Классическая западная социология XIX века

СОДЕРЖАНИЕ: Тема социальной солидарности - главная тема социологии Дюркгейма. Место Дюркгейма в истории социологии. Социологическая концепция Вебера. Предмет и методы понимающей социологии. Вебер и современное общество. Марксистская социология и ее судьбы.

Санкт-Петербургский

государственный университет телекоммуникаций

им. проф. М.А. Бонч-Бруевича

ФАКУЛЬТЕТ

ВЕЧЕРНЕГО И ЗАОЧНОГО ОБУЧЕНИЯ

Контрольная работа №___1 ___вариант №_______04 ________

по________________Социологии__________ _____

наименование дисциплины

Классическая западная социология XIX в. _

_____

фамилия, имя и отчество студента

Курс_____4 _____Студенческий билет №__гр. № Э-41з

Работа выдана « » __________________ 2008 года.

___________________________________________________________

фамилия, имя и отчество рецензента

Оценка____________________ дата ___________________2008 года

Подпись рецензента ______________________

Дата получения работы Дата отправки работы

Содержание:

Введение. 2

§1. Социология Эмиля Дюркгейма. 3

1.1 Основные принципы классической методологии сводятся к следующим. 3

1.2 Тема социальной солидарности — главная тема социологии Дюркгейма. 4

1.3 Место Э.Дюркгейма в истории социологии. 6

§ 2. Социологическая концепция Макса Вебера. 7

2.1 Исходные принципы социологии М.Вебера. 7

2.2 Методологические принципы Вебера. 8

2.3. Предмет и методы «понимающей социологии». 9

2.4 Концепция идеального типа. 12

2.5 М.Вебер и современное общество. 14

§ 3. Марксистская социология . 16

3.1 Исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе марксисткой социологии. 16

3.2Концепция социологического учения К. Маркса. 18

3.2.1Определение социологии. 18

3.2.2. Главная задача социолога. 18

3.2.3. Определение индивида. 18

3.2.4Определение общества. 19

3.2.4.1Правящий класс. 19

3.2.4.2Угнетаемый класс. 21

3.2.4.3. Классовые отношения. 21

3.2.4.4Социальная мобильность. 22

3.3Социологии марксизма. 22

3.4. Социология классов и классовой борьбы. 24

3.5. Социология революции. 24

3.6Судьбы Марксистской социологии. 26

§ 4. Заключение. 26

Список использованной литературы.. 28

Введение.

Изучение социология является очень важным для современного общества в целом, и для каждого человека в частности.

История каждой науки свидетельствует о том, что вначале зарождаются, формируются и развиваются лишь отдельные элементы науки, а затем уже уточняется и закрепляется наименование, объясняющее ее сущность и содержание.

Объектом социологической познания является общество . Термин «социология» происходит от латинского «societas» - общество и греческого «logos» - учение, означая в буквальном переводе «учение об обществе». Человеческое общество - это уникальное явление. Оно прямо или опосредованно является объектом многих наук (истории, философии, экономики, психологии, юриспруденции и др.), каждая из которых имеет свой ракурс изучения общества, т.е. свой предмет.

Предмет социологии - это социальная жизнь общества , т.е. комплекс социальных явлений, вытекающих из взаимодействия людей и общностей. Понятие «социальное» расшифровывается как относящееся к жизни людей в процессе их взаимоотношений. Жизнедеятельность людей реализуется в обществе в трех традиционных сферах (экономической, политической, духовной) и одной нетрадиционной - социальной. Три первые дают горизонтальное сечение общества, четвертая - вертикальное, подразумевающее деление по субъектам общественных отношений (этносам, семьям и др.). Эти элементы социального устройства в процессе их взаимодействия в традиционных сферах и составляют основу социальной жизни, которая во всем своем многообразии существует, воссоздается и изменяется лишь в деятельности людей.

Из обозначения объекта и предмета формируется определение социологии как науки. Его многочисленные варианты при разных формулировках имеют содержательную тождественность или близость. Социология определяется в разнообразных вариантах:

· как научное изучение общества и общественных отношений (Нейл Смелзер, США);

· как наука, изучающая практически все социальные процессы и явления (Энтони Гидденс, США);

· как изучение явлений взаимодействия людей и явлений, вытекающих из этого взаимодействия (Питирим Сорокин, Россия - США);

· как наука о социальных общностях, механизмах их становления, функционирования и развития и т.д. Разнообразие определений социологии отражает сложность и многогранность ее объекта и предмета

Социология возникает в конце 30 – х, начале 40 годов Х1Х в.. В социальной сфере это было время крайней нестабильности. Восстание во Франции, Германии ( 1844 год ), чартистское движение в Англии, чуть позже революция 1848 года во Франции свидетельствовали о том, что нарастает кризис в общественных отношениях. Во время решительных и быстрых перемен у людей возникает потребность в обобщающей теории, способной прогнозировать, куда движется человечество. На какие ориентиры можно опереться, обрести свое место и роль в этом процессе.

Как известно К. Маркс и Ф. Энгельс начинали свою деятельность в тоже время и при тех же обстоятельствах. Они, следуя рационалистической традиции, сформулированной в немецкой классической философии, и опираясь на свой опыт в участии в революционном движении, предложили решить эту проблему на основе концепции научного социализма, сердцевиной которой является теория социалистической революции.

О. Конт и другие « отцы основатели социологии » - Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, М. Вебер – предложили реформистский путь развития общества. Основоположники социологии были сторонниками стабильного порядка. В условиях революционного подъема они думали не над тем, как разжечь пожар гражданской войны, а наоборот, как преодолеть кризис в Европе, установить согласие и солидарность между различными социальными группами. Социология как раз и рассматривалась ими в качестве инструмента познания общества и выработки рекомендаций по его реформированию. Методической де основой реформизма, с их точки зрения, является «позитивный метод».


§1. Социология Эмиля Дюркгейма .

Социология вычленилась в качестве самостоятельной отрасли знания вследствие своей претензии на научное исследование общества. Однако в истории социологии никогда не существовало согласия в том, каков критерий научности. Один из крупнейших историков социологии Ю. Давыдов считает необходимым говорить о последовательном возникновении в рамках социологии, по крайней мере, трех типов научности: классического, неклассического и промежуточного, электрического.

Классический тип научности, по его мнению, был представлен такими видными социологами, как О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм.

1.1 Основные принципы классической методологии сводятся к следующим

1. социальные явления подчиняются законам общим для всей действительности. Нет никаких специфических социальных законов

2. по этому социология должна строиться по образу естественных «позитивных наук».

3. методы социального исследования должны быть такими же точными, строгими. Все социальные явления должны быть описаны количественно.

Важнейшим критерием научности является объективность содержания знания. Это значит, что социологическое знание не должно содержать в себе субъективные впечатления и умозрительные рассуждения, но описывать социальную действительность. Не зависимо от нашего к ней отношения. Этот принцип нашел в себе выражение в требовании «социология как наука должна быть свободна от ценностных суждений и идеологии».

Наиболее четко принципы классического типа научного были сформулированы в работе французского социолога Э. Дюркгейма « Правила социологического метода» (1895 год). Дюркгеймовская социология основывается на теории социального факта. В данной работе Э. Дюркгейм излагает основные требования к социальным фактам, которые позволили бы существовать социологии в качестве науки.

Правило первое состоит в том, чтобы «рассматривать социальные факты как вещи ». Это означает, что :

а . социальные факты внешне для индивидов;

б. социальные факты могут быть объектами в том смысле, что они материальны, строго наблюдаемы и безличны ;

в. устанавливаемые между двумя или множеством социальных фактов отношения причинности помогают формулировать постоянные законы функционирования общества.

Второе правило с остоит в том, чтобы « систематические отмежевываться от всех врожденных идей ». Это означает, что :

а. социология, прежде всего, должна порвать свои связи с всякими идеологиями и личностными пристрастиями ;

б. она так же должна освободится от всех предрассудков, которыми обладают индивиды в отношении социальных фактов.

Третье правило состоит в признании примата « первенство, приоритета » целого над составляющими ее частями. Это означает признание того, что :

а . источник социальных фактов находится в обществе, а не в мышлении и поведении индивидов ;

б. общество есть автономная система, управляемая своими собственными законами, не сводимыми к сознанию или действию каждого индивида.

Итак, социология, по мнению Э. Дюркгейма, основывается на познании социальных фактов, социальный факт специфичен. Он порожден объединенными действиями индивидов, но качественно отличается по своей природе о того, что происходит на уровне индивидуальных сознаний потому что у него другое основание другой субстрат – коллективное сознание. Для того чтобы возник социальный факт, указывает Э. Дюркгейм, необходимо, чтобы, по крайней мере, несколько индивидов объединили свои действия и чтобы эта комбинация породила какой-то новый результат. А поскольку этот синтез происходит вне сознания действующих индивидов (так как он образуется из взаимодействия множества сознаний), то он неизменно имеет следствием закрепление, установление вне индивидуальных сознаний каких-либо образцов поведения, способов действий, ценностей и т.д., которые существуют объективно. Признание объективной реальности социальных фактов является центральным пунктом социологического метода по Э. Дюркгейму

1.2 Тема социальной солидарности — главная тема социологии Дюркгейма.

По существу, солидарность для него - синоним общественного состояния.

Книга «О разделении общественного труда» представляет собой публикацию успешно защищенной докторской диссертации автора.

