Биосферный уровень и его экология
СОДЕРЖАНИЕ: Понятие биосферы, история его появления. Биосферная концепция Вернадского. Экология как одна из важнейших составляющих биосферы.ИНСТИТУТ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ,
СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ И ПРАВА
БИОСФЕРНЫЙ УРОВЕНЬ И ЕГО ЭКОЛОГИЯ
Авторизированный реферат по концепции
современного естествознания
Студентка группы: 5-12-15 Ф.И.О.: Волошина В.В. Преподаватель: проф. Мамедов Н.М.. |
Москва, 2000
Содержание
1. Введение (История понятия термина “биосфера).
2. В.И. Вернадский о “живом веществе” (“живой материи”).
3. Биосфера – “один огромный организм”.
4. Опытные данные, обобщенные В.И. Вернадским.
5. Экология и биосфера.
Сегодня наиболее общепризнанной, особенно в отечественной науке, является та система взглядов на биосферу, которую создал В.И. Вернадский, и которая широко вошла в историю науки как “учение о биосфере Вернадского.
Однако прежде, чем рассматривать концепцию Вернадского, необходимо узнать историю самого понятия и термина “биосфера”.
Сам В.И. Вернадский ссылается на Ж.-Б. Ламарка, заметив, что “он дал нам представление о роли биосферы в истории нашей планеты”. Однако Ламарк не пользовался термином “биосфера” и в своем труде “Гидрология” (1802 г..) говорил лишь о том, что “все вещества, находящиеся на поверхности земного шара и образующие его кору, сформировались благодаря деятельности живых организмов”.
Эту идею разделяли многие ученые XVIII–XIX вв. Например, немецкий естествоиспытатель А. Гумбольд в своих “Картинках природы” (1826 г.) ввел понятие “жизненная среда” (нем. die Zebensphre), под которой понимал специфическую оболочку Земли, где в единую целостную систему объединены атмосферные, морские и континентальные процессы, а также весь органический мир. Позднее, в 1869 г. немецкий агроном Ф. Ратцель назвал поверхность Земли “пространством жизни” (die Zebensraum), а французский географ Э. Реклю в труде “Земля” дал красочное описание роли мира живых организмов и преобразованиях лика Земли.
Таким образом, начиная с Ламарка, в науке появилось представление о существовании на нашей планете некоего пространства, охваченного жизнью, и ею же создаваемого. А из всех терминов, предложенных для обозначения этого пространства, укоренился один – “биосфера”, автором которого был австрийский геолог и палентолог Э. Зюсс (1875 г.). Он, однако, сразу не дал полной расшифровки этого термина, ограничившись описанием биосферы как особого слоя, находящегося “между верхними слоями атмосферы и литосферы и неограниченного литосферой”. Лишь позднее в книге “Лик Земли” (1909 г.) Зюсс описал биосферу как “совокупность организмов, ограниченную в пространстве и во времени, и обитающую на поверхности Земли”.
Однако в этом случае Зюсс ничего не сказал о геологической роли биосферы и ее зависимости от планетарных факторов Земли. Впервые идею о геологических функциях “живого вещества”, представленного совокупность всего органического мира в виде “единого нераздельного целого”, высказал В.И. Вернадский в 1919 г. в “Записке о необходимости организации химического изучения организмов” (Киев, 1919 г.). Большое влияние на становление Вернадского оказал его учитель – почвовед и агроном В.В. Докучаев (1880-е гг.), активно пропагандировавший идею о необходимости создания целостного учения о взаимозависимых изменениях органического мира, рельефа, вод, почв, осадочных пород и климата.
В.И. Вернадский о “живом веществе” (“живой материи”)
Итак, впервые центральную идею своего учения о биосфере – идею “живого вещества” – Вернадский высказал в 1919 г.. Приняв, что “живая материя является определенным целым” и что это “целое” поддается изучению в аспекте его энергии и химического состава, Вернадский дал одно из первых своих определений живого вещества: “Под именем живого вещества я буду подразумевать всю совокупность организмов, растительных и животных, в том числе и человека[1] . В последующих своих работах он постоянно возвращался к этому определению, дополняя и уточняя его. Главными из этих уточнений были его суждения о трансформации различных форм энергии, их роли в функционировании “живого вещества” и роли последнего в истории химических элементов на Земле.
Как изложено ранее, знаем, что впервые в достаточно завершенном виде Вернадский изложил положения своего учения о “живом веществе” в труде “Биосфера” (1926 г.). В нем все характеристики живого вещества были представлены как признаки организованной целостной системы – биосферы, а все явления жизни – как “части механизма биосферы”, отличающиеся четкой упорядоченностью, что “основным и глубочайшим образом отражается на характере и строении живых существ”. В функциональном плане живое вещество, по Вернадскому, это – то звено, которое соединяет историю химических элементов с эволюцией организмов и человека, а также с эволюцией всей биосферы.
