Чтение вслух как культурная традиция
СОДЕРЖАНИЕ: Культурологи обычно подчеркивают различия устной традиции и печати как форм социальной коммуникации (устный текст эмоционален, тесно связан с ситуацией и говорящим, невелик по объему, как правило, и способствует консолидации небольшой группы).Чтение вслух как культурная традиция
А. И. Рейтблат
Чтение позволяет осуществлять коммуникацию, не ограниченную временем и пространством, с помощью запечатленных на бумаге словесных текстов. Социальная его функция заключается в том, чтобы «наладить связь между индивидами через совместное использование символических форм, которые превосходят индивидуальную способность повседневного наблюдения, которые переносят нас, по словам Ортеги, на вершину времени»1.
Переход от устной коммуникации к письменной связан с урбанизацией, с переходом от традиционного сельского образа жизни к городскому. Господствующие на селе социальные структуры, базирующиеся на традиционных образцах поведения, жестко закрепленных типах действия в различных жизненных ситуациях, тесно связаны с устным общением. Лишь в городе, предлагающем множество конфликтующих между собой образцов поведения, появляется потребность в таком универсальном посреднике, как печатное слово.
Однако переход от устной коммуникации к чтению (впрочем, в определенных жизненных сферах речевое общение, разумеется, остается) занимает столетия и не завершился и к нашим дням. В ходе его получили распространение промежуточные формы, когда печатный текст воспринимается на слух.
Культурологи обычно подчеркивают различия устной традиции и печати как форм социальной коммуникации (устный текст эмоционален, тесно связан с ситуацией и говорящим, невелик по объему, как правило, и способствует консолидации небольшой группы; печатное слово отчуждено, более абстрактно, обеспечивает связь с отдаленными во времени и пространстве людьми). Однако воспринят печатный текст может быть как в ходе чтения «про себя», так и на слух, т.е. здесь на ином уровне воспроизводится оппозиция «устное—печатное». Каждая из этих форм имеет свою специфику. В первом случае реципиент может сам выбрать подходящий темп восприятия, способен при необходимости повторно вернуться к нужному фрагменту текста или, напротив, прервать чтение до другого случая и т.д. Во втором восприятие развивается только линейно, чтец задает его темп и, кроме того, используя интонацию, существенно влияет на ход и результат рецепции. Восприятие на слух в большей степени обращено к сфере чувств, чем чтение «про себя».
Чтение про себя - процесс более интимный, он предполагает развитую субъективную сферу. Известно, что в европейской культурной традиции чтение про себя как основной тип чтения ввели пуритане. На ранних стадиях распространения чтения чтение вслух, как более привычная, более близкая к речевому общению форма, практиковалось гораздо чаще (характерно, что при обучении чтению вначале читают вслух).
Дневники и воспоминания дают обильный материал для демонстрации того, какую роль играло чтение вслух в Пушкинскую эпоху. Прежде всего отметим, что была широко распространена практика коллективного чтения, когда в кругу семьи или дружеской компании (или наедине с другом, возлюбленной) довольно большие по объему произведения читались вслух (лицом, способным прочесть текст наиболее четко и выразительно, либо по очереди). Вот несколько примеров. В.И. Панаев вспоминал, как в конце XVIII в., когда он был ребенком, «при наступлении долгих зимних вечеров сестра Татьяна учредила раза три в неделю чтение вслух. Матушка и все мы собирались в гостиную, садились вокруг стола: сестра читала — мы слушали»2. В.