 3 ст. 9). Дело в том, что если порядок применения оружия и спецсредств сотрудниками милиции, органов федеральной службы безопасности регламентирован в отраслевых законах (О милиции, О федеральной службе безопасности), то применение боевой техники регулируется только Федеральным законом О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации (глава V). Причем правовой акт, регулирующий применение оружия военнослужащими Министерства обороны в условиях контртеррористической операции, отсутствует. В этом плане Закон О противодействии терроризму нуждается в соответствующих коррективах либо нужен специальный акт, регулирующий порядок применения оружия, специальных средств и боевой техники Вооруженными Силами РФ, участвующими в пресечении террористического акта.
Много споров, а порой непонимания вызывает правовой режим контртеррористической операции (ст. 11 Закона), который включает ограничения, содержащиеся в Федеральных конституционных законах О чрезвычайном положении и О военном положении. Особенно остро критикуются нормы, якобы напрямую ограничивающие конституционные права граждан (в частности, контроль телефонных переговоров и иной информации, передаваемой по каналам связи, а также почтовых отправлений). Как известно, их ограничение допускается только на основании судебного решения (ч. 2 ст. 23 Конституции РФ).
Однако критики Закона забывают норму (абзац 1 ч. 3 ст. 11), в соответствии с которой указанные правовые ограничения вводятся в порядке, предусмотренном законодательством РФ. Следовательно, процедура получения судебного решения на проведение оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права граждан, регламентирована Законами Об оперативно-розыскной деятельности, О федеральной службе безопасности и др. Потому безосновательны утверждения, что правовой режим контртеррористической операции находится вне рамок правового поля.
Законом возложена персональная ответственность руководителя контртеррористической операции за ее проведение (ч. 1 ст. 13). Это предполагает разработку специального межведомственного нормативного акта, определяющего группировку сил и средств, руководителей контртеррористическими операциями как в субъектах РФ, так и межрегиональных с расчетом сил и средств, а также необходимости их регулярных тренировок (учений).
Как свидетельствует практика, успех пресечения терактов во многом зависит не только от уровня подготовки всех участвующих в нем сил, каждого сотрудника, но и боевой слаженности действий спецподразделений различных силовых ведомств. При этом должна действовать железная логика боя (здесь по-другому сказать просто нельзя) - командир должен понимать и верить в каждого бойца, а каждый боец понимать и верить своему командиру.
В отношении переговоров с террористами сняты ограничения по ведению переговоров о выдаче террористам каких бы то ни было лиц, передаче им оружия. Оставлено только одно условие - не должны рассматриваться выдвигаемые политические требования, что, на наш взгляд, не означает невозможности их обсуждения в тактических целях (например, для сохранения жизни заложников).
Учитывая, что понятия необходимая оборона, крайняя необходимость не всегда охватываются действиями, осуществляемыми при пресечении теракта, введена специальная норма, предусматривающая правомерное причинение вреда (ст. 22). Эта норма освобождает от ответственности за лишение жизни лица, совершающего террористический акт, а также за причинение вреда здоровью или его имуществу либо иным охраняемым законом интересам личности, общества или государства при пресечении террористического акта либо осуществлении иных мероприятий по борьбе с терроризмом действиями, предписываемыми или разрешенными законодательством Российской Федерации[8] .
2 Применение оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников по действующему законодательству РФ
2.1 Условия правомерности применения оружия и спецсредств при освобождении заложников
Для обеспечения безопасности личности, общества и государства действующее российское законодательство наделило отдельные категории должностных лиц и граждан Российской Федерации правами на применение и использование оружия. Самым жестким среди них является право на применение огнестрельного оружия. С одной стороны, это полномочие, как никакое другое, глубоко вторгается в сферу основных, закрепленных Конституцией Российской Федерации, прав граждан и сопряжено с высоким риском наступления тяжких и необратимых последствий, вплоть до лишения человека жизни. С другой - это действенное средство защиты законных интересов должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, сотрудников государственных военизированных организаций и законопослушных граждан от общественно опасных посягательств со стороны лиц, сознательно и грубо нарушающих закон.
Глубокий социально-экономический, идейно-нравственный и духовный кризис, который переживает российское общество, самым неблагоприятным образом влияет на криминогенную ситуацию в Российской Федерации. В настоящее время криминальная обстановка в России характеризуется, прежде всего, возрастанием степени общественной опасности преступных посягательств, усилением агрессивности и жестокости преступлений, активизацией противодействия силам охраны правопорядка. В этих условиях происходит, во-первых, расширение прав военнослужащих и сотрудников государственных военизированных организаций на применение и использование табельного огнестрельного оружия, во-вторых, расширение круга должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, наделенных правом на хранение, ношение и применение боевого и служебного огнестрельного оружия, в-третьих, увеличивается количество огнестрельного оружия, находящегося на законных основаниях у граждан Российской Федерации. В связи с этим очень важно, чтобы применение огнестрельного оружия уполномоченными на то должностными лицами и гражданами Российской Федерации осуществлялось на основе четкой правовой регламентации и в строгом соответствии с законом.
Оружие в зависимости от целей его использования соответствующими субъектами, а также по основным параметрам и характеристикам подразделяется Федеральным законом от 13 декабря 1996 г. Об оружии на следующие виды:
гражданское;
служебное;
боевое ручное:
стрелковое;
холодное.
К гражданскому оружию относится оружие, предназначенное для использования гражданами Российской Федерации в целях самообороны, для занятий спортом и охоты. К служебному оружию относится оружие, предназначенное для использования должностными лицами государственных органов и организаций, которым законодательством Российской Федерации разрешено ношение, хранение и применение указанного оружия в целях самообороны или для исполнения возложенных на них федеральным законом обязанностей по защите жизни и здоровья граждан, собственности, по охране природы и природных ресурсов, ценных и опасных грузов, специальной корреспонденции.
К боевому ручному стрелковому и холодному оружию относится оружие, принятое на вооружение государственными военизированными организациями и предназначенное для решения боевых и оперативно-служебных задач.
Исходя из целевого предназначения огнестрельного оружия, его применение в рамках полномочий, установленных действующим законодательством, сотрудниками государственных военизированных организаций и другими должностными лицами правоохранительных и контролирующих органов, имеющих право на ношение и хранение оружия для исполнения возложенных на них федеральным законом обязанностей, следует рассматривать как меру административного принуждения. Все иные должностные лица правоохранительных и контролирующих органов, подлежащие государственной защите, и граждане Российской Федерации могут применять имеющееся у них на законных основаниях огнестрельное оружие не для реализации властных полномочий, а в целях самообороны, то есть в соответствии со ст. 24 Федерального закона Об оружии для защиты жизни, здоровья и собственности в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости.
Правовые основы применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций
В соответствии с действующими правилами правомерность применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций законодатель связывает, прежде всего, со строгим соблюдением ими специальных норм, устанавливающих основания, условия и порядок его применения. Так, например, в ч. 1 ст. 12 Закона Российской Федерации О милиции, устанавливающей пределы применения оружия, указывается, что милиция имеет право применять ... огнестрельное оружие только в случаях и порядке, предусмотренных настоящим Законом. Кроме того, в ч. 3 ст. 23 Закона о милиции закреплено положение, в соответствии с которым сотрудники милиции не несут ответственности за вред, причиненный правонарушителю применением в предусмотренных настоящим Законом случаях ... огнестрельного оружия, если причиненный вред соразмерен силе оказываемого противодействия. Однако критериев соразмерности между вредом, причиненным правонарушителю и силой оказываемого противодействия закон о милиции не раскрывает. Вместе с тем ст. 24 данного Закона установлено, что на деятельность сотрудника милиции распространяются нормы уголовного законодательства Российской Федерации о необходимой обороне, причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайней необходимости .... Указанные нормы распространяются также и на действия сотрудников милиции, связанные с применением и использованием ими огнестрельного оружия.
Более четкие правовые рамки соразмерности установлены в п. 3 ч. 2 ст. 24 Федерального закона от 27 мая 1996 г. О государственной охране (с изменениями от 18.07.97 г.), в котором подобное положение изложено следующим образом: Сотрудники федеральных органов государственной охраны не несут ответственности за моральный вред, убытки и вред охраняемым уголовным законом интересам, причиненные ими в связи с применением в предусмотренных настоящим Федеральным законом случаях физической силы, специальных средств или оружия, если при этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны либо крайней необходимости, или превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, или совершение умышленного преступления во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения, а также в условиях обоснованного риска.
Отсюда следует, что применение огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций регламентируется как специальными нормами, устанавливающими основания, условия и порядок его применения, так и нормами уголовного законодательства, закрепляющими обстоятельства, исключающие преступность данного деяния. Иначе говоря, нормативно-правовая регламентация применения сотрудниками государственных военизированных организаций огнестрельного оружия имеет системный характер и включает в себя взаимосвязанные правовые предписания, которые отражают все юридически значимые стороны фактической ситуации применения данной меры принуждения. Совокупность указанных норм образует определенную целостность, в которой отраслевая принадлежность этих норм не имеет принципиального значения.
Суть действующей модели состоит в следующем.
В нормах первой группы (административно-правовых) определяются основания, условия и порядок применения данного способа принудительного воздействия. В частности, в основания применения огнестрельного оружия, с которыми законодатель связывает возможность его применения, закрепляются признаки наиболее опасных ситуаций, которые одновременно могут выступать в качестве элементов, характеризующих объективную сторону наиболее тяжких преступлений либо иных опасных действий, влекущих нарушение субъективных прав граждан и (или) интересов государства.
