Калининградский социум: проблемы консолидации и стратификации

СОДЕРЖАНИЕ: Социальная стратификация калининградского социума. Социальная дифференциация и удовлетворенность жизнью. Степень сформированности социума. Видение и оценка перспектив развития региона населением.

А.П. Клемешев, Г.М. Федоров, А.В. Алимпиева

Введение

Для конкретизации региональной стратегии, стратегии «региона сотрудничества» необходим учет факторов сформированности и дифференцированности регионального социума. Стратегия регионального развития должна дать ориентиры, цели и способы их достижения для социума в целом и для каждой из социальных групп населения. В противном случае неизбежное нарастание социальных противоречий может привести к крайне негативным последствиям – взрыву недовольства, примеры которого легко найти не только в мировой, но и в отечественной истории.

Калининградским государственным университетом продолжается изучение формирующегося в регионе социума. В июле 2003 года социологами Калининградского госуниверситета выполнено второе обследование[1] (первое проводилось летом 2001 года[2] ), в ходе которого получены разнообразная информация об особенностях формирующегося в регионе социума. В данной работе анализируются сравнительные результаты этих двух обследований, что позволяет оценить степень консолидации и дифференцированности социума, особенности различных социальных групп, его составляющих, а также динамику происходящих процессов.

Социальная стратификация калининградского социума

Важнейшую роль в оценке устойчивости формирующегося социума приобрела сейчас глубокая социальная дифференциация населения. Формируются слои общества, практически не имеющие общих интересов и вряд ли понимающие интересы друг друга. Их доходы и, соответственно, расходы, качественно различаются.

В 1990-е годы усилилась социальная дёфференциация населения России. Официальные данные по Калининградской области о различиях в уровне доходов населения показывают меньшую чем среднем по стране, но растущую дифференциацию. Так, 10% наиболее обеспеченного населения в 1999 г. получали доход в 6,4 раза больше, чем 10% наименее обеспеченных (против 13,9 раз в России). К третьему кварталу 2002 года это соотношение увеличилось до 10,7 раз, но все равно остается намного меньшим, чем в среднем по Российской Федерации[3] .

На основе выполненного Калининградским госуниверситетом летом 2003 года исследования получены следующие данные о среднедушевых доходах населения (табл. 1):

Таблица 1

Уровень дохода на одного члена семьи в месяц (% от числа опрошенных)

Уровень дохода, руб.	Тип населенного пункта
	Калининград	Малый город	Село	Вся выборка
До 1000	2,0	4,4	17,9	6,9
1000-2000*	24,5	27,7	39,3	29,3
2000-5000	40,8	38,0	25,6	36,0
5000-10000	21,4	14,6	2,6	14,4
10000-15000	2,6	2,2	0,9	2,0
Более 15000	1,0	0,0	1,7	0,9
Затрудняюсь ответить	7,7	13,1	12,0	10,4

*2000 руб. – это примерная величина официально установленного прожиточного минимума на момент обследования.

Сравнивая полученные нами данные и официальные, можно отметить, что, по сведениям Калининградского областного комитета государственной статистики, в 3 квартале 2002 г. прожиточный минимум составлял 1889 руб., и 40,5% населения имели доходы ниже этой величины; 11,4% населения – до 1000 руб. в месяц, 1000-2000 руб. – 32,5%. К сожалению, для более высоких доходов в справочнике приводятся только градации: 2000-3000 руб., 3000-4000 руб. и далее свыше 4000 руб., что не позволяет провести какой-либо анализ для 18,4% населения с более высокими доходами, чем 4000 руб.

В целом можно заметить, что полученные нами данные о доходах выше официальных (что не может быть объяснено только ростом доходов за три квартала, прошедших между опубликованными и нашими данными; полагаем, что нам удалось более полно учесть доходы, полученные от неформальной экономики).

По нашим оценкам, около 3% наиболее обеспеченного населения области (с доходами более 10 тыс. руб. на человека в месяц, что по паритету покупательной способности примерно соответствует более 1200 долларов[4] ), не считая криминального сектора, не только ориентируется на уровень жизни средне обеспеченных слоев развитых стран Европы, но и живет на этом (иногда и более высоком) уровне. Это крупные и средние предприниматели (в том числе занятые в «теневой» экономике), часть представителей творческих профессий, отдельные высококвалифицированные специалисты.

К так называемому среднему классу, хорошо обеспеченному по российским меркам и ориентирующемуся на средний класс Запада, можно отнести 15% жителей (с доходами 5-10 тыс. руб. в месяц, 600-1200 долларов по паритету покупательной способности (ППС)). К ним можно отнести часть мелких и индивидуальных предпринимателей (большая часть доходов которых относится к неформальной экономике) и государственных служащих.

Около 35-40% населения (доходы 2-5 тыс. руб. в месяц, 250-600 долларов по ППС) – бедные, удовлетворяющие лишь минимальные жизненные потребности. В их числе относительно (по сравнению с большинством) высокооплачиваемые лица наемного труда, а также часть мелких и индивидуальных предпринимателей. Эта группа за последние насколько лет (в связи с экономическим ростом и соответственно повышением доходов населения) увеличилась вдвое за счет перехода в нее населения из группы живших за чертой бедности.

И наконец, 35-40% населения относится к категории живущих за чертой бедности, уровень жизни которых не достигает прожиточного минимума. Это практически все пенсионеры, так называемые бюджетники (за исключением имеющих отношение к неформальной экономике), значительная часть лиц наемного труда в негосударственном секторе. Столь высокая доля бедных объясняется не только экономическим кризисом, но и тем, что в условиях социальной незащищенности наемных работников работодатели расходуют на заработную плату лишь 10-15% от себестоимости продукции, тогда как в развитых странах – около 30, чаще 40, а в некоторых государствах до 50%.

Среди живущих за чертой бедности выделяется несколько подгрупп, отличающихся источниками существования и размерами доходов, в том числе категория не имеющих постоянного дохода и места жительства. Социальная политика по отношению к каждой из групп и подгрупп должна дифференцироваться, что требует детального их изучения.

Социальная политика (которую еще предстоит обосновать) должна решать две взаимосвязанные задачи. Первая из них – улучшение положения наименее обеспеченных слоев (дифференцированная социальная поддержка). Не менее важна и вторая задача, на которую обращается пока значительно меньше внимания, – создание возможностей перехода все большей части населения из менее обеспеченных групп в более благополучные. То есть речь идет о стимулировании к получению более значительных доходов с учетом возможностей, которыми располагают представители различных слоев, и их поддержке государством.

