Исследование социально-экономических и политических процессов 4

СОДЕРЖАНИЕ: Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ филиал в г. Мурманске

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

филиал в г. Мурманске

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Исследование социально-экономических и политических процессов

Политическая модернизация

Выполнила студентка 3 курса, Кищик

очного отделения Светлана Васильевна

специальности «Документоведение и ДОУ»

группа Д-5-06

Руководитель: Герасимов

к.и.н., ст. преподаватель Дмитрий Александрович

Дата регистрации:________________

Допустить к защите:____________________________ _____________

Мурманск-2008

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

1 Понятие и сущность политической модернизации 6

2 Этапы развития теории политической модернизации 18

3 Политическая модернизация в России 28

Заключение 38

Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время и на протяжении многих веков Россия и многие другие страны нуждаются в политической модернизации. В соответствии с вышесказанным можно сделать вывод, что данная работа имеет глобальную проблематику и является актуальной.

Теория модернизации сформировалась в 50-60-х гг. XX столетия в западной социологии и политологии. Данная концепция нашла свое отражение в трудах С. Хантингтона, Г. Спайро, И. Неттла, Д. Фрисби и других. Самое первое определение модернизации было сформу­лировано Ш.Эйзенштадтом. По его мнению, модерниза­ция — это процесс изменения в направлении тех типов социальных, экономических и политических систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX века и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX веках — на южноамериканский, азиатский и африканский конти­ненты[1] . Согласно Теннису, модернизация — переход от сообщества к обществу, по Дюркгейму — переход от механической к органической солидарности общества, по Веберу — от ценностной рациональности к целерациональности[2] ..

Конкретные теории основывались на признании нерав­номерности общественного развития, наличия досовременного периода развития государств, реальности существова­ния современных сообществ, а также на понимании необхо­димости преобразования отсталых стран в индустриальные. Теория утверждает, что политическая система зависит не от характера общественно-экономической формации, а от типа «осовременивания». Термин «модернизация» означал одновременно и стадию общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. В конечном итоге теория модернизации превратилась в обоснование некоей общей модели глобального процесса развития цивилизации.

В отличие от марксизма, стоявшего на позициях экономического детерминизма, теория модернизации исходит из принципа технологического детерминизма, связывающего структуру общества и его основные харак­теристики с технологическим способом производства. В связи с этим в социальной сфере модернизация означает изменение социально-классовой, демографической и территориальной структуры населения. Модернизация в культурной сфере предполагает секуляризацию образования, наличие идейного и религиозного плю­рализма и, распространение массовой грамотности. Модернизационный процесс в политической сфере является наиболее масштабным аспектом. Он может включать в себя и формирование наций на основе ранее существовавших этнических групп, и перестройку го­сударственной власти и управления (возрастание роли права, разделение властей, совершенствование системы местного самоуправления и т.д.)[3] .

Модернизация является политическим проектом оп­ределенной части правящего класса, конкурирующим с другими вариантами развития. Это процесс, который харак­теризует объективное, но все же частичное и ограниченное втягивание страны в экономическое, политическое и другое социальное взаимодействие со странами, уже достигшими высокой позиции. Модернизация предполагает расширение и рационализацию национальной идентичности граждан на основе или в сочетании с нормами «мировой политической культуры»[4] .

Предметом исследования является политическая модернизация.

Цель данной работы – определить сущность политической модернизации и ее осуществление в России.

Задачи: изучить научную литературу, описывающую процессы модернизации; описать исторический аспект модернизации в России; обобщить мнения авторов, работающих по данному вопросу.

Над данной проблематикой работали следующие авторы: Н.Н. Арзамаскин, А.И. Соловьев, Ф.И. Гобозов, В.В. Рукавишников, В.Я. Гельман, С. Хантингтон, Т.Л. Карл и другие[5] .

Литература по теме представлена статьями научных журналов, учебными пособиями и словарями.

К научным методам, используемым в работе, относятся системный подход, обобщение, а так же анализ и описание.

1 ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

В настоящее время термин «модернизация» часто отождествляют с понятиями «переходность», «демократический транзит» и «трансформа­ция».

Теория модернизации сформировалась в 50-60-х гг. XX столетия в западной социологии и политологии. Данная концепция нашла свое отражение в трудах С. Хантингтона, Г. Спайро, И. Неттла, Д. Фрисби и других. Самое первое определение модернизации было сформу­лировано Ш.Эйзенштадтом. По его мнению, модерниза­ция — это процесс изменения в направлении тех типов социальных, экономических и политических систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX века и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX веках — на южноамериканский, азиатский и африканский конти­ненты[6] . Согласно Теннису, модернизация — переход от сообщества к обществу, по Дюркгейму — переход от механической к органической солидарности общества, по Веберу — от ценностной рациональности к целерациональности[7] .

К. Дейч определяет политическую модернизацию категориями участия и мобилизации. Он полагает, что модернизация зависит от массового участия, принимаю­щего форму растущей политической децентрализации. Расширение политического участия рассматривается как ключ к политическому развитию. Примерами политичес­кой модернизации могут служить Турция и Япония, где соответствующие процессы привели к включению многих традиционных форм в новую систему с расширением сферы действия новых структур.

Конкретные теории основывались на признании нерав­номерности общественного развития, наличия досовременного периода развития государств, реальности существова­ния современных сообществ, а также на понимании необхо­димости преобразования отсталых стран в индустриальные. Теория утверждает, что политическая система зависит не от характера общественно-экономической формации, а от типа «осовременивания». Термин «модернизация» означал одновременно и стадию общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. В конечном итоге теория модернизации превратилась в обоснование некоей общей модели глобального процесса развития цивилизации.

Целью модернизации является создание дифферен­цированной политической структуры, территориальное и функциональное расширение центрального законодательс­тва, постоянное расширение включенности в политическую жизнь социальных групп и индивидов, ослабление элит и их легитимности.

Если конкретизировать модернизацию как переход от тоталитаризма к демократии, то в этом случае ее суть за­ключается в создании социальных и политических механиз­мов, позволяющих максимально большей части населения влиять на принятие основных решений. В данном случае теория модернизации повторяет теорию демократического транзита, сводя основные постулаты теории к процессу консолидации демократии.

Базовыми категориями теории модернизации являются понятия «традиционное общество» и «современное обще­ство». Для традиционного общества характерно господство аграрного типа экономики, отсутствие урбанизации, нали­чие закрытой социальной структуры. Политическая власть носит, как правило, авторитарный характер. Современное общество основывается на промышленном производстве, преобладании городского населения над сельским, откры­тости общества. Ролевые функции дифференцированы, власть и управление рационализированы.

В отличие от марксизма, стоявшего на позициях экономического детерминизма, теория модернизации исходит из принципа технологического детерминизма, связывающего структуру общества и его основные харак­теристики с технологическим способом производства. В связи с этим в социальной сфере модернизация означает изменение социально-классовой, демографической и территориальной структуры населения. Модернизация в культурной сфере предполагает секуляризацию образования, наличие идейного и религиозного плю­рализма и, распространение массовой грамотности. Модернизационный процесс в политической сфере является наиболее масштабным аспектом. Он может включать в себя и формирование наций на основе ранее существовавших этнических групп, и перестройку го­сударственной власти и управления (возрастание роли права, разделение властей, совершенствование системы местного самоуправления и т.д.)[8] .