Содержание ее гораздо шире заглавия и, по существу, составляет общую теорию социальных систем и их развития. Основная цель работы: доказать, что, вопреки некоторым теориям, разделение общественного труда обеспечивает социальную солидарность, или, иными словами, выполняет нравственную функцию. Но за этой формулировкой скрывается другая цель, более значимая для автора: доказать, что разделение труда - это тот фактор, который создает и воссоздает единство обществ, в которых традиционные верования утратили былую силу и привлекательность.»

Дюркгейм выделил два вида общественной солидарности – механическую и органическую, характерных для двух типов обществ. Для более сжатого изложения материала воспользуемся таблицей, приведённой Гофманом в книге “Семь лекций по истории социологии”:

Таблица 1 Общая схема дюркгеймовского описания механической и органической солидарности в соответствии с определенными типами обществ (по С. Люксу)

Механическая солидарность Органическая солидарность
1) Морфологическая (структурная) основа Основана на сходствах (преобладает в менее развитых обществах) Основана на разделении труда (преобладает в более развитых обществах)
Сегментарный тип (вначале на клановой, затем на территориальной основе) Организованный тип (слияние рынков и рост городов)
Слабая взаимозависи-мость(относительно слабые социальные связи) Булыпая взаимозависимость (относительно сильные социальные связи)

Относительно малый объем населения

Относительно низкая материальная и моральная плотность

Относительно большой объем населения

Относительно высокая материальная и моральная плотность

2) Типы норм (вопло­щенные в праве)

Правила с репрессивными санкциями

Преобладание уголовного права

Правила с реститутивными санкциями

Преобладание кооперативного права (гражданского, коммерческого, процессуального, административного и конституционного)

За) Формальные признаки коллектив­ного сознания

Большой объем

Высокая интенсивность

Высокая определенность

Власть группы абсолютна

Малый объем Низкая интенсивность

Низкая определенность

Большой простор для индивидуальной инициативы и рефлексии

36) Содержание коллективного сознания

Высокая степень религиозности

Трансцендентность (господство над интересами человека и беспрекословность)

Приписывание высшей ценности обществу и интересам общества как целого

Конкретность и детальный характер

Возрастающая светскость

Ориентированность на человека (связь с интересами человека и открытость для обсуждения)

Приписывание высшей ценности достоинству индивида, равенству возможностей, трудовой этике и социальной справедливости

Абстрактность и общий характер.

По мнению Дюркгейма, чем больше развито разделение труда, тем выше уровень общественной солидарности. Это объясняется тем, что в обществе с высокой степенью разделения труда существует огромное количество профессиональных статусов и соответствующих им ролей. Таким образом, каждый индивид полностью концентрируется на своей узко профессиональной области. Но так как индивиды вынуждены потреблять блага, производимые в других областях, возникает сильная зависимость между индивидами. Общество начинает работать, как единый организм (отсюда название – органическая солидарность).

«Дюркгейм подчеркивал и выделял аспект солидарности при разделении труда в современном обществе, отодвигая на задний план проблему антагонизма труда и капитала, «принудительного характера труда», морального и экономического кризисов общества. Анализируя эти проблемы в конце своей книги «Разделение труда», он был склонен рассматривать их как результат недостаточной отрегулированности отношений между главными классами, как нездоровый элемент в жизни общества, которое в целом рассматривалось как солидарное, сохранившее свойственные предшествующим эпохам единство, цельность.»[1]

1.3 Место Э.Дюркгейма в истории социологии

Дюркгейм оказал огромное влияние на развитие западной социологии, наряду с Марксом, Вебером, Парето; рассматривал важнейшие для теоретической социологии проблемы, такие как «природа общества, его интегративное начало, его «здоровое» и патологическое состояния, методы социологического исследования и статус социологии как науки»[2] Основные положения его концепции - «об обществе как саморегулирующейся системе, обладающей качествами, не сводимыми к качествам отдельных элементов, об общественном порядке как нормальном состоянии общества, о значении институтов воспитания и контроля, принципах функционального подхода к анализу социальных явлений с точки зрения их роли, выполняемой в системе»[3] - являются базой для современной социологической теории. Основные постулаты его методологии актуальны для социологов до сих пор.

Многие исследователи выделяют непризнание Дюркгеймом роли экономических связей в формировании прочных социальных контактов как недостаток его теории. «Экономическая деятельность, по его мнению, «асоциальна». «Социальные типы» Дюркгейма, под которыми он имел в виду общества различных исторических периодов означали единый комплекс экологических, демографических идеологических факторов. Идеологические факторы он считал определяющими. «Социальные типы» не имели ничего общего марксистским понятием общественно-экономической формации для которого характерно признание решающей роли в ней производственных отношений, деления общества на классы и объяснения идеологической и других духовных сфер как отражения классовых позиций и интересов.

В объяснении закономерностей общественной жизни Дюркгейм и его последователи исходили из так называемого коллективного сознания. При этом происхождение и сущность последнего, по мысли французского социолога, непосредственно зависели от общения между индивидами, рассматриваемого вне каких-либо конкретных исторических условий, вне конкретно-исторической деятельности людей. Сложный процесс общения рассматривался Дюркгеймом лишь как психологическое взаимодействие индивидов во время коллективных собраний, церемоний, религиозных праздников обрядов, которое противопоставлялось общественно-трудовой деятельности людей.»[4]

Вот что пишет Гофман по этому поводу в своей книге «Семь лекций по истории социологии»: «Дюркгейм был склонен к сакрализации (освящению) общества как такового. Но этот изъян зачастую превращался в достоинство. Именно благодаря ему и в профессиональном, и в массовом сознании утверждался высокий онтологический статус общества, а вместе с тем — и науки об обществе - социологии. Важное значение в социологии Дюркгейма имела трактовка общества как преимущественно нравственной реальности. Как и для Конта, социальный вопрос для него был не столько экономико-политическим, сколько нравственно-религиозным вопросом. Мораль Дюркгейм понимал как практическую, действенную, реальную силу; все, что не имеет серьезного нравственного основания, с его точки зрения, носит непрочный и временный характер. Поэтому он считал, что политические революции — это кровавые театральные действа, которые мало что изменяют в социальных системах. Для того чтобы политические преобразования действительно вызвали социальные изменения, они должны выразить и затронуть глубинные нравственные ценности и устремления общества.»[5] . Дюркгеймовская концепция морали, разработанное им понятие «нормального субъекта», внесли свой вклад в развитие социологии девиации.


§ 2. Социологическая концепция Макса Вебера.

Немецкий мыслитель Макс Вебер сыграл выдающуюся роль в развитии социологии в конце прошлого и начале нынешнего века. В настоящее время социология Макса Вебера переживает настоящее возрождение. Вновь осмысливаются и переосмысливаются многие стороны его философско-социологических взглядов. Берутся на вооружение разработанная им методология социального познания, концепции понимания, идеальных типов, его учение о культуре, этике, социологии и религии. Сегодня западные социологи рассматривают Вебера «в качестве одной из тех ключевых фигур, обращение к которым открывает перспективу плодотворного обсуждения фундаментальных вопросов социологической теории».

2.1 Исходные принципы социологии М.Вебера

Социологическая концепция Вебера тесно связана с другими социологическими системами, характерными для прошлого века. В то время ведущие позиции занимал структурный функционализм позитивистского толка, представленный, прежде всего, Эмилем Дюркгеймом, который отстаивал необходимость распространения рационализма на познание социальных явлений, на исследование их самих с помощью методов, характерных для естественных наук. Вебер видел слабость представителей этой позиции в том, что структуры всецело обуславливают поведение индивидов, из чего следовало, что исторические события рассматривались независимо от намерений людей, а сами индивиды – как соучастники заранее предопределенных событий. Не принял Вебер и использование естественнонаучных подходов для анализа общества, подчеркивая то, что в отличие от неизбежных связей между явлениями неживой природы, в обществе действуют качественно иные причинные связи и для их познания нужна другая методология. При этом Веберу импонировала идея рационализма, которая обрела иное содержание и стала центральной в его взгляде на историю и будущее человеческих обществ.

Определенное влияние на социологические воззрения Вебера оказала марксистская социология, в частности, ряд соображений К. Маркса об обществе как арене противоборствующих социальных групп, где каждая имеет свои экономические интересы, свои ценностные ориентации, соответствующие социально-экономическому положению и определенным взглядам на окружающий мир. Однако при этом им была дана позитивная критика материалистического понимания истории, в которой социолог показал значимость идеальных факторов – религиозных, идейно-нравственных ориентиров для поведения людей и высказался за то, чтобы социология раскрывала всю сложную систему причинных связей социальной реальности, существующей не только объективно, но и создающейся субъективно благодаря мыслям и действиям индивидов.

Наконец, следует отметить влияние философской школы неокантинианства, представители которой проводили радикальное различие, с одной стороны, между внешним миром, который мы познаем, и познающим сознанием, а с другой – между ценностью и ее оценкой.

Неклассический тип научности социологии разработан немецкими мыслителями Г. Зиммелем ( 1858 – 1918 годы ) и М. Вебером ( 1864 – 1920 годы). В основе этой методологии лежит представление о принципиальной противоположности законов природы и общества и, следовательно, признание необходимости существования двух типов научного знания: наук о природе (естествознания) и наук о культуре (гуманитарного знания). Социология же, по их мнению, это пограничная наука, поэтому она должна заимствовать у естествознания и гуманитарных наук все лучшее. У естествознания социология заимствует приверженность к точным фактам и причинно – следственные объяснения действительности, у гуманитарных наук - метод понимания и отнесения к ценностям.

