Философское и психологическое обоснование понимания оценки как формы отражения отношений
СОДЕРЖАНИЕ: Представление о сущности оценки в философии. Категория отношения в философии и анализ видов объективных отношений. Проблема отражения отношений в философии и общенаучные подходы к познанию отношений. Последовательность образования новых систем отношений.
Философское и психологическое обоснование понимания оценки как формы отражения отношений
План работы
1. Представление о сущности оценки в философии
2. Категория отношения в философии и анализ некоторых видов объективных отношений
3. Проблема отражения отношений в философии и общенаучные подходы к познанию отношений
Библиография
1. Представление о сущности оценки в философии
Итак, ценность как самостоятельное понятие появилось среди традиционных философских категорий только около века назад, но в последующие годы из аксиологии проникла в различные философские дисциплины. Причем, дело дошло даже до того, что предпринимаются попытки разработать представления о «другом аспекте мира». «В настоящее время, – заявляет известный американский аксиолог В. Урбан, – широко признано, что в ответе на проблемы ценности должен находиться ключ к философской интерпретации реальности» [381 , с.22, p. 964].
Несмотря на большой интерес к проблеме ценности и многочисленные работы по ее исследованию (особенно за рубежом), по признанию самих философов, многое в проблеме ценностей «остается еще неизученным, еще больше – спорным», и это наряду с существованием множества концепций, предлагающих самые различные трактовки природы ценностных феноменов [ 117, с.291- 292 ].
Пожалуй, центральным вопросом проблемы является вопрос об онтологическом статусе ценностей, о том, в каком смысле можно говорить о существовании ценности. Как раз при ответе на него выявляются основные противоречия, что, естественно, находит свое отражение в разноречиях понимания сущности оценок. Не вдаваясь в их подробный анализ, кратко отметим лишь диаметральные точки зрения.
Первая из них, истоки которой лежат еще в представлениях древнегреческих и средневековых философов (Демокрит, Аристотель, Эпикур, Лукреций, Спиноза и др.), имеет общее название «натуралистической» или «природной». Сущность ее состоит в признании объективного существования ценности, которая заложена в собственной природе предмета и не зависит от отношения к человеку и от его оценок. Хлеб, например, объявляется ценностью благодаря своему химическому составу. «Категория ценности, – пишет В.А. Василенко, – раскрывает один из существенных моментов универсальной взаимозависимости явлений, а именно момент значимости одного явления для бытия другого» [ 75 , с.41 ]. Особенно много сторонников объективной сущности ценности в эстетике, в том числе и у нас в стране. В ходе дискуссии 60-70-х годов с противниками данной точки зрения («общественниками») они получили характерное название «природников» [ 130, 303 ].
В рамках этого философского течения существуют различия в том, как познаются объективные ценности. В одном случае (еще со времен Демокрита) * предполагается, что ценность познается через чувства (эмоции) удовольствия и страдания или же через оценку, основанную на данных чувствах. В другом случае утверждается, что ценность познается с помощью оценки, понимаемой как «способ когнитивного познания». В любом случае либо эмоция, либо оценка оказываются в роли как бы особого анализатора, отражающего объективные свойства предметов и явлений. Можно привести немало прямых высказываний, подтверждающих эти представления. «Оценивая предметы, – пишет Кетхудов, – человек познает, в чем ценность объективного мира» [ 135 , с.72 ]. «Только с помощью оценки можно познать объективные ценностные качества и свойства действительности» [ 137 с.74 ]. Однако с психологических позиций не понятно, за счет каких рецепторов и какого психического процесса отражаются специфические ценностные свойства, которые не удается зафиксировать ни одним естественно-научным способом, ни одним из известных приборов. «Неверифицируемость» обычными научными способами ценностных свойств в наибольшей степени подрывает веру в их объективное существование, по крайней мере в обычно понимаемом смысле объективности, как существовании в полной независимости от человека. Кроме того, существует критический вопрос, на который трудно дать ответ, оставаясь полностью на «объективистских» позициях. Это вопрос о том, почему различаются оценки одного и того же предмета разными людьми, одним и тем же человеком в разных состояниях и в различные возрастные периоды и, наконец, людьми различных исторических эпох. «Изменчивость актуальных оценок неустранима», справедливо подчеркивает В. Брожик, выделяя этот момент как один из основных постулатов проблемы ценности и оценки [ 68 , с.12]. В первую очередь это означает зависимость характера оценки, а вслед за этим и ценности от человека. Отмеченное побуждает философов обратить более пристальное внимание на субъекта оценки и его свойства.
Оппозиционной к натуралистической является точки зрения, согласно которой мир вообще свободен от ценности и только человек наделяет его значением и ценностным смыслом. В рамках такого подхода: «субъективистского» или «общественного» по своему содержанию — также существуют различные течения и теории.
Сторонники самой крайней позиции считают, что человек совершенно произвольно обозначает тот или иной предмет ценностью, опираясь при этом на свои ощущения или предпочтения, задаваемые в конечном итоге нормами и санкциями общества. Для зарубежных аксиологов характерно сочетание представлений о субъективной природе ценности с тем, что в основе оценок может лежать только эмоциональный процесс. Среди материалистически ориентированных философов (например, работающих в области эстетики) существует группа сторонников общественной природы эстетической ценности – прекрасного. «Эстетические качества, – пишет В. Вансалов, – это тоже чувственно-конкретные качества, в которых запечатлены те или иные стороны человеческой сущности» [ 74 , с.72 ]. Как уже отмечалось, в ходе дискуссии с «природниками» сторонники представлений о полной зависимости эстетических ценностей от человека и общества получили название «общественников». По мнению А.Я. Хапсирокова, «последовательное развитие защищаемых ими («общественниками» — Н.Б.) взглядов ведет к субъективистскому истолкованию проблемы красоты» [ 302 , с.143 ] * .
Критическим вопросом, на который трудно ответить, оставаясь на «чисто» субъективистских позициях, является вопрос о том, почему все-таки достигается согласие между людьми в обозначении предмета ценностью или неценностью, в положительной или отрицательной их оценке? То, что это действительно имеет место, свидетельствует история человечества. Следовательно, в самом предмете есть нечто такое, что заставляет людей признавать их ценностью иногда несмотря даже на запреты общества и негативные санкции.