Первоначально модернизация понималась как «вестернизация» — процесс перехода от традиционных обществ к современным путем прямого переноса структур, техно­логий и образа жизни западных обществ. Данная модель первоначально признавалась единственно верной, ибо в качестве прообраза «современного» государства призна­валось американское общество[9] .

Впоследствии связь между модернизацией и развитием была пересмотрена. Переходные процессы начали истолко­вываться как некий самостоятельный этап развития стран. Модернизация стала рассматриваться как непосредственное условие развития, абсолютно неискоренимый политический механизм развития человеческого сообщества[10] . Ее приори­тетной целью было названо изменение социально-экономи­ческих и политических структур, которое могло проводить­ся и вне западной демократической модели. В связи с этим появились теории «частичной модернизации», «тупиковой модернизации», «кризисного синдрома модернизации» и т.д. Главный упор в данном случае стал делаться на нацио­нальную форму модернизации, а в качестве определяющего фактора для характера и темпа переходных преобразований стал признаваться социокультурный фактор.

Модернизация является политическим проектом оп­ределенной части правящего класса, конкурирующим с другими вариантами развития. Это процесс, который харак­теризует объективное, но все же частичное и ограниченное втягивание страны в экономическое, политическое и другое социальное взаимодействие со странами, уже достигшими высокой позиции. Модернизация предполагает расширение и рационализацию национальной идентичности граждан на основе или в сочетании с нормами «мировой политической культуры».

В качестве типов модернизации выделяют «первичную модернизацию» и «вторичную (догоняющую) модерни­зацию». Первый тип характерен для стран, переживших переход к рациональным общественным структурам в результате постепенного, длительного, исторического развития внутренних процессов (Англия, США). Второй тип характерен для стран, по тем или иным причинам отставшим в своем развитии, а теперь за счет широкого использования опыта передовых государств пытающихся догнать их по уровню и качеству жизни. Результатом такой модели может быть или потеря традиционной культуры без обретения новой (например, ряд посткоммунистических го­сударств в Восточной Европе), или образование «анклавов» современной жизни в отсталых странах (например, Стамбул в Турции, Москва и Санкт-Петербург в России).

Также существует понятие частичной модернизации, которая представляет собой стадию при переходе от традиционных обществ к современным. Как показывает опыт, переходные общества могут застревать на стадии частичной модернизации, когда традиционность и рациональность как принципиально противоположные способы поведенческой ориентации человека и общества, от которых зависит формирование экономических, технических, административных навыков и соответствующих организационных структур, институционализируются в рамках одного и того же общества. Отдельные традиционные институты отнюдь не являются неизбежным препятствием модернизации, а наоборот, как свидетельствует опыт многих стран, могут способствовать успешному политическому развитию. Однако внедрение готовых образцов, произведенных модернизированным миром, в социально- исторический контекст общества, не успевшего модернизироваться за счет внутренних процессов, ведет к сосуществованию старого и нового, появившегося вследствие реформ. В результате происходит наложение типологически разнородных конфликтов, что вызывает их взаимное обострение. Внедренные в новый конспект элементы модернизированного общества перестают функционировать в нем как рациональные, и в то же время немодернизированные элементы не могут функционировать как традиционные. Симбиоз оказывается неплодотворным[11] .

В настоящее время постулаты теории модернизации получают вторую жизнь, и в первую очередь это касается модели «вестернизации». Большинство постсоциалисти­ческих стран, в том числе и Россия, сориентированы на западные общественные ценности. В.В.Рукавишников ука­зывает: «Слово «вестернизация» наиболее полно выражает суть перемен в посткоммунистических странах, начиная с 1989 г. и по сей день»[12] .

В данном случае вестернизация нашла свое отраже­ние в таком актуальном процессе, как глобализация всех сфер общественной жизни — экономической, духовной, социальной, политической. В современном мире эконо­мические структуры всех стран и государств настолько взаимосвязаны, что, например, изменение экономической ситуации того или иного государства сказывается на эконо­мическом положении других государств. Та же взаимосвязь наблюдается в духовной, культурной сфере. Политическая жизнь приобретает все более и более интегрированный характер.

Однако процессы глобализации носят очень противоре­чивый и болезненный характер. Не случайно за последнее время против глобализации выступают сотни тысяч людей. Глобализация означает в некоторой степени игнорирова­ние национальных интересов народов и государств. Более богатые государства, например, защищая свои интересы, навязывают свое видение мира, свои материальные и ду­ховные ценности[13] . Утрачивается значение суверенитета, вырабатываются некие международные стандарты (разде­ление властей, права и свободы человека и гражданина, ме­ханизмы их защиты, принципы экономики), что оказывает непосредственное влияние на процесс перехода. Однако глобальные структурные изменения внутри богатых стран также могут приводить к ухудшению жизненного уровня многих людей. Поэтому хотя глобализация представляет собой объективный процесс, тем не менее последствия ее носят негативный характер.

Глобализация фактически приводит к американизации всего человечества. Благодаря своей мощной экономике США диктуют остальному миру свои ценности, свою куль­туру, свое мировоззрение и свое миропонимание.

Да, безусловно, современное состояние США и ряда европейских стран говорит о высоком уровне социального, экономического, политического развития. Но означает ли это, что Восточная Европа или Россия должны следовать по такому же пути? Прививание западной культуры, методов управления экономикой и государством не всегда может согласовываться не только с национальными факторами, но и с непосредственными политическими и экономичес­кими реалиями. В качестве примера можно привести опыт установления института вице-президентства первоначально в СССР, а затем и в России. Данная попытка завершилась неудачей в связи с несоответствием данного института с национальными традициями.

Кроме того, приверженцы теории вестернизации и глобализации не учитывают тот фактор, что западные госу­дарства не остаются неизменными. Следует также заметить, что модернизация — не обязательный исторический этап, через который должны пройти все страны. Она возможна, но не предопределена.

Таким образом, термин «модернизация» ни в коем слу­чае не должен подменять термин «переходность». Данные процессы идут взаимосвязано, параллельно. Переходное государство может включать в себя элементы модерниза­ции (в любой из существующих моделей). Между тради­ционным и современным обществом существует особая смешанная система, которая характеризируется качества­ми неустойчивости и кризисности. Именно этот период и может быть назван переходным. Кроме того, мировой опыт показывает, что в своем «чистом» виде этот процесс ведет к дезинтеграции общества, которая может породить тенденцию к авторитаризму. Для того чтобы избежать это­го, развитие государства должно учитывать собственные и социальные, и культурные, и экономические факторы. Поэтому именно термин «переходность» вправе выразить все вышеуказанные качества.

Свойства переходности не позволяют подменять его и термином «демократический транзит». Западная транзитология имеет два измерения. Первое изучает переходный период сам по себе и связан с понятием «транзит», второе рассматривает трансформацию политического режима, мо­дели будущего демократического государства. Российские исследователи, в частности, В. Гельман[14] , используют поня­тия «транзит» и «трансформация» как синонимы. При таком использовании терминов демократический транзит — это многообразный политический процесс, который приводит к качественным изменениям политического режима; это непосредственный переход от авторитарного к демократи­ческому режиму, факторы такого перехода, модели развития будущей демократии и ее институтов.

С середины 70-х гг.. стал набирать силу процесс крушения авторитарных режимов. Кульминацией этого процесса, названного С.Хантингтоном «третьей волной демократизации», было падение на рубеже 80-90-х гг.. коммунистических режимов в СССР и Восточной Европе. Данная проблема не является новой. Впервые проблемы демократизации встали в послевоенные годы в Германии, Италии, Японии. Впоследствии похожие задачи стояли перед странами Южной Европы — Испанией, Португалией, Грецией, а также в Латинской Америкой.