А. Инсарский, сын уездного чиновника, вспоминал о жизни в Пензе в 1820-х гг.: «Если случались зимние ... вечера, когда мы не ходили в гости и к нам не приходили гости, когда мы не давали балов ... и когда не давалось таких балов ни у кого из наших знакомых — тогда вечера эти посвящались чтению». Бывало это и в тесном семейном кругу. Отец вечерами «усаживал всю семью» вокруг большого круглого стола, за которым обедали и пили чай, читал вслух и разъяснял непонятные места 3. П. П. Семенов-Тян-Шанский писал в мемуарах о жизни в помещичьей усадьбе в 1830-х гг.: «Собравшиеся к нам гости заслушивались отца, когда он читал громко приходившие к нам сочинения Пушкина, Жуковского, а также произведения тогдашнего драматического искусства»4. И.М. Сеченов писал: «Мертвые души мне удалось слышать вскоре по их выходе в свет в чтении большого приятеля нашего дома курмышского судьи Павла Ильича Скоробогатого. Он славился умением читать и, очевидно, любил читать в обществе. По крайней мере, каждый раз, что он приезжал к нам, его упрашивали прочитать что-нибудь новое, и он охотно делал это, привозя иногда даже с собою литературные новости. Таким образом в один из его приездов и были прочитаны им Мертвые души»5. Е.Н. Водовозова писала про помещика, офицера в отставке, который в конце 1820-х гг. «читал вслух (молодой жене и ее двоюродной сестре. — А.Р.) Пушкина, а также сочинения Руссо и Вольтера в подлиннике, так как все трое прекрасно знали французский язык»6. Зоолог и писатель Н.П. Вагнер, увлекавшийся в детстве (в середине 1840-х гг.) романами А.Дюма, П.Феваля, А. Вельтмана и др., вспоминал, что «впечатление, производимое этими романами, еще усиливалось от того, что они читались, как новинки, в семейном кругу, где общий интерес захватывал каждого и увеличивался общим настроением»7.
Читали вслух не только в дворянских, но и в мещанских, купеческих, священнических семьях, но иные по характеру тексты. М.К. Чалый, сын провинциального мещанина, вспоминал о 1820-х гг.: «В эти длинные зимние вечера ... к нам частенько приходил кто-нибудь из родственников — провесть вечер в душеспасительных беседах с дедушкой... Тут нередко читались Четьи-минеи или Печерский патерик. Чтение прерывалось обильными комментариями дядюшки ..., великого книжника»8. Ф.Д. Бобков, сын крепостного, писал про конец 1830-х гг.: «Матушка моя, хорошо знавшая грамоту, постоянно читала дома вслух или жития святых, или Евангелие. Особенно сильное впечатление производило на меня чтение Страстей Господних ... Каждую субботу перед иконами зажигались восковые свечи и матушка читала вслух псалтырь, кафизмы и молитвы»9.
Приведем еще примеры чтения в дружеской компании. А.В. Никитенко вспоминал, что у драгун, квартировавших в 1818 г. в городе Острогожске Воронежской губернии, на вечеринках «всегда не последнюю, а часто и главную роль играло чтение. Иные из офицеров отлично декламировали иногда целые драмы. Тут я в первый раз услышал Эдипа в Афинах Озерова и познакомился с произведениями Батюшкова и Жуковского, которые тогда только что появились в свет. Мы буквально упивались их музыкой и заучивали наизусть целые пиесы...10 Л.Ф. Пантелеев писал о несколько более позднем времени и иной социальной среде следующее: «В 1840-х гг. ... соберется, бывало, несколько человек, и если не усядутся за карты, то и примутся за чтение какого-либо классического произведения. Бедность тогдашней общественной жизни достаточно объясняет это расположение перечитывать в кружках вещи, уже давно каждому известные, но все же способные доставлять большое художественное наслаждение»11.
