Нормы современного русского языка 2
СОДЕРЖАНИЕ: Реферат на тему: «Нормы литературного языка» План. I. Введение - стр. 2 II. Русский литературный язык в наше время - стр. 3- 5 2.1. Литературный язык и его свойства – стр.4Реферат
на тему:
«Нормы литературного языка»
План.
I. Введение - стр. 2
II. Русский литературный язык в наше время - стр. 3- 5
2.1. Литературный язык и его свойства – стр.4
2.2. Хронологические границы литературного языка – 4-5
III. Природа норм литературного языка – 5- 7
3.1. Вариантность и норма – стр. 5-6
3.2. Поиски критериев правильной речи – стр. 6-7
IV. Нормы словоупотребления – 7
V. Сочетания правильные, неправильные и необычные – стр. 8
VI. Заключение – стр. 9.
Литература - стр.10.
Правильная, объективная оценка
современного состояния
русского языка и его норм
должна опираться не на сумму
субъективных мнений, а на анализ
исторических закономерностей
и современных тенденций
развития языка.
С.И. Ожегов
Трудно встретить сейчас человека, полностью равнодушного к современной речи и удовлетворённого её состоянием. На колебания и сложность норм русского литературного языка сетует стар и млад. Впрочем, образованная часть общества никогда не была безразличной к своему языку. Почти всегда находились сторонники языкового обновления, даже реформ языка, а с другой стороны – пуристы – ревнители чистоты и правильности старых, традиционных речевых навыков. Спор между ними – это непреходящий спор, чем-то похожий на извечную проблему «отцов и детей».
Неослабленный и возрастающий интерес к языку и повышенные требования к форме речи знаменуют собой новый этап в культурном развитии нашего общества. Всё более укрепляется в сознании современников то, что речь человека – это лакмусовая бумажка его общей культуры, что владение литературным языком составляет необходимый компонент образованности, интеллигентности и что, наоборот, «языковая малограмотность, - как ещё говорил Максим Горький, - всегда является признаком низкой культуры и всегда сопряжена с малограмотностью идеологической. Примечательны в этом смысле и слова К.Г. Паустовского: «По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности»
Русский национальный язык неоднороден по своему составу. В нем, прежде всего, выделяется язык литературный. Это высшая форма национального языка, определяемая целой системой норм. Они охватывают все его стороны: письменную и устную разновидность; произношение, лексику, морфемику, грамматику. Например, в литературном языке нельзя употреблять такие формы, как «вы хочите», «моё фамилие», «они побегли»; надо говорить вы хотите, моя фамилия, они побежали; нельзя пользоваться вместо слова хорошо областным словом «баско», вместо сосед – «шабёр» и т.д. Нормы описываются в учебниках, специальных справочниках, а также в словарях: орфографических, толковых, фразеологических, синонимов и др.
О русском литературном языке написано множество книг и статей. В них рассказывается о его сложной и прихотливой истории, и о богатстве и выразительной силе этого величайшего национального достояния, и о той важной роли, которую играет русский литературный язык в нашей стране и на международной арене.
Литературным языком называют исторически сложившуюся высшую (образцовую, обработанную) форму национального языка, обладающую богатым лексическим фондом, упорядоченной грамматической структурой и развитой системой стилей. Сближаясь на разных этапах своего развития то с книжной - письменной, то с разговорно-устной формой речи, литературный язык никогда не был чем-то искусственным и совершенно чуждым народному языку. В то же время между ними нельзя ставить и знак равенства. Литературному языку присущи особые свойства. Среди его основных признаков выделяются следующие:
1. наличие определённых норм (правил) словоупотребления, ударения, произношения и т.д. (причём норм более строгих, чем, скажем, в диалектах), соблюдение которых имеет общеобязательный характер независимо от социальной, профессиональной и территориальной принадлежности носителей данного языка;
2. стремление к устойчивости, к сохранению общекультурного наследства и литературно-книжных традиций;
3. приспособленность не только для обозначения всей суммы знаний, накопленных человечеством, но и для осуществления отвлечённого логического мышления;
4. стилистическое богатство, заключающееся в обилии функционально оправданных вариантных и синонимичных средств, что позволяет достигать наиболее эффективного выражения мысли в различных речевых ситуациях;
Разумеется, эти свойства литературного языка появились не сразу, а в результате длительного и искусного отбора наиболее точных и весомых слов и словосочетаний, наиболее удачных и целесообразных грамматических форм и конструкций. Этот отбор, осуществлявшийся мастерами слов, сочетался у них с творческим обогащением и усовершенствованием родного языка.
