Камень на шее

СОДЕРЖАНИЕ: Камень на шее Автор: Аверченко А.Т. Однажды, тихим вечером, на берегу морского залива очутились два человека. Один был художник Рюмин, другой - неизвестно кто.

Камень на шее

Автор: Аверченко А.Т.

I

Однажды, тихим вечером, на берегу морского залива очутились два человека.

Один был художник Рюмин, другой - неизвестно кто.

Рюмин, сидя на прибрежном камне, давно уже с беспокойством следил за поведением неизвестного человека, который то ходил нерешительными, заплетающимися ногами вдоль берега, то останавливался на одном месте и, шумно вздыхая, пристально смотрел в воду.

Было заметно, что в душе неизвестного человека происходила тяжелая борьба...

Наконец он махнул рукой, украдкой оглянулся на Рюмина и, сняв потертый, неуклюжий пиджак, - очевидно, с чужого плеча, - полез в воду, ежась и испуская отчаянные вздохи.

- Эй! - закричал испуганно Рюмин, вскакивая на ноги. - Что вы там делаете?

Незнакомец оглянулся, сделал рукой прощальный жест и сказал:

- Не мешайте мне! Уж я так решил...

- Что вы решили? Что вы делаете?!

- Ослепли вы, что ли? Не видите - хочу утопиться...

- Это безумие! Я не допущу вас до этого!..

Неизвестный человек, балансируя руками, сделал нерешительный шаг вперед и воскликнул:

- Все равно - нет мне в жизни счастья. Прощайте, незнакомец! Не поминайте лихом.

Рюмин ахнул, выругался и бросился в воду. Вытащить самоубийцу не представляло труда, так как в том месте, где он стоял, было мелко - немного выше колен.

- Безумец! - говорил Рюмин, таща неизвестного человека за шиворот.

- Что вы задумали?! Это и грешно и глупо.

Извлеченный на берег самоубийца сопротивлялся Рюмину лениво, без всякого одушевления. Брошенный сильной рукой художника на песок, он встал, отряхнулся и, потупившись, сунул художнику в руку свою мокрую ладонь.

- Пампасов! - сказал он вежливо.

- Каких пампасов? - изумленно спросил Рюмин.

- Это я - Пампасов. Нужно же нам познакомиться.

- Очень приятно, - все еще дрожа от напряжения, отвечал Рюмин. - Моя фамилия - Рюмин. Надеюсь, вы больше не повторите своей безрассудной попытки?

Пампасов неожиданно схватился за голову и завопил:

- Зачем вы меня спасли? Кто вас просил?! Пустите меня туда, в эти прозрачные зеленоватые волны... Я обрету там покой!..

Рюмин дружески обхватил его за талию и сказал:

- Ну, успокойтесь... Чего, в самом деле... Я уверен, все обойдется. Самое сильное горе, самое ужасное потрясение забываются...

- Да у меня никакого потрясения и не было, - проворчал, уронив голову на руки, Пампасов.

- Тогда чего же вы...

- С голоду... С нужды... Со стыда перед людьми за это рубище, которое я принужден носить на плечах...

- Только-то? - оживился Рюмин. - Да ведь это сущие пустяки! Этому горю можно помочь в десять минут! Вы будете одеты, накормлены и все такое.

- Я милостыни не принимаю, - угрюмо проворчал Пампасов.

- Какая же это милостыня? Заработаете - отдадите. Пойдем ко мне. Я здесь живу недалеко.

Пампасов встал, стряхнул со своей мокрой грязной одежды песок, вздохнул и, спрятав голову в плечи, зашагал за своим спасителем.

II

Рюмин дал Пампасову новое платье, предоставил в его распоряжение диван в мастерской и вообще старался выказать ему самое деликатное внимание, будто чувствуя себя виноватым перед этим несчастным, затравленным судьбой неудачником, смотревшим с нескрываемым восхищением на сигары, куриные котлеты, вино, тонкого сукна пиджак и прочее, чем заботливо окружил его Рюмин.