Для преодоления отмеченной альтернативы предлагаются различные варианты решений. «Ценности, – пишет, например, И.С. Нарский, – не существуют как некие объективные предметы; их существование не сводится, однако, к психическому их переживанию. Ценности существуют диспозиционно» [ 208, с.225 ]. Поддерживая такое понимание ценности, А.Я. Хапсироков, уточняет, что ценности существуют диспозиционно лишь при отсутствии связей с человеком, а «всякая ценность объективна по природе и субъективна (зависит от субъекта) по способу актуального существования» [ 302 , с.140 ]. По его мнению, «ценность не бывает без оценок», характер же оценок «определяется не характером оцениваемых свойств, а нашими потребностями и установками по отношению к ним» [302, с.152- 153 ]. Получается так, что, с одной стороны, «ценность объективна по своей природе», а с другой – ее значение определяется «нашими потребностями». Почти о том же пишет В. Брожик, хотя его позиция, как это было видно из приведенных ранее цитат из его работы, значительно отличается от позиции А.Я. Хапсирокова по многим другим аспектам. Но по данному поводу он также отмечает, что «объективная сущность ценности только в процессе оценки приобретает свой облик, делается явной субъекту как ценность». Тезис о том, что «только для человека и только через человека действительность приобретает ценностный характер» В. Брожик считает основным постулатом теории ценности [ 68 , с.27, 12 ]. Опять же здесь выделяются объективная сущность ценности и процесс оценки, зависящий от субъекта, т.е. та же «главная контроверза аксиологии» – субъективное, объясняется через объективное, а второе – через первое. «Получается, – как пишет О.Г. Дробницкий, – какая-то дурная «диалектика», не позволяющая установить первичность одного или другого» [117 , с.295 , 303 ].
До какой-то степени освободиться от такой «двусторонности» и объяснить «двойственную» природу ценности можно, на наш взгляд, через введение категории «отношение». Действительно, если обобщить различные попытки решить аксиологическую альтернативу не за счет признания одной из сторон аксиологической альтернативы как основной, а за счет «соединения» явной зависимости ценности от объективных свойств предметов и явлений и не менее явной ее зависимости от свойств субъекта, то можно заметить во многих работах тяготение к представлениям об «отношении», «соотношении», «ценностном отношении». Так, М.С. Каган, характеризуя красоту как вид эстетической ценности, отмечает, что она «... выражает отношение между природой и человеком, между субъектом и объектом» [ 134, с.35 ].
Справедливости ради приходится признать, что не всегда применение категории «отношения» в работах цитируемых авторов соответствует ее основному философскому значению и что выражения «ценностные отношения», «оценочные отношения» и другие применяются чаще всего стихийно как обычные популярные словосочетания. В ряде случаев их употребление вызывает даже увеличение неясности, особенно там, где не проводится четких различий между ценностными отношениями как объективными отношениями между субъектом и объектом и оценкой как отражением этих отношений в различной форме. Следствием этого является суждение типа «ценность высказывается всегда в оценке» [29 , с.46] или «ценностное отношение в отличие от оценочного... есть отношение между субъектами как таковыми» [ 85 , с.14 ]. В.П. Тугаринов же вообще считает и «ценностное отношение», и оценку «специфическими формами отношения человека к действительности», особой формой сознания» [ 286 , с.53, 55, 63], т.е. по сути дела синонимами.
Стоит, видимо, обратить внимание и на то, что в работах по аксиологии постоянно встречаются выражения, в которых пишется об «отношении к...»: отношении человека к... предметам действительности, миру, обществу или же, наоборот, об отношении предметов к... человеку, его потребностям, интересам и т.д. * . Причем, между этими двумя «направлениями» отношений чаще всего вообще не проводится различий, и они употребляются подобно синонимам. Например, на одной странице в книге А.Я. Хапсирокова пишется об «эстетическом отношении человека к действительности», а на соседней – об «отношении оцениваемых объектов к... потребностям и установкам субъекта» [ 302 , с.160 -161 ].
Популярность понятия «отношения» в первую очередь свидетельствует о том, что многие авторы подмечают, что в данном случае и предмет, и субъект «неравнодушны» друг к другу и между ними есть «некие отношения», но именно отношения «между». В связи с этим стоит напомнить, что исходное философское значение категории «отношение» предполагает «отношение между...»: между двумя (или несколькими) вещами, между предметом и человеком, между субъектом и объектом и лишь как вторичные образования уже только субъективного порядка возможны «отношения к...», которые являются по своей сути опережающим отражением будущих объективных «отношений между...» субъектом и объектом. Возможность их существования как опережающих связана с прошлыми объективными отношениями опять-таки между субъектом и объектом. Не случайно, подводя итоги обсуждения основной альтернативы аксиологии об объективной или субъективной природе ценности, О.Г. Дробицкий пишет, что «в обоих случаях мы видим лишь одностороннее отношение предмета к человеку или человека к предмету» [ 117 , с.303 ] .
Всё это говорит о необходимости более глубокого анализа философской категории «отношение» и способов отражения объективных по своей природе отношений. Этому будут посвящены следующие два раздела данной главы. Следующая глава будет посвящена обоснованию положения о том, что оценка является специфической формой отражения отношений разного рода и различной природы. Однако уже в рамках проводимого в данном разделе анализа философских работ по проблемам оценки можно представить некоторые свидетельства в пользу такого понимания природы оценки. Причем, выделить эти свидетельства можно исходя из противоречивости точек зрения, например, по вопросу о предмете оценки, то есть о том, что же все-таки отображается в оценке или что познается через оценку. Некоторые из разногласий по этому вопросу уже обсуждались выше. В данном случае покажем явные и достаточно типичные противоречия на примере двух работ, выполненных в одном и том же году и через двенадцать лет после начала дискуссии о ценности и оценке (60-е годы), то есть когда их авторы уже имели время для определения своих позиций.
Как отмечалось, сторонники объективного существования особых ценностных свойств предметов придают оценке статус способа, с помощью которого отражаются (познаются) такие свойства. К наиболее ортодоксально настроенным в этом плане философам относится Б.А. Кислов, который считает, что «оценочные суждения — это и есть воспроизведение в идеальной форме ценностных свойств, их субъективный образ, копия [137 , с.72 ].
Прежде всего такой подход вызывает сомнение в связи с тем, что в основе большинства оценочных суждений лежат универсальные оценочные категории типа «хорошо – плохо», «лучше – хуже» или им подобные, которые «приложимы» к суждениям о любого рода объектах с любыми свойствами, различной природы: и материальным, и идеальным * . Уже поэтому оценочные суждения трудно назвать образом и копией. Копией чего, например, является приведенные самим Б.А. Кисловым оценки-восклицания типа: «Здорово!, «Отвратительно!», «Прекрасно!» [ 137, с.7 ].
В философии известны и фактически применяются прямо противоположные представления о том, что именно отражает оценка. «Первое, что бросается в глаза, когда речь идет об оценочных процессах познания, – пишет А.Я.Хапсироков,– это то, что по характеру своему (содержанию) они не соответствуют оцениваемым объектам» и «.. не только по содержанию..., но и по форме», а еще чуть дальше добавляет, что оценочные объекты вообще являются только источником оценочных процессов, «не оказывая на них какого-либо влияния» [ 302 , с.157- 159]. Содержание же оценок согласно его представлениям определяют потребности, стремления, установки по отношению к оцениваемому объекту [ 302, с.160, 161 ].