Вопрос о хронологии современного русского литературного языка приобрёл сейчас особую остроту. Языковеды-русисты и преподаватели обычно опираются на понимание современности от эпохи Пушкина до наших дней. Однако существенные изменения в составе лексики и в нормах словоупотребления вызывают необходимость пересмотра такой хронологизации.
Действительно, даже у Пушкина мы встречаем такие, например устарелые ударения и формы слов: засуха, музыка, библиотека, кладбище, эпиграф, филолог, дальный, вихорь, клоб (вместо клуб) и т.п. Глагол взойти в значении «войти» употребляли Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Л. Толстой, Чернышевский и другие известные писатели прошлого. Ненормативная сейчас форма родительного падежа множественного числа сапогов была совершенно нормальной для литературного языка 19 века. Особенно значительные изменения произошли в лексической и синтаксической сочетаемости.
Таким образом, нижней границей современного литературного языка был признан период конца 30-х – начала 40-х годов 20 века. Дело в том, что многое в языке 20-х – начала 30-х годов оказалось эфемерным и не сохранилось. Относительно этого периода писали о языковой смуте, языковой разрухе, огрублении языка, болезни роста и даже гибели языка. В то время в связи с массовой миграцией населения усилилось влияние диалектных особенностей речи. На конец же 30-х годов падает окончание важного этапа культурной революции. К этому времени складывается новая по социальному составу интеллигенция. Происшедшие в 30 – 40-е годы изменения в составе населения крупнейших городов существенно влияют на нормы произношения и ударения. После 1 съезда советских писателей усиливается борьба за чистоту русского языка, начинается упорядочение общественной речевой практики, известная стабилизация языковых норм. Именно этот период (30-х – начало 40-х годов) характеризуется укреплением языковых норм, созданием художественных произведений, отличающихся, помимо прочих достоинств, образцовым языком.
Ещё полстолетия назад термин «норма» применительно к языку был малоупотребителен. Сейчас он прочно вошёл в наш обиход.
Верно подмечено, что в обычной жизни люди сталкиваются с лингвистическими проблемами всякий раз, когда имеют вариантные способы выражения. Колебания при выборе более правильной или более уместной языковой формы знакомы всем.
Действительно, сосуществование параллельных, или, как теперь принято говорить, вариантных, форм – распространённое явление живого литературного языка. Приведём некоторые примеры тех случаев, когда к специалистам обращаются с вопросом: «Как правильно сказать: творог или творог, петля или петля, жёлчь или желчь, инструкторы или инструктора, в отпуске или отпуску, спазма или спазм, ждать поезда или поезд и т.п.?»
Многие считают, что наличие подобных дублетов является несовершенством, болезнью языка, и обвиняют языковедов в чрезмерной терпимости и даже в губительном попустительстве. Общественность нередко призывает учёных принять решительные меры для искоренения вариантности.
Однако такие суждения глубоко ошибочны, а призывы устранить колебания решительными мерами неосуществимы. Дело в том, что варьирование формы – это объективное и неизбежное следствие языковой революции. Язык же развивается и совершенствуется медленно, постепенно. Недаром существует парадокс: «Язык изменяется, оставаясь самим собой». В этом смысле наличие вариантности не только не вредно, но и даже полезно, целесообразно. Варианты как бы помогают нам привыкнуть к новой форме, делают сдвиг нормы менее ощутимым и болезненным. Например, в XVIII-XIX веках нормой было ударение токарь . Колебания (токарь и токарь ) начались в конце прошлого столетия и продолжались до 20 – 30-х годов. (В словаре Ушакова ударение токарь характеризуется как устарелое). Теперь мало кто и помнит о старой норме (все говорят токарь ), но ещё можно встретить варианты: бондарь, бондарь (новое ударение бондарь впервые зафиксировано в Словаре Академии 1895 г.)
Таким образом, сосуществование многочисленных вариантных форм на всех языковых уровнях – неоспоримый факт современного русского литературного языка. Из-за наличия вариантов и необходимости выбора, в сущности, и возникает острая проблема нормы. И решать её путём искусственного устранения, точнее, умалчивания, той формы, которая представляется менее значимой, можно лишь на начальной стадии обучения языку. Более же глубокое освоение родной речи не мыслится без анализа и характеристики реально существующих вариантов литературной нормы.
