Русская духовная культуpа. Особенности ее становления. Русский национальный хаpактеp, понятие этноса, менталитет.

СОДЕРЖАНИЕ: Культура российской цивилизации, ее становление и стадии развития. Существенные особенности русской национальной культуры. Русский национальный характер, особенности русского этноса и менталитета: пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония.

Министерство образования Российской Федерации

Государственный Университет Систем Управления и

Радиоэлектроники.

Реферат по дисциплине “Культурология”.

«Русская духовная культура. Особенности её становления. Русский национальный характер, понятие этноса, менталитет».

Культура российской цивилизации, ее становление

Наша культура стала выделяться в особый тип в рамках христианской цивилизации в IX-XI вв. в ходе образования государства у восточных славян и приобщения их к правосла­вию.

Большое влияние на формирование этого типа культуры оказывал геополитический фактор - срединное положение России между цивилизациями Запада и Востока, служившее основой ее маргинализации, т.е. возникновения таких пограничных культурных районов и слоев, которые, с одной стороны, не примыкали ни к одной из известных культур, а с другой - представляли собой благоприятную среду для разнообразного культурного развития.

Изучение российской цивилизации в отечественной науке только начинается. К наибо­лее часто выделяемым ее признакам относят самодержавную форму государственной власти или, как определил этот тип власти историк М. Довнар-Запольский, «вотчинное государст­во»; коллективистскую ментальность; подчинение общества государству» (или «дуализм общества и государственной власти»), незначительный объем экономической свободы.

Что касается стадий развития российской цивилизации, то существуют различные точ­ки зрения. Одни ученые считают, что с IX в. и по настоящее время в том ареале, который на­зывается Россией, была одна цивилизация. В ее развитии можно выделить несколько этапов, различающихся особыми типологическими чертами, что позволяет квалифицировать их как самостоятельные историко-культурные общности: Древняя Русь (IX-XIII вв.), Московское царство (XIV-XVII вв.), Имперская Россия (с XVIII в. и по сей день).

Другие исследователи полагают, что по XIII в. существовала одна «русско-европейская», или «славянско-европейская» цивилизация, а с XIV в. - другая: «евразийская», или «российская».

Смену цивилизации связывают чаще всего с тем, что, согласно «пассионарной» кон­цепции Л.Н.Гумилева, в XIV в. начинается генезис русского народа и российского супер­этноса. (Прежний, славянский по характеру этнос к этому времени прекратил свое существо­вание.)

О «славяно-европейском» характере древнерусской цивилизации говорят, исходя из предположения Б.А. Рыбакова о доминировании в ней славянского субстрата.

Древнерусские летописи, действительно, подчеркивают славянское и отчасти сканди­навское происхождение населения Руси. Однако надо учитывать, что любая историческая хроника неизбежно проникнута подсознательным этноцентризмом.

Предпочтительнее выглядит концепция, согласно которой древнерусская народность складывалась в смешении по меньшей мере трех этнических компонентов - славянского, балтского и финно-угорского, с заметным участием также германского, тюркского и северо­кавказского этнических субстратов.

О преобладании славянского элемента можно говорить лишь в отношении прикарпат­ского и приильменского районов (по данным археологии и антропологии).

На остальных территориях Древней Руси картина либо не поддается однозначной этни­ческой идентификации (Приднепровье), либо свидетельствует о наибольшем распро­странении балтского (к северу от Припяти) или финно-угорского (к востоку от Валдая) ком­понентов.

Доминантной формой интеграции «русско-европейской» цивилизации было (как в Ев­ропе - католицизм) православие, которое хотя было принято и распространялось на Руси го­сударством, но в значительной степени носило автономный по отношению к нему характер.

Русская православная церковь долгое время находилась в зависимости от константино­польского патриарха и лишь в середине XV в. обрела фактическую самостоятельность.

Само древнерусское государство представляло собой конфедерацию достаточно само­стоятельных государственных образований, политически скрепленных лишь единством кня­жеского рода, после распада которого в начале XII в. они приобрели полный государствен­ный суверенитет.

Православие задавало общий для Руси нормативно-ценностный порядок, единой сим­волической формой выражения которого был древнерусский язык.