Получается, что оценка, будучи независимой по содержанию от предмета, отражает только потребности субъекта или производные от них образования, что также вызывает возражение. Например, субъект может иметь потребность в общении и стремится к нему, но все же по-разному будет оценивать возможных или реальных «объектов», способных удовлетворить эту его потребность.
То же можно сказать о любой потребности и предметах, в разной степени удовлетворяющих её.
Противоречие отмеченных позиций полностью снимается пониманием оценки как отражения (познания) отношения между субъектом и объектом или потребностью субъекта и предметом ее удовлетворения. В оценке должно отображаться соотношение обеих сторон отношения[*] .
Другим доводом в пользу отстаиваемого представления заключаются в том, что практически все сторонники когнитивной природы оценок считают, что в основе оценочного процесса лежит мыслительный акт сравнения предмета оценок с каким-либо соизмеримым эквивалентом [131, 68 , и др. ]. Поскольку в самой философии сравнение однозначно определяется как мыслительный акт, посредством которого познаются именно отношения, а не свойства какой бы то ни было специфики [ 292 , с.182; 294, с.650 ], то, следовательно, и оценка — особая форма отражения отношений.
Как уже отмечалось, кроме «когнитивистов» существуют и сторонники аффективной природы оценок, которые считают, что в основе оценочного процесса лежит эмоция. Согласно большинству определений эмоция также как раз связывается с «отражением отношений между...», «отражением отношений к...» или «выражением отношений» [ 77, с.60-63; 81, с.7; 204, с.154; 239, с.458 и др. ].
Признавая все это оценка в целом, на наш взгляд, неминуемо должна считаться отражением не предметов или их особых свойств и не потребностей или производных от них явлений, а отношений между ними, точнее, между потребностями субъекта и свойствами объектов удовлетворять их.
Представление об оценке как отражении отношений, кроме того, дает преимущество при объяснении широко известных фактов об изменчивости актуальных оценок, что является основным аргументом при доказательстве неверицируемости оценок , а следовательно, о неприменимости к ним критерия истинности * . Факты эти знакомы любому взрослому человеку и состоят в том, что один и тот же предмет два человека или один и тот же человек, находящийся в различных состояниях или в разные периоды жизни, могут оценить по-разному, и, наоборот, один и тот же предмет в различные периоды времени (например, созревающий плод) люди также оценивают по-разному.
Противостоять этим фактам очень трудно, оставаясь на любой из рассмотренных выше «односторонних» позиций, когда оценки понимаются как отражение особых свойств предметов или когда их содержание определяется только потребностями и установками субъекта.
В то же время отмеченные факты как раз поддерживают представление об оценке как отражении отношений, так как изменение внутренней сущности любой из сторон отношений (и предмета, и субъекта) приводит к изменению характера самого отношения, отражение которого, чтобы быть адекватным, также должно соответственно изменяться, что, собственно, и фиксируется в изменчивости актуальных оценок.
Кроме того, становится понятно, что научное доказательство адекватности оценок возможно не в меньшей степени, чем любого другого результата познания. Только для этого к ним нужно подходить в соответствии с их природой, а не пытаться насильно применять к ним критерии, которые были разработаны для установления достоверности знаний, добываемых в естественных науках. Кардинальное различие состоит в том, что в естественных науках изучаются объект-объектные отношения и свойства, обнаруживающиеся у объектов в таких отношениях, т.е. при взаимодействии объектов между собой. Оценка чаще всего направлена на отражение субъект-объектных отношений, поскольку познание этих отношений примерно на порядок сложнее, нежели обычных объект-объектных отношений, настолько же сложнее доказательство адекватности оценок. Однако принципиальная возможность разработки научных подходов доказательства достоверности оценок как хотя и специфичного, но все же реального способа познания, не вызывает сомнения, также еще и потому, что лучшим доказательством достоверности оценочной формы познания субъект-объектных отношений является ее «жизнеспособность» на протяжении всей истории человечества [ 169 ; 85 , гл.1 ]. Оценки сохранили свое значение до сих пор, хотя проверялись они высшим критерием: адекватностью каждодневной жизни и практики, в организации которой они играют огромную роль.
Таким образом, уже в ходе анализа проблемы оценки в философских работах были найдены не только истоки понимания оценки как формы отражения отношений, но и несколько свидетельств в пользу такого её понимания.
Противопоставление различных мнений, существующих в философских работах по вопросу о том, что же отражается в оценке: специфические ценностные свойства или характеристика собственных потребностей и производных от них образований, – позволяет не только «обнажить» существо проблемы, но и продемонстрировать преимущества понимания оценки как непосредственного и опосредованного отражения отношений между субъектом и объектом, между потребностями субъекта и свойствами предметов удовлетворять их.
Однако следует отдавать себе отчет в том, что, используя для обоснования этой точки зрения разногласия и противоречия и отталкиваясь в «пространстве» теории только от них, можно создать по большому счету только иллюзию продвижения к реальному обоснованию выдвигаемых положений. Поэтому отмеченные свидетельства рассматриваются лишь как предварительные и косвенные.
Исходной точкой дальнейшего позитивного обоснования понимания сущности оценки, начальным пунктом планируемого «восхождения от абстрактного к конкретному», как уже отмечалось, должен быть анализ категории «отношение» и объективных типов и видов отношений, а лишь затем способов и форм отражения этих отношений, что позволит выявить специфику оценочной формы отражения как одного из возможных способов и одну из форм познания некоторых видов отношений.
2. Категория отношения в философии и анализ некоторых видов объективных отношений
«Отношение», как известно, наряду в «вещью» и «свойством» является одной из основных категорий философии. «В мире существуют только вещи, их свойства и отношения, которые находятся в бесконечных связях и отношениях с другими вещами и свойствами» [ 66, т.18, с.628 ].
Эти три понятия являются взаимозависимыми и составляют систему понятий. Однако категории «вещь» придается основополагающее значение, ибо «только вещи обладают самостоятельным бытием». «Вместе с тем, вне и помимо свойств и отношений, которые образуют и выделяют вещь как определенное существование (сущее), вещи нет, как нет и самих свойств и отношений вне и помимо вещей» [ 233, с.130 ].
В отечественной философии категория «отношения» не однажды подвергалась специальному анализу. Особенно возрос интерес к ней в связи с распространением в науке системноструктурных методов анализа, так как отношения по своей сути выражают «...характер расположения элементов определенной системы и их взаимозависимости...» [ 66, т.18, с.628 ]. Действительно, если познакомиться с дефинициями понятия «система», легко обнаружить, что практически все они даются через «взаимодействие элементов» . «Отношения между объектами», «взаимосвязи действующих элементов», «взаимосвязи элементов» (Берталанфи, Ланге, Блауберг, Садовский, Юдин), т.е. так или иначе связываются с категорией «отношение».