Концепция «третьей волны демократизации» была разработана не без влияния книги А. Тоффлера «Третья волна», посвященной переменам во всех сферах обще­ственной жизни под влиянием электронной и инфор­мационной революций8. Кроме того, начало изучению переходных периодов положила статья Данхарта Растоу «Переходы к демократии: попытка динамической модели». Растоу поставил задачу проследить, как страны переходят от одного строя к другому и почему одни либеральные демократии распадаются, а другие продолжают устой­чивое существование. Растоу отверг модернизационный подход, в котором возможность перехода к демократии рассматривалась как следствие социально-экономического развития (Липсет), особенность политической культуры (Алмонд, Верба), генезис социальной и политической структуры общества (Р.Даль). Эти теории, по Растоу, не рассматривали динамики перехода. Растоу отверг пред­ставление об обусловленности перехода к демократии в различные исторические периоды в различных странах одними и теми же факторами.

Растоу выделил переход как особый этап полити­ческого развития, «период времени от непосредственно перед переходом до непосредственно после перехода к демократии»[15] . Он предложил для создания общественной концепции перехода к демократии сравнительный анализ двух-трех случаев для выработки идеальной модели пере­хода. Растоу отдельно рассматривал внутриполитические и внешнеполитические факторы демократизации, исключая из рассмотрения страны, где переход был вызван измене­ниями, привнесенными извне (например, Япония после Второй мировой войны).

Концепция «третьей волны» базируется наследующих предпосылках. Во-первых, переход к демократии трактуется как глобальный процесс, т.е. между различными переходны­ми процессами и формами демократизации можно не только выделить нечто общее, но и рассмотреть их как частные случаи мирового политического движения. Это означает, что на характер переходных процессов оказывают влияние не только национальные исторические, экономические, социальные условия, но и международные факторы.

Во-вторых, данная концепция демократизации рассмат­ривает демократию как самоценность, не связывая ее уста­новление с прагматическими, инструментальными целями. На практике демократические институты часто связывают с решением экономических и социальных задач. Демократия становится своеобразным мерилом цивилизованности и прогрессивности социально-политического строя, основой общественных отношений и их регулятором.

В-третьих, концепция базируется на идее плюральности возможных демократических форм.

В-четвертых, демократизацией процесс политических перемен не заканчивается, т.е. исследователи допускают как возможность реверсивного движения, так и возможность «четвертой волны демократизации».

С. Хантингтон выделяет несколько моделей демокра­тизации:

- Циклическая модель (во многих странах Латинской Америки, Азии). Данная модель предполагает чередование демократических и авторитарных режимов при формально позитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правители либо сверга­ются военными, либо сами узурпируют власть.

- Классическая линейная модель (Великобритания, Швеция). Данная модель предусматривает постепенное ограничение монархической власти, расширение прав граждан и парламента. Парламент становится высшей законодательной властью и контролирует правительство.

- Диалектическая модель (Испания, Португалия, Греция). Модель характеризуется нестабильностью пере­ходных политических режимов, но переход к демократии осуществляется под влиянием уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок[16] .

Кроме того, С. Хантингтон указывает, что может су­ществовать демократия в качестве модели «прерванной демократии» (это вторичная демократизация после того, как предыдущая попытка демократизации была прервана установлением авторитарной демократии) или модели «пря­мого перехода» (установление демократии в странах, где не было опыта демократического развития). Данные модели развивает Ковлер А.И., указывая, что послевоенная история дает нам примеры различных путей демократизации:

1. Редемократизация после периода иностранной оккупации (Австрия, Дания)

2. Реформы политических институтов после осво­бождения (Франция, Италия)

3. Учреждение демократии с помощью иностранных оккупантов (Германия, Япония)

4. Трансформация авторитарных режимов «просве­щенным» монархом (Восточная Европа 1945-1948гг.)

5. Демократизация сверху (Испания)

6. Революционный переворот (Португалия)[17] .

В настоящее время теория «демократического транзита» имеет множество реальных позитивных возможнос­тей. Благодаря данной концепции можно представить ход политической жизни как самостоятельно изменяющееся явление, социальное существование общественных групп, институтов. Именно транзитологическая парадигма иссле­дования политических процессов становится основой рас­смотрения нестабильных, неустойчивых, но в то же время остающихся сложноорганизованными систем в их наиболее трудный период развития — поиска оптимальной формы самоорганизации[18] . Транзитология увязывает глобальные мировые, долгосрочные тенденции развития и локальные процессы. Сама концепция демократического транзита приспособлена только для анализа перехода государств от авторитарного к демократическому режиму. А теория не охватывает все многообразие поставторитарного развития, не рассматривая возможности редемократизации. Нет уни­версального однолинейного пути демократизации. В раз­личных странах смена авторитарных режимов происходит по-разному. Переходное государство же в рамках парадигмы транзитологии рассматривается как последняя фаза дегра­дации тоталитарной системы и использования продуктов ее распада для строительства нового, демократического общества. Однако мировая практика знает особые формы перехода к демократии. Современный Китай осуществля­ет свой вариант развития демократических институтов, который можно назвать «авторитарной демократией[19] ». Особенность данного явления состоит в том, что перво­начально Китай установил авторитарный режим со всеми присущими ему признаками. Но постепенно наметилась по­литика закрепления базовых элементов демократии, таких, как формирование среднего класса, политика открытости внешнему миру и т.д.

Термин «переходность» не должен подменяться и термином «трансформация». Последний не способен вместить в свой объем существо переходных процессов. Трансформация подразумевает лишь ломку, превращение из одного в другое[20] . Но такие формы изменения могут встречаться и в рамках одной и той же системы отноше­ний. Учет смены модели государства происходит лишь при употреблении термина «переходность».

Таким образом, рассмотрев смежные с понятием пе­реходности термины, можно утверждать, что категории переходность, модернизация, трансформация и демокра­тический транзит не являются тождественными.. Во время перехода как многоуровнего процесса могут существовать элементы ломки и социального превращения институтов, как это происходит в случае трансформации, которые реализуются с использованием методов модернизации. Часть органов государственной власти, методов управления экономикой могут быть заимствованы из опыта других стран и только видоизменены в соответствии с национальными факторами. Связь с терминами и категориями демократического транзи­та также является безусловной. Модели демократического транзита рассматривают процесс изменения политического режима в сторону демократизации, наделяя его при этом качествами длительности, растянутости во времени, обус­ловленности внутренними и внешними факторами. Этап изме­нения строя государства всегда будет обозначать некоторую временность, динамичность, протяженность во времени. Но это может быть процесс перехода не только к демок­ратическим основам. Безусловно, авторитарный режим устанавливается, как правило, более быстрыми темпами, но это не означает, что процесс перехода к авторитарному режиму не будет обладать чертами переходности.

Итак, политическая модернизация- это изменение политической системы в процессе перехода от традиционного к современному обществу.

Суть теории политической модернизации заключается в описании характера и направлений перехода от традиционного к современному обществу в результате научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, преобразования нормативных и ценностных систем.

Политическая модернизация характеризуется: созданием дифференцированной политической структуры с высокой специализацией ролей и институтов; территориальным и функциональным расширением области центрального законодательства, администрации и политической активности; постоянным расширением включенности в политическую жизнь социальных групп и интересов; возникновением и быстрым увеличением рациональной политической бюрократии; ослаблением традиционных элит и их легитимации; заменой традиционных элит модернизаторскими и др.