Оно захватило все слои общества, но не всего человека: этим можно объяснить весьма поверхностный (формально-обрядовый) уровень христианизации «безмолвствующего» большинства, его невежественность в элементарных религиозных вопросах и наивное соци­ально-утилитарное толкование основ вероучения, столь удивлявшее европейцев.

Киевские князья не могли опираться, как римские или китайские императоры, на мощ­ную военно-бюрократическую систему или, как ахеменидские шахи, на численно и культур­но доминирующий этнос. Они обрели опору в православии и осуществляли построение госу­дарственности в значительной мере как миссионерскую задачу обращения язычников.

Опора государства на новую религию прежде всего как на социально-нормативный ин­ститут регулирования общественной жизни (в ущерб ее духовно-нравственному аспекту, об­суждаемому главным образом в церковных кругах) и сформировала тот особый тип русского массового православия - формального, невежественного, синтезированного с языческой мистикой и практикой. Как говорил Н.Бердяев, - «православия без христианства».

В первые века древнерусской государственности ее по многим формально-культурным и ценностно-ориентационным чертам можно рассматривать как «дочернюю» зону византий­ской культуры. Однако по большинству сущностных форм социально-политического устройства и жизнедеятельности Древнерусская цивилизация была ближе к Европе, особенно Восточной.

С традиционными обществами Европы того времени она имела целый ряд общих черт христианские ценности; городской характер «титульной», маркирующей общество в целом, культуры; преобладание земледельческого производства; «военно-демократический» харак­тер генезиса государственной власти; отсутствие синдрома сервильного комплекса (поголов­ного рабства) при соприкосновении индивида с государством.

Вместе с тем Древняя Русь имела целый ряд общих черт с традиционными обществами азиатского типа:

• отсутствие в европейском смысле частной собственности и экономических классов;

• господство принципа централизованной ре дистрибуции, при которой власть рожда­ла собственность;

• автономность общин по отношению к государству, порождавшая значительные воз­можности социо-культурной регенерации;

• эволюционный характер общественного развития.

В целом Древнерусская цивилизация на славяно-языческой основе синтезировала неко­торые черты европейских социально-политических и производственно-технологических реа­лий, византийских мистических рефлексий и канонов, а также азиатских принципов центра­лизованной редистрибуции.

Геополитический, а также экономический факторы предопределили появление в древ­нерусской цивилизации нескольких субкультур - южной, северной и северо-восточной.

Южная субкультура была ориентирована на азиатскую «степь». Киевские князья пред­почитали даже формировать дружинную гвардию из наемников племенного объединения «черных клобуков», остатков тюркских кочевников - печенегов, торков, берендеев, осевших на реке Рось. В период татаро-монгольского нашествия киевская субкультура прекратила свое существование.

Новгородская субкультура была нацелена на партнеров по ганзейскому союзу, пред­ставлявших торговые островки европейской цивилизации. Если новгородцы и прибегали к наемникам, то, как правило, ими становились варяги. Новгородская субкультура, сохранив­шаяся в период татаро-монгольского ига и усилившая свое европейское своеобразие, дегра­дировала после присоединения Новгорода к Москве в XV в.

2. Существенные особенности русской национальной культуры

Выделяют специфические черты русской культуры от древнейших времен до XX века:

1. Русская культура - понятие историческое и многогранное. Она включает в себя фак­ты, процессы, тенденции, свидетельствующие о длительном и сложном развитии как в гео­графическом пространстве, так и в историческом времени. У замечательного представителя европейского Возрождения Максима Грека, переехавшего в нашу страну на рубеже XVI ве­ка, есть поразительный по глубине и верности образ России. Он пишет о ней, как о женщине в черном платье, задумчиво сидящей «при дороге». Русская культура тоже «при дороге», она формируется и развивается в постоянных поисках. Об этом свидетельствует история.

2. Большая часть территории России заселена позднее, чем те регионы мира, в которых сложились основные центры мировой культуры. В этом смысле русская культура - явление относительно молодое. Мало того, Русь не знала периода рабовладения: восточные славяне перешли непосредственно к феодализму от общинно-патриархальных отношений. В силу своей исторической молодости русская культура оказалась перед необходимостью интен­сивного исторического развития. Конечно, русская культура развивалась под влиянием раз­личных культур стран Запада и Востока, исторически опередивших Россию. Но воспринимая и усваивая культурное наследие других народов, русские писатели и художники, скульпторы и архитекторы, ученые и философы решали свои задачи, формировали и развивали отечест­венные традиции, никогда не ограничиваясь копированием чужих образцов.