Нормы уголовного законодательства, посвященные обстоятельствам, исключающим преступность деяния, а именно нормы о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ), причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК РФ), и крайней необходимости (ст. 39 УК РФ) устанавливают, прежде всего, условия правомерности, относящиеся к общественно опасному посягательству или событию. Это такие общие условия, как наличие и действительность посягательства, без которых само основание вообще не может иметь места. Причем характер общественной опасности посягательства конкретизируется в основаниях применения огнестрельного оружия, закрепленных в административно-правовых нормах (например, в ч. 1 ст. 15 Закона Российской Федерации О милиции).
Кроме того, указанные нормы уголовного законодательства устанавливают условия правомерности, относящиеся к защите от общественно опасного посягательства, т.е. определяют пределы правовой активности должностного лица, применяющего данную меру воздействия в конкретной ситуации. Поэтому законодательство о необходимой обороне, крайней необходимости и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, позволяет конкретизировать пределы принудительного воздействия в условиях той или иной ситуации, т.е. определить пределы достаточного причинения вреда при применении оружия, исходя из конкретных обстоятельств инцидента. Взятые в единстве и взаимодействии перечисленные нормативные предписания регулируют использование огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций. Они направляют правоприменителя на совершение действий, которые наиболее адекватны не только угрожающей опасности, но и обстоятельствам конкретной ситуации. В результате урегулированным в нормативном порядке оказывается общее и особенное применительно к каждому случаю применения огнестрельного оружия.
Данная модель правового регулирования использования огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций преследует цель обеспечить при защите охраняемых законом общественных отношений наиболее приемлемый баланс между защищаемым благом и благом, которое приносится для этого в жертву. Однако реализация такой модели ориентирована скорее на стадию предварительного расследования и судебного разбирательства, нежели на момент непосредственного пресечения противоправных действий. Она устанавливает для сотрудников государственных военизированных организаций довольно жесткие рамки, выход за которые расценивается нередко как превышение служебных полномочий.
В конечном счете приоритет при определении правомерности причинения вреда в результате применения сотрудниками государственных военизированных организаций огнестрельного оружия законодатель отдает нормам уголовного права о необходимой обороне, крайней необходимости и задержании лица, совершившего преступление, а специальные нормы, устанавливающие основания, условия и порядок применения огнестрельного оружия, рассматривает лишь как дополнительные условия правомерности действий сотрудников государственных военизированных организаций в рамках конкретного обстоятельства, исключающего общественную опасность и противоправность деяния, предусмотренного уголовным законодательством.
Что же касается административно-правовых норм (например, ст. 15 Закона О милиции), то они, закрепляя перечень случаев применения и использования оружия, не исключают, тем не менее, ответственности за возможные последствия, которые могут наступить в результате точного соблюдения их положений. К примеру, при применении огнестрельного оружия с соответствии с п. 1 и 2 ч. 1 ст. 15 Закона О милиции для защиты граждан от нападения или отражения нападения на сотрудника милиции, опасного для их здоровья, либо на основании п. 4 ч. 1 ст. 15 для задержания лица, застигнутого при совершении кражи в чужой квартире.
В соответствии со ст. 14 Федерального закона Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ, сотрудникам органов федеральной службы безопасности разрешается хранение и ношение табельного оружия и специальных средств. Они имеют право применить физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, а также оружие и специальные средства в случаях и порядке, предусмотренных законодательными и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации для сотрудников милиции.
Порядок и условия применения физической силы специальных средств, оружия, боевой и специальной техники не подлежат изменению в условиях чрезвычайного положения,[9] военного положения.[10]
Наиболее обстоятельно применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия сотрудниками правоохранительных органов (МВД, ФСБ и др.) изложено в законе Российской Федерации О милиции, от 18 апреля 1991 г. № 1026-1, с внесенными изменениями и дополнениями 25 июля, 7 ноября и 29 декабря 2002 г. № 105-ФЗ, №135-ФЗ, № 163-ФЗ.
Прежде чем быть допущенными к применению этих средств, вес сотрудники правоохранительных органов (далее - сотрудники) обязаны пройти специальную подготовку, а также периодическую проверку на пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия.
При применении физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия, сотрудник обязан:
• предупредить о намерении их использовать, предоставив для этого, достаточно времени для выполнения его требований, за исключением тех случаев, когда промедление в применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия создает непосредственную опасность жизни и здоровью граждан и сотрудников, может повлечь иные тяжкие последствия или когда такое предупреждение в создавшейся обстановке является неуместным или невозможным;
• стремиться в зависимости от характера и степени опасности правонарушения и лиц, его совершивших в силы, оказываемого противодействия к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным;
• обеспечить лицам, получившим телесные повреждения, предоставление доврачебной помощи и уведомление в возможно короткий срок их родственников;
• уведомить прокурора обо всех случаях смерти или ранения.
Сотрудники имеют право применять огнестрельное оружие лично или в составе подразделения в следующих случаях:
• для защиты граждан от нападения, опасного для их жизни или здоровья;
• для отражения нападения на сотрудника, когда его жизнь или здоровье подвергаются опасности, а также для пресечения попытки завладения его оружием;
• для освобождения заложников;
• для задержания лица, застигнутого при совершении тяжкого преступления против жизни, здоровья и собственности и пытающегося скрыться, а также лица, оказывающего вооруженное сопротивление;
• для отражения группового или вооруженного нападения на жилища граждан, помещения государственных органов, организации и общественных объединений;
• для пресечения побега из-под стражи; лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления; лиц, в отношении которых мерой пресечения избрано заключение под стражу; лиц, осужденных к лишению свободы; а также для пресечения попыток насильственного освобождения этих лиц;
• для остановки транспортного средства путем его повреждения, когда водитель создает реальную опасность жизни и здоровью людей и не подчиняется неоднократным законным требованиям сотрудника остановиться;
• для обезвреживания животного, непосредственно угрожающего жизни и здоровью людей;
• для производства предупредительного выстрела, подачи сигналов тревоги или вызова помощи,
Запрещается применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности и несовершеннолетних, когда возраст очевиден или известен сотруднику, кроме случаев оказания ими вооруженного сопротивления, совершения вооруженного или группового нападения, угрожающего жизни людей, а также при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лгав.
Сотрудники имеют право применять специальные, средства (резиновые палки, наручники, электрошоковые устройства, светозвуковые средства отвлекающего воздействия и др.) в следующих случаях:
• для отражения нападения на граждан и сотрудников;
• для пресечения оказываемого сотруднику сопротивления;
• для задержания лица, застигнутого при совершении преступления против жизни, здоровья или собственности и пытающегося скрыться;
• для задержания лиц, в отношении которых имеются достаточные основания полагать, что они намерены оказать вооруженное сопротивление;
• для доставления задерживаемых лиц, конвоирования и охраны
задержанных;
• для освобождения насильственно удерживаемых лиц, захваченных зданий, помещений, сооружений, транспортных средств и др.
Запрещается применять специальные средства в отношении женщин с видимыми признаками беременности, лиц с явными признаками инвалидности и малолетних, кроме случаев оказания ими вооруженного сопротивления, совершения группового либо иного нападения, угрожающего жизни и здоровью людей.
В состоянии необходимой обороны или крайней необходимости сотрудник при отсутствии специальных средств или огнестрельного оружия вправе использовать любые подручные средства.
К подручным средствам относятся те, которыми можно причинить повреждения, опасные для жизни или здоровья преступника, предотвратить значительный ущерб собственности. К ним относятся: камни, лопаты, велосипедные цепи, лом и др[11] .
2.2 Применение положений об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, по вопросам использования оружия и спецсредств при освобождении заложников
Причинение вреда охраняемым уголовным законом отношениям при обстоятельствах, включенных в гл. 8 УК[12] , признается правомерным. Человек наделяется правом на причинение вреда при наличии определенных оснований и соблюдении условий, предусмотренных ст. ст. 37 - 42 УК. Следует согласиться с позицией В.П. Коняхина, который относит нормативные положения, содержащиеся в гл. 8 УК, к управомочивающим: Управомочивающие предписания, закрепленные в Общей части УК, наделяют участников уголовно-правовых отношений субъективными правами, указывают на возможность активного использования предоставленных им дозволений[13] . Нормы гл. 8 УК характеризуются своеобразием, связанным с тем, что (в отличие от большинства управомочивающих положений Общей части УК) они наделяют правами граждан, а не должностных лиц органов дознания, следствия и суда.
Обстоятельствам, включенным в гл. 8 УК, присущи общие черты. Во-первых, при таких обстоятельствах причиняется вред правоохраняемым интересам, который внешне напоминает какое-либо преступление, предусмотренное Особенной частью УК. Это может быть вред здоровью другого человека, его правам, уничтожение или повреждение чужого имущества и т.п.
Во-вторых, вред причиняется поведением человека. Этот признак также должен быть общим, объединяющим все указанные обстоятельства, но под него не подпадает вред, причиненный под воздействием непреодолимого физического принуждения, лишающего человека возможности выразить свою волю в деянии, поэтому о поведении в такой ситуации можно вести речь только условно. Чаще поведение при рассматриваемых обстоятельствах является активным, т.е. совершаются действия. При необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление, обоснованном риске речь может идти только о действиях по причинению вреда. Однако не при всех обстоятельствах поведение выражается только в действиях, поэтому неточным представляется утверждение о том, что при совершении действий, описанных в ст. ст. 37 - 42 УК, всегда имеет место активное поведение[14] . При крайней необходимости не исключается возможность бездействия, а при физическом или психическом принуждении и исполнении приказа бездействие распространено.
В-третьих, поведение является осознанным и волевым (за исключением случаев непреодолимого физического принуждения), т.е. воля может быть выражена в деянии, хотя человек и сталкивается с определенными, нередко серьезными препятствиями и трудностями.