Такая трактовка взаимодействия социологии и других наук вытекает из их понимания предмета социологии. Г. Зиммель и М. Вебер отвергали в качестве предмета социологического знания такие понятия, как « общество », « народ », « человечество », « коллективное », и т.д. они считали, что предметом исследования социолога может быть только индивид, поскольку именно он обладает сознанием мотивации своих действий и рациональным поведением. Г. Зиммель и М. Вебер подчеркивали важность понимания социологов субъективного смысла, который вкладывается в действие самим действующим индивидом. По их мнению, наблюдая цепочку реальных действий людей, социолог должен сконструировать их объяснения на основе понимания внутренних мотивов этих действий. И здесь ему поможет знание того, что в сходных ситуациях большинство людей поступают одинаковым образом, руководствуются аналогичными мотивами. Исходя из своего представления о предмете социологии и ее месте среди других

2.2 Методологические принципы Вебера

Вебер формулирует ряд методологических принципов, на которые, по его мнению опирается социологическое знание :

1. требование устранения из научного мировоззрения представления об объективности содержания наших знаний. Условием превращения социального знания в действительную науку является то, что оно не должно выдавать свои понятия и схемы за отражения или выражение самой действительности и ее законов. Социальная наука обязана исходить из признания принципиального различия между социальной теорией и действительностью.

2. поэтому социология не должна претендовать на что- то большее, чем выяснение причин тех или иных свершившихся событий, воздерживаясь от так называемых « научных прогнозов ».

Строгое следование этим двум правилам может создать впечатление, что социологическая теория не имеет объективного, общезначимого смысла, а является плодом субъективного произвола. Чтобы снять это впечатление, Г. Зиммель и М. Вебер утверждают :

3. социологические теории и понятия не являются результатом интеллектуального произвола, ибо сам интеллектуальная деятельность подчиняется вполне определенным социальным приемам и, прежде всего, правилам формальной логики и общечеловеческим ценностям.

4. социолог должен знать, что в основе механизма его интеллектуальной деятельности лежит отнесение всего многообразия эмпирических данных к этим общечеловеческим ценностям, которые задают общее направление всему человеческому мышлению. «Отнесение к ценностям кладет предел индивидуальному произволу», - писал М. Вебер.

М. Вебер различает понятия « ценностные суждения» и «отнесение к ценностям». Ценностное суждение всегда личностно и субъективно. Это какое-либо утверждение, которое связанно с нравственной, политической или какой-либо другой оценкой. Например, высказывание: « Вера в Бога – это непреходящее качество человеческого существования». Отнесение к ценности – это процедура и отбора, и организации, эмпирического материала. В приведенном выше примере это процедура может означать, сбор фактов для изучения взаимодействия религии и разных сфер общественной и личной жизни человека, отбор и классификация этих фактов, их обобщение и другие процедуры. В чем необходимость этого принципа отнесения к ценностям ? А в том, что ученый - социолог в познании сталкивается с огромным многообразием фактов, и для отбора и анализа этих фактов он доложен исходить из какой – то установки, которая, и формулируется им как ценность.

Но возникает вопрос: откуда же берутся эти ценностные предпочтения? М. Вебер отвечает так:

5. изменение ценностных предпочтений социолога определяется « интересом эпохи», то есть социально – историческими обстоятельствами, в которых он действует

2.3. Предмет и методы «понимающей социологии»

2.3.1 Новый взгляд на роль естественных и социальных наук

Макс Вебер одним из первых стал проводить принципиальное различие между естественными и социальными науками: если задача первых состоит в открытии детерминистских законов, то задача вторых – дать причинное объяснение и понимание социальных действий людей конкретного общества лишь в определенном культурном и историческом контексте, учитывая, что общие поведенческие ориентиры, обусловленные конкретными ценностями, всегда историчны и относительны. Раз так, то может показаться, что причинность исчезает вообще, и общество не поддается научному познанию. Как же тогда изучать связи явлений, как основу типизации общественных процессов?

По Веберу, отличие естественных наук от наук социальных, прежде всего, состоит в том, что они по-разному трактуют причинность. Причинность в социальных науках означает вероятность, что событие произойдет или, что одно событие зависимо от другого. В этой связи, по Веберу, человеческое общество не есть нечто «исторически неизбежное», а результат «множества возможностей». Так, ученый видел в определенном религиозном воззрении (протестантской этике) один из факторов возникновения духа современного капитализма, но считал «глупостью» считать это единственным социальным фактором. Чтобы разграничить причинность в естественных науках от причинности в науках социальных, он вводит понятие «адекватной причинности» применительно к социальным наукам. Отсюда социология изначально может иметь дело с вероятностными утверждениями о взаимосвязях между социальными явлениями. Ее цель- установить степень того, что при событии x имеется определенная степень вероятности наступления события у. Как видно, понятия и само знание в социальных науках имеют иное содержание, чем знания в естественных науках.

Принципиальное же отличие социальных наук от естественных, по Веберу, заключается в способности первых дать понимание социальным явлениям, так или иначе имеющих отношение к мысли, к рациональности. «Социологическое объяснение, - писал он, - ставит своей целью именно рациональное толкование». Естественные науки просто не имеют дела с пониманием поведения физических тел, ибо в их движении мысль отсутствует.

Вместе с тем, социальные науки, имея свою специфику, обладают общими качествами, характерными для наук вообще. Так, социология является научной дисциплиной благодаря тому факту, что люди действуют рационально, по крайней мере, значительную часть времени и это позволяет осуществлять типизацию их поведения, систематизацию собственно социальных фактов.

2.3.2 Социальные действия: смысл, типизация и методы понимания

В термин «понимание» Вебер вкладывает свой особый смысл. Это – рациональная процедура изучения действий социальных субъектов (микроуровень), а через них – изучение культуры конкретного общества (макроуровень). Как видно, Вебер был сторонником социального номинализма. Номинализм – теоретическая и методологическая ориентация, предполагающая, что характер индивидов, их действий, в конечном счете, определяет суть общества. Одним из центральных пунктов теории Вебера явилось выделение им элементарной частицы поведения индивида в обществе – социального действия, которое является причиной и следствием системы сложных взаимоотношений между людьми.

Как считает социолог, анализ и типизация социальных действий людей является основным предметом социологии. Однако не каждый поведенческий акт индивида можно считать социальным действием. Действие человека обретает характер социального действия, если в нем присутствуют два принципиальных момента:

1. . субъективная мотивация индивида, который вкладывает в свой акт определенный смысл;

2. ориентация на поведение других людей.

Вебер отмечает: «Действием мы называем действие человека (независимо от того, носит оно внешний или внутренний характер, сводится ли к невмешательству или терпеливому принятию), если и поскольку действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл. «Социальным» мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него».

Из определения следует, что действие, о котором человек не задумывается, социальным действием не является. Так, к социальному действию нельзя отнести непреднамеренное падение человека или же непроизвольный крик от боли, ибо в них просто отсутствует мыслительный процесс. Действие, в котором человек просто не видит реальной цели, не является социальным действием. Так, к социальному действию нельзя отнести непреднамеренное или неосознанное участие человека в той или иной сходке, кампании, политической акции, ибо в этом случае отсутствует мыслительный процесс и осознанно целенаправленная активность.

Социолог не считал действия социальными, если они являлись чисто подражательными, когда индивиды ориентируются на какое-либо природное явление (раскрытие зонтов множеством людей во время дождя) или когда они действуют как атомы толпы, что характерно для реактивного поведения (поведения как реакции на определенный стимул, например, «опасность»).

Эмоциональные излияния, непроизвольные выкрики, проявления радости от встреч с героями и вождями или выплески гнева в адрес «врагов» также нельзя отнести к социальным действиям, ибо в них просто нет активного разумного начала как способности человека отражать и постигать мир, не искажая его реальное содержание восторгами или страхами.

Действие не является социальным и в том случае, если оно никак не затрагивает интересы других людей, остается для них незамеченным. Пример тому – маниловщина, мечтательно-бездейственное отношение к окружающему, которое, как показал Гоголь в «Мертвых душах», весьма характерно для многих россиян, которые даже, вероятно, не отдают себе в этом отчета.

Еще одно важное замечание, которое делает Вебер: предметом его концепции являются действия индивидов, а не коллективов. Употребляя понятия государство, корпорация, семья, армейское подразделение и т.д., следует иметь в виду, что эти и другие социальные структуры сами по себе не являются субъектами социального действия. Поэтому, с точки зрения Вебера, нельзя, например, понять действие парламента или президентской администрации, фирмы или семьи, но можно и нужно стремиться к тому, чтобы интерпретировать действия составляющих их индивидов.

Вебер выделил четыре типа социальных действий индивидов, которые различались по степени рациональности, присутствующей в них. Само собой разумеется, что в действительности человек не всегда знает, чего он хочет. Порой в поведении людей доминируют какие-либо ценностные установки или просто эмоции. Ориентируясь на возможное реальное поведение людей в жизни, Вебер выделяет следующие типы действия:

1. целерациональное,

2. ценностно-рациональное,

3. аффективное,

4. традиционное.

