Византийский Эдем: «время-в-пространстве»
СОДЕРЖАНИЕ: Основополагающий образ Эдема византийцам был дан уже первыми листами Септуагинты, представлявшей — в соответствии с этимологией от др.-евр. edеn — наслаждение — Эдемом райский сад, определяемый одним словом — parsdeisoj (Быт. 2:8).Бибиков М. В.
Основополагающий образ Эдема византийцам был дан уже первыми листами Септуагинты, представлявшей — в соответствии с этимологией от др.-евр. edn — наслаждение — Эдемом райский сад, определяемый одним словом — pardeisoj (Быт. 2:8). Собственно, Эдем передается в Септуагинте часто просто словом truf — наслаждение (Gen. 3:23). Ветхозаветные описания Эдема отмечают обилие влаги для орошения рая, чему служат четыре начала, проистекающие из Эдемской реки, —Gen (Гихон) Геон, Fisn — Фисон, Тигр и Евфрат. Неиссякаемое орошение сада-рая позволило произрастать там прекрасным на вид и вкус деревьям, в том числе поставленному в центре Древу жизни, а также Древу познания добра и зла (Быт. 2:9). Помимо воды, змли, орошаемые водами рек Эдема, изобилуют минералами и камнями — золотом и самоцветами (упомянуты — карбункул, т.е., как правило, красный гранат, и зеленый камень прасит, — вероятно, изумруд; в русском синодальном переводе они превращены в бдолх и оникс: Быт. 2:12) . Пребывание в Эдеме предполагает и украшение одежд драгоценностями: ты был произращен в неге рая (сада) Божьего; всяк камень пригожий украшал тебя — сердолик и топаз, смарагд и карбункул (антракс), сапфир и яшму, и серебро и золото, и лигурий и агат, и аметист и хризолит, и бериллий и оникс ( Иез. 28:13). Синодальный перевод дает ощутимые отличия в русском тексте: Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями; рубин, топаз и алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул и изумруд и золото (Иез. 28:13). К этому каталогу самоцветов восходит текст о камнях Ефода — судного наперсника первосвященника (Флорилегий Вопросоответов Анастасия Синаита — Изборник Святослава 1073 г.). Рай у Ефрема Сирина сопричастен благодати:
Восьмая Песнь о Рае.
Но ведь благодатный оный сад
ни с каким ущербом не совместим,
ибо он есть место полноты,
совершенной целости во всем (7.1-4)
XI песнь о Рае, или о благоуханиях духовных
Ни ознобом веющий хлад,
ни люто попалящий жар
не ведомы месту сему,
столь благословенно оно! (2.1-4)
Поелику слабые очи твои
не возмогут прямо взирать
на полную славу лучей
небесных великолепий Его, —
Он облачил деревья свои
именами наших дерев,
смоковницам даровал своим
прозвание смоковниц мира сего,
и духовные листы Его
предстали как осязаемая плоть (8.1-10)
Превышая числом рои звезд
на зримом небосклоне сем,
обильные цветы оной страны,
светло торжествуя, являют себя (9.1-4)
Книга пророка Иезекииля располагает райский сад на горе, откуда Бог низвергает сына человеческого после грехопадения: и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых каменей и ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого с горы Божией, изгнал тебя… От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я повергну тебя на землю (Иез. 28.14–17). Здесь, вместо цветущего дольнего сада, насажденного фруктовыми деревьями, смоковницей (ее листами прикрылись Адам и Ева, познавшие стыд), в кущах которых обитают всевозможные звери и птицы (ср. Ефрем Сирин, Григорий Нисский), земной рай предстает возвышающейся доле горой из огненных камней, падение с которой есть низвержение на землю. Ученик Симеона Нового Богослова Никита Стифат в XI в. прямо будет проводить идею дихотомии Рая — одного — Эдемского, другого — умопостигаемого, высшего: Создав сначала человека двойным, я имею в виду из видимой и невидимой природы, — видимым и невидимым, чувственно воспринимаемым и постигаемым умом, Бог, очевидно, создал точно такой, соответствующий его природам и образ жизни его — рай, чувственно воспринимаемым и постигаемым умом, видимым и невидимым, посадив посреди него Древо Жизни и Древо Знания, которое называется Познанием добра и зла. Один из них (рай) Он насадил в Эдеме сообразно этому видимому миру, расположенным на востоке, возвышающимся над всей землей для наслаждения Адама, — ибо Эдем переводится наслаждение, —окруженным воздухом тонким, благорастворенным и самым чистым, украшенным вечноцветущими растениями, полным света и неизреченного благоухания. Другой же (рай Он насадил) сообразно умопостигаемому и невидимому (миру), существующим и расположенным внутри человека, т.к. человек был сотворен, чтобы (быть) великим миром в малом мире, видимом и помещен Богом на землю.
