Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции
СОДЕРЖАНИЕ: В течение десятилетий в советском литературоведении не было популярным исследование европейских литературных влияний на творчество Пушкина..
О книге Эткинда Е.Г. Языки русской культуры
Последняя, вышедшая при жизни автора книга, стала плодом его исследований за последние сорок лет.
В течение десятилетий в советском литературоведении не было популярным исследование европейских литературных влияний на творчество Пушкина. В исследовании проблематики Французская поэзия в творчестве Пушкина Е.Г. Эткинд считает себя последователем Г.А. Гуковского. По признанию автора, его интересовала тема Языковой оптимизм Пушкина, в чем он также мыслил себя продолжателем Г. А. Гуковского, в частности его книги Пушкин и его романтики (1946). Поэтика стиха чрезвычайно привлекала автора, в его интерпретации стих тесно связан с поэтикой композиции. В этом автор продолжает исследования В. М. Жирмунского (Композиция лирических стихотворений, Пг. , 1921).
Книга состоит из девяти разделов. В первом разделе Слово, стих, строфа рассматривается проблематика языкового оптимизма. Пушкин отличался от своих учителей и последователей в понимании возможностей поэтического языка. Первым учителем Пушкина был Жуковский, первым учеником - Лермонтов, первым современником во Франции - Ламартин. Каждый из них утверждал бессилие слова для выражения душевных состояний (с. 21). Позиция Пушкина совершенно иная. Эткинд пишет: В том, что слова способны выразить все, что поэт захочет, у Пушкина сомнений не бывает никогда (с. 37). В этом суть языкового оптимизма поэта.
Автор исследует особенности русского стихосложения (русской октавы) и соотносит пушкинскую строфику с архитектурой Петербурга. Петербург, любимый поэтический объект Пушкина, увиден с разных сторон; он многообразен и многолик: прекрасен и дурен, человеколюбив и бесчеловечен, естествен и фальшив (с. 101). В описании северной столицы Пушкин переходит от общего плана целого города к сверхкрупному плану (с. 103). Описание Петербурга весьма разнообразное по метрико-синтаксической композиции и в содержательном плане объединено пушкинским пониманием стройности.
Второй раздел Французская поэзия в творчестве Пушкина посвящен нескольким, важным для творчества поэта именам: Парни, А. Шенье, Ламартину.
Эварист Парни во многом опередил свой век. Он - первый поэт XVIII века, стихи которого были не абстрактно-обобщенным безличным набором традиционно-элегических формул, но непосредственно-лирическим выражением чувств единственной в своих переживаниях человеческой личности (с. 134).
Известно, что трагическая судьба Андре Шенье, гильотинированного в 1794 г. , не оставила Пушкина равнодушным, как и его стихи, изданные только в 1819 г. Однако Пушкин знал некоторые его стихотворения и раньше и увлекался его творчеством еще в Лицее, а по утверждению Б.В. Томашевского, к 1825 г. Шенье - его любимый поэт. Элегия Андрей Шенье (1825) отразила пушкинское понимание революции и ее превращение из режима Свободы и Братства в кровавую тиранию (с. 158). Среди пушкинских переводов из Шенье - Ты вянешь и молчишь…, Близ мест, где царствует Венеция златая… , Покров, упитанный язвительною кровью… .
Общепринятое мнение видит в Ламартине пушкинского антипода. Его поэзия Пушкина не привлекала, а личность даже раздражала. Между тем плодом этого отталкивания явился ряд пушкинских стихотворений: Надеждой сладостной младенчески дыша (1823), К морю (1824), Осень (1833).
Название третьего раздела - Из наблюдений стиховеда и популяризатора. В этом разделе анализируются содержательность метрики, функционирование поэтического слова и особенности пушкинской рифмы.
Четвертый, самый большой раздел монографии, Композиционное искусство, посвящен анализу конкретных стихотворений, среди которых, в частности, Демон, К морю, Сожженное письмо, К***, Бесы, Пора, мой друг, пора. . . .