Обратимся к самому Веберу: «Социальное действие, подобно любому другому поведению, может быть:

1) целерациональным, если в основе его лежит ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели;

2) ценностно-рациональным, основанным на вере в безусловную – эстетическую, религиозную или любую другую – самодовлеющую ценность определенного поведения как такового, независимо от того, к чему оно приведет;

3) аффективным, прежде всего эмоциональным, то есть обусловленным аффектами или эмоциональным состоянием индивида;

4) традиционным, то есть основанным на длительной привычке».

Из этой классификации следует, что может быть социальное действие, в котором смысл действия и смысл действующего совпадают, в нем присутствует рельефно выраженная цель и адекватные ей осмысленные средства. Такое действие было обозначено социологом понятием

целерациональное действие . В нем оба вышеназванных момента совпадают: понять смысл действия – значит понять действующего и наоборот.

Примером целерациональных действий может быть поведение людей, сознательно делающих политическую карьеру, принимающих собственные решения. В таком поведении есть смысл действий, который понятен для окружающих, побуждая последних к принятию адекватных самостоятельных актов, также имеющих смысл и цель. К целерациональным действиям может быть отнесено поведение студента, желающего получить образование, соответственно направленное на успешное усвоение изучаемых предметов.

Если же, например, сильный и мужественный человек после того, как его ударили по одной щеке, подставил другую, то здесь речь идет о ценностно-рациональном действии , которое может быть понято лишь с учетом представлений этого человека о ценностях определенных религиозных догм. Ценностно-рациональное действие основано на вере в определенные безусловные ценности, заповеди, представления о добре и долге. Их абсолютизация приводит к тому, что в подобных действиях неизбежно появляется определенный компонент иррациональности. Так, если для людей ценность собственной жизни ничто в сравнении с верой в безусловную правоту вождя, курса партии, ради выполнения «безошибочных предначертаний» которых они готовы к лишениям и даже самопожертвованиям, то они как раз совершают ценностно-рациональные действия.

Аффективные действия можно довольно часто наблюдать в игровых видах спорта – те или иные непроизвольные, эмоциональные реакции игроков. Они, как правило, определены эмоциональным состоянием действующего – страстью, любовью, ненавистью и т.д. Естественно, что они выходят за пределы сознательной, осмысленной деятельности индивида.

К традиционным действиям относятся повседневные поведенческие акты, совершаемые просто по привычке. Люди ведут себя почти автоматически, потому что они всегда это делали. Как правило, они не осознают, почему так поступают, ибо просто привержены привычным нравам и обычаям. В таких действиях почти нет целеполагания, нет и размышлений о выборе средств их осуществления.

В российской истории люди практически не задумывались, почему необходимо служить «царю-батюшке», по какому такому праву осуществляется передача государственной власти по наследству, почему у них нет личных прав и свобод. Они поступали традиционным образом, потому что их предки всегда так это делали, будучи приверженными определенным нравам и обычаям. В обновленном виде традиционные действия были сохранены в советских жизненных укладах, таких как коммуны и «социалистические коллективы». Все эти типы социума утверждали стадно-традиционное подражательство и подавляли индивидуальность. Главная латентная, неосознаваемая функция традиционных действий состояла в том, чтобы каждый человек уничтожил свое индивидуальное мышление и, соответственно, принял бездумные алгоритмы жизни. Распад советского строя заставил людей отказываться от неосмысленно-подражательного поведения, от жизни по принципам «как все», «не хуже, чем другие».

В этой классификации степень осознанности наращивается от аффективных и традиционных действий к ценностно-рациональным и целерациональным. Строго говоря, лишь целерациональные и ценностно-рациональные действия относятся к социальным действиям, ибо имеют дело с субъективно подразумеваемым смыслом. В связи с этим нужно подчеркнуть, что социология, по Веберу, является «понимающей», поскольку имеет дело именно с осмысленными действиями людей. «Специфически важным для понимающей социологии, - писал он, - является прежде всего поведение, которое, во-первых, по субъективно предполагаемому действующим лицом смыслу соотнесено с поведением других людей, во-вторых, определено также этим его осмысленным соотнесением и, в-третьих, может быть, исходя из этого (субъективно) предполагаемого смысла, понятно объяснено».

Особое внимание Вебер уделяет проблеме понимания социального действия, выделяя несколько типов понимания. К первому типу он относит понимание через прямое наблюдение. Примером тому может служить наблюдение на телеэкране безмерной радости, благополучия того или иного современного российского политика, его соответствующие жесты, что резко контрастирует с имиджем политика даже 80-х годов – всегда серьезного, озабоченного, сумрачного. Зритель может понять, скорее, прочувствовать положительное эмоциональное состояние практически любого человека от политики. Сам образ олицетворяет оптимизм, правоту, бескорыстность, устремленность в будущее. Но так ли это на самом деле? По Веберу, прямое наблюдение еще недостаточно, чтобы понять суть социального действия.

Второй тип интерпретации социального действия – объяснительное понимание. Оно предполагает выяснение мотивов конкретного социального действия. В нашем примере требуется понять, что побудило счастливого, жизнеутверждающего политического деятеля оказаться героем телепередачи – пришел ли он праздновать победу на выборах, добиться поддержки принятия желанных решений или же, как говорится, делает хорошую мину при плохой игре. Чтобы осуществился этот тип понимания, необходимо, как считает Вебер, поставить себя на место индивида, чье поведение мы пытаемся объяснить, и тем самым выяснить мотивы, стоящие за его действиями.

Третий тип – причинное объяснение . Оно предполагает выяснение того, что инициировало сами мотивы, которые привели к соответствующим социальным действиям. Здесь социолог настаивает на необходимости обнаружить связи между целой серией действий или событий. Это, разумеется, предполагает проведение серьезных социологических исследований. Подобного рода исследования провел сам Вебер, стремясь, в частности, выявить связи между религиозными принципами и поведением индивидов, особенно их экономической и политической деятельностью.

2.4 Концепция идеального типа

Концепция идеальных типов также является важнейшей составляющей теории социального действия. Вебер трактовал идеальный тип как «интерес эпохи, выраженный в виде теоретической конструкции». Это некая идеальная модель того, что наиболее полезно человеку, что объективно отвечает его интересам в современной ему эпохе. В этом отношении в качестве идеальных типов могут выступать моральные, политические, религиозные и другие ценности и вытекающие их них установки поведения и деятельности людей, правила и нормы их поведения, а также традиции социального общения.

Идеальные типы Вебера характеризуют как бы сущность оптимальных общественных состояний – состояний власти, межличностного общения, индивидуального и группового сознания и т.д. В силу этого они выступают как своеобразные критерии, исходя из которых необходимо вносить изменения в духовную, политическую и материальную жизнь людей.

Иными словами, по Веберу, чтобы уяснить действительные причинные связи, имеющие место при создании социальной реальности, и дать возможно более полное и комплексное толкование социальным действиям, необходимо прежде всего сконструировать недействительное – извлекаемые из эмпирической реальности заостренные, выделенные элементы, которые представляются типическими для социолога в его стремлении найти общие правила событий. Они должны выражать то, что наиболее характерно, типично для общественных явлений или социальных действий своего времени. «Лишь с помощью чистого («идеального») типа возможна социологическая казуистика… Чем отчетливее и однозначнее конструированы идеальные типы, чем дальше они, следовательно, от реальности, тем плодотворнее их роль в разработке терминологии и классификации, а также их эвристическое значение», - заключает Вебер.

Так, например, можно сконструировать идеально-типическую модель студента или государственного служащего, семьи или даже самого государства. Но модель идеального типа не есть цель познания, а своеобразное методическое средство, позволяющее анализировать социальные реалии. Как же пользоваться этим средством?

Понятно, что в реальной жизни, строго говоря, не может быть идеального студента или чиновника, семьи или любого другого социального института. Различные причины приводят к тому, что общественное явление всегда будет иметь отклонение от идеального типа. Здесь-то и открываются возможности для сравнивания реального социума с его идеальным типом. Согласно Веберу, идеальный тип позволяет:

- во-первых, сконструировать явление или социальное действие, как если бы они имели место в идеальных условиях;

- во-вторых, рассмотреть это явление или социальное действие независимо от локальных условий (предполагается, что если будут выполнены идеальные условия, то действие будет совершаться именно таким образом);

- в-третьих, есть возможность сравнивать, насколько явление или действие по своим количесвтенно-качественным параметрам походит на идеальный тип. По отклонению от идеального типа исследователь может установить характерные тенденции протекания событий.

Мыслительное образование нереального, идеально-типичского события позволяет понять, как действительно протекало то или иное историчское событие. При этом Вебер обосновывает весьма оригинальный взгляд: по его мнению, история и социология – два направления научного интереса, а не две разные дисциплины. Так, чтобы выявить историческую причинность необходимо выстроить идеально-типическую конструкцию исторического события, а затем следует сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием. Тем самым исследователь перестает быть простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять, насколько сильным было влияние обстоятельств, какова роль воздействия случайности или конкретной личности на данный момент истории.

Учение Вебера об идеальных типах не потеряло своей актуальности. Оно служит для его последователей своеобразной методологической установкой социального познания и решения практических проблем, связанных, в частности, с упорядоченностью и организованностью элементов духовной, материальной и политической жизни.

2.5 М.Вебер и современное общество.