Несмотря на большое значение, которое придается данной категории в философии и науке вообще, по признанию самих философов «...понятие отношения не получило в истории познания своей однозначной интерпретации» 233, с.132 ].
До сих пор в представлениях об отношении имеются некоторые разноречия: оно рассматривается то как взаимосвязь между вещами, то как одна из форм связи, то, наоборот, связь рассматривается как сторона, момент отношения или как частный случай отношения [ 98, 221, 289 и др. ]. Однако в целом достигнуто единство: «отношение» служит для обозначения реально относящихся, т.е. взаимодействующих друг с другом, вещей.
Если же говорить о соотношении понятий «взаимодействие», «связь», «отношение», то, на наш взгляд, следует согласиться с мнением, что «взаимодействие», «связь» и «отношение» являются понятиями, которые по-разному, каждый со своей стороны и на разном уровне абстракции служат для раскрытия содержания материального движения, которое, будучи описанным на уровне действительного процесса, отображается понятием взаимодействия, на уровне явления – «связи» (взаимозависимости) и на уровне сущности – понятием «отношения» [ 233, с.141 ].
Таким образом, в современной философии категориям взаимодействия, связи, отношения придается огромное значение, так как они непосредственно связаны с представлением о движущейся материи и, следовательно, лежат в основе представлений о мироздании. Вне представлений о взаимодействии, связи, отношении вещей и их свойств невозможны представления об объективной действительности. Естественно, что здесь имеются в виду связи разной степени непосредственности. Какие-то вещи связаны непосредственно, так сказать, «прямо» взаимодействуют друг с другом. В других случаях связи, отношения опосредованы целой цепью промежуточных отношений.
С учётом такого понимания природы отношений необходимо более подробно познакомиться с общими характеристиками объективных отношений. Вначале между двумя вещами, абстрагируясь от того, чем являются эти вещи, а затем рассмотреть субъект-объектные отношения как частный специфический случай, при котором одной из «вещей» является субъект.
В наиболее простом виде отношение устанавливается между двумя вещами, точнее, двумя их свойствами.
Согласно современным системным представлениям любая вещь представляет собой систему, состоящую из элементов, организованных в структуру и обладающих специфическими функциями. Каждый элемент системы находится в определенных отношениях с остальными элементами, обнаруживая при этом их свойства.
Отмеченные отношения обозначаются как «внутренние отношения» в отличие от «внешних отношений», существующих между отдельными вещами или их свойствами [ 267, с.629 ]* . Внешние отношения между двумя вещами – это всегда фрагмент макросистемы, в которую данные вещи входят как ее элементы. Но учитывая, что макросистема может быть невысоко организованной, допустимо рассматривать две данные вещи как подсистему из двух элементов. В противном случае необходимо учитывать влияние на данные элементы отношений с другими элементами системы.
Свойства самой вещи и ее внешние отношения с другими вещами тесно связаны между собой, так как свойства не существуют вне отношений, но, естественно, «свойства данной вещи не создаются ее отношением к другим вещам, а лишь обнаруживаются в таком отношении» [ 198, с.67 ].
Внутренняя «причина» свойств вещей, обнаруживаемых в отношениях с другими вещами, заключается в природе элементов ее внутренней структуры, их составе и характере внутренних отношений между элементами. Иными словами, хотя свойства вещи выявляются во внешних отношениях и обнаруживаются при взаимодействии между вещами, определяются свойства собственной внутренней сущностью каждой из вещей. Как раз сущность «изнутри» определяет характер внешнего взаимодействия между вещами, а следовательно, и отношения между ними.
Таким образом, свойство вещи «принадлежит и вещи, и отношению одновременно» [233 , с.146 ], а это значит, что «всякое свойство относительно» [66, т.23, с.91 ] и нет абсолютного свойства, поскольку каждое свойство принадлежит конкретной вещи, находящейся в конкретном отношении. (Относительную определенность свойств необходимо специально подчеркнуть, так как к этой характеристике свойства придется еще не раз обращаться в дальнейшем анализе). В таком единстве вещи, свойства и отношения заключена возможность их взаимопереходов. Например, при определенных условиях «отношения могут выступать в роли свойства» [66, т.18, с.629 ]* .
Однако неразрывность бытия отношений и свойств не означает их тождественности. Отношение всегда находится как бы между вещами или их свойствами. Оно может существовать только при наличии двух сторон, каждая из которых принадлежит свойствам, которые имеют соотносящиеся друг с другом вещи [ 289 ]. В то же время свойства, отметим еще раз, зависят от внутренней сущности вещи.
Одной из наиболее фундаментальных характеристик материальных отношений является то, что они понимаются как отношения противоположностей, а по своей сути как противоречие, в котором каждая из сторон есть отношение с собой и соотношение с другим [ 92, т.1; 96 ].
Противоречие сторон отношения может быть разной степени «глубины» и разной степени опосредованности промежуточными отношениями. От этого зависит, как будет протекать взаимодействие между сторонами. Глубокие противоречия «неизбежно требуют своего разрешения, т.е. перехода в некий спокойный результат, в котором противоречие в старой форме исчезает» и даже «вполне реальна ситуация, когда в процессе разрешения противоречия исчезает одна из сторон отношения» [ 233, с.172, 173 ]. Забегая несколько вперед, отметим, что такая ситуация достаточно типична для активных субъект-объектных отношений, например, отношений, возникающих при удовлетворении актуальной потребности.
Другое свойство отношения состоит в том, что хотя в отношения вступают различные вещи, но всегда по какому-то тождественному для них обеих признаку [ 21, 233, 289 ] и, наоборот, в какое-то данное непосредственное отношение могут вступить только вещи, обладающие «тождественным признаком».
Перечисленные выше характеристики отношений не являются исчерпывающими. Более того, выделены только те из них, которые наиболее необходимы для дальнейшего анализа способов и форм их познания и более широко – отражения отношений.
Объекты неживой материи могут вступать в различные виды отношений, но все они относятся к одному классу объект-объектных отношений.
Человек во всем многообразии своих свойств является одной из вещей объективной действительности. Следовательно, он также не может существовать до и вне отношений с другими вещами внешнего по отношению к нему мира. Однако, кроме тех отношений, в которых он находится как и всякое материальное тело, человек и как живое (биологическое) существо, и как социальный индивид находится еще в принципиально иных отношениях с предметами, с другими организмами и людьми.
Для дальнейшего анализа проблемы отражения отношений необходимо кратко рассмотреть наиболее специфичные из отношений человека, в которых, собственно, и проявляются его свойства как организма и личности.