В чем же еще, кроме системности и организованности, видел Вернадский отличие живого вещества от косной (неживой) материи? И какова была его позиция в вопросе происхождения живой материи?
Свои воззрения по первому вопросу Вернадский полно изложил в 1931 г. в докладе “Об условиях появления жизни на Земле”, прочитанном в Ленинградском обществе естествоиспытателей. В нем он проявил себя горячим сторонником идеи теории молекулярной диссимметрии Л. Пастера. Он, как и Пастер, видел в наличии диссиметричности простран-
ственной структуры молекул отличительный и фундаментальный признак живой материи. Вернадский не только принял это положение, но и развил его, дополнив новыми идеями, понятиями и терминами.
Так, представив молекулярную диссимметрию как особое “свойство пространства… связанного с жизнью”, Вернадский особо подчеркивал, что неотъемлемым признаком “живой диссиметрии” является преобладание одной из “сред” – левой или правой, т.е. одного из молекулярных стереоизомеров, что и характеризует “симметрию пространства, занятого живым веществом”. “В соединениях, связанных с жизнью, – подчеркивал Вернадский, – преобладает или исключительно существует один антипод”, а по его терминологии, “энантиоморф”, т.е. молекулярный стереоизомер.
Что же касается происхождения столь фундаментального свойства “живого вещества”, то подобно Пастеру, Вернадский рассматривал его не как планетарное, а как космическое явление, “наведенное” на живую материю факторами космического порядка. Правда, в отличие от Пастера, Вернадский не касался вопроса экспериментальной реконструкции молекулярных стереоизомеров. Случайно ли это? По-видимому, нет и вот почему.
В.И. Вернадский был сторонником идеи вечности жизни, объединяя материю и жизнь в единое и неразрывное целое. Иными словами, он считал живое на Земле порождением только живого же, самим живым созданным. Именно поэтому он столь высоко ценил так называемый “принцип Реди”, сформулированный еще в 1668 г. итальянским врачом и естествоиспытателем Ф. Реди: “все живое происходит только из живого” (от лат. omne vivum e vivo). В утверждении “принципа Реди” Вернадский превзошел даже Пастера. Последний, пытался воспроизводить молекулярную диссимметрию “непосредственных элементов жизни”, т.е. живое, в лабораторных условиях.
И здесь, как можно видеть, уже коснулись второго вопроса: каковыми были взгляды Вернадского относительно происхождения того “живого
вещества”, которое, собственно, и составляет сущность биосферы?
Следует заметить, что воззрения Вернадского по этому вопросу были достаточно сложными, а по некоторым вопросам и противоречивыми. В чем причина этого?
Дело в том, что утверждая незыблемость “принципа Реди”, геолог Вернадский опирался на данные геохимической истории Земли. И это давало ему повод утверждать: “Никогда в течение геологических периодов не было и нет никаких следов абиогенеза”, а “жизнь всегда была и не имела начала”, поскольку “живой организм – никогда и нигде не происходил из косной материи”, в связи с чем, в истории земли не было вообще геологических эпох, лишенных жизни.
Эти основополагающие тезисы Вернадский уточнял в последующее время (в 1940 г.) такими положениями: “1) нигде и ни в каких явлениях, происходящих или когда-либо имевших место в земной коре, не было найдено следов самозарождения жизни; 2) жизнь, какой она нам представляется в своих проявлениях и в своем количестве, существует непрерывно со времени образования самых древних геологических отложений, со времени архейской эры; 3) нет ни одного организма среди сотен тысяч различных изученных видов, генезис которого не отвечал бы принципу Реди”[2] .
Однако воззрения В.И. Вернадского на возможность абиогенеза (зарождение живого из неживой – косной материи) не были стабильными: они эволюировали по мере привлечения новых данных к решению проблемы.
Выразилось это в том, что не будучи креационистом, он, в конечном итоге, признал возможность абиогенеза, но “оставаясь на точных и бесспорных фактах”, “вынес” зарождение жизни за пределы земной поверхности, придя в конечном итоге к достаточно компромиссному решению: “Принцип Реди… не указывает на невозможность абиогенеза вне биосферы или при установлении наличия в биосфере (теперь или раньше) физико-химических явлений, не принятых при научном определении этой формы организованности земной оболочки”[3] .
Сегодня мы можем утверждать, что развитие естествознания не опровергает, а во много подтверждает идеи В.И. Вернадского. Касается это и его воззрений, противоречащих догме земного абиогенеза, т.е. так называемой “химической эволюции”, столь “удачно” завершившейся зарождением жизни.