В нашей стране до сих пор доминировали лишь традиционный и харизматический типы господства в разных сочетаниях. Им соответствовал и определенный, более низкий тип социального управления (по рациональности взаимоотношений управляющих и управляемых, по степени значимости закона как совокупности принципов, регулирующих все сферы общественной жизни и т.д.), детерминированный в значительной степени личностными качествами руководителя. Что бы нам мог дать переход к рациональному типу легитимного господства? А то, что рационализм и демократизм властной системы перестали бы напрямую связываться с личностью политического лидера. Тогда права и свободы всех граждан, равно как и политических институтов, перестанут зависеть от воли политических лидеров, а станут на деле гарантированными законами.

Опираясь на веберовскую методологию, можно отметить, что пока в нашей стране не получили достаточного развития целерациональные действия индивидов. Соответственно не сформировались институты гражданского общества, которые предполагают развитие индивидуализма, личной ответственности. Стало быть, пока лишь в стадии образования находятся культурные и социальные реалии, которые бы оказывали достаточно серьезное противодействие иррациональным влечениям властителей.

Во все времена российская власть обретала характер авторитарности и деструктивности в большей или меньшей степени. Как следствие, все режимы (советские и нынешние российские) неадекватно и запоздало реагировали на вызовы современности, предлагая скоропалительные реформы, которые мгновенно должны были «осчастливить» народ. Популизм и мессианизм – конкретные проявления властями аффективных страстей.

Характером социальных действий россиян объясняется относительно легкое установление структур, основанных на авторитарном руководстве и партикулярной формальности, с одной стороны, декларировавших гарантии коллективной безопасности перед лицом внешних и внутренних врагов, а с другой – патернализм на уровне всесильного государства партии, обещавшего материальные и духовные богатства и непременно «полным потоком», и, конечно же, - враз, само собой разумеется, «для нынешнего поколения». Нравится нам сегодня это или нет, но исторические факты свидетельствуют, что все революционные и реформистские замыслы недемократического, авторитарного толка были в России осуществлены довольно быстро и успешно – они совпадали с характером традиционных, аффективных и ценностно-рациональных действий миллионов. Те же немногие попытки реформировать страну по пути развития самостоятельного принятия политических решений, институализация прав человека и индивидуальных свобод наталкивались на контрастирующие социокультурные ценности и образцы поведения. Доминировавший коллективизм механического толка, групповой эгоизм изначально противостояли рационально-легальному политическому господству.

Нынешний процесс демократизации политической власти в России – еще одна попытка интегрироваться в мировое сообщество стран, исповедующих прагматические, рациональные социокультурные ценности. Согласно веберовской методологии, процесс рационализации нашей власти пойдет параллельно изменениям в характере социальных действий россиян.

По Веберу, приверженность разных социальных групп и отдельных индивидов к различным типам социальных действий (с разной степенью в них рационального компонента) объективно ведет к естественности политического неравенства. Не в смысле прав и свобод людей, а в смысле их компетентности и способности быть активным социальным агентом, свободно принимающим решения и отвечающим за их последствия. У Вебера реализация идеи политической рациональности связана с разной степенью их участия в политической жизни вообще и политической власти в особенности. Социолог говорит о том, что можно быть:

1) «политиками «по случаю», когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на «политическом собрании»;

2) «политиками «по совместительству»» - быть доверенным лицом, членом правления партийно-политического союза, государственных советов и т.д. В этом случае политика «не становится для них первоочередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении»;

3) «преимущественно-профессиональными» политиками.

Из тенденции рационализации политической жизни логически вытекает идея превращения политики в своего рода «предприятие», которому требуются профессионально подготовленные люди с разными знаниями и умениями – чиновники-специалисты и «политические» чиновники.

Если эти принципы удастся провести в нашу жизнь, то постепенно пойдет процесс ее рационализации. Утвердится порядок, согласно которому «ходить во власть» должны профессионально подготовленные, компетентные в управлении люди, которые прошли подготовительную учебу и службу, выдержали специальные экзамены, доказывающие их способности и возможности работать на политическом «предприятии», что нельзя путать просто с интеллектуальными способностями. Остальные же должны почувствовать рациональность состояния быть свободным от профессиональной политики, чтобы обрести свободу для занятия иным делом профессионально. Следует заметить, что это вовсе не исключает право для всех людей оказывать влияние на власть, на характер принимаемых политических решений.

Ценными для нашей страны могут быть рекомендации Вебера относительно минимизации коррупции в структурах государственной власти. «За счет» политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода; «для» политики – тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некоторые предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независим от доходов, которые может принести ему политика».

По существу, из этого следует, что при нашем волеизъявлении, вопреки прежним стереотипным установкам выбирать из «своих», рекомендуется отдать предпочтение при прочих равных условиях соискателю должности, уже обладающему интеллектуальной или материальной собственностью, имеющему постоянный доход, что, как правило, свидетельствует о его предрасположенности к целерациональным действиям и его потенциальной готовности для правовой, эстетической и, в конечном счете, рациональной политики.

Примечательно, что проблему коррупции Вебер не сводит к ее экономическому аспекту. Страна, в которой политическая элита дифференцирована, сталкивается с объективными сложностями, вызванными «коррупцией «партийно-политического» характера», когда «партийными вождями за верную службу раздаются всякого рода должности в партиях, газетах, товариществах, больничных кассах, общинах и государствах. Все партийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также за патронаж над должностями». Как видно, проблема коррупции не является специфически российской, и, стало быть, можно использовать веберовские соображения о политическом рационализме для ее нейтрализации. Прежде всего, надо признать, что рациональная бюрократия, как функциональный элемент управления, есть атрибут рационально-легального господства. Если политическое поле страны хочет развиваться в этом направлении, то лидеры партий и политических движений должны осознать, что в общих интересах минимизировать коррупцию. Для этого после каждой очередной партийной баталии, завершившейся приобретением одних и потерями у других, не следует по ценностным ориентациям конкретных партий и политических движений «перетряхивать» бюрократический аппарат управления. Тем более вредны кампании, иррациональные по сути, направленные на формальное сокращение определенного процента чиновников. Говоря о рационализации политического господства, Вебер отмечал необходимость формирования и поддерживания нового социального слоя – современного чиновничества, как «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышколенных многолетней подготовкой, с высокоразвитой сословной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и низкого мещанства, а это бы ставило под угрозу чисто техническую эффективность государственного аппарата, значение для которого для хозяйства, особенно с возрастанием социализации постоянно усиливается и будет усиливаться впредь».

Ориентация на этот тип рационального политического господства избавило бы российское общество от массовых иррациональных перемен в государственных институтах после очередных выборов, от чего, в конечном счете, население несет материальные и духовные потери. Хорошим симптомом в этом смысле явили собой последствия выборов Президента В.В. Путина. Общественное мнение, ряд СМИ предвкушали радикальные кадровые перестановки, которые, тем не менее, свелись к минимуму. Впервые в российской истории новой политической элите, пришедшей к самой вершине власти, хватило мудрости и прагматизма в целом сохранить бюрократический аппарат.

Политическую коррупцию можно минимизировать еще и тем, чтобы разделить функционально государственную бюрократию и лидеров партий. «Подлинной профессией настоящего чиновника…, - замечает Вебер, - не должна быть политика. Он должен «управлять», прежде всего, беспристрастно – данное требование применимо даже к так называемым «политическим» управленческим чиновникам… Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик – как вождь, так и его свита, - бороться».

И еще один принципиальный момент. Рациональное политическое господство отнюдь не тождественно безвластию, слабовластию, тем более ее бессилию. В этой связи Вебер замечает, что государство является институтом, обладающим «монополией легитимного физического насилия»: «единственным источником «права» на насилие считается государство», «насилие отнюдь не является нормальным или единственным средством государства – об этом нет и речи, - но оно, пожалуй, специфическое для него средство».

Трудно не согласиться с этим утверждением. Без решительных действий по укреплению Российского государства в этом плане у нас не исчезнут сами по себе возникшие на «демократической волне» очевидные диспропорции в полномочиях центра и регионов, закрепленные в республиканских Конституциях. Еще большая проблема для современной России – нелегитимные образования, в том числе и вооруженные, лидеры которых, как правило, прикрываясь патриотическими, национальными, религиозными лозунгами, во имя своих политиканских амбиций и коррупционных целей приносят в жертву права, свободы и зачастую даже жизни других людей. Сколько же еще нужно фактов, подтверждающих, что там, где возникает несколько источников «права» на насилие, нет и не может быть ни политической рациональности, ни демократии, ни элементарной справедливости? Однако, кажется, режим В. Путина начал осознавать эти опасности для судеб России и принимает меры для рационализации властной вертикали


§ 3. Марксистская социология .

3.1 Исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе марксисткой социологии.

Социология марксизма – это теория социального развития общества, рассмотренная через призму материальных условий, через противоречия и существующий способ производства. Рассмотрим исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе марксисткой социологии.

С развитием производства изменялись и требования к мастерам и рабочим.. Маленькие мастерские и отдельные ремесленники не могли тягаться с фабриками, которые за день производили больше продукции, чем они за месяц.

Повышения образованности людей и их приток в город, очаг культуры, разбудило в людях древний инстинкт к подражанию, а человек по природе стремится к лучшему. Лучше всего в то время жили аристократы и буржуа. Достичь их уровня со своими скудными средствами они не могли, вот ту-то им пришел на выручку частный капитал, со своими фабриками и дешёвым массовым производством. Единичные изделия во все времена ценились дорого и их могли себе позволить лишь богатые люди. Теперь фабричную мебель, посуду и прочую утварь мог себе позволить и среднестатистический гражданин. Времена, когда люди обходились минимум утвари и самодельным набором мебели уходили безвозвратно.