Политическая модернизация, как и модернизация вообще, наталкивается на свой препятствия и ловушки. Наиболее распространенными из них являются: националистическая политика, крайности технократизма, игнорирующего социальные нужды общества, и популизма, приносящего в жертву социальной политике эффективность экономического развития; неспособность или нежелание политической власти распространить импульс модернизации (и ее плоды) с элитарного на массовый уровень; неглубокое, механическое восприятие современных политических ценностей и норм при фактическом доминировании традиционной политической культуры[21] .

Модернизация в насто­ящее время имеет не локальный, как это было раньше, а глобальный характер; для модернизации характерен учет не только политических или социально-экономичес­ких изменений, а их совокупность; модернизация в обществе создает объективные предпосылки для выработки новых нравственных норм; в модернизационный период на совре­менном этапе развития общества и государства возрастают возможности активного вмешательства человека в ход преобразовательских процессов.
2 ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Теория модернизации сформировалась в процессе описания политических судеб стран, получивших освобождение от колониальной зависимости в 50-60-х гг. XX столетия и поставивших в практическую плоскость вопрос о путях своей дальнейшей трансформации. Десятки появившихся в связи с этим конкретных теорий и моделей анализа основывались на признании неравномерности общественного развития, наличия досовременного периода в развитии государств, реальности существования современных сообществ, а также на понимании необходимости преобразования (модернизации) отсталых стран в индустриальные (постиндустриальные). Причем страны, достигшие высокого уровня развития естественным путем, рассматривались как носители «спонтанной модернизации», а те, которым еще предстояло пройти этот путь, – как государства «отраженной модернизации»[22] .

В то время термин «модернизация» означал одновременно и стадию (состояние) общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. Он нес в себе нормативность, заданность перехода к «модерну», воплощению критериев современного общества, которые необходимо учитывать недостаточно развитым странам в процессе своего реформирования. Поскольку первые теории подобного рода возникли в те годы, когда приоритет западных стран, и прежде всего США, в области управления, стандартов потребления и многих других аспектов был бесспорен, постольку в качестве прообраза «современного» государства поначалу признавалось «свободное» американское общество. Иными словами, модернизация понималась как вестернизация, т.е. копирование западных образцов во всех областях жизни, и рассматривалась как предварительное условие социально-экономического и политического развития стран, ибо само развитие с точки зрения данной концепции становилось возможным только после укоренения основных черт организации общественной жизни западного образца.

При истолковании модернизации как последовательного движения к заданному состоянию через ряд промежуточных этапов у модернизации признавалась единственная форма – «догоняющего развития». Главным же средством осуществления преобразований считалась экономическая помощь западных государств. Предполагалось, что достижение определенного уровня дохода на душу населения вызовет такие же, как на Западе, изменения в социальной и политической системах общества. Иначе говоря, основным модернизирующим фактором признавался капитал, якобы способный транслировать социальные технологии, ценности, демократические институты и тем самым победить низкие стандарты потребления, нарушение прав человека, деградацию культуры и т.д[23] .

Однако взгляд на модернизацию как на линейное движение и последовательное освоение афро-азиатскими, латиноамериканскими и рядом других стран ценностей и институтов западной организации власти, отношений государства и гражданина не выдержал испытания жизнью. В реальности институциализация либеральных ценностей, установление парламентских систем, разделение властей и прочих стандартов западной организации власти обернулись не повышением эффективности государственного управления, а коррупцией и произволом бюрократии, катастрофическим расслоением населения и его политической отчужденностью, нарастанием конфликтности и напряженности в обществе. Многие ученые объясняли данные результаты модернизации неподготовленностью этих стран к демократическому пути развития. Но односторонность, искусственность подобных теоретических схем модернизации были очевидны.

В результате в 70–80-х гг. связь между модернизацией и развитием была пересмотрена. Переходные процессы стали истолковываться как некий самостоятельный этап развития этих стран с неоднозначными результатами. Считалось, что страны могут идти тремя путями: во-первых, воспроизводить свое состояние, не продвигаясь к целям современности; во-вторых, идти по пути модернизации и, в-третьих, начав с преобразований данного типа, впоследствии свернуть к установлению еще более жесткого политического режима[24] .

В рамках модернизационного процесса любые позитивные изменения социальных, экономических, политических структур, которые проводились независимо от западной демократической модели, стали признаваться формой развития этих государств. Причем сам факт существования традиционных институтов и ценностей политологи уже не рассматривали как препятствие к «модерну». При сохранении приоритета универсальных критериев и целей будущего развития главный упор ученые стали делать на национальную форму их реализации. В силу этого расширилось и число моделей модернизации. Кроме «догоняющей», стали говорить о модернизации «частичной», «форсированной», «рецидивирующей», «тупиковой» и т.д[25] .

Главным фактором, определяющим характер и темпы переходных преобразований, был признан социокультурный фактор, а точнее, тип личности, ее национальный характер, обусловливающий степень восприятия универсальных норм и целей политического развития. Стало общепризнанным считать, что модернизация может осуществиться только при условии изменения ценностных ориентации широких социальных слоев, преодоления кризисов политической культуры общества. Некоторые теоретики (М. Леви, Д. Рюшемейер) даже пытались вывести некий закон глобальной дисгармонии, раскрывающий несовпадение социокультурного характера общества и потребностей его преобразования на основании универсальных целей.

Обобщая условия модернизации различных стран и режимов, многие ученые настаивали на необходимости определенной последовательности преобразований, соблюдения известных правил при их осуществлении. Так, У. Мур и А. Экстайн полагали, что начинать реформирование необходимо с индустриализации общества; К. Гриффин – с реформ в сельском хозяйстве; М. Леви настаивал на интенсивной помощи развитых стран; С. Эйзенштадт – на развитии институтов, которые могли бы учитывать социальные перемены; У. Шрамм считал, что главную роль в данных процессах играют политические коммуникации, транслирующие общие ценности; Б. Хиггинс утверждал, что главное звено модернизации – урбанизация поселений, и т.д[26] .

В более общем виде проблема выбора вариантов и путей модернизации решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов. Так, ученые либерального направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай) полагали, что появление среднего класса и рост образованности населения приводят к серьезным изменениям в природе и организации управления. Это не только кладет предел вмешательству идеологии в регулирование социальных процессов, но и ставит под сомнение эффективность централизованных форм реализации решений, поскольку политически активное население способствует возникновению дополнительных центров властного влияния. В целом же характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и от степени политической вовлеченности рядовых граждан. Соотношение этих форм, которые должны обязательно присутствовать в политической игре, и обусловливает варианты развития общества и системы власти в переходный период.

В принципе возможны четыре основных варианта развития событий при модернизации:

- при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан складываются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ;

- в условиях повышения роли конкуренции элит, но при низкой(и отрицательной) активности основной части населения формируются предпосылки установления авторитарных режимов правления и торможения преобразований;

- доминирование политического участия населения над соревнованием свободных элит (когда активность управляемых опережает профессиональную активность управляющих) способствует нарастанию охлократических тенденций, что может провоцировать ужесточение форм правления и замедление преобразований;

- одновременная минимизация соревновательности элит и политического участия масс ведет к хаосу, дезинтеграции социума и политической системы, что также может провоцировать приход третьей силы и установление диктатуры[27] .