Социальная дифференциация и удовлетворенность жизнью

Показатели удовлетворенности жизнью различных групп населения двух обследований практически совпали. Как следует из результатов обследования 2003 года, полностью удовлетворены материальным положением в обоих случаях только 6% опрошенных. Не удовлетворены материальным положением своей семьи 26%
(в 2001 г. – 29%), еще 40% респондентов, как и в 2001 году, скорее не удовлетворены, чем удовлетворены. То есть доля полностью или в большой мере неудовлетворенных составляет 2/3 опрошенных. Изменение этой доли с 69 до 66% – в пределах погрешности исследования, но все же она чуть снизилась.

Помимо удовлетворенности материальным положением семьи, респонденты отвечали на вопросы об удовлетворенности работой, образованием, жизнью в целом.

Удовлетворенность жизнью достаточно сильно связана с уровнем дохода (чем выше доход, тем выше доля респондентов, в той или иной степени удовлетворенных жизнью). Но показатели удовлетворенности жизнью оказались лучше по сравнению с оценкой населением своего материального положения, и динамика удовлетворенности за два года – позитивная. В целом удовлетворены жизнью значительно более половины опрошенных: 11% респондентов полностью удовлетворены и 50% скорее удовлетворены (аналогичные данные 2001 года были ниже: соответственно 10 и 41%).

Доля полностью неудовлетворенных жизнью совпадает в обоих обследованиях – 6%. Вариант ответа «скорее неудовлетворен» выбрали 24% респондентов (в 2001 г. – 31%).

Однако большую озабоченность вызывает тот факт, что на селе доля респондентов, полностью удовлетворенных жизнью, примерно в три раза меньше, чем в городах (4% против более 13%), и это существенный сдвиг по сравнению с исследованием 2001 г., когда сельчане продемонстрировали существенно более высокий уровень удовлетворенности жизнью по сравнению с горожанами.

Анализ по возрастным группам показывает, что, как и следовало ожидать, заметно выше доля респондентов, полностью не удовлетворенных жизнью, в возрастной группе старше 50 лет. Это одновременно и группа, имеющая уровень доходов значительно ниже среднего.

Дифференциация степени удовлетворенности жизнью по возрасту объясняется тремя основными причинами. Во-первых, низким уровнем доходов (особенно пенсий и пособий), обеспечивающим гораздо более низкий уровень жизни лиц старших возрастов в сравнении с тем, который был у них раньше, до 1990-х годов. Во-вторых, неприятием ими политических и социальных изменений, сдвигов образа жизни. В-третьих, меньшим социальным опытом, а также сравнительной приспособленностью молодежи к ставшими привычным для нее чертам образа жизни, вызывающим неприятие и протест у лиц старших возрастов.

Данные относительно удовлетворенности респондентов своей работой получены на основе подвыборки работающих жителей области: 15% опрошенных удовлетворены работой полностью, 47% скорее удовлетворены, 22% скорее не удовлетворены, 7% полностью не удовлетворены (данные опроса 2001 г. соответственно составили 16, 36, 25 и 8%). Таким образом, общая сумма двух первых (положительных) вариантов ответов от чуть более половины в 2001 г. приблизилась к 2/3 в 2003 г. По сравнению с исследованием 2001 г., снизился уровень удовлетворенности работой среди сельских жителей, но вырос среди горожан.

Удовлетворенность работой во многом связана с уровнем дохода, который она обеспечивает, и родом занятий. Естественной общей закономерностью является то, что с увеличением дохода растет и удовлетворенность респондентов своей работой. Кроме того, полученные данные также показывают, что наибольшее число тех, кто доволен работой полностью или в основном, – среди опрошенных с высшим образованием (73,5%).

Наиболее высок уровень удовлетворенности работой у предпринимателей (35% ответов «полностью удовлетворен» и 62% «скорее удовлетворен»). Благоприятные ответы дали руководители (соответственно 22 и 59%), специалисты гуманитарного профиля (19 и 67%). Ниже аналогичные показатели у специалистов-«технарей» (9 и 41%), квалифицированных рабочих (17 и 45%) и служащих (15 и 48%). Заметно снизилась по сравнению с исследованием 2001 г. удовлетворенность работой у военнослужащих (доля полностью удовлетворенных работой сократилась с 28 до 5%). Наибольшая доля в той или иной степени неудовлетворенных работой – среди неквалифицированных и сельскохозяйственных рабочих (80 и 54%).

Обследование показало повышение престижности образования. Более других удовлетворены респонденты с высшим образованием: доля в той или иной степени удовлетворенных в этой группе достигает 78,4%, что на треть выше средневыборочного показателя. Кроме того, важно, что в ближайшие годы около трети опрошенных намереваются получить образование более высокого уровня, повысить свою квалификацию или пройти профессиональную переподготовку. В подгруппах респондентов, в той или иной степени не удовлетворенных своим образованием, этот показатель достигает 40%. А 4% опрошенных уже предпринимают усилия по повышению уровня образования.

Общие выводы, вытекающие из результатов обследований, заключаются, во-первых, в дальнейшем осознании глубины социальной дифференциации и различий в запросах различных групп населения. Во-вторых, наметилась позитивная динамика в отношении социального оптимизма: обстановка в области явно улучшается. Тем не менее остается много нерешенных проблем, особенно касающихся жителей области с низкими доходами и невысоким уровнем образования, а также проживающих в сельской местности. На эти группы населения должно быть обращено дополнительное внимание при проведении социальной политики в регионе.

Степень сформированности социума

Ключевым для определения степени сформированности социума является вопрос самоидентификации населения. Соответствующие данные получены нами в результате упоминавшихся выше социологических исследований Калининградского госуниверситета летом 2001 г. и дублировавшего его по основным вопросам обследования в июле 2003 г.

Выборка 2003 г., данные которой приводятся в этом разделе, если нет специального упоминания об ином, оказалась соответствующей распределению населения региона по месту рождения, а для родившихся за пределами области – и времени их прибытия. В ней представлены жители региона, отличающиеся с точки зрения продолжительности проживания на его территории, – например, живущие в области с момента ее образования или с рождения, и те, кто переехал сюда в течение последнего года. Уроженцы Калининградской области составили 42% опрошенных. Остальные – переселенцы разных лет из других российских регионов (28%), бывших советских республик (27%), стран дальнего зарубежья (2%); по 1% населения не оказалось данных. Всю жизнь прожили на ее территории 85% уроженцев области, остальные на разные периоды времени покидали регион, чтобы снова сюда вернуться. Опрошенные, родившиеся за пределами области, в большинстве случаев прибыли сюда будучи взрослыми, лишь небольшая их часть – в детском возрасте.

Естественно, почти все респонденты, родившиеся в области (94%), считают себя ее коренными жителями. Среди родившихся за ее пределами доля тех, кто считает себя коренным жителем региона, существенно меньше, но все же не столь мала – 45%.