Но инстинкт к подражанию не единственен. В то время как у одних он преобладал, у других все более явственнее проявлялся другой – к накопительству. Ему подверглись капиталисты. Их стремление выжать максимум выгоды породили новые проблемы – резко обострившееся недовольство рабочих с их фабрик и заводов. Одной из важнейших причин этого обострения было опережения спроса над возможностью производственных мощностей. Оборудование или по Марксу орудия труда не могли перекрыть весь рынок спроса и тогда несовершенство машин стали покрывать увеличением рабочей смены у рабочих. Не желая нанимать дополнительных рабочих, они все больше делали рабочею смену, и все недовольства подавляли угрозой увольнения, а это причина становилась всё более актуальной. Безработица разрасталась в странах Европы. Население городов росло.

Рост конкуренции привел к повышению образования в среде обывателей. Во-первых, наниматель, боясь за сохранность машин и оборудования, предпочитал нанимать образованных людей для работы на них. Во-вторых, те же машины требовали высококвалифицированный инженерный состав. Резко возросла потребность в механиках, химиках. Да и то, что повышение урбанизации в городах облегчило образование. Еще одним из факторов была также конкуренция на рынке труда у учителей. С появлением всё большего количества преподавателей, снизило стоимость получения начального образования.

Хотелось бы подвести итоги выше сказанного. К. Маркс глубоко разбирался в тогдашней действительности и подметил всё более разрастающееся недовольство. Маркса хотел революционализировать действительность, но не всю целиком, а только тот класс, который приведет к революции всё общество. Он понимал, что за ним будущее и для воплощения своих идей нужен передовой и всё более растущий (в смысле процентного отношения к остальным стратам) класс, который будет недоволен своей жизнью и социальным положением, на протяжении ещё долгого времени.

С увеличением грамотных людей в Европе менялось и отношение к религиозной догме о построение мира. Это не значит, что люди всё в большей степени становились атеистами, они оставались хорошими прихожанами своих церквей, но не верили в божественное начало человека. Появлялся тот сплав веры, и просвещённости который сохранился до сегодняшнего времени.

Основу марксисткой социологии заложил переход некоторых стран Европы к новому типу общества – индустриальному и новому управлению – демократии. Пересмотр устоев привёл к нестабильности в обществе. Последующие революции в Голландии и Франции, подвели К. Маркс к мысли что прогресс и революция, отождествлённые понятия.

Концепция социологического учения К. Маркса.

Определение социологии.

Социология марксизма — это теория социаль­ного развития общества, созданная К.Марксом (1818— 1883) и ФЭнгельсом (1820—1895) в середине — второй по­ловине XIX в. Ее место и роль в истории социологической мысли определяются тем, что функционирование обще­ства, сознание и поведение живущих в нем людей анализируются, прежде всего, через призму материальных усло­вий их жизни, через противоречия и конфликты в реально существующем способе производства.

Следует прежде всего отметить два принципиаль­ных соображения.

Первое . Их идеи рассматриваются в контексте социокультурных ценностей того времени и пространства, где и когда они жили. Поэтому неправомерно отождествлять их воззрения с ленинизмом, сталинизмом, троцкизмом, маоизмом и т.д., где используются авторитет и отдельно взя­тые идеи марксизма как средство привести в жизнь полити­ческие идеи самого разного толка. Словом, есть социология марксизма и множество пост марксистских течений, школ, которые называются марксистскими.

Второе . Маркс и Энгельс одними из первых стали ис­пользовать эмпирические социологические исследования в своих теоретических работах — «Анкета для рабочих», «Положение рабочего класса в Англии» и др

. Главная задача социолога.

Главной задачей социолога по Марксу является рассмотрение существующих способов производства и поиск противоречий материального и классового различия существования индивидуумов, которые могли бы привести к революции – главной движущей силе прогресса. … в действительности и для практического материалиста, т.е. для коммуниста, всё дело заключается в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически выступить против существующего положения вещей и изменит его.

. Определение индивида

…Имея дело со свободными от всяких предпосылок немцами, мы должны, прежде всего, констатировать первую предпосылку всякого человеческого существования, а следовательно и всякой истории, а именно ту предпосылку, что люди должны иметь возможность жить, чтобы быть в состоянии делать историю. Но для жизни нужны, прежде всего, пища и питьё, жилище, одежда и ещё кое-что. Итак, первый исторический акт, это – производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни.

Второй факт состоит в том, что сама удовлетворённая первая потребность, действия удовлетворения и уже приобретённое орудие удовлетворения ведут к новым потребностям, и это порождение новых потребностей является первым историческим актом…

Третье отношение, с самого начала включается в ход исторического развития, состоит в том, что люди, ежедневно заново производящие свою собственную жизнь, начинают производить других людей, размножатся: это – отношение между мужем и женой, родителями и детьми, семья. Эта семья, которая в начале была единственным социальным отношением, впоследствии, когда умножающиеся потребности порождают новые общественные отношения, а размножающиеся население – новые потребности, становится (исключая Германию) подчинённым отношением и должна тогда рассматриваться и изучаться согласно существующим эмпирическим данным, а не согласно понятию семья .

В определение Марксом homosapiensясно прослеживается материальная подоплёка : Первый исторический акт этих индивидов (человеческих), благодаря которому они отличаются от животных, состоит не в том, что они мыслят, а в том, что они начинают производить необходимые им жизненные средства – в отличии от философов (социологов) прошлого выставляющих главным фактором божественное, а в последствии духовное начало.

Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.

Карл Маркс не рассматривает человека как личность вообще, а обращает внимание только на то, к какому классу он принадлежит. Поэтому можно сказать, что определения человека, как личности у него отсутствует, он рассматривает класс или сословие целиком.

Определение общества

Общество по Марксу это - класс угнетателей и класс угнетаемых и их общественно-экономические противоречия.

Правящий класс.

Карл Маркс называл господствующим классом тот класс, у которого в собственности были средства производства.

В своих трудах Маркс, чаще всего, когда говорил о господствующем классе, подразумевал буржуазию, при этом не мелких буржуа, а промышленников, крупных банкиров. Мелкие буржуа, инженеры, учителей, чиновники определялись как класс обывателей, главную опору крупной буржуазии.

Немало внимания Маркс уделил средствам идеологической обработки.

«Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть вместе с тем и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своём распоряжении средства материального производства, располагает в месте с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем подчинёнными господствующему классу…»

Отношение Марка к философам, политологам и социологам предшествующих веков было резко отрицательным. Он считал, их гиенами, питающимися объедками господствующего класса, готовыми перекроить историю на потребление правящего класса.

Разделение труда… …одна из главных сил предшествующей истории, проявляется теперь также и в среде господствующего класса в виде разделения духовного и материального труда, так что внутри этого класса одна часть выступает в качестве мыслителей этого класса (это – его активные, способные к обобщениям идеологи, которые делает главным источником своего пропитания разработку иллюзий этого класса о самом себе), в то время как другие относятся к этим мыслям и иллюзиям более пассивно и с готовностью воспринять их, потому что в действительности эти представители данного класса и являются его активными членами и имеют меньше времени для того, чтобы строить себе иллюзии и мысли о самих себе. Внутри этого класса такое расщепление может разрастись даже до некоторой противоположности и вражды между обеими частями, но эта вражда сама собой отпадает при всякой практической коллизии, когда опасность угрожает самому классу, когда исчезает даже и видимость, будто господствующие мысли не являются мыслями господствующего класса и будто они обладают властью, отличной от власти этого класса…

Когда, однако, при рассмотрении хода истории отделяют мысли господствующего класса от самого господствующего класса, когда наделяют их самостоятельностью, когда, не принимая во внимание ни условий производства этих мыслей, ни их производителей, довольствуются утверждением, что в данную эпоху господствовали такие-то и такие-то мысли, когда, стало быть, совершенно оставляют в стороне основу этих мыслей – индивидов и историческую обстановку, - то можно, например, сказать, что в период господства аристократии господствовали понятия честь, верность и т.д., а в период господства буржуазии – понятия свобода, равенство и т.д. В общем, сам господствующий класс создаёт себе подобные иллюзии.

Это понимание истории, свойственное – начиная главным образом с XVIII века – всем историкам, с необходимостью наталкивается на то явление, что к господству приходят всё более и более абстрактные мысли, т.е. такие мысли, которые всё более принимают форму всеобщности. Дело в том, что всякий новый класс, который ставит себя на место класса, господствующего до него, уже для достижения своей цели вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, т.е. выражаясь абстрактно, придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно разумные, общезначимые. Класс, совершающий революцию, - уже по одному тому, что противостоит другому классу, - с самого начала выступает не как класс, а как представитель всего общества; он фигурирует в виде всей массы общества в противовес единственному господствующему классу. Происходит это от того, что в начале его интерес действительно ещё связан более или менее с общим интересом всех остальных, не господствующих классов, не успев ещё под давлением отношений, существующих до тех пор, развиться в особый интерес особого класса. Поэтому многим индивидам из других классов, не восходящих к господству, победа этого класса тоже идёт на пользу, но лишь постольку, поскольку она ставит этих индивидов в положение, позволяющее им подняться в ряды господствующего класса. Когда французская буржуазия свергла господство аристократии, перед многими пролетариями открылась в силу этого возможность, поднятая над пролетариатом, но это достигалось лишь поскольку, постольку они превращались в буржуа. Таким образом, основа, на которой каждый новый класс устанавливает своё господство, шире той основы, на которую опирался класс, господствующий до него; зато впоследствии также и противоположность между господствующим классом и классом, достигшим господство, развивается тем острее и глубже. Оба эти обстоятельства приводят к тому, что борьба, которую не господствующему классу приходится вести против нового господствующего класса, направлена в свою очередь, направлена, на более решительное, более радикальное отрицание предшествующего общественного строя, чем это могли сделать все прежние классы, добивавшиеся господства.