Какими же данными располагает современная наука, позволяющая говорить, что Вернадский во много был прав, во всяком случае в той части его воззрений, которые касаются неразрывной связи геохимической истории Земли с жизнью, и если не ее вечности, то по крайней мере, неподозреваемой ранее древности биосферы “в лице” докембрийской (архейской) прокариотной жизни?
Данные эти, начиная с конца 1960-х гг., стали предоставлять естествознанию две дисциплины – геомикробиология и палеомикробиология. Первая исследует историю метаболической деятельности древнего прокариотного мира с помощью микроскопирования шлифововых (от нем. Schliff – тонкий слой горной породы), срезов биохимической идентификации хемофоссилий (химических ископаемых), изотопного фракционирования элементов (12 С/13 С; 32 S/34 S). С помощью данных этой науки установлено, что закладка основных осадочных пород произошла на границе докембрия и фанерозоя, а главные факторы гипергенеза (химический состав атмосферы и органическое вещество) остаются стабильными на протяжении всей истории Земли. В пользу этих выводов приводятся факты, подтверждающие неизменность распределения в осадочных породах углерода, серы, урана, окисленного железа. А последнее оценивается как довод в пользу докембрийского появления кислорода в атмосфере, что подтверждается и широко признанным представлением о том, что уже при 1%-ном от современного содержания О2 в атмосфере (“точка Пастера”) мог образоваться защитный озоновый слой – одно из условий благоденствия жизни и перехода от анаэробного образа жизни к аэробному.
Что же касается палеомикробиологии, то она исследует преимущественно микроскопические морфологические ископаемые – микрофоссилии, главным образом, строматолиты (морфологические остатки древних цианобактериальных сообществ) с широким использование метода изотопного фракционного анализа. Бурно развивавшаяся в период 1960 – 80-х гг., эта наука получила данные, подтверждающие не только не подозреваемую ранее древность живого мира (микроскопические ископаемые Исуа-формации датируются по 12 С-изотопу 3,8 срд. лет, в то время как общепризнанной датой зарождения жизни все еще пока остается дата 4.2–3.8 млрд. лет), но и поразительное метаболическое разнообразие древнего прокариотного мира. А это – еще одно подтверждение необычайного научного предвидения В.И. Вернадского, который опираясь лишь на геохимические данные, неотступно пропагандировал идею древнейшего происхождения и одновременного сосуществования метаболического разнообразия первичной биосферы.
Биосфера – “один огромный организм”
Автором этого тезиса был отечественный микробиолог С.Н. Виноградский, произнесший его в речи, озаглавленной “О роли микробов в общем круговороте жизни”. Главный ее смысл – в подтверждении гениальной идеи Л. Пастера: “Все стадии работы смерти обусловлены явлениями жизни”. Виноградский продемонстрировал незыблемость этой идеи, проанализировав, как и в каких масштабах происходит глобальный круговорот разнообразных элементов благодаря метаболической деятельности микробного мира. В этом – его планетарная роль: не будь этой деятельности, планета оказалась бы погребенной под “остатками смерти”, т.е. неразложившимися останками жизни.
Как же соотносятся идеи двух великих микробиологов – Пастера и Виноградского – с идеями автора учения о биосфере – геолога и геохимика Вернадского?
Оказывается, как части единой концепции, данными для которой послужили разные области естествознания.
Чтобы убедиться в этом, достаточно привести пять положений, или пять постулатов В.И. Вернадского, с помощью которых он представил структуру и функции первичной биосферы.
Постулат первый: “С самого начала биосферы, жизнь, в нее входящая, должна была быть уже сложным телом, а не однородным веществом, поскольку связанные с жизнью ее биогеохимические функции по разнообразию и сложности не могут быть уделом какой-нибудь одной формы жизни”. Смысл сказанного однозначен: первобытная биосфера изначально была представлена богатым функциональным разнообразием.
Постулат второй: “Организмы проявляются не единично, а в массовом эффекте… имеет значение совокупность неделимых”. И далее: “Первое появление жизни… должно было произойти не в виде появления одного какого-нибудь вида организмов, а их совокупности, отвечающей геохимической функции жизни. Должны были сразу появиться биоценозы”.
Третий постулат: “В общем монолите жизни, как бы не менялись его составные части, их химические функции не могли быть затронуты морфологическим изменением”. Смысл приведенных постулатов таков: первичная биосфера была представлена “совокупностями” организмов типа биоценозов, которые и были главной “действующей силой” геохимических преобразований, а морфологические изменения компонентов этих “совокупностей” не отражались на их “химических функциях”.