Ощущение себя коренным жителем области у родившихся не в Калининградской области зависит от конкретной биографической ситуации. Среди тех, кто родился за пределами области, но провел здесь детство, доля респондентов, в той или иной степени считающих себя коренными жителями, достигает почти 80%, среди попавших в регион взрослыми она снижается до 38%, среди мигрантов 1992-1997 гг. – до 16%, наконец, среди мигрантов последних пяти лет она составляет только 9%.

Закономерности процесса социальной адаптации таковы, что с увеличением стажа проживания в новом сообществе мигранты по своим характеристикам становятся более похожими на коренных жителей (в нашем случае – «условно коренных», то есть проживающих на территории региона более 10 лет). Так, с ростом срока проживания мигрантов на территории области увеличивается доля тех из них, кто считает себя коренным жителем области, и уменьшается тех, кто ощущает себя переселенцем (табл. 2)

Таблица 2

Самопричисление к коренным жителям и переселенцам мигрантами разных лет (% от числа опрошенных)

Вариант ответа	Время проживания в Калининградской области
Считаете ли себя коренным жителем нашей области?	Мигранты 1992-1997 гг.	Мигранты 1998-2002 гг.
Да	9,1	5,7
Скорее да, чем нет	7,3	2,9
Скорее нет, чем да	21,8	8,6
Нет	60,0	77,1
Затрудняюсь ответить	1,8	5,7
Ощущаете ли Вы себя переселенцем, мигрантом?
Определенно да	20,4	22,9
Скорее да, чем нет	16,7	20,0
Скорее нет, чем да	16,7	14,3
Определенно нет	40,7	25,7
Затрудняюсь ответить	5,6	17,1

В связи с проблемой укорененности в области интересными представляются ответы респондентов на вопрос: «Что для Вас является родиной?». Место (город, село), в котором они родились, считают родиной 39% опрошенных, в том числе 45% уроженцев региона, 35% выходцев из других российских регионов. Россию называет своей родиной 31% всех опрошенных, 37% уроженцев области, 33% переселенцев из российских регионов. В среднем по выборке считают родиной Советский Союз 4% опрошенных, но доля таких респондентов варьирует в зависимости от места рождения (так считают, прежде всего, уроженцы Украины, Белоруссии, республик Средней Азии).

Выбор вариантов ответов на вопрос о родине связан с возрастом респондента. Чем старше респонденты, тем чаще они выбирают вариант ответа «СССР» и тем реже вариант «Россия». Таким образом, доля считающих своей родиной Советский Союз наиболее велика в подгруппе респондентов старше 60 лет (11,7%), среди них же меньше всего тех, кто считает родиной Россию (18,3%) (табл. 3).

Таблица 3

Понятие родины для респондентов разного возраста
(% от числа опрошенных)

Что для Вас является родиной?	Возраст, лет
	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Место рождения	38,7	39,7	40,3	38,4	25,5	51,7	39,2
Место, где прошло детство	8,5	6,8	9,1	7,0	9,8	8,3	8,1
Место жительства	10,4	6,8	9,1	12,8	19,6	1,7	9,9
Россия	34,9	37,0	29,9	29,1	29,4	18,3	30,6
Другая страна	3,8	2,7	2,6	4,7	7,8	6,7	4,4
СССР	0,9	1,4	3,9	4,7	5,9	11,7	4,2
Затрудняюсь ответить	2,8	5,5	5,2	3,5	2,0	1,7	3,5

Учитывая, что Калининградская область имеет исторические и социокультурные особенности, не типичные для обычных российских регионов, респондентам, как и в исследовании 2001 г., задавался вопрос об их отношении к довоенному этапу ее истории, культуре Восточной Пруссии. Оказалось, что более половины респондентов относятся к довоенной истории края, культуре Восточной Пруссии с уважением. Четверти опрошенных очень интересны история и культура Восточной Пруссии; 9% составила доля респондентов, относящихся к истории края безразлично; 3% опрошенных она чужда, или они относятся к ней негативно.

По всем возрастным группам преобладает позитивное отношение к «восточнопрусскому» прошлому региона. Наибольшее число «безразличных» пришлось на молодежь (13% среди респондентов до 23 лет) (табл. 4).

Таблица 4

Отношение к истории региона и культуре Восточной Пруссии
(распределение по возрасту) (%, от числа опрошенных)

Какое из перечисленных суждений наиболее точно отражает Ваше отношение к довоенной истории нашего региона, культуре Восточной Пруссии?	Возраст, лет
	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Мне очень интересны история и культура Восточной Пруссии	29,2	31,5	23,4	24,4	13,7	16,7	24,2 (33,3)*
Отношусь с уважением к истории и культуре Восточной Пруссии	52,8	50,7	57,1	57,0	70,6	56,7	56,4 (54,1)
Мне безразличны история и культура Восточной Пруссии	13,2	5,5	10,4	5,8	9,8	8,3	9,3 (6,8)
Мне чужды история и культура Восточной Пруссии	3,8	6,8	1,3	3,5	0,0	0,0	2,9 (1,8)
Я крайне негативно отношусь к довоенной истории нашего региона	0,0	0,0	1,3	0,0	0,0	1,7	0,4 (0,5)
Затрудняюсь ответить	0,9	5,5	6,5	9,3	5,9	16.7%	6,8 (3,4)

В скобках приводятся аналогичные данные 2001 г.

Жители области, родившиеся за ее пределами, несколько более сдержанно относятся к прошлому края: доля «безразличных» среди них составляет 11%, что почти в два раза выше аналогичного показателя по группе уроженцев области. Переселенцы последнего десятилетия (с 1992 г.) образуют группу жителей края, для которых его история наиболее безразлична или чужда. При этом у более «молодых» эмигрантов эти отношения выражены более ярко: так, переселенцам 1992-1997 гг. «восточнопрусское» прошлое региона безразлично в 15% и чуждо в 5% случаев, тогда как для мигрантов последнего пятилетия – в 26 и 11% соответственно.

В ходе опроса респондентам предлагался перечень различных социальных групп, духовную близость с которыми им следовало оценить. Как и в исследовании 2001 г., прослеживается тенденция уменьшения частоты идентификации с группой по мере ее численного увеличения: если духовную близость с семьей часто ощущают 84% опрошенных, а с друзьями – 57%, то со всеми людьми на Земле – только 8% респондентов. Наиболее малозначащими общностями для жителей региона по-прежнему являются такие неопределенные социальные образования, как граждане СНГ (лишь 9% респондентов идентифицируют себя с этой общностью), советский народ (13%), все человечество (8%).

Изменения, произошедшие за два года, почти по всем параметрам находятся в пределах статистической погрешности. Довольно серьезная динамика наблюдается по двум параметрам, представляющих особый интерес в рамках нашего исследования, – это идентификация с локальным сообществом и страной (табл. 5).