Вся видимость, будто господство определённого класса есть только господство известных мыслей, исчезнет, как только господство классов перестанет вообще быть формой общественного строя, как только исчезнет необходимость в том, чтобы представлять особый интерес как всеобщий или всеобщее как господствующее.

После того как господствующие мысли были отделены от господствующих индивидов, а главное, от отношений, порождённых данной ступенью способа производства, и таким образом был сделан вывод, что в истории всегда господствуют мысли, - после этого очень легко абстрагировать от этих различных мыслей мысль вообще, идею и т.д. как то, что господствует в истории, и тем самым представить все эти отдельные мысли и понятия как самоопределение. Понятия, развивающегося в истории…

Отношение к идеологам своего времен уже не столько отрицательно, сколько критично.

Как бы то ни было, мы имеет дело с интересным событием: с процессом разложения абсолютного духа . Когда в нём угасла последняя искра жизни, различные составные части этого caputmortuum распались, вступили в новые соединения и образовали новые вещества. Люди, промышляющие философией, существовавшие до той поры эксплуатацией абсолютного духа, набросились теперь на эти новые соединения.

В то время как в обыденной жизни любой лавочник отлично умеет различать между тем, за что выдаёт себя тот или иной человек, и тем, что он представляет собой в действительности, наша историография ещё не дошла до этого тривиального познания. Она верит на слово каждой эпохе, что бы та о себе ни говорила и ни воображала.

Угнетаемый класс.

Это один класс - пролетариат, то есть рабочие, но ни как ни крестьянство. Маркс в своих работах ни раз заострял внимание на неспособности крестьян к серьезным революционным выступлениям, способным привести к смене строя.

После освобождения от крепостной зависимости и оттока большого количества крестьян в город, оставшиеся крестьяне, в основном, перешли на аренду. У них появилась возможность к ведению хозяйствования.

…они поступали так же, как всякий освобождающийся от своих оков класс, и кроме того они освобождались не как класс, а поодиночке. Далее, они не вышли за рамки сословного строя, а только образовали новое сословие и в новом положении сохранили свой прежний способ труда и развили его дальше, освободив его от прежних оков, уже не соответствующих достигнутой ими ступени развития.

Класс рабочих получил новые демократические права только номинально. В 50 года XIX века демократия находилась на стадии становления, правление имело вид формального демократизма. Желание иметь все обещанные права, привело к росту недовольства в среде рабочих. Декларируемая свобода и равенство, повышение образованности - вот основные пункты возникновения недовольства среди пролетариата..

. Классовые отношения.

Таким образом, дело дошло теперь до того, что индивиды должны присвоить себе существующую совокупность производительных сил не только для того, чтобы обеспечить своё существование.

Это присвоение обусловлено, прежде всего, тем объектом, который должен быть присвоен, производительными силами, которые развились в определённую совокупность и существуют только в рамках универсального общения. Уже в силу этого присвоение должно носить универсальный характер, соответствующий производительным силам и общению. Само присвоение этих сил представляет собой не что иное, как развитие индивидуальных способностей, соответствующих материальным орудиям производства. Уже по одному этому присвоение определённой совокупности орудий производства равносильно развитию определённой совокупности способностей у самих индивидов.

Далее, это присвоение обусловлено присваивающими индивидами. Только современные пролетарии, совершенно лишенные всякой самодеятельности, в состоянии добиться своей полной, уже неограниченной, самодеятельности, которая заключается в присвоении всей совокупности производительных сил и в вытекающем от сюда развитие всей совокупности способностей. Все прежние революционные присвоения были ограниченными: индивиды, самодеятельность которых была скованна ограниченным орудием производства и ограниченным общением, присваивали себе это ограниченное орудие производства и приходили в силу этого только к некоторой новой ограниченности. Их орудие производства становилось их собственностью, но сами они оставались подчинёнными разделению труда и своему собственному орудию производства. При всех прошлых присваиваниях, масса индивидов оставалась подчинённой какому-нибудь единственному орудию производства; при пролетарском присвоении масса орудий производства должна быть подчинена каждому индивиду, а собственность – всем индивидам. Современное универсальное общение не может быть подчинено индивидам никаким иным путём, как только тем, что оно будет подчинено всем им вместе.

Так как развитие классового антагонизма идёт рука об руку с развитием промышленности, то они точно так же не могут ещё найти материальных условий освобождения пролетариата и ищут такой социальной науки, таких социальных законов, которые создали бы эти условия.

Отношение между производительными силами и формой общения, это – отношения между формой общения и действиями или деятельностью индивидов.

Конкуренция изолирует друг от друга индивидов – не только буржуа, но ещё более пролетариев, несмотря на то, что она сводит их вместе.

Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против какого-нибудь другого класса; в остальных отношениях они сами враждебно противостоят друг другу в качестве конкурентов.

Социальная мобильность.

К. Маркс отмечал, что с возникновением новых форм правления социальная мобильность повысилась. Горизонтальная мобильность стала очень высока..

Он также выделил, что вертикальная мобильность ещё оставалась очень низкой.

Вот как об этом пишет он сам: В сословии (а ещё более в племени) это ещё прикрыто: так, например, дворянин всегда остаётся дворянином, разночинец – всегда разночинцем, вне зависимости от прочих условий их жизни, это – неотделимое от их индивидуальности качество. Отличие индивида как личности от классового индивиду, случайный характер, который имеют для индивида его жизненные условия, появляется лишь вместе с появлением того класса, который сам есть продукт буржуазии. Только конкуренция и борьба индивидов друг с другом порождает их развитие этот случайный характер как таковой. Поэтому при господстве буржуазии индивиды представляются более свободными, чем они были прежде, ибо их жизненные условия случайны для них; в действительности же они, конечно, менее свободны, ибо более подчинены вещной силе.

Социологии марксизма

Принципиальный вопрос, имеющий для социологии первостепенное значение, — это вопрос о взаимодействии материальных и духовных ценностей в жизни общества.

Маркс выдвинул и обосновал ту независимую переменную, которая, по его мнению, играет реша­ющую роль - способ материального производства. При этом он отстаивал положение о первичности бытия по отношению к общественному сознанию: не в смысле появления во времени сначала первого, а затем второго, а в плане признания решающей роли первого в процессе взаимо­действия. Отправным пунктом анализа всех обществ, для Маркса, являлось выяснение состояния производительных сил, научного и технического знания, материальных отно­шений между людьми. Идеи же, субъективные чаяния лю­дей - отражение этих отношений и поэтому не могут выступать в качестве главного, решающего фактора общественных перемен. Способ производства материальной жизни, — отмечал Маркс в работе К критике политической экономии (Предисловие), — обусловливает социальный, политический и духовный процессы жиз­ни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.

Пожалуй, никакое другое положение, как это (и в прошлом, и ныне), не подвергается самой интенсивной критике, что Маркс исходит из экономического детерминизма, т.е. объясняет возникновение определенных социальных структур и отношений, политических и культурных инс­титутов всецело из тенденции экономического развития, хотя в жизни сплошь и рядом можно наблюдать обратные связи, ибо отмеченные явления сами воздействуют на эко­номику, на характер реального производства.

Можно соглашаться или нет с оппонентами Маркса, од­нако очевидно, что резкое акцентирование роли способа производства материальной жизни вольно или невольно умаляет значимость культурных, духовных, религиозных ценностей в развитии общества. Следует заметить, что многие со­ветские и другие последователи марксизма столь абсолю­тизировали эту марксову мысль, что вовсе игнорировали важную роль культурных ценностей. Вместе с тем в высказываниях самого Маркса, никак не про­сматривается стремление свести действие всех факторов общественной жизни лишь к одному — экономическому, не отрицается их взаимодействие. Более того, при жизни сам Маркс всячески открещивался от экономического де­терминизма, заявляя, что нельзя трактовать экономиче­скую необходимость так, будто лишь она является актив­ным фактором, а все остальное — лишь пассивное следст­вие.

Маркс был первым социологом, который рассматривал общество как объективную само развивающуюся реальность. Источником этого саморазвития являются противо­речия и конфликты прежде всего в материальной жизни. На известной ступени своего развития, — пишет он, — ма­териальные производительные силы общества приходят в противоречия с существующими производственными от­ношениями, или — что является только юридическим вы­ражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм раз­вития производительных сил эти отношения превращают­ся в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной револю­ции... Сознание надо объяснять из противоречий матери­альной жизни, из существующего конфликта между обще­ственными производительными силами и производствен­ными отношениями.

Следует обратить внимание на три принципиальных. Движущей силой развития общества вы­ступает противоречие между производительными сила­ми и производственными отношениями. Социальная ре­волюция — есть не политическая случайность, а зако­номерное проявление исторической необходимости. Со­знание людей отражает реальные жизненные противо­речия. Иными словами, независимо от субъективных же­ланий отдельных людей, правящих верхов массы думают и действуют в зависимости от характера противоречий, прежде всего в материальной жизни. Изменяются проти­воречия и конфликты — соответственно изменяются фор­мы мышления людей, происходит переоценка ценностей. Если постоянно не учитываются материальные интересы масс, если противоречия нарастают и углубляются, то воз­никает революционное сознание, приводящее массы в движение, и через социальную революцию происходит ра­дикальное изменение, качественное обновление обще­ственных отношений.