Отталкиваясь от пушкинских слов Соразмерность (simetria), соответственность свойственна уму человеческому, Эткинд анализирует композиционные приемы Пушкина, в которых симметрии принадлежит главное организующее начало. Симметризм Пушкина (с. 258) являет его приверженность эстетическим принципам классицизма. Опираясь на понятие симметрии, Эткинд обосновывает метод анализа композиции стихотворения: в основе симметрических структур лежит соотношение (соразмерность) элементов, которые постоянно меняются, не распадаясь на форму и содержание (с. 260). Доминанта композиции может меняться и быть образно-семантической, идейно-лексической или иной (см. 323). Поддаются описанию также нарушения симметрических композиций (см. 324-325).
В пятом разделе Свобода и Закон автор интерпретирует пушкинское понимание основополагающих для русской поэзии XIX века концептов, раздел посвящен важным вопросам мировоззрения Пушкина. Автор анализирует пушкинских героев: Бориса, Лжедмитрия и Пугачева.
Шестой раздел Мне бой знаком отдан автором, в частности, пушкинской эпиграмме.
В седьмом разделе Рецепция Пушкина рассмотрены поэма Медный всадник и история интерпретаций романа Евгений Онегин.
В течение семи десятилетий понимание Пушкина пережило несколько существенных трансформаций - в зависимости от того, какой исследовательский метод господствовал в тот или иной момент (с. 455). В 20-е гг. доминировало прямолинейно-социологическое толкование, в 30-егг. - диалектико-исторический метод. В 40-е гг. творчество Пушкина было привлечено для патриотической, примитивно-националистической пропаганды (с. 455), которая в военное время приобрела почти плакатный характер. Естественно, что перипетии отечественной истории, в особенности борьба с космополитизмом в послевоенный период, отразились на изучении Пушкина. Одним из благотворных последствий 20 съезда КПСС стала публикация книги Г.А. Гуковского Пушкин и проблемы реалистического стиля. Кризис диалектического историзма привел к смене исследовательских парадигм. Работы исследователей 70-х гг. часто идут мимо истории (с. 456). В прямой или косвенной форме они изучают структуру произведения, намеренно игнорируя ее корни и эволюцию (с. 456). С одной стороны, это привело к увлечению синхронно-структуральными исследованиями, а с другой, к накоплению архивных материалов. Отход от гегельянского историзма (с. 456) привел к появлению литературоведческих сочинений, проникнутых мистицизмом чаще всего христианского, православного толка (с. 456).
Раздел В кругу европейцев помещен в книге восьмым и посвящен пушкинским переводам из Парни, А. Шенье, Песен Западных славян, а также балладам Русалка и Рыбак, в исполнении великой поэтической триады Гёте - Жуковского - Пушкина.
Наконец в последнем разделе монографии Французский Пушкин автор дает обзор переводов произведений Пушкина на французский язык. Часто поэтические переводы - это череда утрат. История переводов Пушкина открывается именем Эмиля Дюпре де Сен-Мора, переведшего и опубликовавшего в 1823 г. Руслана и Людмилу. Брат польского композитора Ж. -М. Шопен в 1824 г. обратился к Бахчисарайскому фонтану. Среди переводчиков Пушкина на французский язык были и русские поэты Каролина Павлова и Элим Мещерский. П. Мериме перевел Пиковую даму, но, к сожалению, прозой перелагал пушкинские стихи (Анчар, Цыганы). Одна из замечательных переводчиц пушкинских произведений на французский язык - М. Цветаева. Блестящим признают перевод Луи Арагона Гимна в честь чумы.
Систематизировав французский переводческий опыт, Е. Г. Эткинд выработал принципы перевода, которые были применены в изданном собрании сочинений Пушкина: переводить стихи стихами, воспроизводить строфу оригинала, находить ритмические аналоги по-французски, уважать историческое и национальное своеобразие стилей и стилизованных форм (с. 559). Среди последних по времени (80-90-е гг. ) очень хороших переводов Пушкина на французский язык Эткинд отмечает четыре: Евгений Онегин (М. Колена, Ж. -Л. Бакеса, Р. Легра) и Маленькие трагедии А. Марковича.