Волк в мифологии индоевропейцев и североамериканских индейцев
СОДЕРЖАНИЕ: Загадочные животные, безжалостные демоны ночи? Или обычные представители canis lupus? История накопила предостаточно свидетельств того, что волк заслуживает несколько лучшего отношения, нежели простой хищник.Загадочные животные, безжалостные демоны ночи? Или обычные представители canis lupus? История накопила предостаточно свидетельств того, что волк заслуживает несколько лучшего отношения, нежели простой хищник. И уж если стоит не на равных с другим безжалостным хищником homo sapiens, то уж заслуживает уважения. А в чем-то и превосходит человека. Но, речь пойдет не столько собственно о волках, сколько об их проявлениях в мифологии индоевропейцев и коренных жителей Северной Америки.
Хорт, или в просторечье волк, животное, без сомнения, хтоническое. Широко распространенные культы плодородия имеют достаточно тесную связь с его образом.
Так, при сборе зерновых культур, последний сноп посвящался богам (мы говорим о периоде, когда Европа была еще языческой), персонифицируясь, зачастую, в различных животных. За каждой посевной культурой, как правило, было закреплено сакральное животное, находящее прибежище в последнем снопе.
И если на Руси последние колосья оставляли Велесу на бородку, то во Франции, Германии и в землях западных славян, скашивая последний кусок поля, жнецы выкрикивали: Мы поймали волка за хвост.
Когда волны хлеба колышутся по ветру, крестьяне нередко говорили: По хлебам проходит волк, Ржаной (ячменный, овсяный и проч.) волк проносится по полю. Зачастую, когда дети собирались гулять по полю, собирая колосья и васильки, взрослые предостерегали их: В хлебе сидит волк он разорвет вас на куски.
Когда крестьяне в окрестностях Фейленгофа (Вост.Пруссия) видели бегущего по полю волка, они следили прежде всего за тем, поднят его хвост, или же он волочит его по земле. Если полено волочилось по земле они бежали вдогонку, благодарили за то, что принес счастье и даже приносили жертвы (требы) путем разбрасывания на его пути еды. Но, если волчий хвост был приподнят - крестьяне проклинали волка и старались убить. В данном случае, волк выступал в роли духа зерна, чья сила скрывалась в хвосте.
С самим же волком дела обстоят так. В Германии, где вера в то, что в последнем снопе сидит волк (кстати этим и обусловлены состязания жнецов, кто быстрее выкосит), волком зовут и человека, скосившего его сноп, а так же женщину, вязавшую сноп. Прозвище сохраняется на протяжении одного года, т.е. до следующей жатвы. Более того, люди-волки обязательно должны были проявлять свою звериную натуру, подражая повадкам, вою, стараясь укусить жнецов или вязальщиц.
На острове Рюген (слав. Руян, остров, на котором находилось последнее крупное святилище славян, город Аркона, город тысячи храмов) женщина, связавшая последний сноп , непросто зовется волчицей, войдя в дом, она кусает хозяйку и служанок, что бы откупиться, ей отдают большой кусок мяса. Однако, следует заметить, что подобной чести всячески стараются избежать.
Считается так же, что волк живет в хлебе, пока его не прогонят ударами цепа. В Трирском округе(Германия) крестьяне молотят последний сноп до тех пор, пока он не превратится в сечку. Это считается самым надежным способом умертвить Хлебного волка.
Культ волка широко используется в шаманских практиках североамериканских индейцев и сибирских малых народов, в частности, при совершении юношеских инициаций. В данном случае, волк имеет непосредственное отношение к магии охотничьей и, параллельно, воинской. Юноша ритуально убивается (наносится не смертельная рана или рядом производится выстрел), за телом приходит шаман (или несколько шаманов) в волчих шкурах и масках. Причем, передвигаясь, они полностью копируют тотемное животное, т.е. в дом они входят на четвереньках. На следующий день тело оживлялось. Кстати, период отсутствия юноши, мог длиться до года.
Обряд носил две основные функции: юноша становился мужчиной, официально принимался в клан и, соответственно, ему даровалось покровительство духов-защитников. Кроме того, в случае уже реальной смерти, он возрождался к жизни в виде волка. В данном случае речь идет об установлении сакральной связи между животным, духом покровителем и человеком, который частично или целиком отдает свою душу, получая за это в дар сверхъестественные способности.
Как правило, указанные инициации проводились по достижению юношами половой зрелости, что свидетельствует еще и о том, что одна из опасностей, которая подстерегала будущих воинов, была напрямую связана с отношением полов.
В Европе, да и на Руси, волк считался одним из наиболее почитаемых животных, наряду с медведем-бером. Когда волк нападал на скотину, добычу у него, как правило, не отнимали. Бытовало поверье, что тот, кто назначен в жертву волку, от судьбы не уйдет.
Если обратиться к наиболее характерному отражению волка народном сознании, а именно к сказаниям, сказкам и былинам, то налицо следующее: практически всегда используются обороты речи, скандинавами именуемые кеннинг, т.е. волк-хорт именуется серым, разбойником и проч. Следовательно, собственно имя волк/хорт для славян имело сакральный смысл. Также, несмотря на натуру, волк никогда не выступает в роли отрицательного персонажа, как минимум - нейтральный. Как правило (простейший пример: Сказка про Ивана-царевича и серого волка) волк выступает в роли магического персонажа, связанного, в том числе и с воинским искусством.
Собственно, северная воинская традиция произошла напрямую от магии охоты. В т.н. героический период она превратилась в боевое искусство, основа подготовки которого базировалась на духовных началах. Позже, в средние века, тотемные животные превратились в геральдические эмблемы.
Основными стилями, условно, можно считать, культы трех животных волка, медведя и кабана, как наиболее опасных хищников леса. Так же можно упомянуть о стилях рукопашного боя, когда тотемом являлось одно из трех названных животных. Берсерки (люди-медведи), вместо кольчуги, надевали на себя медвежьи шкуры, которые свидетельствовали, с магической точки зрения, что в битве воин собрать в себе всю силу зверя.
Множественные литературные свидетельства скандинавских саг говорят о том, что в бою воин находился в т.н. измененном состоянии сознания и ощущал себя именно медведем. Отряды берсерков служили телохранителями норвежских конунгов.
В отличие от берсерков, ульфхетнары вместо кольчуг носили волчьи шкуры. И сражались они не отрядами, а поодиночке. Кстати, то же Слово о полку Игореве упоминаются воины, волками рыскавшие. Т.е. уместно сказать, что воины-волки, охотники-одиночки, имели прямое отношение к оборотничеству.
По крайней мере, если оборотничество физическое относится для большинства к области иррационального, то факты оборотничества духовного, когда воин ощущал себя, был зверем, отрицать никто не будет.
Радогор