Чтение вслух устанавливало коммуникативные связи двух типов: во-первых, слушателей с автором читаемого текста и, во-вторых, между слушателями. В ходе чтения присутствовавшие обменивались мнениями о персонажах, книге, ее авторе и т.д., нередко спорили и в результате вырабатывали некую общую точку зрения или хотя бы сближали свои позиции. Подобное обсуждение способствовало социальной интеграции, сплочению группы, в которой происходит чтение, что было особенно важно в «закрытой», замкнутой среде (семья, школьный класс, военное подразделение и т.п.). Вот два примера. М.А. Дмитриев писал про свою жизнь с женой в конце 1820-х гг.: «По вечерам, особенно зимою, оставаясь одни, читали мы вместе: по большей части она, а я слушал. Здесь, кроме удовольствия, производимого самим чтением, оно доставлялось еще и тем, что возбуждало мысль нашу и служило поводом иногда к самым интересным суждениям и разговорам между нами по случаю какой-нибудь мысли, какого-нибудь происшествия, встреченного в книге»12. В.Д. Кренке, который в первой половине 1830-х гг. служил в Гренадерском саперном батальоне в Курляндской губернии,-вспоминал, что у офицеров «чтение вслух было самым приятным и самым полезным занятием; чтец имел право остановиться, а слушатели остановить его на той мысли или на том изречении автора, которые обращали на себя внимание; при этом завязывались споры, за и против, которые нередко затягивались за полночь и возобновлялись на следующий день, когда спорящие обдумают наедине новые подтверждения своим мнениям или опровержения противникам. Для чтения и днем, и вечером собирались кружки, в 3, 4 и 5 человек, и было очень прискорбно, когда чтение приходилось прерывать картами»13.
Следует отметить далее, что тогда гораздо более широко, чем сейчас, практиковалось чтение вслух детям (гувернантками, педагогами в школах). Ф.И. Буслаев вспоминал, например, как во время его учебы в пензенской гимназии (1828—1833) преподаватель литературы «читал с нами сам или заставлял читать кого-нибудь из нас произведения писателей, как старинных, например, Ломоносова, Державина, Фонвизина, так и особенно новейших, какими тогда были Батюшков, Жуковский, Пушкин; очень любили мы и наш учитель повести Бестужева ...»14. Но родители маленьким детям читали вслух довольно редко, скорее, напротив, дети читали вслух родителям. Приведем несколько примеров. Д.Н. Свербеев, происходивший из состоятельной дворянской семьи, вспоминал о том, как в детстве, в начале XIX в., утром «по приказанию батюшки читал ему всегда ... отрывки из какой-нибудь летописи, из русской истории князя Щербатова, из Ядра Российской истории князя Хилкова, либо стихи Ломоносова, Хераскова, Кантемира, Сумарокова, Державина ...»15. Е.А. Драшусова также вспоминала про своего деда-помещика: «Его настольной книгой были Деяния Петра Великого Голикова, и когда по воскресеньям собиралась к нему обедать его многочисленная семья, то нас, внучат, которых был легион, он заставлял по выбору прочитывать несколько страниц из его любимой книги ...»16. А.Е. Розен писал о том, как в 1810-х гг. в поместье «после обеда отец отдыхал с час, и, пока не засыпал, я должен был читать ему или газету, или из книги ...»17. Н.Г. Залесов вспоминал о том, как в конце 1830-х гг. «по временам к нам приезжала ... воспитательница моя, тетка, страшная охотница до таинственных рассказов, и она меня заставляла по вечерам читать ей вслух романы г-жи Радклиф с описанием страшные подземелий и привидений»18. Н.А. Полевой, сын купца, писал про начало XIX в.: «Лет восьми я уже читал вслух — матери моей романы, отцу же библию и Московские ведомости»19.
Тут сказывался определенный культурный стереотип: чтение (а тем более вслух) расценивалось как работа, и, соответственно, исполнять ее должно было лицо, обладавшее более низким статусом. Можно привести несколько примеров этого применительно к разным социальным сферам. И.К. Зайцев, который был крепостным в 1820-х гг., вспоминал про своего помещика: «Коли скучно ему, а читать лень или не может, посылает за мною; он уже знал, что я читаю недурно, и бывало по целым ночам читаю ему ...»20. Н.С. Соханская в своих мемуарах сообщает, что в 1834 г. в Харьковском институте благородных девиц дежурная воспитанница читала вслух начальнице Четьи-минеи 21. По воспоминаниям С. В. Капнист-Скалон, сенатор П.И. Полетика во время своего туалета заставлял камердинера читать вслух «Историю государства Российского» Карамзина 22. Наконец, фрейлина С.С. Киселева рассказывала А.О. Смирновой-Россет в 1838 г., что ездит в Петергоф зимой на неделю: «Император работает, а я ему читаю какой-нибудь роман или мемуары»23.