Таблица 5

Идентификация с людьми, проживающими в одном населенном пункте, и с россиянами ( % от числа опрошенных)

Вариант ответа	Часто	Иногда	Практически никогда	Трудно сказать
С какими группами людей Вы идентифицируете себя чаще всего?
… с людьми, проживающими с Вами в одном городе, селе	38,9 (30,9)*	43,5%	7,7 (15,5)	9,9
… с россиянами	47,4 (26,7)	20,5 (30,3)	9,7 (15,6)	22,5 (27,5)

* В скобках приводятся аналогичные данные 2001 г.

Можно отметить два существенных момента. Во-первых, это усиление идентификации с локальным сообществом – явление, в целом нетипичное для российской действительности. В-вторых, превалирование «российской» идентичности над локальной и ее довольно высокая значимость. Можно предположить, что динамика последнего показателя связана с угрозами отрыва Калининградской области от «большой» России, активно нагнетающимися средствами массовой информации.

Разные группы респондентов по-разному идентифицируют себя с предложенными социальными общностями и группами.

Наблюдаются расхождения между представителями разных возрастных групп. Более молодые чаще ощущают духовную близость с людьми того же возраста (ответ «часто» выбрали соответственно 56% респондентов в возрасте до 23 лет, 44% – 24-30-летних, также 44% – тридцатилетние, около трети – респондентов старше 40 лет). Респондентам трудоспособных возрастов (особенно от 30 до 50 лет) ближе люди одной с ними профессии, рода занятий. Заметно снижается доля тех, кто ощущает духовную близость с друзьями, – с 73% в группе самых молодых респондентов до 27% в старшей возрастной группе. Только с семьей респонденты всех возрастных групп почти одинаково часто испытывают духовную близость.

Что касается идентификации различных социальных групп жителей области с социально-территориальными общностями, то уроженцы Калининградской области и других российских областей идентифицируют себя с россиянами примерно одинаково часто (соответственно в 46 и 48% случаев). Уроженцы Калининграда и других российских территорий несколько реже идентифицируют себя с советским народом, чем выходцы из таких бывших союзных республик, как Казахстан, Молдова, республики Прибалтики.

Что касается духовной близости с населением локального сообщества, то жители небольших городов и сел ощущают ее чаще (вариант ответа «часто» выбран в 47 и 49% случаев соответственно), чем жители областного центра (27%). Таким образом, степень идентификации с локальным сообществом опять оказывается связанной с его размерами и плотностью внутренних связей.

Как и в 2001 г., респондентам задавался вопрос: «С какой из следующих географических групп Вы идентифицируете себя в первую очередь?». Из табл. 6 можно видеть, что за два года, прошедшие с предыдущего исследования, произошли некоторые изменения – как в иерархии идентичностей, так и в значимости групп для жителей региона.

Таблица 6

Идентификация с социально-географическими группами
(% от числа опрошенных)

Год опроса	Географические группы
	Локальная общность (Я – житель того или иного населенного пункта)	Регион (Я – житель Калининградской области)	Страна как целое (Я – житель России)	Европа (Я – европеец)	Мир как целое (Я – гражданин мира	Не знаю
2001	32,2	28,0	24,6	2,6	6,6	5,5
2003	27,5	21,2	31,5	7,6	6,7	6,7

В 2001 г. явного перевеса в пользу какого-либо из предложенных вариантов ответа не наблюдалось, хотя и можно было говорить о предпочтениях одних объектов идентификации по сравнению с другими. Локальная общность как объект для идентификации выбиралась респондентами примерно в трети случаев, далее следовали варианты «Я – житель Калининградской области» и «Я – россиянин» (соответственно 28,0 и 24,6%).

В 2003 г. более приоритетной для опрошенных оказалась общность россиян (31,5%). За ней следует локальная общность (город, село) – 27,5%. Регион в этой иерархии перемещается на третью позицию, получив, по сравнению со страной, в полтора раза выборов меньше (21,2%), что вполне соответствует оценкам респондентами степени своей идентификации с этими общностями (табл. 16).

Еще одно важное изменение, произошедшее со времени проведения прошлого опроса, это увеличение доли респондентов, которые в первую очередь идентифицируют себя с общностью европейцев – с 2,6 до 7,6%, то есть практически в три раза.

Различия в идентификации с географическими группами внутри выборки связаны с разными факторами, например с типом населенного пункта, где проживают респонденты. Так, калининградцы и сельчане чаще говорят о своей принадлежности к россиянам, хотя последние делают это реже; жители малых городов области чаще выбирают локальную общность. Жители областного центра реже остальных ощущают свою принадлежность к региональной общности (табл. 7).

Таблица 7

Структура идентификаций жителей населенных пунктов разного типа (% от числа опрошенных)

Принадлежность к географическим группам	Тип населенного пункта
	Калининград	Малый город	Село	Вся выборка
Я – калининградец...	24,5	32,8	26,1	27,5
Я – житель Калининградской области	18,4	20,4	27,0	21,2
Я – житель России	36,2	25,5	30,4	31,5
Я – европеец	8,2	7,3	7,0	7,6
Я – гражданин мира	8,7	6,6	3,5	6,7
Затрудняюсь ответить	5,6	8,0	7,0	6,7

Структура идентификаций различается также по возрастным группам. Молодые люди от 24 до 30 лет идентифицируют себя скорее с россиянами и реже (соответственно более чем в полтора и два раза) с региональной и локальной общностью (соответственно 39,7, 24,7 и 16,4%). Респонденты от 40 до 50 и старше 60 лет чаще выбирают локальную общность (34,9 и 39%). Самых старших респондентов также отличает наиболее низкая степень идентификации с общностью жителей региона (13,6%). В возрастных группах до 23 лет и 51-60 лет различия между долями респондентов, выбравших локальную, региональную общности или страну, невелики. Наибольшая доля респондентов с идентификацией «европеец» – в группе самых молодых (14,3%), наименьшая – самых старших (1,7%). Молодые люди от 24 до 30 лет реже называют себя европейцами (5,5%), но чаще – гражданами мира (11%) (табл. 8).