Постулат четвертый: “Живые организмы… своим дыханием, своим питанием, своим метаболизмом… непрерывной сменой поколений… порождают одно из грандиознейших планетных явлений… миграцию химических элементов в биосфера”, поэтому “на всем протяжении протекших миллионов лет мы видим образование тех же минералов, во все времена шли те же циклы химических элементов, какие мы видим и сейчас”.
И пятый постулат: “Все без исключения функции живого вещества в биосфере могут быть исполнены простейшими одноклеточными организмами”.
Какие же именно “геохимические функции” имел в виду Вернадский? Он определил их такими терминами: газовая, кислородная, окислительная, кальциевая, восстановительная, концентрационная, разрушение органических соединений, восстановительное разложение, метаболизм и дыхание. Функций этих было достаточно, чтобы “былая биосфера” сыграла свою определяющую роль в становлении оболочек Земли – атмосферы, гидросферы, литосферы и геосферы. Современная наука о биосфере те же функции классифицирует по пяти категориям: энергетическая, концентрационная, деструктивная, средообразующая, транспортная.
Естественно возникает вопрос, какой же механизм функционировал и продолжает обеспечивать способность биосферы выполнять геологические, а также и экологические функции?
Ответ на этот вопрос дает четвертый постулат Вернадского: трофико-метаболические связи между компонентами биосферы, обеспечивающие глобальный круговорот элементов, а самой биосфере – целостность единой живой системы – “огромного организма”.
Длительное время концепция биосферы В.И. Вернадского замалчивалась: она не соответствовала господствовавшей догме А.И. Опарина, утверждавшей идею постепенного морфо-функционального усложнения живой материи путем замены одних форм на другие – “более приспособленные”.
Правда, идея структурной целостности биосферы и изначального ее функционального многообразия продолжала жить в отечественной биологии: в трудах о биогенетическом покрове планеты В.Н. Сукачева, в концепции геомериды, или живого покрова Земли В.Н. Беклемишева, в теории живой материи Э.С. Бауэра.
Опытные данные, обобщенные В.И. Вернадским
1. Первым выводом из учения о биосфере является принцип целостности биосферы. “Можно говорить о всей жизни, о всем живом веществе, как о едином целом в механизме биосферы”[4] . Строение Земли, по Вернадскому, есть согласованный в своих частях механизм. “Твари Земли являются созданием космического процесса, необходимой и закономерной частью стройного космического механизма”[5] .
Узкие пределы существования жизни – физические постоянные, уровни радиации и т.п. – подтверждают это. Как будто кто-то создал такую среду, чтобы жизнь стала возможна. Какие условия и константы имеются в виду? Гравитационная постоянная, или константа всемирного тяготения, определяет размеры звезд, температуру и давления в них, влияющие на ход реакций. Если она будет чуть меньше, звезды станут недостаточно горячими для протекания в них ядерных реакций; если чуть больше, звезды превзойдут “критическую массу” и обратятся в черные дыры, выпав тем самым из круговорота материи. Константа сильного взаимодействия определяет ядерный заряд в звездах. Если ее изменить, цепочки ядреных реакций не дойдут до углерода и азота. Постоянная электромагнитного взаимодействия определяет конфигурацию электронных оболочек и прочность химических связей; ее изменение делает Вселенную мертвой. К этому добавляется еще антропный принцип, с которым мировые константы как бы подгоняются к возможности существования жизни.
2. С принципом целостности биосферы и неразрывной связи в ней живых и косных компонентов связан и принцип гармонии биосферы и ее организованности. В биосфере, по Вернадскому, “все учитывается и все приспособляется с той же точностью, с той же механичностью и с тем же подчинением мере и гармонии, какую мы видим в стройных движениях небесных светил и начинаем видеть в системах атомов вещества и атомов энергии”[6] .
3. Роль живого в эволюции Земли. “На земной поверхности нет химической силы, более постоянно действующей, а потому и более могущественной по своим конечным последствиям, чем организмы, взятые в целом… Все минералы верхних частей земной коры – свободные алюмокремниевые кислоты (глины), карбонаты (известняки и доломиты), гидраты окиси Fe и Al (бурые железняки и бокситы) и многие сотни других непрерывно создаются в ней только под влиянием жизни[7] ”. Лик Земли как небесного тела, заключает Вернадский, фактически сформирован жизнью.
4. Космическая роль биосферы в трансформации энергии. Можно рассматривать всю эту часть живой природы как дальнейшее развитие одного и того же процесса превращения солнечной световой энергии в действенную энергию Земли.
5. Растекание жизни есть проявление ее геохимической энергии. Живое вещество, подобно газу, растекается по земной поверхности в соответствии с правилом инерции. Мелкие организмы размножаются гораздо быстрее, чем крупные. Скорость передачи жизни зависит от плотности живого вещества.