В-четвертых, деяние признается правомерным, оно не является общественно опасным и уголовно противоправным. Лицо, причинившее вред с соблюдением требований ст. ст. 37 - 42 УК, не подлежит не только уголовной, но и административной, и дисциплинарной ответственности (исключение составляют положения ГК РФ[15] об ответственности за вред, причиненный при крайней необходимости - ст. 1067). Признание такого поведения правомерным представляется обоснованным, поскольку оно направлено на защиту интересов личности, общества, государства. Позитивная цель характерна для таких обстоятельств, как необходимая оборона, задержание лица, совершившего преступление, обоснованный риск. Часто такая цель имеется и у лица, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости.
В-пятых, поведение по причинению вреда не является полностью произвольным, а должно соответствовать определенным, жестко лимитированным условиям, которые установлены для разных обстоятельств, включенных в гл. 8 УК. Только в случае, когда соблюдены все условия правомерности причинения вреда, можно сделать вывод о наличии того или иного обстоятельства, исключающего преступность деяния. При нарушении условий правомерности причинения вреда деяние может быть признано преступлением. Но ответственность за такое преступление смягчается - в УК содержатся привилегированные составы убийства и умышленного причинения вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны и мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 108 и ст. 114). В остальных случаях специальных составов не предусмотрено, но факт совершения преступления с выходом за пределы таких обстоятельств законодатель относит к обстоятельствам, смягчающим наказание (п. п. е и ж ч. 1 ст. 61 УК).
С учетом выявленных общих черт, характеризующих обстоятельства, включенные в гл. 8 УК, можно сделать вывод о том, что поведение человека, причиняющего вред при таких обстоятельствах, не является не только уголовно противоправным, но и общественно опасным и должно признаваться правомерным.
По мнению Ю.В. Баулина, обстоятельство, исключающее общественную опасность и противоправность деяния, - это предусмотренный различными отраслями законодательства и внешне сходный с преступлениями общественно полезный (социально приемлемый) и правомерный поступок, совершаемый при наличии определенных оснований, исключающий общественную опасность и преступность деяния, а тем самым и уголовную ответственность лица за причиненный вред[16] . В приведенном определении обстоятельства отождествляются с правомерным поступком человека, что не совсем точно, поскольку анализируемыми обстоятельствами охватывается вся ситуация причинения вреда, включая его основание и условия. Так, в обстоятельство входит своеобразная предыстория правомерного поступка: предшествующие ему действия иных лиц, силы природы, функционирование техники и т.п. В связи с многообразием оснований, условий, пределов допустимого вреда дать в одном определении подробную общую характеристику обстоятельств, исключающих преступность деяния, не представляется возможным. В упрощенном виде их можно определить следующим образом: обстоятельства, исключающие преступность деяния, это такие обстоятельств, при которых поведение человека, направленное на достижение позитивной цели и вынужденно причиняющее разрешенный уголовным законом вред, внешне напоминающий какое-либо преступление, признается общественно полезным или социально целесообразным.
Обстоятельства, исключающие общественную опасность и преступность деяния, могут быть подразделены на группы, исходя из нескольких критериев. Так, можно выделить две группы в зависимости от того, является ли поведение по причинению вреда общественно полезным или социально целесообразным. Общественно полезным следует признать поведение человека, реализующего право на необходимую оборону, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, обоснованный риск. Причинение вреда при физическом или психическом принуждении, исполнении приказа или распоряжения является социально приемлемым или допустимым (целесообразным). Причинение вреда в ситуации крайней необходимости в зависимости от того, защищает ли лицо свои интересы или интересы других лиц, общества или государства, можно отнести как к социально допустимому, так и к общественно полезному.
В зависимости от места расположения в УК анализируемых нормативных положений обстоятельства, исключающие преступность деяния, можно подразделить на общие и специальные. Общие обстоятельства содержатся в гл. 8 УК, а специальные предусмотрены рядом примечаний к статьям Особенной части УК (примечания к ст. ст. 151, 230, 308, 316, 322). Так, согласно примечанию к ст. 316 УК лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником.
Положения о необходимой обороне предусмотрены ст. 37 УК. Внешне вред, причиненный обороняющимся, напоминает какое-либо преступление, предусмотренное Особенной частью УК, но совершенное деяние является общественно полезным, поскольку цель необходимой обороны заключается в защите разнообразных правоохраняемых интересов, в пресечении посягательства.
Важным является положение, согласно которому правом на причинение вреда посягающему при необходимой обороне наделено любое лицо, независимо от его профессиональной или иной специальной подготовки, служебного положения. Следовательно, этим правом обладают и обычные граждане, и должностные лица, в том числе представители власти.
Закон настраивает граждан на активное противодействие общественно опасным посягательствам, в нем содержится положение, согласно которому право на необходимую оборону принадлежит лицу и в том случае, когда у него есть возможность избежать посягательства или обратиться за помощью к органам власти. Поэтому человек, у которого есть выбор между бегством и активным противостоянием посягательству, вправе причинить вред посягающему. Однако иногда этот важнейший аспект упускается из виду сотрудниками правоохранительных органов и судами.
Вряд ли можно согласиться с распространенным утверждением о том, что необходимая оборона от неосторожных деяний недопустима, поскольку такое деяние можно прервать словом. При приведенной трактовке положение обороняющегося серьезно осложняется - он должен сначала разобраться в форме вины, которую даже суд не всегда определяет правильно, а затем уже причинять вред посягающему.
Необходимая оборона представляет собой реакцию на посягательство, поэтому в ее правовую характеристику входят два противоположных по своей направленности действия: общественно опасное посягательство и оборона от него. В связи с этим логичным является принятое в уголовном праве подразделение условий правомерности необходимой обороны на две группы: а) относящиеся к посягательству; б) относящиеся к действиям обороняющегося.
Условиями правомерности необходимой обороны, относящимися к посягательству, признают общественную опасность, наличность и реальность (действительность) посягательства.
Признак общественной опасности посягательства означает, что совершаемые действия угрожают причинением серьезного вреда охраняемым уголовным законом интересам личности, общества, государства. Малозначительное посягательство не дает права на причинение вреда, поэтому, например, не является необходимой обороной причинение вреда лицу, пытающемуся украсть несколько яблок из чужого сада.
Общественно опасное посягательство, дающее право на оборону, по своей внешней характеристике всегда похоже на какое-либо преступление, предусмотренное Особенное частью УК. Однако оно не всегда признается преступлением, например, в силу невменяемости посягающего или недостижения им возраста уголовной ответственности. В специальной литературе встречается мнение о том, что право граждан на необходимую оборону от общественно опасных действий малолетних или невменяемых следует ограничивать. При этом выдвигается требование причинения минимального вреда, а по возможности и использования других мер, не связанных с причинением физического вреда. Так, И.С. Тишкевич отмечал: Если при нападении указанных лиц есть возможность спастись бегством или обратиться за помощью к представителям власти или другим лицам, нужно использовать такую возможность и не причинять вред нападающему[17] . Эту позицию и в настоящее время поддерживают некоторые авторы.
Поскольку такое посягательство является общественно опасным, правовых оснований для ограничения необходимой обороны не существует. Немаловажно и то, что, как свидетельствует практика, подростки зачастую проявляют большую жестокость и агрессивность, чем взрослые преступники, совершают групповые нападения, опасные для жизни или здоровья людей. Эффективная защита без причинения вреда в этих случаях вряд ли возможна. Сходной является и ситуация с причинением вреда невменяемому, совершающему общественно опасное посягательство. Данная позиция нашла отражение в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств, согласно которому под общественно опасным посягательством следует понимать не только преступления, но и деяния малолетних и невменяемых, предусмотренные Особенной частью УК.
Наличность посягательства означает его пределы во времени: посягательство должно уже начаться (или непосредственная угроза его реального осуществления должна быть очевидной) и еще не завершиться. Обычно посягательство скоротечно, но не исключена и возможность посягательств путем совершения длящихся деяний, например похищение человека с насильственным удержанием его в течение недели. Посягательство может происходить многоэпизодно, в этом случае каждый очередной эпизод, обладая признаками общественно опасного, наличного и реального посягательства, может служить основанием для необходимой обороны.
Следует иметь в виду, что мнимая оборона исключает уголовную ответственность лишь в тех случаях, когда вся обстановка происшествия давала достаточные основания полагать, что имело место реальное посягательство, и лицо не осознавало и не могло осознавать ошибочность своих предположений. На такую ситуацию распространяются положения ч. 1 ст. 24 УК о невиновном причинении вреда. В иных случаях лицо подлежит уголовной ответственности за совершение неосторожного или умышленного преступления на общих основаниях.
В качестве условий необходимой обороны, характеризующих действия обороняющегося по причинению вреда, выделяют следующие: защищать можно только охраняемые уголовным законом интересы; защита осуществляется путем причинения вреда посягающему; нельзя допускать превышения пределов необходимой обороны.
Защите подлежат только интересы, охраняемые законом, поэтому, например, не является необходимой обороной причинение вреда, направленное на то, чтобы избежать законного задержания. Охраняемые законом интересы разнообразны: интересы личности, общества, государства. Путем причинения вреда посягающему можно защищать не только собственные интересы обороняющегося, но и интересы других лиц.
При необходимой обороне вред причиняется только посягающему. Причинение вреда другим лицам рамками необходимой обороны не охватывается, но может расцениваться как совершенное в состоянии крайней необходимости. Вред, причиняемый посягающему, может выражаться в лишении или ограничении его свободы передвижения. Вред может быть и имущественным. Так, обороняющийся может убить породистую собаку, нападение которой спровоцировано посягающим и которая используется в качестве орудия нападения, порвать одежду посягающего и т.п. Однако наиболее распространено причинение физического вреда лицу, осуществляющему посягательство.