Образование новых типов отношений начинается сразу же с появлением среди материальных тел биологических организмов.
Это – отношения «биологическое тело – неживое тело» и «биологическое тело – биологическое тело». (Эти типы отношений и другие, образующиеся при дальнейшем развитии живого, для простоты изложения будут обозначаться как другой класс субъект-объектных отношений, хотя на первых этапах развития жизни термин «субъект» должен, видимо, ставиться в кавычки)* . Специфичность названных отношений заключается уже в том, что в отличие от неорганического мира, в котором оба взаимодействующих тела находятся в одинаковом отношении друг к другу, взаимодействие живого тела с неживым или между двумя живыми организмами характеризуется как активное действие первого на второе, как избирательное отношение.
Основой образования отношений новых видов является специфика самих белковых тел, которая состоит в постоянном обмене веществ с окружающей внешней природой. Как оказалось, обмен веществ – это наиболее универсальная формула всего живого, которая подходит для характеристики не только отдельных живых организмов от простейших растений до человека, но и живых систем: сообществ, видов, экосистем [ 300 , с.249 ].
Именно необходимость в постоянной ассимиляции и диссимиляции веществ, энергии и информации лежит в основе наиболее фундаментального вида отношений, характерного для всего живого: отношений между живым существом и объектами их потребностей (нуждами)* , которые в дальнейшем будут кратко обозначаться как «потребностные отношения». Однако на каждом уровне организации живого эти отношения обладают специфическими признаками. На уровне растений, например, такими признаками являются, во-первых, непосредственность и постоянство их взаимодействий со средой, а во-вторых, зависимость активности внутренних процессов от внешних воздействий. В отличие от растений между животными и условиями их существования, как правило, имеется «разрыв», для преодоления которого животное должно совершить необходимую активность. Источники активности – «особые раздражители поведения»... «идут уже не извне, как у растений, а исходят из цикла внутренних процессов самого организма», которые «побуждают животное к поиску недостающих средств существования» [88, с.132-133 ]. Появление «собственной активности», исходящей из «внутренней активности» и направленной на предметы потребностей, означает «не разрыв причинных отношений со средой, а новую, высшую и более свободную и более тесную связь между ними» [ 88, с. 134 ].
Следующая новая эпоха в развитии жизни, связанная с формированием психики и сознания человека, тесно переплетается с возникновением принципиально новых видов отношений.
Во-первых, прежние взаимоотношения животного со средой перерастают в отношения типа «объект — осознающий субъект», во-вторых, появляются новые отношения «субъект–субъект», «субъект–общество», «общественные отношения» и т.д. В-третьих, кроме потребностей субъекта, дифференцировавшихся на биологические, социальные и связанные с ними потребностные отношения, появляется новый тип потребностей: потребности общества, которые порождают новые потребностные отношения и у отдельного индивида. Кроме того, принципиальное отличие отношений этого уровня развития субъекта как одной из «вещей» объективной действительности заключается уже не только в активном, но и в сознательном установлении необходимых отношений посредством поведения и деятельности.
Рассматривая последовательность образования новых систем отношений в процессе развития живой материи от простейших форм существования до высшей формы жизни социального индивида, можно обнаружить не только постоянное увеличение количества новых видов отношений с переходом на новый уровень, но и то, что они организуются в новые структурные формы. Отношения, характерные для высших уровней организации жизни, не исключают все предыдущие отношения и не становятся с ними в один ряд, а «надстраиваются» над ними, образуя сложную систему, организованную по иерархическому принципу, который, как известно, вообще характерен для организации сложных систем [ 57, 247, 290 и др. ].
Исходя из интересов данной работы, описание последовательности возникновения новых типов и видов отношений специально проведено как процесс развития только системы потребностных отношений, которые наиболее связаны с отражением отношений в оценочной форме. На самом деле возникновение новых видов отношений идет не только по линии выделенного для анализа данного вида, а значительно более разнообразно.
Отмеченное особое значение потребностных отношений для всех живых существ, а также то, что с их отражением как раз и связаны исходные представления об исходных оценочных формах их отражения, побуждает к более подробному анализу их специфики.
Как и любое объективное отношение, потребностное является отношением по крайней мере двух объектов или их свойств, причем «каждая из сторон есть отношение с собой и отношение с другим» [ 92, т.1, с.226 ]. Субъект как одна из сторон данного типа отношений представляет собой систему, которую можно охарактеризовать как сложную, живую, открытую, динамическую, целеустремленную и самоорганизующуюся [ 294, с.610-611 ]. Человек, как и любой организм, является открытой системой, т.е. нуждающейся в постоянном обмене с внешней средой веществом, энергией и информацией, и динамической системой, т.е. изменяющей свое состояние во времени. Кроме того, человек, как и любой живой организм, в силу своих особенностей представляет собой систему с неустойчивыми свойствами. Изменение внутреннего состава или функциональное изменение отношений между элементами, входящими в систему организма, а на уровне социального индивида и в систему личности, приводит (как и в случае с изменением состояния любой вещи) к образованию у нее новых свойств, что, в свою очередь, приводит к изменению характера внешних отношений [ 233, с.190-193 ].
Таким образом, изменение внутренних отношений приводит к изменению внешних и, в частности, к образованию актуальных потребностных отношений.
В принципе любое потребностное отношение – это не отношение потребности к предмету, как иногда считается, а всегда отношение субъекта к предмету (например, потребность как нужда – это отсутствие чего-либо у организма или личности). Само же по себе «отсутствие», «то, чего нет», не может вступить в материальные отношения, поэтому одной стороной потребностного отношения всегда является «субъект с нуждой», свойства которого отличаются от «субъекта без нужды». Большинство потребностных отношений – это отношения, установленные по инициативе субъекта как временные объединения для взаимодействия, в результате которых предмет и потребность «уничтожаются» одновременно или «уничтожается» (удовлетворяется) только потребность, но в любом случае это означает, что отношение «распадается», так как. для его осуществления нужны две соотносящиеся друг с другом стороны. Поскольку в потребностные отношения вступают разные вещи, но обязательно по тождественному (соотносимому) признаку, то в данном случае – это отношение по признаку «отсутствие X – наличие Х». Вступив в отношения, каждая из сторон тем самым обнаруживает специфические свойства: субъект – нуждается в предмете потребности; объект – удовлетворять эту потребность.
Таковы некоторые характеристики потребностных отношений как особого вида субъект-объектных отношений.
Анализ этих отношений проводился преимущественно с учетом субъектной стороны отношения, т.е. как бы с одной стороны. Теперь стоит, видимо, обратить большее внимание на предметную сторону отношения, а именно: на природу «ценностного свойства» вещи.