6. Понятие автотрофности. Автотрофными называют организмы, которые берут все нужные им для жизни химические элементы в биосфере из окружающей их косной материи и не требуют для построения своего тела готовых соединений другого организма. Поле существования этих зеленых автотрофных организмов определяется прежде всего областью проникновения солнечных лучей.
7. Космическая энергия вызывает давление жизни, которое достигается размножением. Размножение организмов уменьшается по мере увеличения их количества.
8. Формы нахождения химических элементов: 1) горные породы и минералы; 2) магмы; 3) рассеянные элементы; 4) живое вещество. Закон бережливости в использовании живым веществом простых химических тел: раз вошедший элемент проходит длинный ряд состояний и организм вводит в себя только необходимое количество элементов.
9. Жизнь целиком определяется полем устойчивости зеленой растительности. Пределы жизни определяются в конце концов физико-химическими свойствами соединений, стоящих организм, их неразрушимостью в определенных условиях среды. Максимальное поле жизни определяется крайними пределами выживания организмов. Верхний предел жизни обусловливается лучистой энергией, присутствие которой исключает жизнь и от которой предохраняет озоновый щит. Нижний предел связан с достижением высокой температуры. Интервал в 433С (от -252С до +180С) является предельным тепловым полем.
10. Биосфера в основных своих чертах представляет один и тот же химический аппарат с самых древних геологических периодов. Жизнь оставалась в течение геологического времени постоянной, менялась только ее форма.. Само живое вещество не является случайным созданием.
11. Всюдность жизни в биосфере. Жизнь постепенно, медленно, приспосабливаясь, захватила биосферу, и захват этот не закончился. После устойчивости жизни есть результат приспособленности в ходе времени.
12. Постоянство количества живого вещества в биосфере. Количество свободного кислорода в атмосфере того же порядка, что и количество свободного живого вещества (1,5х1021 гр. и 1020 -1021 гр.). Скорость передачи жизни не может перейти пределы, нарушающие свойства газов. Идет борьба за нужный газ.
13. Всякая система достигает устойчивого равновесия, когда ее свободная энергия равняется или приближается к нулю, т.е. когда вся возможная в условиях системы работа произведена.
Подлинное возрождение идеи В.И. Вернадского о структуре и функциях как древней, так и современной биосферы произошло в середине 1970-х гг. благодаря трудам отечественного микробиолога Г.А. Заварзина. Он не только четко назвал механизмы функционирования биосферы и фактор, объединяющий ее в единую систему – трофические связи между организмами, но и расшифровал сложнейшую систему этих многосторонних связей. Главный вывод его исследований гласит: биосфера создавалась не на базе дивергентной эволюции входящих в нее организмов, а путем появления новых и усложнения уже имевшихся трофических связей между организмами, всегда существовавшими не отдельно, а в составе сообществ – экосистем различного масштаба. Отсюда следовал вывод: элементарной структурно-функциональной единицей эволюции биосферы всегда были не отдельные особи и даже не вида, а экологические сообщества, которые преобразовывались не за счет удаления из них “неприспособленных”, а аддитивным путем, т.е. присоединением новых элементов, “сопрягающим это сообщество с новыми факторами внешней среды”. Отсюда и другой не менее важный вывод: “Изучение эволюции микробных систем представляется необходимым для понимания геологических проблем и истории Земли в целом”. Главный вывод исследований как Г.А. Заварзина, так и многих зарубежных экологов, микропалеонтологов, геохимиков – Т. Брока, Дж. Шопфа, Е. Баргхорна, П. Клауда и других – сводится к тому, что главным фактором становления и функционирования биосферы были и остаются многосторонние трофические связи, установившиеся не менее, чем 3,4–3,5 млрд. лет тому назад, и определявшие характер и масштабы круговорота элементов в оболочках Земли.
Из сказанного следует, что ключевую роль в понимании существования живой природы на биосферном уровне играет экологический фактор. Именно ему отводил и В.И. Вернадский решающую роль, когда говорил об условиях функционирования и сохранения живого как “единого целого”, “как монолита жизни”. Особенно четко роль экологического фактора обозначилась тогда, когда биосфера обрела новую форму существования – форму неосферы.
Экология и биосфера
Слово “экология” в буквальном смысле означает науку о “доме” (от греч. “ойкос” – жилище, местообитание). Как входящая в биологический цикл, экология – наука о местообитании живых существ, их взаимоотношении с окружающей среды. Экология изучает организацию и функционирование надорганизменных систем различных уровней: популяций, сообществ, экосистем. Термин “экология” предложил немецкий зоолог Э. Геккель в 1866 г., но подлинного расцвета эта наука достигла в ХХ веке, и развитие далеко не закончено.