Причиненный вред не должен быть чрезмерным, явно не соответствующим характеру и степени общественной опасности посягательства, иначе он свидетельствует о превышении пределов необходимой обороны.
Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства. При превышении пределов необходимой обороны посягающему причиняется излишне тяжкий вред, который со всей очевидностью не вызывался необходимостью. Таким образом, превышение пределов необходимой обороны связано с излишней интенсивностью защитных действий. Не может быть превышения пределов необходимой обороны во времени. Если лицо осуществляет запоздалую оборону, осознавая, что посягательство уже завершено, основания для необходимой обороны отсутствуют. Такое лицо должно быть привлечено к уголовной ответственности на общих основаниях.
В ст. 37 УК законодателем осуществлено подразделение посягательств на два вида: а) сопряженное с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой его применения; б) не сопряженное с таким насилием или такой угрозой. Для первого вида посягательств превышение пределов необходимой обороны законом не предусмотрено. Превышение пределов необходимой обороны возможно только в случае совершения посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или непосредственной угрозой применения такого насилия, на что содержится прямое указание в ст. 37 УК.
Для вывода о правомерности причинения вреда или о наличии превышения пределов необходимой обороны следует совокупность обстоятельств, относящихся к посягательству, сопоставить с действиями по защите от него. При этом не требуется полного равенства между опасностью посягательства и причиненным посягающему вредом. Этот вред может быть и более значительным, чем характер и степень общественной опасности посягательства. Поэтому причинение смерти при отражении посягательства, сопряженного с насилием, не опасным для жизни человека, но грозящим причинением серьезного вреда здоровью, при угрозе насилием, которая носит неопределенный характер, далеко не всегда будет являться превышением пределов необходимой обороны. Например, если при покушении на изнасилование, угрозе причинения тяжкого вреда здоровью или проникновении в жилище, в котором находятся люди, причинена смерть посягающему, нельзя однозначно сделать вывод о превышении пределов необходимой обороны. Если нет явного несоответствия обороны характеру и степени общественной опасности посягательства, то действия обороняющегося надо признать правомерными.
Согласно ч. 1 ст. 38 УК не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании. Вынужденное причинение вреда преступнику при его задержании является общественно полезным поведением человека, которое вносит позитивный вклад в борьбу с преступностью.
Основанием для причинения вреда преступнику при его задержании является совершение им преступления и попытка уклониться от доставления органам власти. Должны иметься убедительные данные о том, что лицо совершило преступление. Об этом могут свидетельствовать, в частности, следы преступления на одежде, сведения, сообщаемые очевидцами и потерпевшими, наличие у преступника орудий или средств преступления или предметов, добытых преступным путем. Убежденность в том, что задерживается лицо, совершившее преступление, может основываться и на его фотографиях или фотороботе, распространенных правоохранительными органами. Последнее имеет место при совершении опасных преступлений: серийных убийств и изнасилований, бандитизма, группового вооруженного побега из места лишения свободы.
Попытка преступника уклониться от задержания означает, что преступник пытается скрыться. Если преступник оказывает активное сопротивление задержанию, проявляет агрессию и тем самым совершает новое посягательство, у того, кто осуществлял его задержание, возникает право на необходимую оборону. Действия, начавшиеся как задержание преступника, при оказании им активного вооруженного сопротивления перерастают в необходимую оборону от опасного посягательства.
Действия по причинению вреда преступнику при его задержании должны соответствовать ряду условий: 1) вред причиняется лишь преступнику; 2) вред причиняется только путем совершения действий; 3) вред причиняется в течение ограниченного периода времени; 4) вред является вынужденной мерой; 5) причинять вред могут любые лица; 6) вред причиняется с определенной целью, предусмотренной ст. 38 УК; 7) не должно быть допущено превышение мер, необходимых для задержания.
Требование о причинении вреда только лицу, совершившему преступление, а не иным лицам означает, что институтом задержания (в отличие от необходимой обороны) не охватывается причинение вреда лицу, совершившему общественно опасное деяние и не подлежащему уголовной ответственности в силу невменяемости или недостижения возраста уголовной ответственности. Не распространяются правила о причинении вреда при задержании и на лиц, не причастных к совершению преступления, но находящихся вблизи от задерживаемого. Вред, причиненный таким посторонним лицам, например при применении огнестрельного оружия для задержания преступника, может, в зависимости от ситуации, рассматриваться или по правилам крайней необходимости или обоснованного риска, или как неосторожное преступление.
Право на причинение вреда при задержании преступника возникает с момента совершения им преступления и попытки уклониться от задержания, а не с момента вступления приговора в законную силу, поэтому говорить о том, что деяние является преступлением (а этот факт подтверждается судом) можно лишь условно. Важной является субъективная оценка лицом, осуществлявшим задержание, того факта, что вред причиняется именно преступнику. Вполне возможна ситуация, когда гражданин, реализовавший свое право на задержание, обоснованно полагал, что причиняет вред лицу, совершившему преступление, но в дальнейшем суд приходит к выводу о невменяемости такого лица. Несмотря на столь существенное изменение правовой характеристики деяния невменяемого, действия гражданина следует оценить как правомерные.
Иногда вред причиняется лицу, ошибочно принятому за преступника. Это свидетельствует о фактической ошибке, поэтому деяние квалифицируется с учетом правил, принятых для такой ошибки. Вместе с тем в необходимых случаях не исключается применение положений ч. 1 ст. 28 УК о невиновном причинении вреда.
При задержании всегда совершаются действия, которые причиняют преступнику разнообразный вред. Этот вред внешне схож с различными преступлениями, предусмотренными Особенной частью УК: похищением человека, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением чужого имущества.
Право на причинение вреда при задержании имеется только ограниченный период времени. С учетом того что возможность привлечения к уголовной ответственности за преступление ограничена сроками давности, право на причинение преступнику вреда при его задержании реализуется сотрудниками правоохранительных органов в пределах давностных сроков. Что касается граждан, то они предпринимают меры по задержанию преступника, как правило, сразу после совершения им преступления.
Следующим условием является вынужденность причинения вреда. Вред является крайней мерой, его причинение возможно, если иными средствами, не связанными с причинением вреда, задержать преступника было невозможно. Неправомерен вред, причиненный без необходимости, когда можно было задержать лицо, совершившее преступление, иными средствами, например можно было посадить преступника в машину и доставить в отделение милиции. Вынужденность причинения вреда при задержании преступника серьезно отличает его от необходимой обороны.
Вред правомерен лишь в случаях, когда лицо, его причиняющее, преследует специальную цель, которая носит комплексный характер, - доставить преступника органам власти и предотвратить возможность совершения им новых преступлений. Если вред причиняется в качестве самосуда над преступником, содеянное является умышленным преступлением, за которое лицо подлежит уголовной ответственности на общих основаниях.
Право на задержание лица, совершившего преступление, имеют любые лица, без каких-либо ограничений. Поэтому причинение вреда преступнику при его задержании сотрудниками милиции также должно рассматриваться по правилам ст. 38 УК. С таким выводом связано серьезное правовое последствие: если сотрудник правоохранительных органов допускает превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, он подлежит уголовной ответственности именно за такое превышение по ч. 2 ст. 108 или ч. 2 ст. 114, а не по ст. 286 УК (превышение должностных полномочий).
Предпринятые к задерживаемому меры должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления и обстоятельствам задержания. Однако не требуется полного соответствия между тяжестью совершенного преступления и вредом, причиненным при задержании преступника. Этот вред может быть как несколько меньшим, так и несколько большим.
Допустимый вред, причиненный лицу, совершившему ненасильственное преступление небольшой или средней тяжести, например кражу, значительно меньше, чем вред, причиняемый преступнику, осуществившему тяжкое насильственное преступление. Имеет значение и обстановка задержания. Такие ее характеристики, как время суток, место задержания, наличие других людей, могут серьезно изменить ситуацию и сделать причинение вреда преступнику излишним.
Причинение смерти при задержании лица, совершившего преступление, нормой о задержании преступника не охватывается, поскольку при таком исходе невыполнима специальная цель задержания - доставить лицо органам власти. Вместе с тем причинение смерти при задержании преступника, совершившего особо тяжкие насильственные преступления, при определенных условиях может быть рассмотрено с точки зрения крайней необходимости, если при этом выполнены все ее условия, предусмотренные законом.
Превышением мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, является применение таких мер, которые явно не соответствуют характеру и степени общественной опасности преступления и обстановке задержания. В результате задерживаемому причиняется чрезмерный вред, не вызываемый тяжестью совершенного им преступления и обстановкой задержания. Такое причинение вреда влечет уголовную ответственность только при наличии умысла.
Можно выделить два вида превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление: явное несоответствие вреда тяжести совершенного задерживаемым преступления и явное несоответствие причиненного вреда обстановке задержания. Так, причинение тяжкого вреда здоровью лица, совершившего кражу, безусловно, свидетельствует о превышении необходимых мер.
В УК предусмотрены специальные составы умышленного причинения вреда при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. Это - убийство и причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108 и ч. 2 ст. 114 УК). Законодатель рассматривает эти преступления как совершенные при смягчающих обстоятельствах.
Умышленное причинение иного вреда при задержании лица, хотя и может быть явно чрезмерным, преступлением не является.
Крайняя необходимость заключается в причинении вреда правоохраняемым интересам для предотвращения неотвратимого в данных условиях иными средствами большего вреда, угрожающего личности, обществу, государству.