Образы горнего рая и дольнего Эдема, кажется, примиряются в картине уже упомянутого древа жизни, двенадцать раз приносящего плоды, дающего на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народа в Апокалипсисе (22.2), где древо жизни помещено у известной реки: сама же река воды жизни вытекает из престола Бога и Агнца (и показал мне чистую реку воды жизни, светлую как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца — Откр. 22:1). Сопричастность реки и древа жизни высочайшим престолам (трону) принципиально отдаляет их от земли и всего земного: учение о небесной иерархии Псевдо-Дионисия Ареопагита строится на противопоставлении, где превыспренные Престолы совершенно изъяты от всякой низкой привязанности земной; они, постоянно возвышаясь над всем дольним, премирно стремятся в горние, всеми силами неподвижно и твердо прилеплены к Существу истинно Высочайшему, принимая Божественное Его внушение во всяком бесстрастии и невещественности; означает также то, что они [престолы] носят Бога (богоносны и раболепно выполняют Божественные Его повеления (CH VII.1).
К Септуагинте восходят и попытки локализации земного рая. В Книге Бытия называются реки, вытекающие из первоисточника, и называются страны, куда они текут: Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила… Имя второй реки Гихон: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Ефрат (2:11–14). В греческом оригинале Фисон течет в земле Евилт, вторая река называется Геон, которая кругом обтекает землю Эфиопии; третья река — Тигр (Gen. 2:11–14). Так осуществляются земные, привязки Эдема, который в целом располагается, согласно Книге Бытия — на востоке (2:8).
Построения, локализующие земной рай, разнятся от ограничения его территориями Месопотамии, Сирии и Армении до распространения его на все пространство между Нилом и Ефратом: Епифаний, Амвросий и Августин считают одну из эдемских рек Нилом. Аналогичные идентификации видят в Фисоне Фасис, а в Гихоне Аракс; по другим идентификациям, Геон и Фисон — это расположенные еще дальше Амударья и Сырдарья. Помимо поисков Эдема в Африке (Эфиопия и Абиссиния), Армении и на Кавказе, Сирии и Палестине, Месопотамии и Вавилоне, византийские прагматики отодвигали местонахождение его за Индией (Косьма Индикоплов), на Цейлоне, в Гималаях. К востоку обращают молитвы христиане, словно обращаясь к утраченной родине (Василий Великий. О Св. Духе).
Причастность атрибутов Земного рая — места пребывания прародителей небесным Престолам предопределяет разделение потустороннего мира в восточном христианстве на Эдем — местопребывание прародителей, и грядущий небесный рай, предназначенный для душ праведников после свершения Страшного Суда. С последним связаны представления о семи небесах, на первом из которых находятся ангелы, на втором, выше, — архангелы, в высших сферах — Силы, Власти, Господства, далее — Серафимы и Херувимы; Эдем расположен как раз на третьем небе (Климент Александрийский, Ориген, Псевдо-Дионисий Ареопагит).
Однако грядущее Царствие Небесное до времени сокрыто от смертных. Развивая слова книги Бытия, что Бог изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к древу жизни (3:24), византийские учителя (Григорий Нисский, Иоанн Златоуст) описывает огненную стену, окружающую земной рай с древом Жизни и истоками четырех рек, или стену кристаллическую, или жемчужную, воздвигнутую до небес (ср. Лактанция и Тертуллиана) . Так оправдывается этимология парадиза от др.-перс. Pairidaza — огороженное место (так у Ефрема Сирина и Никиты Стифата).
Ефрем Сирин пишет:
Ограда, замыкающая Рай,
есть тишина, что миротворит все;
и твердыня его, и вал его
суть согласие, что все единит;
и на страже его стоит Херувим,
приветно взирающий на тех, кто внутри,
но грозящий тем, кто суть вовне,
на отверженных насельников тьмы;
и все в ограде Рая того
непорочно и свято весьма,
и должно тебе все, что слышишь ты,
тонкостно и духовно разуметь.
Благословен Властный Адама воззвать
и вовзратить его в Рай
(XI песнь о Рае, 3.1-14).
Самоочевидна абсолютная вневременность Рая: сущий до творения всего Творцом, в т.ч. и до творения времени, он является сопричастным царству эона —вечности. Однако некий рай, сущий между грехопадением и Страшным Судом, тоже представлялся византийцам вполне реальным. Он есть место временного пребывания Еноха и Илии. Этот рай — парадиз встречается в Новом Завете лишь трижды (Лк 23:43; 2 Кор. 12:4; Откр. 2:7). По апокалиптической традициии, этот земной рай может находиться не только далеко на востоке, но и на севере или северо-западе (эфиоп. Энох), или даже на западе (за океаном: неканон. 4 Ездр. 14:9).