Пампасов жил у Рюмина уже несколько дней, и художник, принявший в бедняге самое искреннее, деятельное участие, рыскал по городу, отыскивая работу своему протеже. Так как Пампасов однажды в разговоре сказал: Мы, братья-писатели, то Рюмин искал главным образом литературной работы...

Через две недели такая работа нашлась в редакции небольшой ежедневной газеты.

- Пампасов! - закричал с порога оживленный Рюмин, влетая в комнату. - Ликуйте! Нашел вам работу в газете!

Пампасов медленно спустил ноги с дивана, на котором лежал, и, подняв на Рюмина глаза, пожал плечами.

- Газета... Литературная работа... Ха-ха! Сегодня один редактор - работаешь. Завтра другой редактор - пошел вон! Сейчас газета существует - хорошо, а сейчас же ее закрыли... Я вижу, Рюмин, что вы хотите от меня избавиться...

- Господи!.. - сконфуженно закричал Рюмин. - Что вы этакое говорите... Да живите себе, пожалуйста. Я думал, вам скучно - и искал что-нибудь...

- Спасибо, - сказал Пампасов, тронутый. - Должен вам сказать, Рюмин, что труд - мое призвание, и я без какой-нибудь оживленной, лихорадочной работы как без воздуха. Эх! - Он размял свои широкие, мускулистые плечи и, одушевившись, воскликнул: - Эх! Такую силищу в себе чувствую, что кажется, весь мир бы перевернул... Труд! Какая в этом односложном слове мощь...

Он опустил голову и задумался.

- Так бы хотел пойти по своему любимому пути... Работать по призванию...

- А какой ваш любимый путь? - несмело спросил Рюмин.

- Мой? Педагогика. Сеять среди детей семена знания, пробуждать в них интерес к науке - какое это прекрасное, высокое призвание...

III

Однажды Рюмин писал картину, а Пампасов, по обыкновению, лежал на диване и читал книгу.

- Дьявольски приходится работать, - сказал Рюмин, выпуская на палитру свежую краску. - Картины покупаются плохо, платят за них дешево, а писать как-нибудь, наспех, не хочется.

- Да, вообще живопись... В сущности, это даже не труд, а так что-то. Самое святое, по-моему, труд!

Рюмин ударил себя кулаком по лбу.

- Совсем забыл! Нашел для вас целых два урока! И условия довольно невредные... Хотите?

Пампасов саркастически засмеялся.

- Невредные? Рублей по двадцати в месяц? Ха-ха! Возиться с маленькими идиотами, которым только с помощью хорошего удара кулаком и можно вдолбить в голову, что дважды два - четыре. Шлепать во всякую погоду ногами, как говорится, за семь верст киселя хлебать... Прекрасная идея, что и говорить.

Изумленный Рюмин опустил палитру.

- Да вы ведь сами говорили...

- Рюмин! - страдальчески наморщив брови, сказал Пампасов. - Я вижу, я вам надоел, я вам в тягость. Конечно, вы вырвали меня из объятий смерти, и моя жизнь всецело в ваших руках... Ну, скажите... Может быть, пойти мне и положить свою голову под поезд или выброситься из этого окна на мостовую... Что же мне делать? В сущности, я ювелир и безумно люблю это благородное занятие... Но что делать? Где выход? Что, спрошу я, - есть у меня помещение, инструменты, золото и драгоценные камни, с которыми можно было бы открыть небольшое дело? Нет! Будь тысяч пятнадцать - двадцать... Пампасов шумно вздохнул, повалился навзничь и, подняв с полу книгу, погрузился в чтение...

IV

Рюмину опротивела своя собственная квартира и ее постоянный обитатель, переходивший от дивана к обеденному столу и обратно, чем вполне удовлетворялась его неугомонная жажда лихорадочного труда. Рюмин почти перестал курить сигары и пить вино, так как то и другое уничтожалось бывшим самоубийцей, а платье и ботинки изнашивались вдвое быстрее, потому что облекали два тела и четыре ноги - попеременно...