Причинение вреда при крайней необходимости, в зависимости от ситуации, может рассматриваться в одних случаях как общественно полезное, а в других - как социально приемлемое (целесообразное) поведение. Это объясняется тем, что при крайней необходимости человек может действовать во благо других, но он может и спасать свои интересы, вынужденно жертвуя чужими, менее ценными.
Основанием для причинения вреда при крайней необходимости является опасность, угрожающая охраняемым уголовным законом интересам. Источники этой опасности многообразны, к ним можно отнести: стихийные силы природы (наводнения, землетрясения, горные обвалы, штормы и т.п.); неисправности машин и механизмов; состояние здоровья и физиологические процессы, происходящие в организме человека; нападения животных, не спровоцированные человеком; опасное поведение человека; столкновение обязанностей и т.п. При всей широте этого перечня, который никак нельзя признать исчерпывающим в силу многообразия жизненных ситуаций, речь может идти не о любой опасности, а об исключительных случаях, грозящих причинением существенного вреда правоохраняемым интересам. Так, отнюдь не каждая неисправность техники или стихийное явление природы могут рассматриваться в рамках крайней необходимости.
Неоднозначно в качестве источника опасности расценивают нападения животных. Так, если животное натравлено одним человеком на другого, то речь идет о необходимой обороне, поскольку животное выступает в качестве орудия общественно опасного посягательства.
Определенные сложности связаны с трактовкой общественно опасного поведения человека в качестве источника опасности, создающей ситуацию крайней необходимости. Указанное поведение может быть преступным, может характеризоваться иной противоправностью (например, административной), а может и не являться противоправным, не теряя при этом характера общественно опасного. Так, в качестве источника опасности может выступить общественно опасное поведение невменяемого или малолетнего.
По поводу возможности бездействия выступать в качестве источника опасности в литературе распространена точка зрения, согласно которой бездействие лица, обязанного совершить определенные действия, не является непосредственным источником опасности при крайней необходимости, поскольку опасность уже существует, вызывая необходимость ее устранения[18] . Думается, что это утверждение излишне категорично. Оно будет правильным, например, в случае отказа пожарного тушить пожар. Здесь источник опасности - огненная стихия. Однако не исключены случаи, когда источником опасности является бездействие человека. Тот же пожар мог возникнуть в результате бездействия лица, забывшего выключить утюг.
Опасность должна быть наличной и реальной (действительной).
Наличность опасности означает, что она уже возникла и еще не миновала. Чаще всего пределы опасности во времени невелики, в частности быстротечны происшествия на автомобильных дорогах, когда опасность длится какие-то мгновенья. Однако опасность может иметь и большую протяженность во времени, например лесные пожары или пожары на торфяниках в сильную засуху. Реальность опасности означает, что она существует в действительности, а не в воображении человека. Если опасность только привиделась человеку, имеет место ситуация мнимой крайней необходимости, которая оценивается по правилам о фактической ошибке лица.
Определенные требования предъявляются и к деятельности по предотвращению более серьезного вреда. Безусловно, преобладают действия по причинению менее значительного вреда, чтобы избежать большего вреда правоохраняемым интересам, но не исключена и возможность бездействия. При столкновении обязанностей человек не выполняет одну из двух обязанностей, спасая более ценное благо. Так, хирург, который столкнулся с необходимостью одновременного проведения двух срочных операций, для первой операции выбирает пациента, опасность для жизни которого серьезнее. Осуществляя эту операцию, он вынужденно бездействует в отношении второго больного, здоровью которого в результате такой задержки помощи причиняется существенный вред.
Условия правомерности деяния по защите поставленного в опасность блага таковы: направленность деяния на защиту правоохраняемых интересов; невозможность осуществления защиты иным способом без причинения вреда охраняемым законом интересам; своевременность защиты; причинение вреда третьим лицам; отсутствие превышения пределов крайней необходимости.
Не является оправданной защита незаконного интереса. Причинять вред можно только для защиты законных коллективных или индивидуальных (своих собственных или других лиц) интересов.
Причинение вреда при крайней необходимости может быть правомерным только в том случае, когда устранить опасность иными средствами, не связанными с причинением вреда, не представляется возможным. Нередко (в случае значительной продолжительности опасности) к выводу о бесполезности иных средств приходят не сразу. Это характерно, например, для лесных пожаров, бушующих в непосредственной близости от населенных пунктов. Обычно сначала пытаются погасить такие пожары с помощью воды, а когда этот метод показывает свою неэффективность, прибегают к вырубке участков леса, наиболее близко расположенных к жилью. Такая вырубка причиняет вред окружающей природной среде, но она носит вынужденный характер.
Иногда действие (бездействие) лица не является единственным вариантом устранения опасности. По поводу таких ситуаций с несколькими вариантами причинения вреда для предотвращения грозящей опасности в литературе встречается жесткая позиция, согласно которой лицо должно избрать вариант, ведущий к причинению наименьшего вреда.
Человеку, находящемуся в чрезвычайных условиях и вынужденному принимать быстрые решения, бывает очень трудно выявить наиболее рациональный способ реагирования на опасность, поэтому требование обязательного осуществления выбора наилучшего варианта поведения представляется чрезмерным.
Так, если невозможно погасить лесной пожар с помощью воды, выбирают между осуществлением вырубки просеки, чтобы локализовать пожар, и организацией встречного огня, который способен погасить пожар. Оба эти способа борьбы с огнем причиняют определенный ущерб, причем ущерб от одного способа может быть больше, от другого - меньше. Однако уголовный закон не требует от лица, осуществляющего защиту в таких условиях, выбора способа, причиняющего наименьший вред.
Возможны случаи, когда лицу, причинившему вред для спасения какого-либо блага, не удалось достичь своей цели. Например, человек без разрешения воспользовался чужой машиной и доставил тяжело больного в больницу, но врачам спасти его не удалось. Действия, внешне напоминающие угон автомашины, и при таком исходе совершены в состоянии крайней необходимости, а потому лишены общественной опасности.
Если источником опасности является общественно опасное поведение человека, при крайней необходимости, в отличие от необходимой обороны, вред причиняется третьим лицам. Так, при крайней необходимости человек, на которого напала группа лиц, не наносит удары посягающим, а разбивает витрину магазина, рассчитывая, что сработавшая сигнализация отпугнет преступников.
В ч. 2 ст. 39 УК дано понятие превышения пределов крайней необходимости. Такое превышение пределов имеет место, если умышленно причиняется вред, явно не соответствовавший характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых она устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Характер опасности определяется ценностью общественных отношений, которым грозил вред, а степень опасности выражается в ее интенсивности, продолжительности воздействия. Так, характер опасности, создавшейся в результате землетрясения для уцелевших людей, выражается в дальнейшей угрозе их здоровью из-за холода и отсутствия жилья, еды и питья. В такой ситуации вполне допустимо изъять со склада одеяла, воду и продукты питания.
Причиненный при крайней необходимости вред должен быть меньше, чем предотвращенный. Вопрос о том, меньше ли причиненный вред, чем вред предотвращенный, решается с учетом важности спасаемого блага, степени угрожавшей опасности и их сопоставления с реально причиненным вредом. Причинение равного по тяжести вреда неправомерно, поэтому нельзя, например, спасать свою жизнь за счет жизни другого человека.
В УК не содержится специальных составов причинения вреда при превышении пределов крайней необходимости, поэтому за такое умышленное причинение вреда лицо привлекается к уголовной ответственности на общих основаниях. Однако совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости в соответствии с п. ж ч. 1 ст. 61 УК признается обстоятельством, смягчающим наказание.
Согласно ч. 1 ст. 42 УК не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действовавшим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение.
Нормальное существование общества невозможно без поддержания необходимого порядка и дисциплины. Серьезную роль в этом играют отношения власти и подчинения, требование обязательного выполнения законных приказов и распоряжений.
Существует презумпция законности приказа или распоряжения, изданного в надлежащей форме лицом, обладающим на это правом, и адресованного лицу, обязанному подчиняться, что обусловлено требованиями исполнительской дисциплины, необходимыми для нормального существования общества и государства.
Приказ (распоряжение) - это основанное на законе и облеченное в установленную форму властное требование о выполнении действий (бездействия), обращенное к лицу, обязанному подчиняться.
Во исполнение приказа (распоряжения) лицо совершает предписанные ему действия (бездействие), причиняющие вред общественным отношениям, охраняемым законом. Этот вред подпадает под признаки конкретного преступления, предусмотренного Особенной частью УК. Вместе с тем, поскольку ч. 1 ст. 42 УК предусматривает ситуацию, когда приказ не воспринимается исполнителем как заведомо незаконный, не может быть и речи о таких преступлениях, как убийство, причинение вреда здоровью, получение взятки и других деяниях, преступность которых очевидна. На практике встречаются следующие варианты причинения вреда во исполнение приказа, который не воспринимался исполнителем как незаконный: привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, незаконное освобождение от уголовной ответственности и некоторые другие. Однако наиболее характерные примеры связаны с взаимодействием человека и техники, выполнением приказов, имеющих сложное техническое содержание, на что справедливо обращал внимание М.С. Гринберг[19] . Так, оценка производственного процесса как единого целого с пониманием целесообразности отдельных его составляющих, осознание необходимости выполнения конкретных (иногда неординарных) действий могут быть в ряде случаев доступны лишь лицам, занимающим руководящие должности. Рядовые работники нередко оказываются не в состоянии оценить взаимосвязь явлений, а потому и незаконность отданных руководителем распоряжений.
