Державин о назначении поэта
СОДЕРЖАНИЕ: Гаврила Романович Державин вступил в литературу уже немолодым, много повидавшим и пережившим человеком со стихами, говорившими о бренности жизни, о смерти и бессмертии. И закончил путь монументальным восьмистишием, одой На тленность.Гаврила Романович Державин вступил в литературу уже немолодым, много повидавшим и пережившим человеком со стихами, говорившими о бренности жизни, о смерти и бессмертии. И закончил путь монументальным восьмистишием, одой На тленность.
Он написал оду за два дня до кончины и подтвердил этим, что остался поэтом в мире до гробовой доски.Многие современники Державина считали его придворным поэтом. Но он никогда таковым не был, несмотря на попытки склонить его к этому (вспомним безуспешное увещевание поэта А. В. Храбровицким, статс-секретарем Екатерины II). Державин не мог стать ручным стихотворцем, хотя бы из-за своего горячего нрава. В правде черт, - говорил он сам о себе. Характер заставлял его наперекор вельможам и царям говорить истину... с улыбкой.Ясно, что без простодушной улыбки, себе на уме, царям ничего нс скажешь. А Державин говорил и умел, пусть не всегда, добиваться своего, зная, что правда на его стороне. В сознании своей правоты он обращался в стихах к Богу, к Высшему Судии.
Находясь под судом после тамбовского губернаторства, в оде Величество Божие он создает гимн во славу Творца, но не может не воскликнуть:Но грешных пламя и язык Да истребит десницы строга!Эта мысль была почерпнута поэтом из одного из псалмов книги Давида. После счастливого оправдания Державин обращается еще к одному псалму Милость и суд воспою Тебе, Господи, и под гнетом мучающих его размышлений о суде и справедливости поэт вновь и вновь развивает излюбленную тему, используя ту же неисчерпаемую книгу Давида.
В переложении очередного псалма Истинное счастие он вновь обрушивается на беззаконников:Они с лица земли стряхнутся, Развеются и разнесутся, Как ветром возметенный прах.
Используя псалом в стихотворении Радость о правосудии, Державин говорит:Да правый суд я покажу, Колеблемы столпы земные Законом Божьим утвержу...
В переложении из псалма Доказательство творческого бытия поэт рисует величественную картину мира: Небеса вещают Божью славу... Нощи нощь приносит весть...
Охватывая в воображении как бы сразу все мироздание, бездны и выси, поэт словно стремится взлететь туда, где можно дышать полно, не боясь ледяного и разряженного воздуха. Но это удавалось ему далеко не всегда.
А если удавалось, то оттого, что ногами он всегда крепко стоял на земле.
Его чеканное (через Юнга восходящее еще к библейскому) я червь - я Бог было и метафорой, рисующей образ самого поэта. Ведь о том же позднее говорит и Пушкин, являя поэта, погружен-ного в заботы суетого света, но с душой, готовой встрепенуться, как пробудившийся орел.
Державин искренне полагал, что поэт призван изобразить человеческую душу, словно художник-акварелист, не отрывающий от листа бумаги кисти, пока рисунок не закончен. Это удалось ему в оде Бессмертие души:Как червь, оставя паутину И в бабочке взяв новый вид, В лазурну воздуха равнину На крыльях блещущих летит, В прекрасном веселясь убранстве, С цветов садится на цветы: Так и душа небес в пространстве Не будешь ли бессмертна ты?Определив в Доказательстве Творческого бытия гармонию мироздания как главный аргумент Божьего присутствия в мире, Державин живописует его картины с лирическим удивлением перед Творением, перед грозной и прекрасной его тайной, а не просто как созерцатель:В тяжелой колеснице грома Гроза, на тьме воздушных крыл, Как страшная гора несома, Жмет воздух под собой, - и пыль И поит кипят, летят волнами, Древа вверьх вержутся корнями, Ревут брега и воет лес...
Позднее в Памятнике поэт записывает себе в заслугу умение в сердечной простоте беседовать о Боге, в полной уверенности, что:Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени полет его не сокрушит...
Одой Бог он начинает свое собрание сочинений. Державин всегда отмечал первостепенность для стихотворца религиозной поэзии.
В своем Рассуждении о лирической поэзии Г. Р. Державин писал: В духовной оде удивляется поэт премудрости Создателя, в видимом им в сем великолепном мире чувствами, а в невидимом - духом веры усматриваемой; хвалит провидение, славословит благость и силу Его.
У самого Державина Бог - это песнь, и восхищенное любование мирозданием, и определение своего места в нем, это - и удивление перед Создателем и созданием, и своеобразный лирический символ веры. Осмыслив изложенные моменты из творческого поэтического наследия Г. Р. Державина, можно утверждать, что назначение поэта он видел прежде всего в посредничестве его между Создателем и людьми. Державинские представления о поэзии и поэте вобрал в свое творчество великий Пушкин, явление которого само по себе подчеркнуло правоту державинского гения. Державин благословил Пушкина как прекрасное будущее России, которое еще с большей лукавинкой улыбалось царям, отстаивая правду на земле, еще более откровенно говорило с Богом и людьми о смысле бытия.
В завершение хочу вновь вернуться к оде На тленность, которой Г. Р. Державин закончил свой творческий и жизненный путь. Ее текст на грифельной доске, написанный рукой поэта за два дня до смерти, постепенно тускнел и осыпался, подтверждая свойства реки времени. Но звуки его лиры еще слышны, вера в слово крепка, и по-прежнему величественно, красноречиво и прекрасно говорит нам о бессмертии души, об истине и Боге старик Державин..