Рюмин давно уже ухаживал за какой-то интересной вдовой, с которой познакомился на прогулке... Он был несколько раз у нее и приглашал ее к себе, рассчитывая на время ее визита услать куда-нибудь назойливого самоубийцу.

Однажды, возвращаясь из магазина красок домой и войдя в переднюю, Pюмин услышал в мастерской голоса:

- Но ведь я не к вам пришла, а к Николаю Петровичу! Отстаньте от меня.

- Ну, один раз поцелуйте, что вам стоит!..

- Вы говорите глупости! Я вас не знаю... И потом, если об этом узнает Николай Петрович...

- Он? Он придет, уткнет нос в берлинскую лазурь, возьмет в зубы палитру и ухом не поведет. Это простак чрезвычайный! Миледи! Если вы дадите поцелуй - я его сейчас же отдам вам обратно. А?

- Сумасшедший! Что вы... делаете?..

Послышался тихий смех и звук сочного поцелуя.

Негодяй! - заскрежетал зубами Рюмин. - Ему мало моего платья, квартиры, еды и моих нервов... Он еще пользуется и моими женщинами!

Рюмин повернулся и ушел. Вернулся поздно вечером. Разбудил спавшего Пампасова и сурово сказал, смотря куда-то в сторону:

- Эй! Вы видите, нос мой не уткнут в берлинскую лазурь и в зубах нет палитры. Завтра утром можете уходить от меня.

- Зачем же вы меня спасли? - удивился Пампасов. - Сначала спасал, потом прогоняет. Очень мило, нечего сказать.

Голова его упала на подушки, и через минуту послышалось ровное дыхание спящего человека.

С ненавистью посмотрел Рюмин в лицо Пампасову, заскрипел зубами и злобно прошипел:

- У, проклятый! Так бы и дал тебе по голове...

V

Утром Пампасов проснулся веселый, радостный, совершенно забыв о вчерашнем разговоре.

- Встали? - приветствовал его стоявший перед картиной Рюмин. - Помните, что я вам вчера сказал? Можете убираться.

Пампасов побледнел.

- Вы... серьезно? Значит... вы опять толкаете меня в воду?

- Пожалуйста! Пальцем не пошевелю, чтобы вытащить вас. Да вы и не будете топиться!..

- Не буду? Посмотрим!

Пампасов взглянул на мрачное, решительное лицо Рюмина, опустил голову и стал одеваться.

- Прощайте, Рюмин! - торжественно сказал он. - Пусть кровь моя падет на вашу голову.

- С удовольствием! Пойду еще смотреть, как это вы топиться будете.

Вышли они вместе.

На берегу залива виднелись редкие фигуры гуляющих. У самого берега Пампасов обернул к Рюмину решительное лицо и угрюмо спросил:

- Так, по-вашему, в воду?

- В воду.

Рюмин хладнокровно отошел и сел поодаль на камень, делая вид, что не смотрит... А Пампасов принялся ходить нерешительными, заплетающимися ногами вдоль берега, изредка останавливаясь, смотря уныло в воду и шумно вздыхая. Наконец он махнул рукой, украдкой оглянулся на приближавшихся к нему двух гуляющих, снял пиджак и, нерешительно ежась, полез в воду.

- Что он делает? - в ужасе воскликнул один из гуляющих... - Это безумие! Нельзя допустить его до этого.

Со своего места Рюмин видел, как к Пампасову подбежал один из гуляющих, вошел по колено в воду и стал тащить самоубийцу на берег. Потом приблизился другой, все трое о чем-то заспорили... Кончилось тем, что двое неизвестных взяли под руки Пампасова и, в чем-то его увещевая, увели с собой.

До Рюмина донеслись четыре слова:

- Я милостыни не принимаю!..

Скачать архив с текстом документа