Вред, причиненный исполнителем обязательного приказа или распоряжения, не влечет для него уголовной ответственности и признается актом социально допустимого, целесообразного поведения такого лица. Подчиненный, выполнивший, как он полагал, законное распоряжение своего начальника, не может отвечать за наступившие последствия, предвидеть которые был обязан не он, а лицо, отдавшее распоряжение. Таким образом, исполнитель причиняет вред невиновно, поэтому уголовной ответственности в этом случае подлежит только лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение. Подобные ситуации оцениваются как посредственное причинение вреда, и исполнителем такого преступления признается лицо, отдавшее обязательный приказ (распоряжение).
Для применения ч. 1 ст. 42 УК необходимы следующие условия. Во-первых, обязательность приказа для данного исполнителя. Приказ должен быть отдан надлежащим лицом тому, кто обязан подчиняться, с соблюдением необходимой формы. Во-вторых, необходимо отсутствие заведомости незаконности приказа или распоряжения для исполнителя. Это означает отсутствие у него умысла на причинение вреда. Поскольку исполнитель, несмотря на обязанность подчиняться, не лишен свободы воли, он не должен исполнять заведомо незаконные приказ или распоряжение. Данное положение распространяется в т.ч. и на военнослужащих, которые должны беспрекословно исполнять только законные приказы.
Можно выделить несколько видов незаконных приказов (распоряжений). Незаконными являются приказ или распоряжение: 1) изданные некомпетентным лицом; 2) отдельные положения которых выходят за рамки компетенции лица, наделенного правом на издание приказа; 3) изданные с несоблюдением необходимой формы или процедуры; 4) содержащие требования совершить деяние, нарушающее закон и ведущее к причинению вреда. С точки зрения ст. 42 УК значение имеет последний из названных видов незаконного приказа или распоряжения.
За совершение умышленного преступления во исполнение незаконного приказа (распоряжения) к уголовной ответственности привлекается не только лицо, отдавшее приказ, но и исполнитель, который согласно ч. 2 ст. 42 УК несет уголовную ответственность на общих основаниях.
При совершении умышленного преступления во исполнение заведомо незаконного приказа имеет место соучастие в преступлении. Исполнитель незаконного приказа (распоряжения) признается исполнителем преступления, а лицо, отдавшее такой приказ, - организатором или подстрекателем.
Согласно п. ж ч. 1 ст. 61 УК при назначении наказания исполнителю в качестве смягчающего наказание обстоятельства учитывается совершение преступления при нарушении условий правомерности исполнения приказа или распоряжения.
При назначении наказания лицу, отдавшему незаконный приказ, с учетом конкретных обстоятельств дела возможно в качестве обстоятельств, отягчающих наказание, учесть особо активную роль в совершении преступления (п. г ч. 1 ст. 63 УК) и совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения (п. м ч. 1 ст. 63 УК).
За неосторожное преступление, совершенное во исполнение незаконного приказа, исполнитель уголовной ответственности не несет. К уголовной ответственности в этом случае привлекается только лицо, отдавшее незаконный приказ.
Приказ может характеризоваться наличием серьезного психического принуждения, частично лишающего лицо свободы воли. В таком случае исполнение приказа подпадает под признаки психического принуждения (ч. 2 ст. 40 УК) и должно оцениваться по правилам о крайней необходимости с учетом того вреда, который угрожал исполнителю приказа, и вреда, причиненного этим лицом правоохраняемым интересам. Если исполнитель не мог избежать опасности для своих законных интересов без причинения вреда, осуществленного путем исполнения заведомо незаконного приказа, и причиненный им вред меньше предотвращенного, он не подлежит уголовной ответственности.
Уголовная ответственность лица, отдавшего приказ (распоряжение) и причинившего вред охраняемым законом интересам, имеет место не всегда, поскольку необходимо наличие его вины. Вместе с тем не исключается возможность невиновного причинения вреда. В последнем случае лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение, уголовной ответственности не несет в силу ст. 28 УК.
Встречаются случаи, когда при исполнении приказа или распоряжения причинен вред правоохраняемым интересам, и при этом исполнитель вышел за рамки предписанного ему поведения. Если вред причинен именно действиями, находившимися за границами положений приказа, ч. 1 ст. 42 УК применению не подлежит и уголовную ответственность несет именно исполнитель.
Помимо этого следует учитывать, что приказ (распоряжение) далеко не всегда подробно и детализировано регламентирует поведение человека, обязанного подчиняться. В каждом властном предписании, например, нет необходимости указывать, какие правила безопасности выполнения работ должен соблюдать исполнитель. Эти правила регламентированы в нормативных актах. Поэтому, если выполняя приказ, исполнитель пренебрегает такими правилами и в результате причиняет вред, он подлежит уголовной ответственности. Поскольку причинная связь между властными предписаниями лица, отдавшего приказ (распоряжение), и причиненным вредом отсутствует, нет оснований для его уголовной ответственности[20] .
3 Проблемы законодательного регулирования и правоприменительной практики при использовании оружия и спецсредств сотрудниками ФСБ при освобождении заложников
Поскольку в науке и практике, помимо обстоятельств, включенных в УК, выделяют также обстоятельства, не предусмотренные УК, рассматриваемые обстоятельства можно подразделить на две указанные группы. В числе обстоятельств, которыми разные авторы предлагают дополнить гл. 8 УК, согласие потерпевшего, исполнение закона, выполнение профессиональной обязанности, причинение вреда во время спортивных соревнований, пребывание среди соучастников преступления по специальному заданию.
Что касается учета в судебной практике обстоятельств, которые не предусмотрены в настоящее время УК, то их иногда сводят к уже имеющимся - к крайней необходимости, к обоснованному риску. Указанный подход имеет исторические корни. Так, норма о задержании в УК РСФСР отсутствовала, но Верховный Суд СССР в Постановлении Пленума от 18.08.1984 О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств приравнял задержание к необходимой обороне.
После теракта в Беслане должно было быть заведено отдельное уголовное дело: по факту массовой гибели людей 3 сентября 2004 года. Потому что уже тогда следователям Генеральной прокуратуры было известно: подавляющее большинство заложников погибло в результате штурма, начавшегося по приказу отданному спецназу ЦСН ФСБ РФ.
Генеральная прокуратура должна была провести следствие и дать ответы на вопросы: кто принимал решение о штурме школы; кто отдал приказ; какой именно был приказ; кто из спецназовцев первым открыл огонь по школе и куда стрелял; какое оружие было задействовано во время штурма, сколько выстрелов и когда было из него произведено; какие последствия наступили после применения оружия неизбирательного поражения, запрещенного международной конвенцией, то есть имеется ли причинно-следственная связь между стрельбой по школе из гранатометов, танков, вертолетов и гибелью заложников.
Наконец, прокуратура должна была дать убедительный ответ на вопрос: насколько обоснован и эффективен был именно такой сценарий силовой операции, учитывая огромное количество заложников, большинство из которых - дети? И почему погибло так много спецназовцев Альфы и Вымпела, если их действия по непосредственному штурму здания школы были прикрыты массированным огнем извне? Означает ли это, что продуманной была только начальная стадия штурма, а все остальные фазы были спонтанными, а действия спецназовцев - неподготовленными и хаотичными? И еще. Обстрел школы из гранатометов, произведенный в 13.05, по суш, стал причиной гибели двух сотрудников МЧС - Валеры Замараева и Димы Кормилина, которые поехали к школе для вывоза тел погибших 1 сентября заложников, а на самом деле стали отвлекающим маневром для усыпления бдительности боевиков. Действительно, два погибших и два тяжелораненных сотрудника МЧС - беспроигрышное прикрытие официальной версии о взорвавших школу террористах. На это был расчет?
В теории на поиски ответов следователям Генпрокуратуры не пришлось бы тратить годы. Все очень просто. Оказывается, действия спецслужб и силовую операцию все три дня в Беслане документировали и снимали на видео почти все спецслужбы. Так сказать, для внутреннего пользования. Съемки школы 1 - 3 сентября есть и у ФСБ, и у прокуратуры Северной Осетии. Вероятнее всего, съемки вели и сотрудники МВД. Глава североосетинского МЧС Дзгоев вообще приказал одному из своих подчиненных ходить за собой все три дня по пятам и записывать хронологию происходящего, особенно время и содержание команд, поступавших от руководителей оперативного штаба.
Именно благодаря адъютанту Бориса Дзгоева мы впервые узнали, когда поступили в штаб первые сообщения о возгорании спортзала (в 13.05, сразу после того, как школа была обстреляна из огнеметов и гранатометов). Мы также узнали о том, какова была реакция на эти сообщения членов штаба. Глава спецназа ЦСН ФСБ Тихонов в течение нескольких часов запрещал выезд на место пожарным расчетам, хотя, по словам сапера 58-й армии Гаглоева, очаг возгорания в спортзале можно было потушить с помощью всего лишь одного огнетушителя. Но приказ поступил только тогда, когда в объемном пожаре сгорели почти все свидетельства обстрела школы из гранатометов. Ну и еще сто с липшим заложников. У многих их них, кстати, в посмертных судебно-медицинских экспертизах стоит причина смерти: термический шок, то есть обгорание почти 100% кожных покровов. А других повреждений (пулевых или осколочных ранений) у этих людей не было.
Об объемном пожаре в спортзале отдельный разговор нужен. Депутат Госдумы, ученый Юрий Савельев, чье исследование природы первых взрывов и обстоятельств штурма, основанное на математических расчетах и физических формулах, оказалось феноменально точным, сомневался, что причиной объемного пожара могли стать только первые взрывы в спортзале. И, судя по видеозаписи, оказавшейся в руках матерей Беслана, он не зря сомневался.