В русле либерального подхода американский политолог Р. Даль выдвинул теорию полиархии, обосновывающую необходимость достижения полиархической формы организации политических порядков протодемократического характера. С одной стороны, она отличалась от демократии некоторыми ограничениями свободы создания организаций, выражения гражданами своих мнений, избирательных прав, содержала сокращенный перечень альтернативных источников информации, не гарантировала проведения честных и свободных выборов, демонстрировала невысокую зависимость государственных институтов от голосов избирателей. В то же время она выступала как более достижимая и реальная модель организации власти, которая, несмотря ни на что, обеспечивала открытое политическое соперничество лидеров и элит, высокую политическую активность населения, создавая тем самым политические условия и предпосылки для осуществления реформ.

Р. Даль выделял семь условий, влияющих на движение стран к полиархии: установление сильной исполнительной власти для проведения социально-экономических преобразований в обществе; последовательность в осуществлении политических реформ; достижение определенного уровня социально-экономического развития, позволяющего производить структурные преобразования в государстве; установление отношений равенства/неравенства, исключающих сильную поляризацию в обществе; наличие субкультурного разнообразия; интенсивная иностранная помощь (международный контроль); демократические убеждения политических активистов и лидеров. При этом Даль подчеркивал, что переход к полиархии должен быть постепенным, эволюционным, должен по возможности избегать резких, скачкообразных движений и создавать предпосылки для того, чтобы правящие элиты последовательно овладевали консенсусными технологиями[28] .

В свою очередь, теоретики консервативной ориентации придерживались иной точки зрения на процесс модернизации. По их мнению, главным источником модернизации является конфликт между «мобилизацией» населения (включающегося в политическую жизнь в результате возникающих противоречий) и «институциализацией» (наличием структур и механизмов, предназначенных для артикуляции и агрегирования интересов граждан). Но коль скоро массы не подготовлены к должному использованию институтов власти, а государство не может оперативно продуцировать механизмы, способные конструктивно трансформировать их энергию, то неосуществимость ожиданий граждан от включения в политику ведет к дестабилизации режима и его коррумпированности. В силу этого модернизация, по словам С. Хантингтона, вызывает «не политическое развитие, а политический упадок». Иначе говоря, в тех странах, где качественные преобразования экономической и социальной жизни не ложатся на почву демократических традиций, на приверженность населения праву, идею компромисса, любые попытки реформ будут иметь негативные для общества последствия[29] .

Чаще всего в качестве основного источника политических изменений называют конфликт.

Конфликт – один из возможных вариантов взаимодействия политических субъектов. Однако из-за неоднородности общества, непрерывно порождающего неудовлетворенность людей своим положением, различия во взглядах и иные формы несовпадения позиций, как правило, именно конфликт лежит в основе изменений поведения групп и индивидов, трансформации властных структур, развития политических процессов. Как источник политического процесса конфликт представляет собой разновидность (и результат) конкурентного взаимодействия двух и более сторон (групп, государств, индивидов), оспаривающих друг у друга распределение властных полномочий или ресурсов[30] .

Для политики главным показателем развития является стабильность, поэтому для модернизируемых государств необходим «крепкий» политический режим с легитимной правящей партией, способной сдерживать тенденцию к разбалансированию власти. Таким образом, в противоположность идеям укрепления интеграции общества на основе культуры, образования, религии, философии и искусства (К. Дейч), консерваторы делали упор на организованность, порядок, авторитарные методы правления (С. Хантингтон). Именно эти средства приспособления политического режима к изменяющейся обстановке предполагали компетентное политическое руководство, сильную государственную бюрократию, возможность поэтапной структуризации реформ, своевременность начала преобразований и другие необходимые средства и действия, ведущие к позитивным результатам модернизации.

В силу того, что авторитарные режимы весьма неоднородны, консерваторы также указывали на наличие альтернативных вариантов модернизации. Так, американский ученый X. Линдц полагал, что, во-первых, авторитарные режимы могут осуществлять частичную либерализацию, связанную с определенным перераспределением власти в пользу оппозиции (полусостязательный авторитаризм), дабы избежать дополнительного социального перенапряжения, но сохранить ведущие рычаги управления в своих руках; во-вторых, авторитарные режимы могут пойти на широкую либерализацию в силу ценностных привязанностей правящих элит; в-третьих, режим правления может развиваться по пути «тупиковой либерализации», при которой жесткое правление сначала заменяется политикой «декомпрессии» (предполагающей диалог с оппозицией, способный ввести недовольство в законное русло), а затем выливается в репрессии против оппозиции и заканчивается установлением еще более жесткой диктатуры, чем прежде[31] . В принципе не исключался и четвертый вариант эволюции авторитарного режима, связанный с революционным развитием событий или военной агрессией других стран, приводящий к непредсказуемым результатам.

Несмотря на подтверждение в ряде стран целесообразности установления авторитарных режимов (например, в Южной Корее, Чили, на Тайване), отрицание демократизации несло в себе серьезную опасность произвола элит. Как показал опыт, в большинстве стран Тропической Африки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии авторитарное правление устанавливалось без широкого общественного консенсуса относительно целей развития, что сохраняло социальные предпосылки для перерастания переходных режимов в откровенные диктатуры.

В целом сложившийся в тот период опыт преобразований продемонстрировал наличие универсальных норм и требований модернизации, ориентируясь на воплощение которых страны были способны создать те политические, экономические и прочие структуры, которые позволяли им гибко реагировать на вызовы времени, достигать определенного прогресса в своем развитии. К таким целям относились: формирование рыночных и товарно-денежных отношений, увеличение затрат на образование, рост роли науки в рационализации экономических отношений, формирование открытой социальной структуры с неограниченной мобильностью населения, плюралистическая организация власти, соблюдение прав человека, рост политических коммуникаций, консенсусные технологии реализации управленческих решений и т.п. Однако средства, темпы, характер осуществления данных преобразований целиком и полностью зависят от внутренних факторов, национальных и исторических способностей того или иного государства.

Обширный фактический опыт преобразований в этой группе стран дал возможность выделить некоторые устойчивые тенденции и этапы в эволюции переходных обществ. Например, С. Блек выделял этапы «осознания целей», «консолидации модернизируемой элиты», «содержательной трансформации» и «интеграции общества на новой основе». Ш. Эйзенштадт писал о периодах «ограниченной модернизации» и «распространении преобразований» на все общество[32] . Но наиболее развернутую этапизацию переходных преобразований дали Г. ОДоннел, Ф. Шмиттер, А. Пшеворский и некоторые другие ученые, обосновавшие наличие следующих трех этапов:

• этап либерализации, который характеризуется обострением противоречий в авторитарных и тоталитарных режимах и началом размывания их политических основ. Возникновение кризиса идентичности, падение авторитета теряющей эффективность власти, выявление изъянов институциональной системы способствуют разложению правящего режима. Разногласия между сторонниками демократии и правящими кругами провоцируют идейную и политическую борьбу в обществе, нарастание активности общественных движений и усиление оппозиции. В результате начальной стадии борьбы устанавливается «дозированная демократия», легализующая сторонников преобразований в политическом пространстве. В обществе начинается широкая дискуссия по вопросам демократизации, формируются новые правила «политической игры»;

• этап демократизации отличается институциональными изменениями в сфере власти. Идет вживление демократических институтов (выборов, партий) и соответствующих ценностей в политическую систему. Стимуляция общественных инициатив ведет к формированию основ гражданского общества. Это время поиска «политического синтеза», при котором традиционные институты власти сочетают свои действия с универсальными приемами и методами государственного управления.