В этот рай можно попасть вместе со Спасителем и до Страшного Суда, о чем возвещает на Кресте одному из разбойников Христос (истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю — Лк. 23:46, где ныне, в соответствии с эсхатологической традицией, есть hic et nunc). Этот промежуточный рай имеет, по византийским представлениям, хронологические атрибуты: он — конечен во времени, ограничиваясь пятью тысячелетиями (Иоанн Златоуст). Тот же Златоуст проводит последовательное разграничение между Эдемом и лучшим раем того блаженства, который не на земле, но в душах верующих насажден Богом; он не в Эдеме, но в едином месте, но распростерт повсюду на земле (Гом. III. 1).
Сублимация времени в пространстве сакрального сада — парадиза, охраняемого Херувимом, но в принципе доступного во Христе здесь и сейчас, несмотря ни на огненные, ни на алмазные преграды, хорошо иллюстрируется историей Сифа, оказавшегося у врат рая, оберегаемых Херувимом. В видении Сифу отказано в получении масла милосердия от древа жизни до срока, ибо Христос лишь через несколько тысячелетий возродит Адама и прочих почивших — ко дню Страшного Суда. Тем самым Сиф узнает пророчество о втором пришествии Спасителя, а также получает три зерна плода с древа познания. Зерна вложили в рот умершему Адаму, похороненному в долине Хеврона, из чего проросло три побега — кедра, кипариса и сосны (всё это — тоже эдемские растения). Из них потом и будет сделан крест для распятия Иисуса Христа.
Этот сюжет хорошо отражен в иконографии (фрески монастыря Св. Креста в Иерусалиме). Райские кущи как место пребывания праотцев Авраама, Исаака и Иакова (изображены вместе с благоразумным разбойником, держащим крест) известны в афонской иконографии (икона Всех Святых Нового скита). Наиболее распространенным является иконописный сюжет, отграничивающий горний мир от земного (Успение Богородицы, душа Которой отходит к охраняемым вратам рая).
Однако и высший и недоступный до времени сакральный рай–сад имеет пред-метафору на земле. Это — Святой Град, или Иерусалим, — предтеча Небесного Иерусалима .
Список литературы
Lexikon fr Theologie und Kirche. Freiburg, Basel, Rom, Wien, 1998. Bd. 7. S. 1359-1360; Theologisches Wrterbuch zum Neuen Testament / Hrsg. v. G. Friedrich. Stuttgart, 1954. Bd. 5. S. 763-764.
Septuaginta / ed. A. Rahlfs. Stuttgart, 1962. Vol. I. P. 3.
Библия, сиречь книги ветхого и нового завета, по языку славенску. М., 1663.
Бибиков М.В. Византийский прототип древнейшей славянской книги (Изборник Святослава 1073 г.). М., 1996. С. 244-245.
Des Heiligen Ephraem des Syrers, Hymnen de Paradiso und Contra Julianum / ed. E. Beck [Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium, 174-175]. Louvain, 1957.
Nictas Stthatos. Opuscules et lettres / d. J. Darrouzs. Paris, 1961 (Sources Chrtiennes, 81). P. 156-158.
Novum Testamentum Graece, cur. Eb. Nestle, r. el. Er. Nestle et K. Aland. Stuttgart, 1963.
Denys l’Aropagite. La hirarchie cleste / d. R. Roques, G. Heil, M. de Gandillac. Paris, 1958 (Sources Chrtiennes, 58). P. 108.37-45.
Basile de Csare. Sur le Saint-Esprit / d. B. Pruche. Paris, 1968 (Sources Chrtiennes, 17). P. 480.13-15.
Clemens Alexandrinus. Excerpta ex scriptis Theodoti // PG. T. 9/2. Col. 684A (ed. O. Sthlin. Griechische Christliche Schriftsteller. Leipzig, 1909. Bd. 3. S. 123.19); cf. Origenus Scholia in Cant. Cant. 6:10 // PG 17. Col. 280A.
S. Gregorii Nysseni In XL Martyres // PG 46. Col. 772AB; S. Joannis Chrisostomi Homiliae in Genesin // PG 56. Col. 528; Idem, In venerabilem Crucem Sermo // PG 50. Col. 816.
Lactantii Divinae Institutiones, 2.13; Tertulliani De resurrectione mortuorum (A. Souter. Tertullian. Concerning the Resurrection of the Flesh. London, 1922); De testimonio animae, 55.4 (W. Scholte. Q.S.Fl. Tertulliani Libellus de testimonio animae. Amsterdam, 1934); Ad martyras. 3 (T.H. Bindley. Tertulliani de praescriptione haereticorum, ad martyras, ad Scapulam. Oxford, 1893).
S. Joannis Chrysostomi In principium Actorum, III, 1 // PG 51. Col. 87.
Святая Земля. Исторический путеводитель. Под. ред. М.В. Бибикова. М.; Иерусалим, 1999.
Macarius Aegyptius. Homiliae Spirituales // PG 34. Col. 672C; Gregorii Nysseni In Christi resurrectionem // PG 46. Col. 616D-617C; Stephanus Gobarus. Fr. apud Photium, cod. 232 // PG 103. Col. 1093D-1096A.