Согласно философским представлениям вещь, вступая во взаимоотношение с человеком, перестает быть вещью «самой по себе», какой она существовала «до и без человека», в «практической и гносеологической независимости от субъекта» [ 233, с.222, 224; 117, с.315-323 ].
Попадая в сферу внимания человека (даже на самую ее периферию), вещь тем самым вступает с ним в особые субъект-объектные практические и познавательные отношения, а в целом и в общественные отношения, в ходе которых она превращается в «вещь для нас», тем самым начиная свое специфическое «общественное бытие вещи». Только в процессе и результате общественной практики, реальной деятельности человека минерал становится украшением, лужайка – пастбищем, овца – продуктом питания, звук – словом и т.д. Вступить во взаимодействие с человеком – это значит стать предметом потребности, объектом познания, объектом практической деятельности, т.е. оказаться в новых отношениях с человеком и другими вещами.
Возникает вопрос: откуда у природной вещи берутся «ценностные свойства», если никаких преобразований в ней человек не совершает?
Если рассмотреть его, оставаясь на том же философском уровне и опираясь на те же категории, то в первую очередь стоит повторить, что свойство уже существующей, «данной» вещи не создаются ее отношением к другим вещам, а только обнаруживаются в таких отношениях. Поэтому, как и во всех других случаях, в новых отношениях вещи, возникающих при ее взаимодействии с субъектом, новые свойства только обнаруживаются. Так, у вещи, находящейся в потребностных отношениях с субъектом, обнаруживается новое свойство «удовлетворять какую-то потребность субъекта», точно так же, как у субъекта при этом обнаруживается новое свойство: «иметь потребность в данном предмете». Причем, потребностное отношение, как и другие объективные в своей основе отношения, не устанавливаются между случайно взятыми вещами. Для установления отношения каждая из его сторон должна обладать соответствующей внутренней сущностью: соответствующим составом элементов и их структурой как системой внутренних отношений, которые и определяют, так сказать, «изнутри» свойства, обнаруживающие во внешних отношениях между вещами, то есть, ценностное свойство вещи или ее свойство быть предметом потребности обнаруживается у природных вещей в отношениях с человеком, но зависит оно не от произвола субъекта, а одновременно от двух причин: внутренний сущности данной вещи и внутренней сущности самого субъекта, что, собственно, и позволяет им образовать данное отношение.
Однако человек как социальный индивид обладает не только активностью в установлении отношений нового типа (потребностных или ценностных отношений), но и целенаправленной активностью – деятельностью и, в частности, трудовой деятельностью. В процессе труда человек производит новые вещи с заранее планируемыми свойствами, позволяющие им в будущих отношениях становится предметами потребности. Для этого человек использует естественные, сущностные свойства вещей и, сознательно «заостряя» их, превращает в новые предметы, в которых необходимое свойство максимально выражено. Анализируя представления о предмете как бытии вещи для человека, О.Г. Дробницкий приходит к выводу, что «в общественном предмете мы имеем дело не со свойствами вещи как таковой, а с социальным отношением, но отношение это не непосредственно личное, между отдельными лицами, а воплощенное, кристаллизованное в предметах» [117, с.321 ]. В большинстве случаев уже сам факт существования предмета как продукта производства, т.е. изначально предназначенного для удовлетворения какой-либо потребности, говорит о том, что в нем «заложена» ценность. Тем не менее как в природных вещах, так и вещах «второй природы», взятых вне отношений к потребностям субъекта или общества, невозможно обнаружить специфических «ценностных свойств», даже если эти вещи поставить во все другие отношения со всеми другими вещами. А ведь только так можно обнаружить любое свойство.
Исходя из этих соображений, вытекающих из положений о природе любых свойств и отношений, становится ясно, что «потребностные» или «ценностные» свойства предметов невозможно прямо измерить с помощью каких бы то ни было приборов.
Однако это ни в коей мере не подрывает их объективности, как кажется некоторым аксиологам [ 117, с.6-47 ], как и не превращает их в нечто таинственное, «внеестественное», «сверхчувствительное», не делает их или «одушевленными», или «ожившими» предметами, как считает сам О.Г. Дробницкий [ 117, с.317 ]. Например, общепризнанно такое особое свойство предмета-товара как его стоимость. Это объективное свойство, но его тоже невозможно измерить с помощью физических приборов. Стоимость создается в общественных, трудовых отношениях, но обнаруживается она только в процессе обмена или потребления [ 66, т. 24, с.525 ]. Вне общественных отношений, вне потребления товара «стоимость» также, как и «ценность» или «значимость» предмета, никак не обнаруживает себя. Другой пример из противоположной сферы, из сферы объект-объектных отношений. Ни у кого не вызывает сомнения, что вес тела (в бытовом понимании) – объективное свойство. Однако и вес тела, как и всякое свойство, является относительным. Он «исчезает», если предмет поставить в особые отношения с притяжением к Земле. Наконец, третий пример. Само измерение, как известно, – это установление отношения одной величины к другой, принятой за «меру» [ 73, с.9 ], т.е. все зависит от того, в отношении с чем будет поставлена измеряемая величина (свойство).
Итак, ценностное свойство является объективным свойством предмета, зависящим от его внутренней сущности, но обнаруживающимся, как и все другие свойства, лишь в отношении, в данном случае в отношении с человеком. В этом и состоит, на наш взгляд, вся «таинственность» и «непостижимость» феномена ценности.
Совершенно другая проблема, которую никак нельзя смешивать с проблемой природы таких свойств, состоит в том, как назвать эти свойства предметов: «полезными», «значимыми», «ценностными» и т.д. По этому поводу К. Маркс писал, что люди «приписывают предмету характер полезности, как-будто присущий самому предмету, хотя овце едва ли представлялось бы одним из ее «полезных» свойств то, что она годится в пищу человека» [ 23 ]. Существующий антропоцентризм в обозначении особых свойств предметов, имеющих отношения к потребностям человека и общества, вполне естественный. Не следует только придавать ему значение абсолютной объективности, считая, как это делают некоторые исследователи, что ценности существуют объективно вне всякой зависимости от человека и общества именно как «ценность», присущая вещам «самим по себе» (см. об этом в 1.1).
3. Проблема отражения отношений в философии и общенаучные подходы к познанию отношений
На протяжении всего предыдущего параграфа рассматривались различные виды объективных отношений, чтобы на этой основе перейти к обсуждению вопросов, связанных с отражением отношений.
Положение об объективном характере отношений нужно еще раз специально отметить, так как в психологии существует тенденция использовать термин «отношение» и в других значениях, причем не дифференцируя их. Например, К.К. Платонов специально подчеркивал, что «недостатком теории отношения В.Н. Мясищева является не очень четкое разграничение понятий — объективное и субъективное отношение» [ 226, с.164 ].