Если учение о биосфере сразу подняло биологию с уровня отдельных видов к целостности высшего порядка, то экология изучает различные уровни целостности, промежуточные между организменным и глобальным. Выделяют аутоэкологию, которая исследует взаимодействие отдельных видов со средой, и синэкологию, которая изучает сообщества. Сообществом, или биоценозом, называют совокупность растений и животных, населяющих участок среды обитания. Совокупность сообщества и среды носит название экологической системы, или биогеоценоза.
Основные понятия аутоэкологии – популяция, местообитание, экологическая ниша. Популяцией называется группа организмов, относящихся к одному или близким видам и занимающая определенную область, называемую местообитанием. Совокупность условий, необходимых для существования популяции, носит название экологической ниши. Экологическая ниша определяет положение вида в целях питания.
В зависимости от характера питания стоится пирамида питания, состоящая из нескольких трофических уровней. Низший занимают автотрофные организмы, питающиеся неорганическими соединениями, прежде всего растения. На более высоком уровне располагаются гетеротрофные организмы, использующие в пищу биомассу растений. Затем идут гетеротрофы второго порядка, питающиеся гетеротрофами первого порядка, т.е. травоядными животными и т.д.
Один из важнейших принципов экологии – принцип устойчивости, в соответствии с которым чем больше трофических уровней и чем они разнообразнее, тем устойчивей биосфера.
Экология показала также, что живой мир – не совокупность живых существ, а единая система, сцементированная множеством цепочек питания и иных взаимоотношений. Если даже небольшая часть его погибнет, погибнет и все остальное. В то же время, как писал Н. Винер, “сообщество простирается лишь до того предела, до которого простирается действительная передача информации”[8] .
К важнейшим выводам экологии можно отнести следующие, отмечавшиеся еще Вернадским. 1) Каждый организм может существовать только при условии постоянной тесной связи со средой, т.е. с другими организмами и неживой природой. 2) Жизнь со всеми ее проявлениями произвела глубокие изменения на нашей планете. Совершенствуясь в процессе эволюции, живые организмы все шире распространялись на планете, стимулируя перераспределение энергии и вещества. 3) Размеры популяции возрастают до тех пор, пока среда может выдержать их дальнейшее увеличение, после чего достигается равновесие. Численность колеблется вблизи равновесного уровня.
Принцип равновесия играет в живой природе огромную роль. Равновесие существует между видами и смещение его в одну сторону, скажем, уничтожение хищников, может привести к исчезновению жертв, у которых не будет хватать пищи. Естественное равновесие существует и между организмом и окружающей его неживой средой. Великое множество равновесий поддерживают общее равновесие в природе.
Равновесие в живой природе не статично, как равновесие кристалла, а динамично, представляя собой движение вокруг точки устойчивости. Если эта точка не меняется, то такое состояние называется гомеостазом (“гомео” – тот же, “стасис” – состояние). Гомеостаз – механизм, посредством которого живой организм поддерживает параметры своей внутрен-
ней среды, противодействуя внешним воздействиям, на таком постоянном уровне, который обеспечивает нормальную жизнь. Кровяное давление, частота пульса, температура тела – все это обусловлено гомеостатическими механизмами, которые работают настолько хорошо, что мы обычно их не замечаем. В пределах “гомеостатического плато” действует отрицательная обратная связь, за пределами его – положительная обратная связь, и система гибнет.
Все, о чем говорилось ранее, касалось биосферы в ее естественном состоянии, когда она существовала и функционировала как подлинный “монолит жизни”, самой жизнью создаваемый и управляемый.
Ситуация коренным образом изменилась, когда появился главный компонент биосферы – человек. Он вступил как новая мощная геологическая сила, положившая начало перестройке биосферы: началась эпоха неосферы.
Термин “неосфера” был еще в 1927 г. предложен французскими учеными и философами Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом. Однако они вложили в этот термин особое содержание, истолковав его как некий надбиосферный “мыслительный пласт”, как единый покров, окутывающий планету. Другое истолкование термину “неосфера” дал В.И. Вернадский, понимая под ним ту часть нашей планеты и околопланетного пространства, которая несет на себе печать разумной деятельности человека: так же, как и биосфера, неосфера становится геологической силой, влияющей на все сферы Земли. Таким образом, Вернадский расширил учение о взаимном влиянии живых организмов и среды, т.е. представления о предмете экологии, включив в них проблемы воздействия неосферы на биосферу. В результате экология из чисто биологической превратилась в междисциплинарную область не только естественно-научного, но и философского знания.
Естественно возникает вопрос, каков же путь, приведший к новому экологическому учению?