Известно, что наряду с вариантами, допускаемыми нормами литературного языка, существует и множество отклонений от нормы, как принято говорить, речевых ошибок. Причём в большинстве случаев такие отступления не случайны, а обусловлены либо непоследовательностями и противоречиями во внутренней системе литературного языка, либо воздействиями внешних факторов (территориальных или социальных диалектов). В 1929 году швейцарский учёный Анри Фрей в составленной им «Грамматике ошибок» справедливо отметил, что многие ошибки, в сущности, закономерны и подсказываются аналогией или другими системными проявлениями живого языка.
Некоторые исследователи полагают, что основным признаком правильной речи служит сама устойчивость, стабильность языковой формы. Однако, как это уже следует из признания динамической теории нормы, данный критерий не считается надёжным. Хотя в целом язык (а за ним и норма) действительно изменяется медленно, постепенно, есть немало случаев резкого сдвига нормы, совершающегося при жизни одного поколения. Например, в словаре Ушакова ещё рекомендовалось произношение беспроволо{шн}ный телеграф , нормой ударения в родительном падеже считалось: пруда, блиндажа, метража. Сейчас такое употребление признаётся ненормативным. В то же время признаком устойчивости могут обладать и речевые ошибки. Так, встречающееся и сейчас ударение портфель отмечено ещё в 1842 году, ударение документ – в 1885 году.
Языковые нормы , особенно нормы такого развитого литературного языка, как русский язык, - это явление более сложное и многоаспектное, отражающее и общественно-эстетические взгляды на слово, и внутренние, независимые от вкуса и желания говорящих закономерности языковой системы в её непрерывном развитии и совершенствовании.
Таким образом, норма литературного языка – сложное, диалектически противоречивое и динамическое явление. Оно слагается из многих существенных признаков, ни один из которых не может быть признан решающим и самодовлеющим при всех обстоятельствах. Норма – это не только социально одобряемое правило, но и правило, отражающее закономерности языковой системы и подтверждаемое словоупотреблением авторитетных писателей.
Признание нормативности (правильности) языкового факта опирается обычно на непременное наличие трёх основных признаков:
1. регулярную употребляемость (воспроизводимость) данного способа выражения;
2. соответствие этого способа выражения возможностям системы литературного языка (с учётом её исторической перестройки);
3. общественное одобрение регулярно воспроизводимого способа выражения (причём роль судьи в этом случае обычно выпадает на долю писателей, учёных, образованной части общества).
Под нормами словоупотребления обычно понимается правильность выбора слова и уместность применения его в общеизвестном значении и в общепринятых сочетаниях. Особая важность соблюдения лексических норм определяется не только культурно-престижными факторами, но и необходимостью полного взаимопонимания между говорящим (пишущим) и слушающим (читающим), что, в свою очередь, составляем саму суть языкового общения.
Между тем как раз в области лексики, более тесно связанной с историческими изменениями в материальной и духовной жизни общества, а поэтому исключительно проницаемой для разного рода внеязыковых воздействий, становление норм идёт крайне сложным и извилистым путём. Лексическая система плохо поддаётся унификации и формализации. Судьбы слова часто глубоко индивидуальны и своеобразны. Оценка приемлемости слова, правильности употребления его в том или ином значении в большей мере, чем, скажем, ударение и произношение, связана с идеологией, мировоззрением носителей языка, степенью из культурно-образовательного уровня и глубины освоения литературной традиции. Поэтому именно здесь вспыхивают наиболее ожесточённые споры о правильном и неправильном, именно здесь чаще всего встречаются категорические суждения, основанные на субъективном восприятии языковых факторов.
Вот лишь некоторые примеры критически воинственного (но подчас незаслуженного и не всегда объяснимого) отношения к отдельным словам у русских писателей прошлого. Поэт и драматург XVIII века А.П. Сумароков слова предмет, обнародовать, преследовать считал непристойными. Друг Пушкина поэт Вяземский порицал в качестве «площадных выражений» слова бездарность и талантливый . Известно, что Л.Н. Толстой не любил слово зря и избегал его в своих произведениях, считая совершенно бессмысленным.
Отсюда ясно, что нормативная оценка генетически разнородных и стилистически неравноценных фактов современной речи не может основываться лишь на мнении писателей (пусть даже авторитетных). Для того чтобы получить научно-объективное представление о нормах словоупотребления, необходимо историческое и всестороннее изучение значительного лексического материала.