Кардинальное значение на этом этапе имеет вопрос о достижении согласия между правящими кругами и демократической контрэлитой. Отстраняемые от власти чиновники, генералитет представляют собой серьезную угрозу демократии в силу оставшихся связей, влияния на конкретные институты власти. В результате возникает проблема организации союза тех, кто находился у власти, и тех, кто пришел на смену. В целом для успешного реформирования государств необходимо достичь трех основных консенсусов между этими двумя группами: относительно прошлого развития общества (дабы избежать «охоты на ведьм»); по поводу установления первостепенных целей общественного развития; по определению правил «политической игры» правящего режима. Формами установления такого типа консенсусов могут быть: внутри-элитарный сговор, общественный договор, исторический компромисс, заключение пакта. Наиболее типичной и распространенной формой согласия между элитарными кругами с учетом новой перспективы развития является пакт. Он предполагает синтез элитарных слоев на базе признания ими новых ценностей, заключение идеологического союза. Итоговым документом, ставящим черту под этим соглашением, является демократическая конституция;

• третий этап переходных преобразований – консолидация демократии, когда осуществляются мероприятия, обеспечивающие необратимость демократических преобразований в стране. Это выражается в обеспечении лояльности основных акторов (оппозиции, армии, предпринимателей, широких слоев населения) по отношению к демократическим целям и ценностям, в процессе децентрализации власти, осуществлении муниципальной реформы. Как считает английский ученый М. Гарретон, критериями необратимости демократии являются: превращение государства в гаранта демократического обновления и его демилитаризация; автономность общественных движений и трансформация партийной системы; быстрый экономический рост, повышение уровня жизни населения; рост политической активности граждан, приверженных целям демократии[33] .

Опыт описания «перехода» сделал общепризнанным фактом признании альтернативного характера модернизации, ее острой конфликтности, асинхронного характера преобразований. Ярким показателем сложности переходных трансформаций явилось возникновение в ряде стран режимов «делегативной (нелиберальной) демократии». (Г. ОДоннел), где использование демократических институтов перестроено с прав личности на права лидера; снижена роль правовых норм и представительных органов власти; систематически игнорируются интересы широких слоев населения; выборы являются инструментом разрешения конфликтов между кланами внутри правящей элиты, а коррупция и криминал становятся едва ли не важнейшим механизмом властвования[34] . Все это подтверждает исчерпывающую роль социальных конфликтов в политических преобразованиях.

3 ПОЛИТИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ В РОССИИ

Политическая модернизация России представляет собой переход общества от советского конституционного строя к демократическому. Этот период был подготовлен демократическим движением конца 80-х – начала 90-х гг. и получил институциональное воплощение в принятии Конституции Российской Федерации в 1993 г. Процесс модернизации политической системы еще не завершен. Однако можно обнаружить характерные черты этого процесса и неоднозначные следствия[35] .

Все конституции открыто или скрыто содержат определенную идеологическую цель. Если конституция гарантирует правовую защиту частной собственности, то эта цель состоит в предпочтении частного капитализма. Однако первичная цель конституции – это регламентация политического процесса. В советском конституционализме приоритет был отдан программной цели социализма, но не регламентации политического процесса. В целом советский конституционализм служил демократическим фасадом автократических решений партийно-государственной элиты. Поэтому начавшиеся в России в 90-х гг. рыночные реформы означали и разрушение советской системы. Нынешняя российская конституционная демократия не исключает легального введения иной экономической системы, что, однако, не требует разрушения существующего политического порядка.

Сущность конституционной демократии заключается в защите индивидуальных прав и гражданских свобод от их нарушения государственными властями. Советские конституции содержали критику индивидуальной свободы, они допускали ограничения и даже полный запрет этих свобод, если они били несовместимыми с социалистическими принципами. В частности, и некоторые современные западные конституции, например Конституция ФРГ, запрещают использование гарантированных свобод, если они направлены против конституционной демократии. За краткий период политической модернизации понимание характера политических свобод в России изменилось. Свободы в либеральном (экономические свободы), демократическом (участие в государственных делах) и социальном (свобода от нищеты) смыслах являются высшей конституционной ценностью[36] . В России стали возможными демократические по процедуре выборы в местные и центральные органы власти.

Политическая модернизация России означает переход к более сложному типу правления. Легальные процедуры конституционной демократии содержат систему сдержек и противовесов в отношениях между исполнительной, законодательной и судебной властями (двухпалатный парламент, право вето на законопроекты, принятие Думой бюджета, утверждение кандидатур высших правительственных чиновников, предлагаемых Президентом, многопартийная система, Конституционный суд, импичмент).Эти и другие механизмы внешнего и взаимного контроля препятствуют образованию властной монополии. Хотя в России наблюдается тенденция к аккумуляции все большей власти у президентской администрации и местной бюрократии.

Модернизация политической системы России связана с переходом от формального федерализма к реальному. Стержнем советского федерализма было «государство-партия» с квазицентрализованной командно-административной системой управления. Федерализм в России с его реальными правами субъектов Федерации – объективная действительность, хотя многие его принципы, зафиксированные в Конституции, остаются на бумаге.

Политическая модернизация России связана с отказом от однопартийной системы. Конституционализм основан на принципе конкурентной многопартийности, строгой формализации поведения политических партий, их взаимодействия. Актуальной стала проблема легализации политического лоббирования и усиления контроля за финансовыми пожертвованиями парламентским партиям.

Политическая модернизация России означала отмену цензуры и информационных привилегий (образовательные, контакты с зарубежными странами, эксклюзивная информация, закрытые фонды библиотек), что привело к плюрализации общественного мнения. Однако информатизация общества и концентрация СМИ привели к появлению в России информационных центров власти под олигархическим контролем.

Демократический конституционализм является рамками плюралистического общества, где политический процесс ориентирован на компромиссы между различными силами. Однако в России между политическими партиями редко возникают коалиции. Нерешенность проблемы легализации влияния групповых интересов увеличивает коррупцию бюрократии и противоправные действия групп давления. Противоречия законодательной и исполнительной власти редко перерастают в компромиссные решения, что приводит к политическим кризисам[37] .

Осуществляя переходные преобразования, российское общество по-своему решает возникающие проблемы, дает собственные ответы на вызовы времени. Универсальные параметры нестабильности и несбалансированности переходных процессов не дают возможности детально прогнозировать события, определять результаты идущей трансформации. В то же время можно сказать, что характер и темпы проводимых преобразований непосредственно зависят от решения обществом основных конфликтов и противоречий модернизации.

В целом российское общество можно отнести к разновидности «делегативной демократии»[38] . Вместе с тем ее политический облик обусловлен прежде всего динамикой применения присущих ей методов урегулирования и разрешения конфликтов. Среди последних выделяются в первую очередь универсальные, типичные для этой стадии развития конфликты, решение которых во многих странах уже создало определенные стандарты и нормативные требования, а их выполнение способствует продвижению страны к целям «модерна». Итак, к типичным конфликтам модернизации можно отнести кризис идентичности, обусловливающий поиск людьми новых духовных ориентиров для осознания своего места в обществе и связей с государством в силу распада тех идеалов и ценностей, которые лежали в основе ранее доминировавшей политической культуры[39] .

Существенными последствиями процесса преобразований являются и методы разрешения кризиса распределения культурных и материальных благ, вызванного качественным изменением стандартов и способов потребления, а также ростом социальных ожиданий граждан. В зависимости от того, сможет ли государство найти способы обеспечения устойчивого роста материального благосостояния, причем в приемлемых для людей формах стимулирования и распределения общественных благ, и будут определяться основные формы социальной поддержки целей и ценностей демократии.