Опубликованные 28 декабря 2007 года сенатором Александром Торшиным данные парламентской комиссии по расследованию событий захвата террористами школы в Беслане 1-3 сентября 2004 года, которые привели к гибели сотен людей, не только не дали ответа на основные вопросы, волнующие общество, но и породили новые вопросы к власти. По мнению многих независимых экспертов и организаций, комиссия делала выводы, используя материалы следствия по уголовному делу №20/849, возбужденному Генпрокуратурой, и в завуалированной форме попыталась в первую очередь обелить федеральные структуры, обвинив практически только республиканских руководителей и руководителей региональных правоохранительных структур и специальных служб.
Спустя пятнадцать месяцев после трагедии остается неясным характер действий военных МО РФ и ФСБ. Речь идет о провале переговоров первого сентября и о применении во время штурма здания огнеметов «Шмель» подразделениями ФСБ, а также танков подразделениями МО. Из материалов комиссии следует, что «передается номер телефона для связи, при этом последние две цифры называются неверно». По данным комплексной экспертизы, номер телефона (8-928-728-33-74) принадлежит компании ОАО «Мобилком-Кавказ» (южное представительство компании «Мегафон»), как и большинство сотовых телефонов на Северном Кавказе. В настоящее время Мегафон обслуживает территорию республик Северного Кавказа, Ставропольского и Краснодарских краев и Ростовскую область, территорию Чечни - с апреля 2004 года. По существующим правилам взаимодействия с правоохранительными и специальными структурами, в ситуациях проведения террористического акта компания предоставляет всю необходимую информацию, в том числе и распечатки разговоров сотовых абонентов, может обесточивать отдельные районы. Конечно, в войсках МО и подразделениях ФСБ имеются свои радиопеленгаторы, позволяющие не только записывать переговоры в автоматическом режиме, но и с высокой точностью определять место передающего устройства, но это касается только радиостанций. Для перехвата мобильной связи они не предназначены. Генераторы помех, видимо, не использовали, чтобы не нарушить свои системы связи.
Относительно применения подразделениями ФСБ реактивных пехотных огнеметов РПО–А «Шмель». Вместо того чтобы внятно разъяснить обществу разницу в зарядах огнемета и снять подозрения в поджоге крыши здания, парламентская комиссия вновь невразумительно повторяет высказывания Генпрокуратуры о законности применения огнеметов. РПО «Шмель», разработанный Тульским КБ, имеет три различных заряда. Типа «А» - термобарический заряд (грубо говоря, объемного взрыва), предназначенный для поражения укрытых огневых средств, который был применен подразделениями ФСБ в Беслане при уничтожении боевиков на крыше школы. Второй тип - РПО-З (зажигательный) используется для создания пожаров за счет образования примерно 20 очагов первичного возгорания. Третий тип заряда - РПО–Д (дымовой) применяется для постановки дымовых завес и ослепления расчетов огневых средств. Поэтому если не применялся зажигательный заряд, пожара быть не может, поскольку при термобарическом заряде весь кислород переходит в окислы.
Из материалов комиссии неясно, кто давал команду командиру танка открывать огонь по школе, когда там еще были люди. Когда у командующего 58 армии генерал-лейтенанта Соболева члены комиссии спросили: «Кто давал команду командиру танка на открытие огня из танковой пушки?», генерал ответил: «Непосредственный руководитель боя!» А кто непосредственно руководил боем? Это до сих пор, спустя полтора года, непонятно.
В материалах комиссии Совета Федерации отмечается героизм спасателей. Однако руководитель парламентской комиссии РСО-Алания Станислав Кесаев подчеркнул, что только МЧС не представил парламентской комиссии Северной Осетии отчеты хронологии, в отличие от МО, ФСБ и МВД. Осетинские парламентарии обвиняют спасателей и пожарных в том, что при начале пожара они не начали его тушить. Понятно, что когда стреляют, пожарные подъезжают не так, как надо для того, чтобы быстрее начать работать: не кормой вперед, а как безопаснее. Поэтому рукава не сходились, шланги не удлинялись, воды не было. Ополченцы и просто граждане помогали выносить из огня трупы и раненных заложников. По признанию бойцов из «Альфы», если бы не помощь гражданских лиц, то жертв от пожара было бы гораздо больше. По их подсчетам, люди, находящиеся рядом, ежесекундно вытаскивали из горящего здания четырех человек. По словам С. Кесаева, «люди в форме «Центроспаса» там не бегали. Они стояли за стенкой в безопасном месте». Зато МЧС первое среди федеральных структур наградило своих сотрудников, хотя у осетинских парламентариев сложилось мнение, что только они со своей задачей не справились.
Из материалов комиссии неясно, как она взаимодействует с федеральными структурами. В докладе Александра Торшина было сказано, что до сих пор комиссия не получила заключений комплексной криминалистической (ситуационной), а также взрыво- и пожаротехнической экспертиз. И это - через пятнадцать месяцев после теракта?! Видимо, не было желания их получить. Если Комитет «Матери Беслана» получил материалы комиссии на следующий день, а парламентская комиссия получит только через месяц после рождественских каникул, что уж говорить об ее оперативности и эффективности.
Анализ причин, сформулированных парламентариями, совпал с ранее высказанными экспертными предположениями о многократном дублировании и непрофессионализме в организации взаимодействия между специальными, правоохранительными, надзирающими и военными структурами при проведении спецоперации по освобождению захваченных школьников. Президент Северной Осетии А.Дзасохов сформировал республиканский оперативный штаб по освобождению заложников. Одновременно в здании местного самоуправления был создан оперативный штаб МВД России. Кроме них были созданы другие ведомственные штабы. От Министерства обороны был развернут штаб управления командующего 58 армии генерал-лейтенанта В. Соколова. Были развернуты вспомогательный пункт управления Группы Оперативного Управления, пункт управления МЧС республики. С прибытием федеральных чиновников штабы возглавили: ФСБ - первый заместитель директора ФСБ В.Проничев, МВД – генерал-полковник внутренней службы М.Паньков и и.о. командующего войсками Северо-Кавказского округа ВВ МВД России генерал-лейтенант Е.Внуков; МЧС – начальник главного управления МЧС России по республике Б.Дзагоев. Поэтому все произошло, как в пословице «У семи нянек - дитя баз глазу!»
Материалы расследования парламентской комиссии подтвердили правоту Комитета «Матери Беслана», заявляющего, что власть не хочет признавать системные недоработки и принципиально изменять ситуацию в противодействии терроризму, вновь делая ставку только на силовую составляющую. Работа же парламентской комиссии свелась, в сущности, к констатации версий прокуратуры. Последний отчет подтверждает версию о том, что комиссия создавалась с целью не найти истину, а выпустить пар недовольства из общества и перевести стрелки виновности от федеральных на местные структуры. Как и в советские времена, вина федеральной власти в массовых потерях среди заложников переложена на местных исполнителей. Основные усилия парламентского расследования направлены, видимо, на проведение 37 брифингов, создание 23 информационных бюллетеней о работе комиссии и печать 4500 страниц стенограмм, имитирующих активную, но соглашательскую с исполнительной властью работу.
Парламентская комиссия не дала конкретного ответа на вопрос о том, кто дал указание принизить втрое количество заложников, почему прозвучали не три взрыва (на которых настаивает осетинский парламент), а два, после которых начался штурм. Правда, в отличие от Генеральной прокуратуры, комиссия признала, что не было практической координации между шестью штабами, организованными всеми участвующими в операции структурами. Прикрываясь героизмом офицеров, прапорщиков и солдат Центра специального назначения ФСБ России, сотрудников МВД, военнослужащих Вооруженных сил и спасателей МЧС, комиссия пытается выгородить высшую российскую власть, оставляя без изменений всю систему противодействия терроризму и по-прежнему делая ставку только на силовую составляющую.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Угрожая жизни, здоровью и благополучию людей, экономической стабильности, жизнедеятельности общества в целом, терроризм, тесно связанный с преступностью, прежде всего с организованными преступными группировками, превратился в один из главных источников деструктивного воздействия на процессы социального, экономического и политического развития страны. Негативные процессы в развитии криминогенной обстановки, прогнозируемый рост количества террористических актов порождают у населения чувство страха за свою жизнь и имущество, снижают доверие к органам власти, к проводимой государственной политике. По данным опроса, проведенного Левада-Центром в октябре 2004 г., 77% опрошенных считают, что власти не могут предотвратить теракты, т.к. существующая общегосударственная система противодействия терроризму носит не предупредительный и упреждающий характер, а только реагирующий. Поэтому необходимо концептуально менять подходы к борьбе с терроризмом, которая сегодня возложена исключительно на спецслужбы, которые одновременно ведут разведывательную и контрразведывательную деятельность, подключив потенциал всего общества для противодействия террору и оказания содействия правоохранительным и иным государственным органам. В сложившихся условиях органы государственной власти и правоохранительные органы не в полном объеме решают задачи противодействия терроризму и удержания преступности на социально приемлемом уровне. На деятельность правоохранительных органов продолжают оказывать негативное воздействие затянувшееся их реформирование, низкий уровень оплаты труда сотрудников и непосредственно связанные с этими факторами постоянно возрастающие масштабы коррупции, вымывания кадрового состава из государственных органов, снижения профессионализма и результативности их работы. Это ведет к падению авторитета государственной власти и правоохранительных органов.