Еще один вопрос анкеты, направленный на выявление идентификаций респондентов с социально-территориальными общностями, – «Какая из перечисленных групп скорее относится к Вам как к категории «мы»?». Респонденты имели возможность выбрать три ответа в порядке ослабевания идентификации. Были получены следующие результаты (табл. 9)

Таблица 8

Структура идентификаций жителей области разного возраста (% от числа опрошенных)

Принадлежность к географическим группам	Возраст, лет
	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Я – житель... (указан населенный пункт)	25,7	16,4	24,7	34,9	25,5	39,0	27,4
Я – житель Калининградской области	21,0	24,7	22,1	20,9	25,5	13,6	21,2
Я – житель России	27,6	39,7	33,8	27,9	27,5	32,2	31,4
Я – европеец	14,3	5,5	7,8	4,7	7,8	1.7	7,5
Я – гражданин мира	7,6	11,0	6,5	7,0	2,0	3,4	6,6
Затрудняюсь ответить	3,8	2,7	9,1	4,7	13,7	11,9	6,9

Таблица 9

Выбор «мы»-группы (% от числа опрошенных)

Какая из перечисленных групп, скорее, относится к Вам как к категории «мы»?	Выбор «мы»-группы
	1-й	2-й	3-й	Общее число выборов любой очередности
Россияне	38,5 (45,7)*	36,9 (24,3)	11,7 (7,3)	86,6 (77,3)
Калининградцы	26,4 (27,7)	40,2 (42,6)	19,6 (7,6)	85,7 (77,8)
Представители одной с Вами национальности	18,5 (11,0)	3,1 (3,9)	11,7 (8,4)	33,3 (23,2)
Славяне	7,9 (5,7)	10,4 (7,8)	18,5 (17,5)	36,8 (31,1)
Европейцы	6,6 (2,6)	6,6 (3,7)	21,1 (16,4)	34,4 (22,7)
Затрудняюсь ответить	2,0 (7,4)	2,9 (17,8)	17,4 (42,8)	- -

Как и два года назад, по первому выбору лидирует вариант ответа «россияне», по второму – «калининградцы». И снова по совокупности выборов эти варианты имеют равную значимость и занимают особые позиции по сравнению с остальными.

В то же время произошли некоторые изменения. Так, несмотря на сохранение лидерства, вариант «россияне» все же ослабил свои позиции, потеряв часть голосов респондентов. Это произошло за счет распределения голосов в пользу вариантов «представители той же национальности» (доля выбравших его выросла с 11 до 18,5%) и «европейцы» (с 2,6 до 6,6%). К варианту «славяне», хоть и сохранившем формально третье место по совокупности выборов, вплотную приблизились «европейцы» и «представители той же национальности».

Равные доли уроженцев Калининградской области выбрали варианты ответов «россияне» и «калининградцы» (по 34,6%), однако доля выбравших последний вариант существенно выше аналогичного показателя по подвыборке респондентов, родившихся за пределами Калининградской области (21%).

Как и в 2001 г., есть различия в выборе «мы»-группы между мигрантами последнего десятилетия и «условно коренными» жителями регионами. Делая первый выбор, мигранты последних лет отдают предпочтение «россиянам» (44%), практически игнорируя вариант «калининградцы» (10%), тогда как респонденты, живущие в регионе более 10 лет, причисляют себя к калининградцам в 30% случаев. Интересно также, что мигранты относят себя к европейцам более чем в два раза чаще «условно коренных» жителей области.

Традиционно в нашем исследовании внимание уделялось выявлению идентификации с одним из важнейших типов общностей – этническим.

Доля русских, гордящихся своей национальностью в высокой степени, несколько меньше, чем среди респондентов других национальностей. У респондентов, которые не смогли назвать свою национальность, этот вопрос вызвал большие затруднения (табл. 10).

Таблица 10

Гордость своей национальностью (% от числа опрошенных)

Вариант ответа	Национальность
В какой степени Вы гордитесь своей национальностью?	Русская	Другая	Затрудняюсь ответить	Вся выборка
Совсем не горжусь	8,8	11,8	16,7	9,7
Не очень горжусь	20,9	14,0	16,7	19,2
Очень горжусь	57,1	63,4	16,7	57,4
Затрудняюсь ответить	14,7	15,1	50,0	14,6

Поскольку самоназвание выражает осознание себя как члена той или иной социальной общности, группы, то мы задавали респондентам вопрос о том, как они называют свое место жительство за пределами области. Вопрос был открытым, затем ответы группировались по категориям: «Калининград», «Калининградская область», «Конкретный населенный пункт», «Кёнигсберг».

В целом по выборке 43% респондентов, будучи в другом регионе России и отвечая на вопрос о месте жительства, говорят «Калининград», чуть более одной трети называют Калининградскую область, 11% – конкретный населенный пункт, 1,4% говорят «Кёнигсберг». При этом структура ответов жителей населенных пунктов разного типа имеет различия. Жители г. Калининграда в большинстве своем (82%), естественно, называют свой город. В основном калининградцам принадлежат ответы «Кёнигсберг». Сельчане и жители малых городов относительно редко (18 и 21% соответственно) называют конкретный населенный пункт, в котором проживают, привычнее говорить «Калининградская область» (69 и 49%). Жители малых городов также иногда (18%) в качестве места жительства называют областной центр.

Как и два года назад, в исследовании выяснялась степень гордости респондентов в связи с их принадлежностью к той или иной социальной общности. Участникам опроса предлагалось оценить, в какой степени они гордятся тем, что являются россиянами и жителями Калининградской области. Выяснилось, в частности, что степень гордости проживанием в Калининградском регионе снизилась (доля ответов, характеризующих высокую степень гордости, упала с 63 до 46%).

По сравнению с уроженцами области, респонденты, родившиеся за ее пределами, в меньшей степени гордятся своим проживанием в регионе: среди них в полтора раза больше доли тех, кто совсем не гордится или не очень гордится этим обстоятельством. Также в меньшей степени гордятся статусом жителей Калининградской области респонденты, переселившиеся сюда относительно недавно: почти половина этой группы выбрала варианты ответов «совсем не горжусь» и «не очень горжусь».

Несмотря на известную несформированность калининградского социума, полученные ответы на сформулированный выше вопрос идентифицируют население области с регионом и населенным пунктом гораздо четче, чем в большинстве других российских регионов. Но это происходит, видимо, потому, что эксклавное положение области отделяет ее от остальной России. И такая самоидентификация калининградцев создает серьезную предпосылку формирования в регионе социально-территориальной общности.

Видение и оценка перспектив развития региона населением

В последние годы менее определенными стали перспективы беспрепятственных коммуникаций с основной территорией страны, снова обсуждаются изменения в законе об ОЭЗ, последствия для экономики области вступления Польши и Литвы в ЕС. Поэтому за 2001-2003 годы возросла степень обеспокоенности жителей области ее эксклавным положением (табл. 11).