Все началось с того момента, когда человечество, выйдя из младенческой стадии своей истории, методом проб и ошибок начало “обустраиваться” в природе, подчиняя себе ее ресурсы, и не заботясь о последствиях своих побед над нею. Вскоре и систематизированное Знание стало пособником человека в покорении природы: лозунг “знание – сила” оказался настолько воодушевляющим, что полностью усыпил бдительность.
Какое же, конкретно, знание давало силу, создавало реальные “возможности” “не ждать милостей у природы”, а брать их у нее силой, забывая при этом, что брать их надо у хрупкой живой природы – биосферы, каждый компонент которой – это звено одной целостной неделимой системы?
Успехи физики, химии и технических наук сделались научной основой создания энергетики нового типа. Вошли в строй гидроэлектростанции на 2-4 млн. кВт установленной мощности. Резко возросла в энергетическом балансе доля ядерного топлива: к 2000 году в мировой структуре электроэнергетики она составила 40-45 процентов.
Все это отвечает требованиям развития экономики, но одновременно создает реальную угрозу окружающей среде в глобальном масштабе. Строительство тепловых станций ведет к загрязнению атмосферы. Расширение сети ГЭС нарушает гидрологический режим и приводит к изъятию из хозяйственного пользования обширных земельных массивов. Повышение удельного веса атомной энергетики выдвигает острейшую проблему захоронения радиоактивных отходов. В атмосферу Земли выбрасываются миллиарды тонн углекислого газа, около полутора миллиардов тонн аэрозолей, миллионы тонн сернистого газа, окиси углерода, окиси азота и т.д. Есть опасение, что выхлопные газы могут вызвать изменения в слое атмосферного озона и таким образом повлиять на радиационный баланс планеты. Промышленные сточные воды загрязняют более трети всего устойчивого стока. Происходит непрерывное загрязнение мирового океана, чреватое нарушением взаимодействия между гидросферой и атмосферой. В загрязненных акваториях портов уже произошло уменьшение испарения с поверхности на 20-40%, тогда как именно испарения с поверхности океана являются главным источником земной влаги – основы жизни на планете. Лишь шесть лет тому назад была прекращена реализация инженерных проектов по переброске стока рек, которые могли бы стать причиной необратимых изменений среды обитания человечества в целом. Не менее опасно и широчайшее применение минеральных удобрений. Их избыточное количество, не усваиваемое растениями, не закрепляется в почве, а выносится в водоемы, создавая благоприятные условия для евтрофикации водоемов, т.е. обильного размножения сине-зеленых водорослей, приводящего к образованию плохо аэрируемых илов. А это создает неблагоприятные условия для жизни рыб, водоплавающих птиц и т.д.
Перечисление подобных примеров можно было бы продолжать еще много. Однако и сказанного достаточно, чтобы видеть, какой мощный удар пришелся по биосфере: она стала утрачивать свои компенсационные свойства, ее композиционные механизмы перестали справляться с восстановлением нарушенного баланса ее частей. Но главное, сам “победитель” – человек – оказался жертвой своей же “силы”: научно-технический прогресс, которым столь гордилось общество, оказало ему плохую услугу. Сбылись слова великого Ж.-Б. Ламарка, который еще в 1820 г., как бы предвидя катастрофу, писал: “Человек, ослепленный эгоизмом, становится недостаточно предусмотрительным даже в том, что касается его собственных интересов: вследствие… беззаботного отношения к будущему и равнодушия к себе подобным, он как бы сам способствует уничтожению средств к самосохранению и тем самым – истреблению своего вида”[9] . Свои мысли Ламарк с горечью заключал: “Можно, пожалуй, сказать, что назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания” (там же). Но голос Ламарка не был услышан, зато в полной мере воспринят другой – “не ждать милостей от природы – брать их у нее силой”.
Первым в начале 1950-х гг. тревогу забил Римский клуб в Италии – ассоциация ученых разного научного профиля, объединившихся для выработки плана спасения биосферы. В одном из официальных документов клуба, озаглавленного “Первая глобальная революция”, был не только дан глубокий анализ предпосылок экологической катастрофы, но и назван ее источник – рыночная экономика. Авторы доклада – А. Кинг и Б. Шнайдер – представители стран с рыночной экономикой – не побоялись назвать этот источник. Этим они дали повод торжеству сторонников “развитого социализма”: в их странах с плановой административно-хозяйственной экономикой, и, естественно, самым гуманным устройством общества такого просто не может произойти. А потом была Чернобыльская катастрофа, экологические бедствия на Арале, в Кыштыме, Усть-Каменогорске, на полигонах Семипалатинска и Новой Земли. Но самое главное, сам человек оказался беззащитной мишенью: на него обрушился поток канцерогенных веществ, различного рода аллергии и психические расстройства стали неотъемлемыми спутниками его бытия, изменился настрой психологического состояния общества.