3. Длительный период развития русской культуры определялся хрис-тианско-православной религией. На многие века ведущими культурными жанрами стали храмостроительство, иконопись, церковная литература. Значительный вклад в мировую художествен­ную сокровищницу Россия, вплоть до XVIII века, вносила духовной деятельностью, связан­ной с христианством.

Вместе с тем, влияние христианства на русскую культуру - процесс далеко не одно­значный. По справедливому замечанию видного славянофила А С. Хомякова, Русь воспри­няла только внешнюю форму, обряд, а не дух и сущность христианской религии Русская культура вышла из-под влияния религиозных догматов и переросла границы православия.

4. Специфические черты русской культуры определяются в значительной степени тем, что исследователи назвали «характером русского народа» Об этом писали все исследователи «русской идеи» Главной чертой этого характера называли веру. Альтернатива «вера-знание», «вера-разум» решалась в России в конкретные исторические периоды по-разному, но чаще всего в пользу веры. Русская культура свидетельствует: при всем разночтении русской души и русского характера трудно не согласиться со знаменитыми строчками Ф. Тютчева: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать - в Россию можно только верить»

Русская культура накопила великие ценности. Задача нынешних поколений - сохра­нить и приумножить их.

3. Культурный архетип, менталитет и этнос

Культурные архетипы - это глубинные культурные установки «коллективного бессоз­нательного», с величайшим трудом поддающиеся изменениях Характерные черты культур­ных архетипов - устойчивость и неосознанность.

Люди, как правило, не рефлексируют по поводу собственных культурных архетипов, которые «работают» на сохранение культурного генотипа того или иного народа.

Культурные архетипы дают о себе знать во всех сферах жизнедеятельности человека, но более всего они проявляются в его повседневной жизни. При этом, как отмечал Юнг, «ко­гда представляется ситуация, которая соответствует данному архетипу, архетип активизиру­ется, и развивается принудительность, которая, подобно силе инстинкта, прокладывает себе дорогу, вопреки разуму и воле».

Люди разные, человек меняется, но чтобы представить логику и смысл их поведения, надо изучать их культурные архетипы. Именно поэтому культурный архетип иногда рас­сматривают как «информацию, обладающую социально-управляющей ценностью».

Следует различать понятия культурного архетипа, менталитета и национального харак­тера.

М.А. Барг пишет, что менталитет - это «совокупность символов, необходимо форми­рующихся в рамках каждой данной культурно-исторической эпохи и закрепляющихся в соз­нании людей в процессе общения с себе подобными, т.е. повторения».

Если культурные архетипы складываются «infactum» и носят неосознанный и устойчи­вый характер, то менталитет как осознанная система символов и смыслов - «postfactum», и поэтому обладает тенденцией к диверсификации.

Менталитет как способ выражения знаний о мире и человеке в нем служит в повсе­дневной жизни онтологическим и функциональным объяснением и содержит в первом слу­чае ответ на вопрос, что это; а во втором, - как и зачем это.

Атрибутом менталитета выступает идентичность, обусловленная среди его носителей в конечном счете общность социальных условий, в которых формируется сознание. Идентич­ность проявляется в способности людей наделять одинаковыми значениями одни и те же яв­ления объективного и субъективного мира, т.е. тождественным образом их сознательно ин­терпретировать и выражать в одних и тех же символах.

Национальный характер, по определению некоторых исследователей, - это генотип плюс культура. Генотип -то, что каждый из нас получает от природы, через гены, а культура - то, к чему мы приобщаемся, начиная от рождения. Поэтому национальный характер, кроме неосознанных культурных архетипов, которые человек интериоризирует в процессе социа­лизации, включает в себя наиболее повторяющиеся природные этнопсихологические черты индивидов.

Поскольку культурные архетипы недоступны непосредственному наблюдению, то их можно изучать следующими способами.

Архетипы функционально рассматриваются как первичные, архаичные формы адапта­ции человека к окружающей реальности. Поэтому изучать культурные архетипы можно пу­тем реконструкции влияния этой реальности (географической, геополитической, хозяйствен­ной, социальной, политической, религиозной, культурной и т.п.) на их формирование.