Таблица 11

Обеспокоенность эксклавным положением региона (% от числа опрошенных)

Обеспокоенность эксклавным положением региона	2001	2003
Совершенно не беспокоит	14,4	15,2
Скорее не беспокоит	16,5	11,9
Скорее беспокоит	35,7	35,9
Очень беспокоит	24,4	29,1
Затрудняюсь ответить	8,9	7,9

В 2001 году 60%, а в 2003 г. уже 65% опрошенных жителей региона в той или иной степени обеспокоены его эксклавным положением, территориальной оторванностью от России. Судя по полученным материалам, наибольшая доля обеспокоенных (более 70%) – в возрастных группах от 30 до 60 лет. Молодые (до 30 лет) и пожилые (старше 60 лет) в несколько меньшей степени обеспокоены этой проблемой.

Несколько более остальных обеспокоены эксклавным положением области люди с высшим образованием (73% респондентов этой подгруппы дали ответы «скорее беспокоит» и «очень беспокоит»). Некоторые различия имеются между респондентами, переселившимися в регион в течение последнего десятилетия, и теми, кто живет здесь дольше. Если среди первых доля тех, кто в той или иной степени обеспокоен оторванностью области от «материка», составляет 59%, то среди условно коренных жителей – 66%.

Существуют различия в степени обеспокоенности проблемой эксклавности и среди жителей населенных пунктов разного типа. Сельчан эта проблема беспокоит несколько меньше, чем горожан: в той или иной степени оторванность региона от России беспокоит 59% сельских жителей, 65% жителей малых городов, 68,4% жителей областного центра.

В целом можно сделать вывод, что степень обеспокоенности возрастает с уровнем информированности. Это показывает ту роль, которую играют в освещении вопроса средства массовой информации.

Около двух третей опрошенных в той или иной степени согласились с тем, что вхождение Литвы и Польши в Европейский союз так или иначе угрожает Калининградской области. Это также выше показателя двухлетней давности. При этом особую обеспокоенность проявили жители, давно проживающие в регионе (табл. 12).

Таблица 12

Оценка угрозы в связи с вхождением соседних стран в ЕС и НАТО
условно коренными жителями и переселенцами последних лет (% от числа опрошенных)

Считаете ли Вы, что вхождение Литвы и Польши в Евросоюз каким-либо образом угрожает Калининградской области?	Время проживания в Калининградской области
	Более 10 лет	Переселенцы 1992-2002 гг.	Вся выборка
Определенно да	29,8	18,9	28,0 (30,3)*
Скорее да, чем нет	29,6	38,9	31,3 (19,7)
Скорее нет, чем да	21,5	13,3	19,8 (18,7)
Определенно нет	8,8	14,4	9,9 (8,9)
Затрудняюсь ответить	10,2	14,4	11,0 (8,9)

* В скобках приводятся данные 2001 года.

Респонденты, считающие, что вхождение Литвы и Польши в Европейский союз так или иначе угрожает области, отвечали на вопрос, в чем именно состоит эта угроза. Как и в 2001 г., наиболее серьезной угрозой была названа полная изоляция от России (38% ответов) и ухудшение социально-экономического положения жителей области (35%). Оба показателя выше, чем два года назад.

Часть респондентов (14%) полагают, что вступление стран-соседей в ЕС может в перспективе привести к выходу области из состава России, 9% опрошенных опасаются вторжения иностранной культуры и языка. При этом жителей областного центра более всего беспокоит экономический аспект – угроза ухудшения социально-экономического положения (41%). А проживающие в малых городах и сельской местности в первую очередь озабочены политическими следствиями, возможной изоляцией от России (46 и 48%) (табл. 13).

Таблица 13

Сущность угрозы в связи с вхождением соседних стран в ЕС и НАТО (по населенным пунктам разного типа)

(% от числа опрошенных)

Чем именно угрожает Калининградской области вхождение Литвы и Польши в Евросоюз?	Тип населенного пункта
	Калининград	Малый город	Село	Вся выборка
Полной изоляцией от России	29,0	45,7	47,7	38,5 (30,9)*
Вторжением иностранной культуры и языка	8,1	8,6	10,8	8,9
Ухудшением социально-экономического положения	41,9	33,3	23,1	34,8 (25,8)
Перспективой выхода из состава России	13,7	13,6	16,9	14,4 (12,5)
Другое	2,4	1,2	0,0	1,5 (2,7)
Затрудняюсь ответить	8,1	4,9	4,6	6,3 (19,5)

* В скобках приводятся данные 2001 года.

Ухудшения социально-экономического положения чаще опасаются респонденты с высшим и неполным высшим образованием, специалисты и предприниматели. Изоляция от России больше волнует руководителей, военнослужащих и работников органов правопорядка, рабочих и служащих. Респонденты, родившиеся за пределами региона, в большей степени опасаются его полной изоляции от России (доля таких ответов составляет среди них примерно 42%, тогда как среди уроженцев области – 34%).

Как и в 2001 г., мы просили участников исследования ответить на вопрос о возможном статусе области. И снова в целом по выборке наибольшее число выборов получил вариант ответа «область с правами особой экономической зоны в составе РФ» (34%). Далее следуют: «территория, находящаяся в совместном управлении РФ и Европейского союза» (20%), на этот раз обошедшая вариант «республика в составе РФ» (14%), «область в составе РФ» (14%), «независимое государство» (11%, как и в 2001 г.).

Таким образом, очевидно, что подавляющее большинство (около 80%) жителей региона выступают за особый статус области. Как и два года назад, более двух третей опрошенных видят область особенной частью России, частью, обладающей особым политическим и/или экономическим статусом.

Респонденты разного возраста имеют разные взгляды на возможный статус области. Лица самых старших возрастов более консервативны и реже остальных выбирают варианты «независимое государство» или «территория в совместном управлении РФ и ЕС» и гораздо чаще – «область в составе РФ». Вариант «территория, находящаяся в совместном управлении РФ и ЕС» наибольший отклик вызвал у респондентов в возрасте до 23 лет и от 31 до 40 лет (табл. 14).

Некоторые различия в точках зрения на статус области обнаруживаются между «условно коренными» жителями региона и переселенцами последнего десятилетия. Респонденты, переселившиеся в область относительно недавно, в два раза реже выбирают вариант «область в составе РФ», но несколько чаще «независимое государство» и «территория в совместном ведении РФ и ЕС» (табл. 15).

Таблица 14

Желательный статус области в будущем (по возрасту)

(% от числа опрошенных)

Желательный статус области в будущем	Возраст, лет
	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Независимое государство	12,3	15,1	10,4	14,0	5,9	3,3	10.8 (11,1)*
Республика в составе России	18,9	6,8	11,7	16,3	21,6	10,0	14,3 (15,8)
Территория в совместном управлении РФ и ЕС	27,4	16,4	29,9	14,0	11,8	13,3	19,8 (14,5)
Область в составе РФ	8,5	9,6	7,8	15,1	11,8	36,7	14,1 (10,3)
Область РФ с правами ОЭЗ	25,5	45,2	37,7	36,0	45,1	21,7	34,4 (39,3)
Затрудняюсь ответить	7,5	6,8	2,6	4,7	3,9	15,0	6,6 (8,4)

* В скобках приводятся аналогичные данные 2001 года.