Ясно, что категория «отношение» не сводима ни к пониманию ее как категории только познания, ни как «психологического образования личности» (Мясищев), ни как «атрибута сознания» (Платонов). Во всех этих случаях может идти речь только о разных значениях термина «отношение».
Признание объективного существования отношений позволяет говорить о том, что возможно отражение не только вещей (предметов, явлений) и их свойств, но и самих отношений.
Однако вопрос о том, как может осуществляться отражение отношений, крайне не прост. Даже в одной и той же работе можно встретить по этому поводу противоречивые мнения [233, с. 146 и 214 ].
В чем же состоит специфика, в каких формах возможно отражение отношений, как оно осуществляется на различных уровнях развития живых организмов и человека?
Обсудить или даже перечислить все вопросы, возникающие в связи с этой проблемой, просто невозможно, поскольку обширна сама по себе проблема отражения «много различных отношений». Детальный анализ всей этой проблемы и не является целью данной работы, но рассмотреть некоторые вопросы просто необходимо, ибо без ответа на них, хотя бы в первом приближении, невозможно переходить к более частным вопросам, непосредственно относящимся к теме исследования.
Первым и, по-видимому, самым главным из них является вопрос о том, как вообще осуществляется отражение отношений.
Обоснованность такого вопроса станет более понятной, если подчеркнуть, что и гносеология, и психология всегда в большей степени концентрировали свое внимание на системе своих понятий и развивали её, исходя из непосредственного или опосредованного отражения отдельных свойств предметов (явлений) или предметов в целом, а не на том, как происходит отражение тех связей и отношений , которые существуют между предметами и явлениями и согласно изложенным выше философским представлениям вне и без которых невозможно выявить сами свойства и предметы.
В какой-то степени такое акцентирование и абстрагирование от связей и отношений понятно и оправдано, так как отражение предметов и явлений уже на непосредственно-чувственном уровне (сенсорно-перцептивном) в виде целостных объектов является, по всей видимости, наиболее адекватным способом отражения для организации эффективного поведения и деятельности [ 183, с.148-149 ].
Отдельные свойства и сами предметы буквально бросаются в глаза в любом акте перцептивного отражения, да и вообще в познании человека, тогда как отношения менее явны и с трудом «различимы» как для самого рядового субъекта, так и для ученого, изучающего способы их познания субъектом.
Видимо, это и явилось причиной их меньшей изученности. Но это не значит, что адекватное приспособление живого организма, и человека в частности, возможно и вообще без отражения в какой-либо форме основных отношений организма и личности со средой и обществом или что отражение отношений менее необходимо для организации поведения и деятельности* .
Самые общие представления, существующие в философии по поводу объективных отношений, уже были изложены в начале предыдущего параграфа. Переходя к анализу специфики отражения отношения, необходимо еще раз выделить то, что отношение всегда имеет, по крайней мере, две стороны и эти стороны отношения есть соотносящиеся друг с другом вещи, поэтому невозможно охарактеризовать отношения, не характеризуя его сторон (см. 2.2).
Исходя уже из такой «структуры» отношения с необходимостью следует, что для их истинного познания или более широко – отражения – нужно познать каждую из сторон отношения, а затем только можно выявить саму связь как внешнее проявление взаимодействия.
Такой путь выявления связи и познания отношения в целом является общим, как для теоретического, так и для эмпирического уровней научного познания, обладающим, естественно, на каждом из них своей спецификой. В любом случае сначала исследуются не отношения между вещами (хотя гипотеза о наличии связи часто уже имеется), а вещи, находящиеся в отношении, выявляются свойства этих вещей и формируются представления и понятия о каждой из них. Для этого, как известно, каждая из вещей ставится в различные отношения с другими вещами, свойства которых хорошо известны (приборы, реактивы, методики и т.д.). Только после этого в центре внимания становится само отношение между вещами, между членами отношения [ 193, с.59]. Для выявления «отношений... в чистом виде, – писала еще в 1936 году С.А. Яновская, – нельзя устранить, однако, вещи, а нужно сделать их переменными» [ 322, с.65 ]. Поэтому, например, в эмпирических исследованиях связи между сложными по свойствам объектами обнаруживаются в эксперименте между исследуемыми переменными, а доказываются за счет использования специальных статистических процедур: корреляции, корреляционного отношения, дисперсионного анализа и т.д. В первую очередь это определяется тем, что каждая из сторон отношения, кроме исследуемой связи между ними, связана еще и различными отношениями с другими предметами и явлениями и из-за этого искомая связь выявляется лишь статистически.
Следующий шаг в научном познании отношения – выявление характера отношения и формирования понятия о данном виде отношения и, наконец, абстракция «отношение», например, логическое «суждение отношения», как правила перевода знаний из одной формы в другую [ 192, с.287 ].
В современной формальной логике существует четкое разграничение между «атрибутивными суждениями» (типа S есть Р) и «суждениями отношения» (типа аRв)* . Под последними понимаются «суждения, в которых отображается отношение двух или более предметов (свойств, качества и т.д.) по величине, последовательности, времени, интенсивности качества, связи, причине действия, родству и т.д.» [ 149, c.506 ].
Всегда также подчеркивается, что отношение имеет смысл только при наличии двух соотносимых сторон. Если отношение лишить одной из сторон, то суждение становится не истинным или ложным, а бессмысленным [ 99, с.31 ]. В самом деле, выражения «десять больше» или «этот предмет выше» не имеют смысла.
Познавательное выявление отношений и даже формирование понятий о данном виде отношений осуществляются согласно распространенным в философии и логике представлениям на основе сравнения как специфического мыслительного акта.
«Сравнить — это сопоставить «одно» с «другим» с целью выявить возможные отношения» [ 294, с.650 ]. По своей сути сравнение как познавательная операция заключается в сопоставлении вещей, явлений, процессов, их свойств, на основе чего возникают суждения о сходстве или различии объектов. Посредством сравнения «классифицируется, упорядочивается и оценивается содержание бытия и познания» [ 66, т.24, с.353 ].
Так, сравнение объектов по величине порождает понятие о количественных отношениях, по характеру расположения — о порядковых, по времени — о временных и т.д. Аналогично складываются понятия о любых отношениях [ 292, т.4, с.182 ].
Однако еще раз следует отметить, что подобный путь выведения отношений — путь их познания «сверху» в процессе теоретического постижения в отличие от пути постижения отношений «снизу», которым идут как рядовой субъект, так и ученый при практическом или эмпирическом познании актуальных отношений между объектами.
Обязательным условием для проведения акта сравнения является наличие у субъекта, так называемого признака (или основания), который собственно и детерминирует выявление возможных отношений между объектами. Для выделения такого признака как раз и необходимо знание сторон отношения, которое можно получить в конечном итоге лишь в практике взаимодействия человека с предметом. Знание свойств предметов (сторон отношения), естественно, предопределяет характер отношения между сторонами. Такая «предопределенность» смысла отношения как раз и означает, что «отношения логически не создаются, а только формулируются» [ 212, c.255 ].