Возможность сочетания слов друг с другом далеко не беспредельна. Известно выражение Пушкина «язык неистощим в соединении слов» справедливо по отношению к языку в целом (особенно к художественной речи), но никак не может быть распространено на конкретные слова. Что касается последних, то для них выбор «соседей» всегда ограничен. При этом диапазон допускаемых соединений слов весьма различен. Наибольшей способностью вступать в свободные сочетания с другими словами обладают служебные слова (союзы, предлоги), вспомогательные глаголы (быть, стать ) некоторые оценочные прилагательные (хороший, большой и др.). С другой стороны, есть немало слов, которые соединены, так сказать, законным браком с единственным избранником (бразды – правления, таращить – глаза, стрекача – задать и т.п.) или двумя-тремя синонимичными словами (закадычный – друг, товарищ, приятель; потупить – глаза, очи; щекотливый – вопрос, положение и т.п.). Между этими крайними группами лежит основная масса слов, сочетаемость которых также определённым образом ограничена и подчинена действующим в языке лексическим нормам.
Известно, что связь между словами в языке и предметно-логические отношения в действительности не всегда совпадают. Летучая мышь отнюдь не является мышью, громоотвод защищает нас не от грома, в трубах парового отопления теперь чаще циркулирует не пар, а горячая вода. Однако подобные нормальные для языка алогизмы, хотя и широко распространены, не являются всё-таки общим правилом. Они основываются обычно на языковой привычке или смысловых смещениях, оправдывающих такое «нелогичное» употребление.
Нарушение норм устойчивых сочетаний – типичное явление устной речи. В силу автоматизма и недостаточного внимания к традиционным оборотам говорят: уповать на лаврах (вместо почивать на лаврах), одержать первенство (вместо завоевать победу или завоевать первенство), быть в поле внимания (вместо быть в поле зрения) и т.п.
Известно, что наиболее устойчивые связи между словами характерны для фразеологических выражений. Регулярная воспроизводимость традиционных словосочетаний с общим смыслом, не вытекающим из буквального значения составляющих их слов, - основной признак идиоматики языка. Деформация устойчивого фразеологического оборота ведёт к нарушению норм словоупотребления. Речевые ошибки этого рода встречаются не только в устной, но и в письменной речи: львиная часть (вместо львиная доля), играть главную скрипку (вместо первую скрипку), мороз по коже продирает (вместо подирает) и др.
Авторское преобразование устойчивых словосочетаний должно быть стилистически оправданным, соразмерным и сообразным контексту художественной речи. Искушение же выразиться оригинально и погоня за ложной экзотикой может привести к печальным последствиям, подобным тем, к каким приводит неумеренная и избыточная метафоризация словоупотребления.
Важность и одновременно трудность установления норм литературного языка очевидны. Их значение особенно возросло в наше время, когда русский язык, по предсказанию А.Н. Толстого, стали изучать «по всем меридианам земного шара». Нет сомнения, что повышение речевой культуры, воспитание истинного языкового вкуса состоит не в слепом следовании затверженным догмам, а в осмыслении объективных закономерностей литературного языка .
Объективный характер языковых норм вовсе не означает их фатальной непреложности и невозможности воздействия на общественно-речевую деятельность. Сейчас недостаточно быть хранителем культурной языковой традиции. Необходимо тем или иным образом участвовать в борьбе за совершенствование языка. Ведущая роль в ней, конечно, принадлежит школе, учителям-словесникам, закладывающим фундамент правильной литературной речи. Но вмешательство в речевую практику не должно носить характера высокомерного поучительства и произвольного администрирования. Нельзя забывать о том, что, по словам Пушкина, «грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи». Между тем, как ещё писал Белинский, некоторые грамматисты «хотят сочинять, выдумывать законы языка, а не открывать их, не выводить из духа оного». Следует помнить высказывание известного русского лингвиста И.А. Бодуэна де Куртенэ: «Быть законодателем, хотя бы только в области языка, очень приятно, и поэтому – то каждый (или, по крайней мере, почти каждый) грамматик практического направления считает себя вправе командовать по этой части. Освободиться от желания издавать подобного рода указы – очень трудно, так что даже у многих из самых светлых и чисто объективных умов сохраняется наклонность перестраивать и поправлять родной язык» (Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. – Москва, 1963 год, том 1, стр.51).
Литература.
1. К.С. Горбачевич «Нормы современного русского литературного языка» Москва «Просвещение» 1995 год.
2. К.С. Горбачевич «Вариантность слова и языковая норма» Ленинград «Наука» 1978 год.
3. Толковый словарь русского языка /под редакцией Ушакова. Москва 1935-1940/
4. Бархударов Русский язык 9 класс Москва «Просвещение» 2004 год