Характерен для России и кризис участия, обусловленный ломкой привычных форм и механизмов вовлечения граждан в политику при увеличении числа стремящихся к участию в управлении и на базе создания нового баланса политических сил. В этом плане темпы и характер преобразований будут непосредственно зависеть от того, смогут ли власти создать структуры и механизмы, способные интегрировать новые «заявки» населения на политическое участие, пресечь агрессивные формы презентации интересов и при этом обеспечить равенство различных групп населения, соблюсти предложенные ими правила «политической игры», создать прецеденты правового выхода из конфликтных ситуаций, поддержать идеалы и ценности, способные интегрировать общество и государство[40] .

Тесно связано с кризисом участия и противоречие между дифференциацией ролей в политической системе, императивами равенства граждан (на участие в политике, перераспределение ресурсов) и возможностями власти к интеграции социума. Пытаясь решить данный круг проблем, вызванных постоянным нарушением прав групп и граждан в политической сфере, правящие режимы должны акцентировать внимание на правовых способах решения конфликтов, соблюдении равенства всех граждан перед законом, должны решительно пресекать политический радикализм, противодействовать терроризму.

Существенное значение для определения темпов реформ имеют и формы разрешения кризиса «проникновения», свидетельствующего о невозможности правящих сил (прежде всею высших органов государственной власти) целиком и полностью реализовать свои решения во всех сферах общественной жизни[41] . Вынужденные соперничать с множеством центров влияния, обладающих возможностью изменять в свою пользу содержание управленческих решений (законов, установлений), центральные власти сталкиваются с постоянным снижением эффективности своего политического регулирования. Имея в виду опыт урегулирования подобных проблем в других странах, можно отметить, что применяемые государством методы должны исключать попытки исправления положения любой ценой, попытки силового «продавливания» необходимых решений, перешагивание допустимых границ в политическом торге с оппонентами, сползание к популизму и усиление теневых механизмов власти, ведущих к нарастанию коррупции.

Непосредственное влияние на ход общественных преобразований оказывает и кризис легитимности, выражающийся в рассогласовании целей и ценностей правящего режима с представлениями основной части граждан о необходимых формах и средствах политического регулирования, нормах справедливого правления и с другими ценностями массового сознания. Основой позитивного решения связанных с этим кризисом проблем является строительство таких социально-экономических и политических отношений, которые отвечают интересам широких социальных кругов населения и способны сформировать у них устойчивую поддержку власти. В этом смысле интеграция общества и власти должна исключать искусственное раздувание противоборства с внешним (или внутренним) противником, стимулирование псевдопатриотических чувств и гражданского самопожертвования[42] .

Попытки урегулирования всеобщих кризисов «модерна» сочетаются с решением проблем, всегда имеющих специфически-национальный характер, обусловленных сопротивлением политических сил, заинтересованных в националистических, имперских и прочих аналогичных моделях развития российского общества. Эти контрмодернистские тенденции непосредственно связаны с деятельностью тех конкретных партий, движений и элитарных группировок в государственной власти, которые обладают различным весом и влиянием в политическом секторе. В данном случае сохранение демократической ориентации в борьбе с этими силами предполагает последовательное конструирование властями политических порядков, доказывающих преимущество демократии и опирающихся на здравый смысл общественного мнения.

Наряду с этими противоречиями российское общество пытается решать и ряд противоречий постмодерна. В основном затрагивая механизмы и отношения, формирующиеся на базе применения современных информационных технологий, они еще не получили существенного распространения. Однако, проявляясь в важных сферах политического пространства, эти конфликты оказывают существенное влияние на принятие государственных решений, на характер участия государства в урегулировании международных конфликтов, а стало быть, и на отношения с важнейшими зарубежными партнерами.

Высокая конфликтность социальных и политических процессов в условиях модернизации определяет необходимость постепенности проведения реформ, снижения влияния на процессы демократизации стереотипов традиционалистской политической культуры, а главное – повышение роли правящих и оппозиционных элит, их способности вести заинтересованный диалог и находить точки соприкосновения. В данном отношении российское общество испытывает определенные трудности, поскольку для него характерно не идеологическое (побуждающее элиты воплощать интересы широких социальных слоев), а корпоративное размежевание элит, свидетельствующее о преобладании во власти интересов кланов, олигархических группировок и т.д. Преодоление этого типа внутриэлитарных связей и обусловливает основные пути укрепления демократических тенденций в развитии нашей страны[43] .

Итак, политическое развитие в России имеет амбивалентный характер, одновременно модернизаторский и антимодернизаторский. Первая тенденция находит свое проявление в расширении включения в политическую жизнь социальных групп и индивидов, в ослаблении традиционной политической элиты и упадке ее легитимности. Вторая тенденция выражает­ся в специфической форме осуществле­ния модернизации. Эта специфика проявляется в авторитарных методах деятельности и менталитете политической элиты, позволяющих только одностороннее — сверху вниз — движение команд при закрытом характере принятия решений. Политический режим в Рос­сии представляет собой разновидность гибридизации, основанную на сочетании демократических институтов, норм и ценностей с авторитарными[44] .

Модернизация практически никог­да не сопровождается стабилизацией имеющихся политических структур. Ослабление легитимности, лихорадочные поиски властью дополнительной социальной и международной поддержки - явления, типичные для переходного периода. Российская модернизация натал­кивается на множество помех политического патернализма и клиентелизма на пути не только роста уровня политического участия, но и развития системы в более широком социально-историческом смысле. Слабость инфраструктуры гражданского общества и отсутствие каналов самовыражения отдельных слоев компенсируются в России формированием множества элитных групп Вместо развитого общественного плю­рализма быстрыми темпами оформля­ется элитный корпоративизм[45] .

Перспективы политической модернизации будут определять­ся способностью режима решить сле­дующие четыре группы проблем, имею­щих как общий, так и специфически российский характер: выведение из-под политического контроля преобладаю­щей части экономических ресурсов; со­здание открытой социальной структуры путем преодоления жесткой территори­альной и профессиональной закреплен­ности людей; формирование политичес­ких институтов и культуры, обеспечива­ющих взаимную безопасность открыто­го политического соперничества раз­личных сил в борьбе за власть; создание эффективной системы местного само­управления и федеральной системы уп­равления, способных стать реальной альтернативой традиционному бюро­кратическому централизму[46] .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В работе были рассмотрены главные принципы политической модернизации. Модернизационный процесс в политической сфере является масштабным аспектом. Он может включать в себя и формирование наций на основе ранее существовавших этнических групп, и перестройку го­сударственной власти и управления (возрастание роли права, разделение властей, совершенствование системы местного самоуправления и т.д).

Политическая модернизация- это изменение политической системы в процессе перехода от традиционного к современному обществу. Суть теории политической модернизации заключается в описании характера и направлений этого перехода в результате научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, преобразования нормативных и ценностных систем.

Модернизация в насто­ящее время имеет не локальный, как это было раньше, а глобальный характер. Для модернизации характерен учет не только политических или социально-экономичес­ких изменений, а их совокупность. Модернизация в обществе создает объективные предпосылки для выработки новых нравственных норм. В модернизационный период на совре­менном этапе развития общества и государства возрастают возможности активного вмешательства человека в ход преобразовательских процессов.