Таблица 15

Желательный статус области в будущем (по критерию длительности проживания в регионе)

(% от числа опрошенных)

Желательный статус области в будущем	Время проживания в Калининградской области
	Переселенцы 1992-2002 гг.	Более 10 лет
Независимое государство	14,4	9,9
Республика в составе России	18,9	13,0
Территория в совместном управлении РФ и ЕС	24,4	18,8
Область в составе РФ	7,8	15,7
Область РФ с правами ОЭЗ	26,7	36,2
Затрудняюсь ответить	7,8	6,4

Отмеченное выше усиление обеспокоенности населения в связи с изменениями внешних условий развития области сказывается на миграционных установках. В целом по выборке повысилась доля положительных ответов на вопрос о миграции из региона: в 2003 году она составляет 17% против 14% в 2001 году. Увеличилась и доля ответивших «да» на вопрос о том, собирается ли респондент покидать область, и доля ответивших «скорее да, чем нет». В группах молодых респондентов (до 23 лет и от 24 до 30 лет) доля ответивших «да» или «скорее да» на этот вопрос достигла 27%, что хоть и незначительно, но превышает показатель двухлетней давности.

И доля определенно отрицательных ответов на вопрос о миграции из региона не слишком велика – 12%. Основная масса респондентов (57%) выбирает вариант «скорее нет, чем да», предполагающий хотя бы незначительную вероятность отъезда на другое место жительства (табл. 16).

Таблица 16

Планы миграции из области (по возрастным группам)

(% от числа опрошенных)

Вариант ответа	Возраст, лет
Собираетесь ли Вы переезжать в другие регионы России или другие страны?	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Да	7,5	6,8	3,9	5,8	7,8	0,0	5,5 (4,5)
Скорее да, чем нет	19,8	20,5	11,7	7,0	3,9	1,7	11,9 (9,7)
Скорее нет, чем да	41,5	52,1	57,1	64,0	62,7	73,3	56,8 (62,1)
Нет	6,6	6,8	9,1	14,0	19,6	23,3	12,1 (9,5)
Затрудняюсь ответить	24,5	13,7	18,2	9,3	5,9	1,7	13,7 (14,2)

* В скобках приводятся данные 2001 года.

Следует добавить, что среди студентов доля положительно ответивших на вопрос о миграции достигает почти трети, также относительно высоки доли респондентов, настроенных на миграцию, среди предпринимателей, руководителей и специалистов. Доля положительно ответивших на вопрос о миграции среди переселенцев последнего десятилетия почти в два раза превышает аналогичный показатель по «условно коренным» жителям.

Перспективы развития региона в контексте ценностных ориентаций населения

Чтобы определить перспективы и направление развития региона, в исследовании было продолжено изучение ценностной подсистемы регионального социума. Как и два года назад, нас интересовал расклад по двум «идеальным» типам ценностных ориентаций, описанных Р. Инглехартом в теории культурного сдвига[5] . И мы вновь воспользовались наиболее простым и популярным способом измерения распространенности идей материализма и постматериализма[6] .

Используемый способ состоит из одного вопроса о целях, которые, по мнению респондента, должны быть поставлены перед страной на ближайшие несколько лет. В качестве вариантов ответа предлагались по три, соответствующих материалистической и постматериалистической ориентациям.

К группе материалистических выборов относились: поддержание порядка в стране, борьба с ростом цен, стабильная экономика.

Среди постматериалистических вариантов были предложены: предоставление больших возможностей для выражения гражданами своего мнения при принятии важных государственных решений, более широкое привлечение людей при принятии решений по месту работы и жительства, защита свободы слова.

Респондент имел возможность сделать два выбора: сначала из предложенных шести альтернатив, затем – из оставшихся пяти.

В зависимости от типов выбранных вариантов ответа возможны четыре сочетания, каждому из которых присваивается свое значение: «чистый материалист» (оба выбранных варианта – материалистические), «смешанный материалист» (первый выбор – материалистический, второй – постматериалистический), «смешанный постматериалист» (первый выбор – постматериалистический, второй – материалистический), «чистый постматериалист» (оба выбора – постматериалистические).

Отвечая на вопрос о стратегических целях нашей страны, респонденты, как и два года назад, в первую очередь выбирали «материалистические» варианты. Вновь наибольшая часть респондентов (44,7%) в первом выборе отметила вариант «поддержание порядка в стране». Далее следовали «стабильная экономика» (этому варианту отдали предпочтение 28,6% респондентов, что немного ниже результата двухлетней давности (36,6%)) и «борьба с ростом цен» (13,9%). Остальные («постматериалистические») варианты ответов вновь получили незначительное число выборов (от 2,4 до 6,4%). Во втором выборе тройка «лидеров» также включает только «материалистические» ответы, отражая тот факт, что именно эти проблемы в первую очередь значимы для людей на сегодняшний день.

Цели, имеющие первостепенное значение для нашей страны на ближайшие 5-10 лет, отражают данные табл. 17.

Таблица 17

Выбор целей, имеющих первостепенное значение для страны (% от числа опрошенных)

Стратегические цели	1-й выбор	Ранг	2-й выбор	Ранг
Поддержание порядка в стране	44,7 (43,5)	1	20,0 (22,5)	3 (2)*
Предоставление больших возможностей для выражения гражданами своего мнения при принятии важных государственных решений	6,4 (3,9)	4	8,4 (6,1)	4
Борьба с ростом цен	13,9 (8,9)	3	24,0 (20,8)	2 (3)
Защита свободы слова	2,4 (2,8)	6	6,6 (6,4)	5
Более широкое привлечение людей при принятии решений по месту работы и жительства	4,0 (2,8)	5	4,6 (5,2)	6
Стабильная экономика	28,6 (36,6)	2	34,6 (32,4)	1
Затрудняюсь ответить	0,0 (1,9)	- -	1,8 (6,6)	- -

* В скобках приводятся данные 2001 года.

Как и два года назад, наиболее актуальными проблемами для наших респондентов являются порядок и стабильность в экономике. Трудности в обеспечении безопасности и выживания столь велики, что им уже не до защиты свободы слова и участия в демократических преобразованиях.

В то же время рассмотренные показатели за два года несколько изменились. Так, например, почти в полтора раза возросла доля респондентов, выбравших вариант «предоставление больших возможностей для выражения гражданами своего мнения при принятии важных государственных решений» – почти в полтора раза по совокупности выборов. Увеличилась и доля выбравших ответ «предоставление больших возможностей для выражения гражданами своего мнения при принятии важных государственных решений». Однако пока назвать это типичным сдвигом, видимо, нельзя, так как общее число избравших эти варианты все еще невелико.