Положение усугубляется существующим состоянием экономики, которое характеризуется возрастающими сложностями в реформировании экономических отношений, необходимостью устранения последствий ошибок допущенных в ходе проведения разгосударствления и приватизации, передаче государственной и общественной собственности в частные руки нередко по необоснованно заниженной стоимости, развитостью неконтролируемого криминализованного бизнеса и противоправного слияния коррумпированной части чиновничества и частного сектора. Одним из основополагающих факторов, влияющих на состояние общества, продолжает оставаться активная концентрация капитала и средств производства в руках частных лиц. В то же время система законодательной защиты частной собственности не сформирована. Несовершенство правовых механизмов разрешения хозяйственных споров, регулирования предпринимательства и конкуренции, способствуют развитию правового нигилизма, разрешению экономических споров не через судебные органы и арбитраж, а при помощи административного ресурса, коррумпированных связей в государственных органах власти и управления. При этом все чаще используются противоправные средства и методы, недобросовестная конкуренция, недружественные поглощения и т.д. В то же время широко распространены факты ущемления прав и законных интересов предпринимателей различными государственными органами и должностными лицами.
Первоочередной задачей в сфере борьбы с терроризмом является развитие правовой базы, призванной защищать права и законные интересы граждан, предприятий и организаций всех форм собственности. Должны быть органически связаны как превентивное (профилактическое) направление в системе мер противодействия террористической угрозе, так и уголовно- и административно-правовое принуждение, основанные на принципах дифференциации и индивидуализации мер ответственности в зависимости от характера и опасности совершенного правонарушения и личности правонарушителя. Представляется, что государственная политика в данной сфере должна строиться не в расчете на чрезвычайные меры, а ориентироваться на последовательное наращивание усилий общества и государства, приоритет профилактики по отношению к уголовным и административным мерам ответственности.
В настоящее время федеральное законодательство не содержит полноценной системы мер противодействия террористической угрозе, да и нормативное обеспечение деятельности основных субъектов борьбы с терроризмом не завершено, что препятствует их эффективной работе.
Список использованной литературы
1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (в ред. Федерального конституционного закона от 30.12.2006 №6-ФКЗ) // Российская газета, №237, 25.12.1993
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 №63-ФЗ (в ред. Федерального закона от 30.12.2006 №283-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, №25, ст. 2954.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 №14-ФЗ (в ред. Федерального закона от 26.01.1997 №5-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 29.01.1996, №5, ст. 410.
4. ФКЗ «О чрезвычайном положении» М., 30 мая 2001 г. №3-ФКЗ
5. ФКЗ РФ от 30 января 2002 года №1-ФКЗ «О военном положении».
6. Федеральный закон Российской Федерации от 03.04.1995 №40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 №153-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 10.04.1995, ст. 1269.
7. Федеральный закон Российской Федерации от 06.030.2006 №35-ФЗ «О противодействии терроризму» (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 №153-ФЗ) // Парламентская газета, №32, 10.03.2006.
8. Федеральный закон Российской Федерации от 12.08.1995 №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (в ред. Федерального закона от 02.12.2005 №150-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 14.08.1995, №33, ст. 3349.
9. Закон Российской Федерации от 05.03.1992 №2446-1 «О безопасности» (в ред. Федерального закона от 02.03.2007 №24-ФЗ) // Ведомости СНД и ВС РФ, 09.04.1992, №15, ст. 769.
10. Закон Российской Федерации от 01.04.1993 №4730-1 «О государственной границе Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 30.12.2006 №266-ФЗ)// Ведомости СНД и ВС РФ, 29.04.1993, №17, ст. 594.
11. Баулин Ю.В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Харьков, 1991. С. 41.
12. Гринберг М.С. Технические преступления. Новосибирск, 1992. С. 110.
13. Действующее Международное право. В 3 т. Т. 3. М.,1977. – с. 18 – 23.
14. Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета Европы. – М.: Спарк, 1998. – с.140 – 147.
15. Защити себя сам. В.А. Козарь, И.И. Кремнев, В.В. Макарон и др. Под ред. В.Л. Попова и др. Предисл. В. Мешкова. - Калининград, ФГУИПП, 2001. - 88 с.
16. Каплунов А.И. Правовое регулирование применения сотрудниками милиции огнестрельного оружия: проблемы и пути совершенствования // Государство и право. - М.; Наука, 2001. - 5.
17. Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002. С. 194.
18. Коренецкий М.С. Курс уголовного процесса. М., 2003.
19. Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М., 2001. С. 418.
20. Нечевина Н.Д. Порядок применения оружия и других средств сотрудниками милиции // Проблемы деятельности служб общественной безопасности на современном этапе: Сборник научных трудов. - М.; Изд-во Акад. управления МВД России, 2000.
21. Новый оперативно-розыскной закон России. Учебно-практическое пособие. 7-е изд. исп. и доп. Авт. сост. д.ю.н., профессор Л.Ю. Шумилов-М.: изд-ль Шумилова И.И., 2000. -48с.
22. Новый Закон и Положение о ФСБ: сб. норм. Правовых актов/сост. проф. А.Ю. Шумилов. — М.: изд-ль Шумилова И.И, 2004.-55 с.
23. Новый закон о милиции. Учебно-практическое пособие. 3-е изд., исп. и доп. Авт. сост. д.ю.н., профессор А.Ю. Шумилов - М.: изд-ль Шумилова И.И., 2000. - 56 с.
24. Одинцов А.Г. Правомерность применения физической силы, боевых приемов, оружия и специальных средств сотрудниками правоохранительных органов. – М., 2006,
25. Основы противодействия терроризму / Под ред. Я.Д.Вишнякова. М.: Академия, 2006.
26. Павлов В.Г. Каплунов А.И. Применение и использование сотрудниками милиции огнестрельного оружия: теория и практика. Монография. Под ред. В.П. Сальникова. - СПб.: Фонд Университет, 2001. - 448 с. // Право и политика. - М.; Nota Bene, 2002. - 12.
27. Попов В.И., Турецкий Н.Н., Каплунов А.И. Применение и использование сотрудниками милиции огнестрельного оружия: Теория и практика: Монография/Под ред. В.П. Сальникова. - СПб.: Фонд Университет, 2001. - 448 с. // Правоведение. - С.-Пб.; Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2002. - 4.
28. Правоохранительные органы Российской Федерации. История и современность / Воронцов С.А.. - Ростов-на-Дону; Феникс, 2001.
29. Правоохранительные органы Российской Федерации: Учебник / Божьев В.П. - 4-е изд., испр. и доп.. - М.; Спарк, 2002.
30. Радько Т.Н. Галустьян О.А., Маркова А.Я., Галузо В.Н. Правоохранительные органы. - М.: Юнити-Дана, 2002.
31. Семенов В. Правовое регулирование противодействия терроризму // Законность, 2006, №4.
32. Сидоров Б.В. Уголовно-правовые гарантии правомерного социально полезного поведения. Казань, 1992. С. 74.
33. Судебная система, правоохранительные органы и адвокатура России: Учебник / Безлепкин Б.Т.. - М.; Юристъ, 2001.
34. Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М., 1969. С. 24.
35. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. М.: Контракт, 2006.
36. Фокин В.М Правоохранительные органы Российской Федерации. Учебник. - М.: Былина». 2001. -223 с.
37. Шумилов Л.Ю. Оперативно-розыскная деятельность в схемах. Учебное пособие. 2-е изд. исп. и доп. М.: изд-ль Шумилова И.И., 2001.-112 с.
[1] Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (в ред. Федерального конституционного закона от 30.12.2006 №6-ФКЗ) // Российская газета, №237, 25.12.1993
[2] Закон Российской Федерации от 05.03.1992 №2446-1 «О безопасности» (в ред. Федерального закона от 02.03.2007 №24-ФЗ) // Ведомости СНД и ВС РФ, 09.04.1992, №15, ст. 769.
[3] Закон Российской Федерации от 01.04.1993 №4730-1 «О государственной границе Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 30.12.2006 №266-ФЗ)// Ведомости СНД и ВС РФ, 29.04.1993, №17, ст. 594.
[4] Федеральный закон Российской Федерации от 03.04.1995 №40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 №153-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 10.04.1995, ст. 1269.
[5] Федеральный закон Российской Федерации от 06.030.2006 №35-ФЗ «О противодействии терроризму» (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 №153-ФЗ) // Парламентская газета, №32, 10.03.2006.
[6] Федеральный закон Российской Федерации от 12.08.1995 №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (в ред. Федерального закона от 02.12.2005 №150-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 14.08.1995, №33, ст. 3349.
1 Действующее Международное право. В 3 т. Т. 3. М.,1977. – с. 18 – 23.
2 См. там же. С 51 – 60.
3 Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета Европы. – М.: Спарк, 1998. – с.140 – 147.
[7] Основы противодействия терроризму / Под ред. Я.Д.Вишнякова. М.: Академия, 2006.
[8] Семенов В. Правовое регулирование противодействия терроризму // Законность, 2006, №4.
[9] ФКЗ «О чрезвычайном положении» М., 30 мая 2001 г. №3-ФКЗ
[10] ФКЗ РФ от 30 января 2002 года №1-ФКЗ «О военном положении».
[11] Одинцов А.Г. Правомерность применения физической силы, боевых приемов, оружия и специальных средств сотрудниками правоохранительных органов. – М., 2006,
[12] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 №63-ФЗ (в ред. Федерального закона от 30.12.2006 №283-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, №25, ст. 2954.
[13] Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002. С. 194.
[14] Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М., 2001. С. 418.
[15] Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 №14-ФЗ (в ред. Федерального закона от 26.01.1997 №5-ФЗ) // Собрание законодательства РФ, 29.01.1996, №5, ст. 410.
[16] Баулин Ю.В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Харьков, 1991. С. 41.
[17] Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М., 1969. С. 24.
[18] Сидоров Б.В. Уголовно-правовые гарантии правомерного социально полезного поведения. Казань, 1992. С. 74.
[19] Гринберг М.С. Технические преступления. Новосибирск, 1992. С. 110.
[20] Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. М.: Контракт, 2006.