Широко было распространено тогда чтение литераторами своих произведений в кружках, салонах или на специальных званых вечерах 24, а также в литературных обществах 25.
Не следует забывать также, что в тот период представители всех сословий в регулярно посещаемой церкви слышали чтение вслух богослужебных текстов.
Подводя итоги, подчеркнем: сейчас печатный текст обычно воспринимается путем индивидуального чтения «про себя», и нередко по аналогии подобным же образом трактуется чтение и других исторических периодов. Однако применительно к прошлому подобный подход оказывается не совсем адекватным. Анализ исторических источников (воспоминаний, переписки, рисунков, картин и др.) показывает, что в первой половине XIX в. печатный текст воспринимался на слух не менее, а возможно, и более, часто, чем путем чтения «про себя».
Список литературы
1 Riesman В The Oral Tradition, the Written Word and the Screen Image. Yellow springs, 1956. Р. 24.
2 Панаев В.И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т. 3. С. 213.
3 Инсарский В.А. Половодье. СПб., 1875. С. 265, 268.
4 Семенов-Тян- Шанский П. П. Мемуары. Пг., 1917. Т. 1. С. 84.
5 Сеченов И.М. Автобиографические записки. М., 1945. С. 11.
6 Водовозова Е.Н. На заре жизни. М., 1987. Т. 1. С. 53.
7 Вагнер Н. Как я сделался писателем? // Рус. школа. 1892. № 1. С. 34.
8 Чалый М.К. Воспоминания. Киев, 1890. С. 18.
9 Бобков Ф.Д. Из записок бывшего крепостного человека // Исторический вестник. 1907. № 5. С. 448.
10 Цит. по: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. Т. 2. С. 42.
11 Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 221. О чтении вслух в среде художников см.: Ракова М.М. Круг чтения русского художника первой половины XIX в. // Русское искусство нового времени: Исследования и материалы. М., 2000. Вып. 6. С. 170—172.
12 Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С.282.
13 Кренке В.Д. Быт саперов 50 лет назад // Исторический вестник. 1885. № 8. С. 290.
14 Буслаев Ф. И. Мои воспоминания. М., 1897. С. 61.
15 Свербеев Д.Н. Записки. М., 1899. Т. 1. С. 51.
16 ***[Драшусова Е.А.] Жизнь прожить не поле перейти // Рус. вестник. 1881. № 9. С. 120. См. также: Печерин В.С. Оправдание моей жизни // Наше наследие. 1989. № 3. С. 97.
17 Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С. 64.
18 Залесов Н.Г. Записки // Рус. старина. 1903. № 4. С. 45. О чтении вслух старшим родственникам см. также: Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1934. Т. 1. С. 82; Арсеньев И.А. Слово живое о неживых // Исторический вестник. 1887. № 1. С. 71.
19 Полевой Н.А. Автобиография // Николай Полевой: Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 83.
20 Зайцев И. К. Воспоминания старого учителя // Рус. старина. 1887. № 6. С. 666.
21 Соханская Н.С. Автобиография. М., 1896. С. 22, 32.
22 Капнист -Скалон С.В. Воспоминания // Записки и воспоминания русских женщин XVIII — первой половины XIX века. М., 1990. С. 330.
23 Смирнова- Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1889. С. 235.
24 См., напр.: Литературные салоны и кружки: Первая половина XIX века. М.; Л., 1930; А.С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 101, 107—109; А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. 2. С. 9, 27-29, 39, 151.
25 См., напр.: Базанов В. Вольное общество любителей российской словесности. Петрозаводск, 1949; «Арзамас»: Сборник. Кн. 1—2. М., 1974; и др.