Таким образом, в целом по выборке преобладают материалистические ориентации: 68,5% респондентов могут быть охарактеризованы как чистые материалисты, еще 17% – как смешанные материалисты. Чистые и смешанные постматериалисты составляют немногим более десятой части выборки (соответственно 2 и 10%).

За прошедшие со времени прошлого исследования два года ценностные ориентации не претерпели принципиальных изменений. И это естественно: и срок между обследованиями – всего два года, и медленно происходит складывание необходимых для подобного сдвига предпосылок – обеспечения безопасности, уверенности в материальной обеспеченности завтрашнего дня и гарантированной защиты от влияющих на нее рисков для каждого гражданина, не говоря уже о высокой инерционности ценностно-нормативной системы как таковой.

В то же время результаты не остались незыблемыми: несколько возросла доля чистых и смешанных постматериалистов, немного уменьшилась доля чистых и смешанных материалистов. Это может быть и следствием статистической погрешности, но мы бы хотели надеяться, что это – признак намечающейся тенденции к более серьезному сдвигу.

В пользу такой точки зрения говорят результаты анализа различий в ценностных ориентациях между респондентами разного возраста (табл. 18).

Таблица 18

Тип ценностных ориентаций (по возрасту) (% от числа опрошенных)

Тип ориентации	Возраст, лет
	До 23	От 24 до 30	От 31 до 40	От 41 до 50	От 51 до 60	Старше 60	Вся выборка
Чистый материалист	60,4 (74,7)*	65,8 (68,9)	67,5	72,1	68,6	81,7	68,5 (73,1)
Чистый постматериалист	5,7 (2,2)	1,4 (2,3)	0,0	3,5	2,0	0,0	2,4 (1,9)
Смешанный материалист	22,6 (15,4)	19,2 (24,4)	19,5	11,6	17,6	10,0	17,2 (17,0)
Смешанный постматериалист	11,3 (7,7)	12,3 (4,4)	10,4	10,5	9,8	5,0	10,1 (8,0)
Затрудняюсь ответить	0,0	1,4	2,6	2,3	2,0	3,3	1,8

* В скобках приводятся аналогичные данные 2001 года.

Как видно из данных таблицы, с возрастом увеличивается доля чистых материалистов (с 60% по группе молодежи до 23 лет до 82% по группе респондентов старше 60 лет). Среди молодых респондентов чистые и смешанные постматериалисты встречаются чаще (так, доля чистых материалистов составляет по группе самых молодых респондентов 6%, что более чем в два раза выше средневыборочного показателя).

Для нас, однако, важны не абсолютные показатели (тем более что по параметру «чистые материалисты» они совсем невелики), а их динамика по группе молодежи (до 23 лет) за прошедшие два года. А динамика эта гораздо заметнее аналогичной по остальным возрастным группам: доля чистых материалистов среди молодежи до 23 лет снизилась с 2001 г. на четверть (для сравнения: в среднем по выборке примерно на 7%), смешанных материалистов – примерно на треть, доли же постматериалистов выросли – чистых в 2,5 раза, смешанных почти в полтора. Таким образом, мы видим, что в регионе постепенно подрастает новое поколение, чьи взгляды на жизнь и тип ценностных ориентаций несколько отличаются от более старших земляков.

Подводя итоги проведенного исследования и сравнительного анализа полученных данных с результатами 2001 года, можно сделать следующие выводы.

Социальная идентификация со страной в целом и регионом проживания не является для калининградцев значительно более актуальным, чем другие виды (идентификация с первичными группами, общностями людей, имеющих общие признаки (пол, возраст, род занятий и т.п.)).

Относительно высокую значимость для жителей региона имеет «российская» идентичность как результат идентификации себя со страной, российским народом в целом. «Российская» идентичность превалирует над локальной и региональной, а локальная – над региональной, в структуре социальных идентификаций жителей региона. Таким образом, основными социально-территориальными «мы»-группами для жителей региона являются россияне и население локального сообщества. В условиях существования и нагнетания угрозы «отрыва» региона от остальной России наблюдается повышение значимости российской идентичности и понижение – региональной.

Идентификация с Европой, которая по-прежнему не занимает лидирующих позиций среди прочих видов социально-территориальной идентичности для жителей региона, тем не менее приобретает для них все большее значение.

Особую группу в структуре калининградского социума составляют переселенцы, особенно попавшие в регион относительно недавно. Постепенно, по мере удлинения времени проживания здесь, мигранты успешно вливаются в региональный социум, занимая в целом довольно высокие социальные позиции. Специфические особенности региона как эксклавной и «европейской» части России «новые» переселенцы воспринимают по-разному: например, довоенную историю края некоторые – с безразличием, а другие – с энтузиазмом. Так, для мигрантов последних лет идентификация с калининградцами является сравнительно менее актуальной, но они чаще относят себя к европейцам, чем коренные жители области. Они также чаще рассматривают область как регион, по статусу в той или иной степени независимый от России. В целом продолжительность проживания индивида на территории региона положительно влияет на степень отождествления себя с региональным социумом.

Таким образом, говоря о степени актуальности тех или иных видов идентичностей, необходимо учитывать серьезную дифференциацию в этом плане внутри регионального социума. Структура идентификаций жителей области, их разнородность и значимость оказываются связанными с разными факторами – возрастом, местом проживания, укорененностью в региональном социуме. Кроме того, нельзя не учитывать и того, что идентичность в современном обществе – это подвижный ситуативный аспект личности, в рамках которого на первый план в тех или иных обстоятельствах может выходить одна или другая ее сторона.

Для более глубокого понимания процессов социальной идентификации в калининградском регионе необходимы дальнейшие исследования в этом направлении, в том числе сравнительно с другими регионами России и зарубежной Европы.

[1] В опросе приняли участие 454 человека.

[2] Было опрошено 573 человека. Опрос проводился методом интервью по двуступенчатой выборке. На первом этапе были отобраны 33 населенных пункта разного типа (Калининград, города и поселки девяти районов области). На втором этапе отбор респондентов проводился случайным способом.

[3] См.: Социально-экономическое положение Калининградской области в 2002 году. Калининград: Калинингр. обл. комитет гос. статистики, 2003. С. 137.

[4] При паритете покупательной способности 1 доллар = 8 руб. (официальный курс 1 доллар = 30 руб.).

[5] См.: Инглехарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4.

[6] См.: Рукавишников В., Халман Л., Эстер П. Политические культуры и социальные изменения. Международные сравнения. М.: Совпадение, 1998. С. 237-240.

Скачать архив с текстом документа