Познавательная операция сравнения выявляет лишь некоторые «возможные отношения», которые не обязательно исходят из процесса прямого взаимодействия сторон данного отношения; объекты могут быть связаны опосредованно или косвенно [ 246, с.139 ]. Возможно даже выявление отношения при сравнении реального предмета или процесса с воображаемым или ожидаемым в будущем, так как известно, что самые различные психические образования когнитивного характера, будучи сформированы в процессе деятельности, приобретают относительную самостоятельность и могут вступать друг с другом в различного рода взаимодействия...» [ 229, с.116 ], но это будут взаимодействия иного уровня.
Установление отношений исходя из простого наблюдения и жизненного опыта чаще всего приводит к выделению поверхностных, несущественных отношений. Существенные и «внутренние» отношения вскрываются при научном познании на основе анализа, синтеза, абстракции, обобщения и других мыслительных операций [ 239, c.354-357 ].
Итак, исходя из философских представлений о «структуре» отношений, из анализа общенаучных подходов к познанию отношений и из их изучения в логике можно сделать самый общий вывод о том, что для познания отношений необходимо выявить те свойства каждой из сторон отношения, благодаря которым становится возможным данное отношение, а уже на основе этого установить характер связи между его сторонами. Как первый, так и второй этап познания возможен только или в процессе практического взаимодействия с относящимися сторонами, или на основе прошлых знаний, полученных в процессе взаимодействия.
Иными словами, для отражения отношения необходимо установить все члены отношения, входящие в его «структурную формулу». Однако, как будет видно из дальнейшего анализа, на каждом уровне отражения существуют специфические формы, в которых может быть представлен каждый из членов структурной формулы «отношения».
Библиография
1. Аллахвердов В.М. Опыт теоретической психологии: Автореф. дисс. докт. психол. наук. – Санкт-Петербург, 1994. – 32 с.
2. Амонашвили Ш.А. Воспитательная и образовательная функция оценки учения школьников. – М.: Педагогика, 1984. – 258 с.
3. Амонашвили Ш.А. Обучение. Оценка. Отметка // Серия: Педагогика и психология. – М.: Знание 1980. – №10. – 96 с.
4. Амонашвили Ш.А. Психолого-дидактические особенности оценки как компонента учебной деятельности // Вопросы психологии. – 1975. – № 4. – С. 77-87.
5. Ананьев Б.Г. Психология педагогической оценки // Труды Института мозга им. В.М. Бехтерева. – Л.,1935. – Т. VI. – 146 с.
6. Бойко В.К. Логико-гносеологический анализ оценочных суждений: Автореф. дисс. ... канд. филос. наук. – Л., 1975. – 24 с.
7. Волков И.П. Оценочная биполяризация как метод социально-психологической диагностики // Методы социальной психологии. – Л., 1977. – С 120-131.
8. Максимова Н.Ю. оценочная деятельность учителя в формировании самооценки школьника // Вопросы психологии. – 1983. – №5. – С. 42-47
* Демокрит, например, считал, что добро, справедливость, прекрасное — это проявления естественного порядка вещей. Познание же ценности осуществляется через удовольствие или страдание, которые тоже соответствуют общим законам природы [ 199, с. 56, 85].
* Существуют и другие разновидности субъективного понимания природы ценности [ 231 , 203 ], рассматривать которые в данном случае нет необходимости: тонкая их дифференциация мало что дает для анализа проблемы оценки.
* См. приведенные в этом разделе высказывания, например, Р.Т.Кетхудова, В.П.Тугаринова, В.П.Выжглецова.
* Не случайно, например, в разное время термин «хорошо» назывался и «ярлыком», и «универсальным аксиологическим квантором», и «индикатором внеестественных свойств» или же считался термином, имеющим многочисленные омиомы [ 131 , с. 42].
[*] Если провести аналогию между ценностным (потребностным) отношением математическим отношением как соотношением двух величин или как частного от деления одного числа на другое [ 66,т.18, с. 629 ], можно лучше понять природу универсальности оценочных категорий. Например, универсальный оценочный квантор «хорошо—плохо» приложим к огромному числу ценностей и потребностей.
* Проблема истинности оценок является предметом оживленных споров, начиная с первых работ по аксиологии [ 117, 131, 228 и др.]. Частично эта проблема уже затрагивалась выше при обсуждении гносеологического статуса оценок и правомерности их применения в науке (см.1.1.). Хотя анализ истинности оценок как гносеологическая проблема не входит в задачи психологии, но производные от этой проблемы вопросы являются крайне актуальными для общей психологии. Это, прежде всего, вопросы об адекватности и воспроизводимости оценок, а в целом — о их достоверности.
* Их различие условно и относительно. То, что в одной системе является «внутренними отношениями», становится внешними, когда любой из элементов этой системы рассматривается как отдельная подсистема, и наоборот, внешние отношения превращаются во внутренние при переходе к анализу микросистемы.
* Возможности взаимопереходов свойств в отношении и наоборот закреплены и в языке. Одно и то же слово может обозначать в разных контекстах и отношение, и свойство вещи, и саму вещь. Например, слово «отец» в контексте «Х отец Y-ка» – является знаком отношения (родства), в контексте «Х отец Y» – знаком свойства, а в контексте «отец М.Ю.Лермонтова» – частью знака конкретного лица [117, с. 321; 212, с. 255 ].
* В философии и психологии нет единства мнений о том, необходимо ли использовать категорию «субъект» только для характеристики человека или возможно распространять сферу его действия на всю живую природу [134, с. 40 ] .
* Как известно, термин «потребность» употребляется в философии и психологии в нескольких значениях. Два из них настолько противоположны, что можно говорить даже об омонимах, а не о двух значениях: понимание потребности как объективной нужды (избытка) организма или личности и понимание потребности как психического отражения этой нужды. В данном случае, как и во всех других, когда речь идет об объективных отношениях, имеется в виду потребность как объективная нужда; когда же речь идет об отраженной нужде, имеется в виду другое значение термина (омоним).
* Совсем недавно появилось даже обратное по сравнению с классическим мнение о том, что «...в основных психологических механизмах попросту не нужны такие компоненты, которые несут «абсолютную» информацию о субъекте или объекте самих по себе, а не «относительную» информацию об их актуальных или возможных взаимодействиях» [ 348 ].
* S, Р, а, в — переменные, вместо которых можно подставить какие-то определенные мысли о предметах и явлениях, а R (zelation – отношение) – переменная, вместо которойможно подставить какую-то определенную мысль об определенном виде отношения [ 149 ].