Попытки урегулирования всеобщих кризисов «модерна» сочетаются с решением проблем, всегда имеющих специфически-национальный характер, обусловленных сопротивлением политических сил, заинтересованных в националистических, имперских и прочих аналогичных моделях развития российского общества. Эти контрмодернистские тенденции непосредственно связаны с деятельностью тех конкретных партий, движений и элитарных группировок в государственной власти, которые обладают различным весом и влиянием в политическом секторе. В данном случае сохранение демократической ориентации в борьбе с этими силами предполагает последовательное конструирование властями политических порядков, доказывающих преимущество демократии и опирающихся на здравый смысл общественного мнения.

Наряду с этими противоречиями российское общество пытается решать и ряд противоречий постмодерна. В основном затрагивая механизмы и отношения, формирующиеся на базе применения современных информационных технологий, они еще не получили существенного распространения. Однако, проявляясь в важных сферах политического пространства, эти конфликты оказывают существенное влияние на принятие государственных решений, на характер участия государства в урегулировании международных конфликтов, а стало быть, и на отношения с важнейшими зарубежными партнерами.

Чаще всего в качестве основного источника политических изменений называют конфликт.

Высокая конфликтность социальных и политических процессов в условиях модернизации определяет необходимость постепенности проведения реформ, снижения влияния на процессы демократизации стереотипов традиционалистской политической культуры, а главное – повышение роли правящих и оппозиционных элит, их способности вести заинтересованный диалог и находить точки соприкосновения. В данном отношении российское общество испытывает определенные трудности, поскольку для него характерно не идеологическое (побуждающее элиты воплощать интересы широких социальных слоев), а корпоративное размежевание элит, свидетельствующее о преобладании во власти интересов кланов, олигархических группировок и т.д. Преодоление этого типа внутриэлитарных связей и обусловливает основные пути укрепления демократических тенденций в развитии нашей страны.

Перспективы политической модернизации будут определять­ся способностью режима решить определенные проблемы, которые имею­т как общий, так и специфически российский характер.

Таким образом, исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что политическая модернизация- это процесс, который имеет глобальный характер. На современном этапе в политической модернизации нуждается не только Россия, но и мир в целом.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89). – 17-21 с.

2. Гельман В.Я. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция.- М., 1999.- 122-135 с.

3. Гобозов Ф.И. Интересное исследование по глобалистике. Рецензия. / Мартин Г.-П., Х. Шуманн. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. // Философия и общество.- 2001.- №4- 197-199 с.

4. Ковлер А.И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века.- М., 1997.- 164-181 с.

5. Кузнецов И.И. Парадигма транзитологии.// Общественные науки и современность.- 2000.- №5.- С. 50.

6. Купряшин Л.Г. Политическая модернизация. - М., 1991. – С. 17-19.

7. Латыпов Р.А. Постсоветская Россия и опыт авторитарной демократии.// Полис.- 2000.- №4- 169-182 с.

8. Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие./Под ред. Проф. Ю.Г. Волкова.- М.: Гардарики, 2001.- 472 с.

9. Политология: Словарь-справочник / М.А. Василик, М.С. Вершинин и др. – М.:Гардарики, 2000.- 328 с.

10. Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели.// Полис.- 1996.- №5- 3-19 с.

11. Рукавишников В.В. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ. // Социс.- 1955.- №1- 27-39 с.

12. С. Хантингтон. Третья волна: Демократия на исходе XX века. М., 2003.- 9-24 с.

13. Соловьев А. Апология модерна (к вопросу о характеристике российских трансформаций).// Власть.- 2002.- №5 –15-28 с.

14. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – 559 с.

15. Социальная конфликтология: Учеб. Пособие / Под ред. А. В. Морозова.— М.: Издательский центр «Академия», 2002. — 336 с.

16. Хлопьев А.Т. Трансформация структуры Российского государства.// социально-политический журнал.- 1995.- №3- 12-23 с.

[1] Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89). – С. 17.

[2] Там же, - С.17

[3] Купряшин Л.Г. Политическая модернизация. - М., 1991. – С. 17-19.

[4] Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89). – С. 18.

[5] Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89).- 17-21 с.

Гельман В.Я. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция.- М., 1999.- С. 13.

Гобозов Ф.И. Интересное исследование по глобалистике. Рецензия. / Мартин Г.-П., Х. Шуманн. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. // Философия и общество.- 2001.- №4- С.198.

Рукавишников В.В. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ. // Социс.- 1955.- №1- С.35.

Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.269

[6] Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89). – С. 17.

[7] Там же, - С.17

[8] Купряшин Л.Г. Политическая модернизация.– М., 1991.- С. 17-19

[9] Арзамаскин Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследовании переходной государственности//Право и политика.- 2007.- №5(89). – С. 18.

[10] Соловьев А. Апология модерна (к вопросу о характеристике российских трансформаций).// Власть.- 2002.- №5 – С.17.

[11] Политология: Словарь-справочник / М.А. Василик, М.С. Вершинин и др. – М.:Гардарики, 200.- С. 164.

[12] Рукавишников В.В. Социологические аспекты модернизации России и других посткоммунистических обществ. // Социс.- 1955.- №1- С.35.

[13] Гобозов Ф.И. Интересное исследование по глобалистике. Рецензия. / Мартин Г.-П., Х. Шуманн. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. // Философия и общество.- 2001.- №4- С.198.

[14] Гельман В.Я. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция.- М., 1999.- С. 13.

[15] Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели.// Полис.- 1996.- №5- С.6.

[16] С. Хантингтон. Третья волна: Демократия на исходе XX века. М., 2003.-С. 15.

[17] Ковлер А.И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века.- М., 1997.- С.178.

[18] Кузнецов И.И. Парадигма транзитологии.// Общественные науки и современность.- 2000.- №5.- С. 50.

[19] Латыпов Р.А. Постсоветская Россия и опыт авторитарной демократии.// Полис.- 2000.- №4- С. 171.

[20] Хлопьев А.Т. Трансформация структуры Российского государства.// социально-политический журнал.- 1995.- №3- С. 25.

[21] Политология: Словарь-справочник / М.А. Василик, М.С. Вершинин и др. – М.:Гардарики, 200.- С. 164.

[22] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.269

[23] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.270.

[24] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.270.

[25] Там же, - С.271.

[26] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.271.

[27] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.272.

[28] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.272.

[29] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.273.

[30] Социальная конфликтология: Учеб. Пособие / Под ред. А. В. Морозова.— М.: Издательский центр «Академия», 2002. — С.137.

[31] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.273.

[32] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.274.

[33] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С.275.

[34] Там же, - С.275.

[35] Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие./Под ред. Проф. Ю.Г. Волкова.- М.: Гардарики, 2001.- С. 269.

[36] Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие./Под ред. Проф. Ю.Г. Волкова.- М.: Гардарики, 2001.- С. 270.

[37] Политология в вопросах и ответах: Учебное пособие./Под ред. Проф. Ю.Г. Волкова.- М.: Гардарики, 2001.- С. 270.

[38] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С. 278.

[39] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С. 279.

[40] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С. 279.

[41] Там же, - С.279.

[42] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С. 279.

[43] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебное пособие. -М.: Аспект Пресс,- 2003. – С. 280.

[44] Политология: Словарь-справочник / М.А. Василик, М.С. Вершинин и др. – М.:Гардарики, 2000.- С. 165

[45] Политология: Словарь-справочник / М.А. Василик, М.С. Вершинин и др. – М.:Гардарики, 2000.- С. 166.

[46] Там же, - С.166.

Скачать архив с текстом документа