В поисках утраченной цивилизации

лександрия. Вы идете вдоль Восточного порта по узкой полоске суши, разделяющей море и богатые некогда особняки. Вы встречаете по пути рыбаков и детей, глядящих в небо, - вверху летают их воздушные змеи. Дует свежий северный ветер, льется прозрачный свет. Не доходя чуть-чуть до форта Кайт-Бей, вы попадаете в ту часть Александрии, которая сохраняет былую атмосферу города-космополита. Скромное заведение рядом с фортом - один из его осколков: на обращенной к морю террасе второго этажа вы заказываете рыбу и бутылку белого вина. Несколько пожилых греков играют в карты; тут же, вздыхая, вяжут дамы, одетые в черное; между столиками снуют светловолосые дети.

Каир. Шум и пыль. Из центра города вы направляетесь к югу по тенистой набережной Нила. Вот третий по ходу мост, перекинутый через неширокий нильский рукав, - перейдя его, вы попадаете на остров Рода. На полудиком берегу, где фруктовые садики перемежаются мусорными кучами, вы останавливаетесь под старым деревом, в тени которого скрывается крохотная мечеть. По пятницам здесь всегда полно верующих, они стоят на коленях прямо на тротуаре, слушая голос имама, усиленный громкоговорителем. У берега застыл паром; рядом с ним двое влюбленных, взявшись за руки, ждут, пока перевозчик окончит молитву и доставит их на другой берег, в древний Каир коптов и христианских церквей.

Асуан. Поистине африканская жара. Обжигающий ветер доносит песок пустыни до Голубого Нила. Вы нанимаете небольшой парусник - фелюгу - и отправляетесь на поиски утраченной Нубии, проплываете мимо острова Сехель. С гранитных скал, исчерченных иероглифами, юные и стройные черные нубийцы ныряют в реку, покрытую водяными гиацинтами. На корме владелец фелюги, держа румпель, напевает нубийские песни на языке, полном сочных гласных и шелковистых согласных. И тогда вы вспоминаете начало путешествия, Александрию. Вы понимаете, что Египет вечен в этом бесконечном разнообразии, в гармонии, сложенной из противоречий, и уже потому заслуживает любви.

В Египте почитают родителей: на склоне лет старики живут в семье, окруженные заботой. Но к памятникам древности никто не проявляет интереса. Залог их сохранности - туристы, главный источник доходов страны. Плачевна судьба тех исторических памятников, которые приезжие обходят стороной. Если они расположены вдали от туристических маршрутов, можно опасаться самого худшего. Команда немецких специалистов три года тщательно восстанавливала великолепное здание XVIII века, но, как только работы были закончены, его снесли бульдозеры застройщика. И наоборот, в далеком оазисе Сива был отреставрирован храм, в котором Александр Македонский советовался с оракулом Амона. Решение о восстановлении храма было принято в то время, когда началось строительство туристического центра и утроилось количество отелей...

И все же, хотя туристический бизнес помогает сохранению египетских древностей, он разрушает историческое наследие народа. Ему в угоду искусство и традиции становятся коммерцией, и самые красивые места утрачивают исконный облик. Вдоль Нила выстроились десятки освещенных неоном бетонных дворцов. Какими словами описать километры гостиниц, возведенных в последнее десятилетие на Синае, у Красного моря, между Табой и Шарм-эш-Шейхом? Проплывая вдоль средиземноморского побережья, еще вчера пустынного и величественного, на протяжении двух с лишним сотен километров видишь ряды кемпингов, строящихся между Александрией и курортом Мерса-Матрух.

днако умеет Египет умеет хранить свои сокровища.
Я вспоминаю вечер в затерянном оазисе, не упоминающемся в туристических проспектах. Ранняя весна. Двадцатилетний Араби воспользовался нашим приездом, чтобы устроить небольшой праздник. С наступлением вечера мы отправляемся по деревенской улочке за Хасаном с его цитрой, потом за Шерифом с его флейтой, и каждый из них приглашает с собой еще нескольких друзей. В ту прохладную ночь нас собралось десятка полтора возле теплого источника, вокруг костра из пальмовых веток. Первыми запели жестяные чайнички на углях. Араби подал знак к началу - и пустыня наполнилась музыкой оазиса, песнями, речь в которых - только о любви. Инструменты переходили из рук в руки, музыканты сменяли певцов, а певцы потихоньку начинали танец. Мы увидели невероятную пляску вокруг пламени, пришедшую, кажется, из самой глубины веков. Танец - живой и таинственный - дарил радость, он вводил в транс этих детей пустыни. Прекрасный и захватывающий, он будто бы оберегал их от остального мира.

У Нила есть двойник: Бахр-Юссеф, «река Иосифа» - очень древний канал, настолько старый, что больше походит на реку. Он протянулся от Асьюта до Эль-Файюма и порой «отодвигается» к востоку от Нила на полтора десятка километров. Здесь стоят церкви гораздо более древние, чем наши, здешние деревни застыли во времени, широкие дороги в пятнах солнечного света ведут к ним под сенью эвкалиптов. Но здесь царствует террор, развязанный несколькими фанатиками, эти земли закрыты для иностранцев. Если бы сюда вернулся мир и вам позволили бы приехать, старое громыхающее такси довезло бы вас еще дальше, до другой египетской реки. Здесь, в центре «страны Иосифа», где уже больше тысячи лет живут вместе мусульмане и христиане, не услышишь ни выстрелов, ни плача женщин. Вы увидели бы обрывистые берега, заросли тростника, наткнулись бы на голых детишек с бритыми головами, будто сошедших с древних фресок.

Египет вновь станет самим собой, омываемый лишь «слезами богов» - бесшумными водами Нила. Вы поплывете по ним на фелюге. Длинной лентой рядом с вами будет разворачиваться вся страна: деревни, дымки от костров или воскуренного фимиама, таинственные тени, кланяющиеся вам пальмы, дети, машущие вам рукой, - и эта лента покажется оазисом, в котором живо то, что утеряно остальным миром.