Культурные архетипы имеют символическую природу и обнаруживаются в области смысловых, ценностных ориентации. Это позволяет истолковывать и типизировать архетипы через «постижение» области символического.

Культурные архетипы особенно отчетливо проявляются в комплексах-аффектах, вы­званных ситуациями-раздражителями или словами-раздражителями и являющихся формами субъективного проживания человеком своих архетипических структур. Интерпретация реак­ции человека на эти раздражители также дает возможность для выявления культурных архе­типов.

Большое влияние на формирование русского культурного архетипа оказало принятие в Х в. христианства, которое пришло на Русь из Византии в православной форме.

Принятие той или иной религии в качестве государственной и национальной влечет за собой далеко идущие последствия не только в сфере веры, но и во всей духовной жизни.

Давно замечено, что любая национальная культура заимствует только те элементы чу­жих культур, к восприятию которых она уже подготовлена всем ходом собственного разви­тия, то есть имеет некий горизонт культурных ожиданий.

Православие, включив в свою сферу все слои русского народа, все общество, не захва­тывало человека целиком. Проникновение православия в толщу народной жизни не было всеобъемлющим. Оно руководило лишь религиозно-нравственным бытом русского народа, регулировало времяпрепровождение и праздничное настроение, семейные отношения, слабо отражаясь в ежедневном обиходе, не оставляя заметных следов в его будничных привычках и понятиях, предоставляя во всем этом свободный простор самобытному национальному творчеству, основанному на языческой экзальтации почвы и духа.

Восточно-христианское влияние в большей степени обнаружилось в Московский пери­од русской истории, в XV-XVI вв., когда сама Византия уже пала под ударами турок. Это воздействие осуществлялось прежде всего через культуру, Византия, утонченная и порочная, соединявшая в себе богословие с оргиями, создала уникальную культуру. Взяв важнейшие моменты человеческого бытия - рождение, смерть, обращение души к богу, -она окружила их такой высокой поэзией, возвела их к такому великому смыслу, к какому они дотоле нигде не возводились. (В.Розанов).

В восточно-христианской культуре земное существование человека, рассматривавшее­ся как эпизод на пороге вечной жизни, не представляло самоценности. Поэтому жизненно основной задачей была подготовка человека к смерти, которая расценивалась как начало этой жизни. В качестве смысла земного существования человека признавались духовные стремления к смирению и благочестию, ощущение собственной греховности и аскетизм.

Отсюда в православной культуре появилось пренебрежение к земным благам, посколь­ку земные блага ничтожны и скоротечны, отношение к труду не как к средству созидания и творчества, а как к способу самоуничижения и самодисциплины.

На основе противопоставления божественного (скрытого) и земного (доступного непо­средственному восприятию) в византийской культуре особенно отчетливо обнаруживалось стремление к вскрытию истинного (мистического) смысла явлений. Из иллюзорного облада­ния истиной вытекала нетерпимость, закрепленная в православном культурном архетипе, ко всякого рода инакомыслию, которое трактовалось как ересь, как уклонение от благого пути.

Рассматривая свою культуру как высшую, византийцы сознательно ограждали себя от иноземных влияний, в том числе и культурных. Эта нормативно-ценностная автаркия на уровне «коллективного бессознательного» порождала в православном культурном архетипе черты мессианизма.

С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой обычно подразумевается коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви.

В этом смысле соборность противопоставлялась индивидуальному мудрствованию с его рассудочной, по православным представлениям, абстрактной спекуляцией.

Соборное переживание и поведение ориентировалось не на рассудок, а на «движение сердца» и эмоции, - но в то же самое время стремилось всегда к конкретности, осязательно­сти религиозных актов, к их согласованию с обычаем, «исконными» привычками, а не с от­влеченными принципами.

Восточно-христианской соборности, духовному синтезу («всеединству») соответство­вала и своеобразная глобальная форма прагматизма, часто переживаемого как своеобразный религиозный экстаз. Особенностью православной России в этом плане был прагматический подход к разного рода философским концепциям, в особенности к социальным доктринам, воплощение которых в жизнь сопровождалось доведением определенной тенденции до по­следнего предела.