Означает ли это, что человечество должно остановить промышленное и сельскохозяйственное производство и вернуться в исходное свое состояние – полную зависимость от природных стихий? Конечно, нет. И разум человека рванулся на поиски путей для своего спасения. Но каких?
Бессилие одной экологии как науки стало очевидным: встал вопрос о создании целого комплекса наук, опираясь на которые, экология могла бы обрести “второе дыхание”. Об этом прежде всего заговорили представители классической натуралистской биологии, для которых живой организм и его окружение продолжают оставаться в центре внимания.
Нельзя сказать, что к настоящему времени человечество выработало глобальную стратегию борьбы с экологическим кризисом. Безрадостный прогноз английского эколога Е. Одума, который выдвинув в ранг “политической” борьбу “между окружающей средой и близорукой погоней за прибылью”, предрекает – “острота этих конфликтов, несомненно, будет возрастать” – похоже, сбывается. Что дает основание так говорить?
Во-первых, запущенность экологического кризиса требует для выхода из него миллиардных средств, изыскивать которые – невероятная трудность. Вследствие этого – лишь “латание дыр” на региональном уровне, а не в масштабах всей биосферы.
Во-вторых, все еще отсутствует единый фронт фундаментальных наук, которые только и могут такую стратегию выработать. Вместо этого – “большой разговор” о спасении биосферы, но не само спасения, или такие скоропалительные “опрометчивые действия”, по словам английского эколога Дж. Хатчинсона, которые “могут отяготить нынешний кризис новыми грубыми ошибками”. Ясно, что необходимо создание какой-то новой комплексной науки, которая приблизилась бы по своим масштабам к учению о биосфере В.И. Вернадского. Но такая наука должна ассимилировать в себя все, что известно о современном экологическом кризисе, его источниках, масштабах и параметрах, путях устранения.Но пока экологическая политика строится, главным образом, на различного рода экспертно-практических оценках и оказании экстренных мер по устранению критичности в состоянии экологической обстановки. В настоящее время такая экологическая экспертиза проводится, как правило, по комплексу направлений, охватывающих различные стороны существования общества. Например, в нашей стране в рамках программы “Экология человека” проводится срочная практическая экспертиза по ряду прикладных направлений: экология водной среды и подземных вод, пахотных земель и атмосферного воздуха, промышленных технологий и градостроительства, космической и радиационной экологии, экологии детства и экологии культуры и др. К сожалению, и такие максимально приближенные к человеку экспертно-экологические мероприятия далеко не всегда завершаются радикальным изменением экологической ситуации: все еще велико недопонимание серьезности положения. Старое мировоззрение препятствует осознанию того, что к живой природе длжно относиться с такой же, если не с большей ответственностью и серьезностью, с какими относимся мы к законам физики, нарушать которые не придет в голову ни одному здравомыслящему человеку.
В заключении хотелось бы отметить, что изучая взаимодействие живых и неживых систем В.И. Вернадский выдвинул принцип неразрывной связи живого и неживого, переосмыслив понятие биосферы. Он понимал биосферу как сферу единства живого и неживого.
Занимаясь им же созданной биогеохимеей, изучающей распределение химических элементов по поверхности планеты, Вернадский пришел к выводу, что нет практически ни одного элемента таблицы Менделеева, который не включался бы в живое вещество. Вернадский подчеркивал также важное значение энергии и называл живые организмы механизмами превращения энергии.
Говоря об условиях функционирования и сохранения живого как “единого целого” на биосферном уровне он отводил решающую роль экологическому фактору.
Литература:
1. Кузнецов В.И., Идлис Г.М., Гутина В.Н. – Естествознание. Москва, 1996.
2. Тимофеев-Ресовский М.В., Воронцов Н.Н., Яблоков А.В. – Краткий очерк теории эволюции. Москва, 1977.
3. Кремянский В.И. – Структурные уровни живой материи. Москва, 1969.
4. Горелов А.А. – Концепции современного естествознания. Москва, 1997.
[1] Вернадский В.И. – Об участии живого вещества в создании почв. 1919. Киев, 1984.
[2] Вернадский В.И. – Автотрофность человечества // Биогеохимические очерки. Москва, 1940.
[3] Вернадский В.И. – Об условиях появления жизни на Земле // Биогеохимические очерки. Москва, 1940.
[4] Вернадский В.И. – Биосфера. Избр. соч. Москва, 1960.
[5] Вернадский В.И. – Там же.
[6] Вернадский В.И. – Биосфера. Избр. соч. Москва, 1960.
[7] Вернадский В.И. – Там же.
[8] Винер Н. – Кибернетика. Москва, 1968.
[9] Ламарк Ж.-Б. – Аналитическая система положительных знаний // Избр. Тр. Москва, 1952.