Православная традиция соборной интеграции нашла выражение и в характерном для русской культуры сращивании понятий красоты, добра и мудрости в слове «благолепие». Эту особенность православного миросозерцания С. Булгаков определил как «видение умной красоты духовного мира».

Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русского народа, спо­собствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого - иоанновского, мессиан­ского - типа русского человека.

В православии очень сильно выражена эсхатологическая сторона христианства. Поэто­му русский, иоанновский человек в значительной степени апокалиптик или нигилист. Он об­ладает в связи с этим чутким различением добра и зла, зорко подмечает несовершенство зем­ных поступков, нравов, учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра.

Признавая святость высшей ценностью, русский человек стремится к абсолютному до­бру, и поэтому не возводит земные, относительные ценности в ранг «священных» принци­пов. Он хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного. Если же русский человек усомнится в абсолютном идеале, то может дойти до крайнего охлократизма и равнодушия ко всему и способен невероятно быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного и безграничного бунта.

«Русский человек любит вспоминать, но не жить» (А. Лехов). Ом не живет настоящим, а только прошлым или будущим. Именно в прошлом он ищет нравственное утешение и вдохновение своей жизнедеятельности. Устремленность в будущее, постоянный поиск луч­шей жизни сочетается у русского человека с неукротимой верой в возможность ее достиже­ния.

Вечный поиск идеала - благодатная основа возникновения различного рода социаль­ных утопий и мифов. Культ прошлого и будущего в русской утопической культуре делает настоящее объектом критики и порождает в архетипе русского человека, соответственно, две жизненные установки: постоянное учительство как проповедь нравственного обновления с готовыми на все случаи жизни социальными рецептами, и перманентные сомнения, искания, постоянная постановка вопросов без ответов. Сомневаться и учить, учить и сомневаться -вот две его устойчивые склонности.

Иоанновский, мессианский человек чувствует себя призванным создать на земле выс­ший божественный порядок, восстановить вокруг ту гармонию, которую он ощущает в себе. Поэтому его одухотворяет не жажда власти, но настроение примирения и любви. Иоанновского человека движет чувство некоей космической одержимости. Он ищет разобщенное, чтобы его воссоединить, осветить и освятить.

Борьба за вселенскость - основная черта иоанновского, мессианского человека. Вместе с тем, стремясь к бесконечному и всеобъемлющему, он боится определений, отсюда - гени­альная перевоплощаемость русских людей.

Иоанновскому, мессианскому типу, сложившемуся в России, противостоит прометеев­ский, героический человек Запада (В. Шубарт). Он видит в мире хаос, который должен оформить своей организующей силой. Героический человек полон жажды власти, он удаля­ется все дальше и дальше от бога и все глубже уходит в мир вещей. Секуляризация - его судьба, героизм - его жизненное чувство, трагика - его конец.

От русского человека иоанновского типа отличается и восточный человек. Мессианст­ву и одухотворенности русского человека, героизму и экспрессивности западного восточный человек противопоставляет «универсальность» («безвкусность»).

В восточной культуре «безвкусность» - пример мироощущения, ориентированного на сохранение гармонии мира, обладающего внутренним динамизмом развития, поэтому не требующего произвола человеческого вмешательства. В морально-религиозном плане «без­вкусность» - это признак совершенного вкуса, его универсальности, это высшая доброде­тель, ибо «вкус» есть предпочтение, а любая актуализация - ограничение.

В культурной традиции Востока «безвкусность» является положительным качеством. Это - ценность, которая в жизни реализуется в практике неосознанного социального оппор­тунизма, что означает принятие или устранение от дел с максимальной гибкостью и ориен­тацией исключительно на требование момента.

Поэтому если добродетелями западного человека являются энергичность и интенсив­ность, мода и сенсация, восточного человека - точная середина и посредственность, бес­шумность и увядание, то добродетели русского человека - пассивность и терпеливость, кон­серватизм и гармония.

Литература

1. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 тт. - М., 1996.

2. Культурология: Курс лекций /Под ред. А.А. Радугина. - М.: Центр, 1999.

3. Культурология: История и теория культуры. - Учебное пособие. - М., 1996.

4. Немировская Л.З. Культурология. История и теория культуры. - М.: Кадры, 1991.

5. Полищук В.И. Культурология: Учебное пособие. - М.: Гардарики, 1999.

Скачать архив с текстом документа