Такой взгляд на общество вошел в историю обществен­ной мысли как диалектический материализм. Он был при­менен Марксом к конкретному анализу капитализма его времени. Буржуазные производственные отно­шения, — отмечал он, — являются последней антагонисти­ческой формой общественного процесса производства, анта­гонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных ус­ловий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной форма­цией завершается предыстория человеческого общества .

Итак, по Марксу, на определенном уровне развития производительных сил буржуазные отношения становятся препятствием на пути прогресса, которое устраняется в результате социальной революции. Вместе с тем, в по­следние годы жизни Маркс искал и альтернативные вари­анты, имеющие прямое отношение к социологическому анализу возникающих новых реалий капиталистического строя. Так» в третьем томе Капитала он отмечал серьез­ные трансформации в самом способе производства капита­листического общества. Приведем некоторые, на наш взгляд, наиболее значимые выдержки, которые так и не были подвергнуты серьезному научному анализу в догма­тических версиях марксизма. Образование акционерных обществ. Благодаря этому:

1. Колоссальное расширение масштабов производства и возникновение предприятий, которые были невозможны для отдельного капиталиста. Вместе с тем такие предприятия, которые раньше были правительственными, становятся общественными.

2. Ка­питал, который сам по себе покоится на общественном способе производства и •предполагает концентрацию средств производства и рабочей силы, получает здесь не­посредственную форму общественного капитала (капита­ла непосредственно ассоциированных индивидуумов) в противоположность частному капиталу, а его предприя­тия выступают как общественные предприятия в противо­положность частным предприятиям. Это — упразднение капитала как частной собственности в рамках самого ка­питалистического способа производства.

3. Превращение действительно функционирующего капиталиста в простого управляющего, распоряжающегося чужими капиталами...

Проблемы эти Маркс успел лишь наметить. Но даже одно их упоминание свидетельствует, что социолог осоз­нал возникновение качественно нового общества, к кото­рому нельзя некритически применять характеристики традиционного капитализма. Отнюдь не случайно уже по­сле смерти Маркса Энгельс с особой силой подчеркивал, что в социологии марксизма ценны не те или иные отдель­но взятые положения, а диалектико-материалистический - подход к анализу общества.

. Социология классов и классовой борьбы.

Социологическая теория марксизма включает в себя системный анализ классов, социальных отношения и классовой борьбы. По Марксу, принадлежность человека к классу, его социальные интересы обусловлены, прежде всего, экономическими отношениями. Во всех из­вестных ему обществах характер этих отношений был та­ков, что социальное положение подавляющего большинст­ва индивидов довольно жестко регламентировалось от мо­мента их рождения и до самой смерти. Такое положение вещей в принципе не исключало определенную социаль­ную мобильность. Но она ограничивалась лишь отдельны­ми индивидами, что не оказывало существенного влияния на социальную жизнь в целом. Классовое деление приво­дило к тому, что одни группы людей благодаря своему со­циальному положению имели материальные, политиче­ские и иные привилегии, другие, напротив, лишались не­обходимого для существования и выживания. В социаль­ной поляризации Маркс видел источник антагонизма классов, глубинную причину классовой борьбы. Таким об­разом, по Марксу, люди являются продуктом общества и прежде всего объективного положения в процессе произ­водства. Но, будучи вовлеченными в классовую борьбу, они становятся сами творцами общества. Таков общий взгляд на классы и классовую борьбу, который, однако, для Маркса никогда не был догмой и существенно коррек­тировался сообразно изменению социальных реалий.

В работах начального периода Маркс акцентирует жест­кую социальную дифференциацию, характер которой приводил к рельефно выраженному делению всех людей на две группы — угнетателей и угнетаемых, а классовая борьба трактуется им не иначе как сердцевина историче­ского процесса. С этих позиций социолог характеризует современное ему капиталистическое общество как обще­ство антагонистическое — буржуазия и пролетариат явля­ются основными силами, которые вступают в непримири­мую борьбу друг с другом. Кроме указанных классов, в ка­питалистическом обществе есть еще много промежуточных групп — ремесленники, торговцы, крестьяне и другие.

В последующих работах — Классовая борьба во Фран­ции Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта — Маркс более обстоятельно анализирует социальную структуру капиталистического общества, выделяя промышленную, финансовую, торговую, мелкую буржуазию, крестьянст­во, пролетариат и люмпен-пролетариат. При этом он вво­дит уточняющие критерии класса, отмечая не только от­ношение к средствам производства, но и общность дея­тельности, способов мышления и образа жизни. Особенно важно для вычленения класса, по мнению Маркса, — осознание принадлежности к социальному единству, ощу­щение отличных интересов от интересов других групп, на­личие воли к совместным действиям. Он подчеркивал, что различие классовых интересов проистекает не из субъек­тивного мышления индивидов, а из их объективного поло­жения в обществе и прежде всего в процессе производства. Люди могут не осознавать своих классовых интересов и тем не менее руководствоваться ими в своих действиях.

. Социология революции.

Маркс допускал разные формы классовой борьбы. Он не отрицал значимость мирных форм борьбы в рамках профсоюзного движения, но считал, что реформистская борьба, по крайней мере, в ранний период развития капитализма, не разрешит проблему антагонизма, не приведет к преодолению отчуждения трудящихся от средств производства. Карди­нальное решение проблемы он усматривал в социальной революции.

Взгляды Маркса на эту проблему, особенно их эволю­ция до сих пор глубоко не проанализированы и не изуче­ны. Широко известны его слова революции — локомотивы истории и в то же время не востребованы его мысли о том, что революционную борьбу трудно регулировать, что ее конечные результаты зачастую оказываются мало по­хожими на декларировавшиеся революционерами цели. А Энгельс прямо указывал, что во всякой революции неиз­бежно делается множество глупостей.

Главным вопросом революции - Маркс считал вопрос о власти. Это очень многогранная проблема, которая от­нюдь не сводилась социологом к идее диктатуры пролета­риата, как это представлялось в советском марксизме. Прежде всего, следует коснуться того, какие элементы политиче­ской реальности марксистская социология относит к вла­сти. В ранних ра­ботах Маркс и Энгельс - жизнедеятельность гражданского общества характеризовали как истинный очаг и арену всей истории. А в более зрелых работах, подчеркивая единство гражданского общества и государства, они прямо указывали, что первое выступает как содержание, а вто­рое — как форма: По крайней мере, в новейшей истории, государство, политический строй, является подчиненным, а гражданское общество, царство экономических отноше­ний, — решающим элементом. По старому взгляду на го­сударство... оно считалось, наоборот, определяющим, а гражданское общество — определяемым элементом.

При этом Маркс и Энгельс отмечали, что собственно государственная власть, ее монополия никогда не обеспе­чит свободу; напротив, подлинная свобода возможна лишь там, где есть эмансипированное гражданское общество, способное диктовать свою волю государству. Свобода со­стоит в том, —говорилось в Критике Готской програм­мы, — чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчи­ненный. И еще: Все потребности гражданского общества — независимо от того, какой класс в данное время господствует, — неизбежно проходили через волю государства, чтобы в форме законов получить всеобщее значение... Государст­венная воля в общем и целом определяется изменяющи­мися потребностями гражданского общества.

Весьма противоречивы и односторонни интерпретации идей Маркса о сломе буржуазного государства в процес­се революции. В работах начала 50-х гг. Маркс безоговорочно отстаивал идею слома и, в частно­сти, писал: Все перевороты усовершенствовали эту ма­шину вместо того, чтобы сломать ее. Однако, позднее Маркс и Энгельс отметили весь значимый для характеристи­ки власти «поворотный пункт», с которого возникает и получает развитие тенденция отделения государства от экономически господствующего класса: буржуазия теря­ет способность к исключительному политическому господ­ству; она ищет себе союзников, с которыми, смотря по об­стоятельствам, она или делит свое господство, или уступает его целиком. Такое государство уже надо не ломать, а переделывать: Речь идет просто об указании на то, что победивший пролетариат должен заново переделать бюрок­ратический, административно-централизованный аппарат, прежде чем сможет использовать его для своих целей.

Важное место в марксистской социологии революции занимает идея об «отмирании» государства, которая по­стоянно корректировалась и шлифовалась. По Марксу, не­обходимым этапом на пути к безгосударственному само­управлению является установление политической власти рабочего класса в виде диктатуры пролетариата. Однако на основе анализа конкретного революционного опыта Парижской Коммуны Маркс осознал многие отрицатель­ные стороны весьма короткой практики диктатуры проле­тариата, существенно пересмотрев ряд своих прежних со­ображений. Так, в работе Гражданская война во Фран­ции он сделал выводы о том, что насилие каких бы то ни было социальных групп над другими, в конечном счете, оборачивается несвободой для всех; что рабочему классу впредь необходимо вести борьбу наиболее рациональным и гуманным путем.

При этом для Маркса было важно то, что государственная власть имеет сложную, по край­ней мере, двойственную природу: это не только инстру­мент, с помощью которого экономически господствующий класс становится также и политически господствующим классом, но и механизм для выполнения общих управлен­ческих задач, вытекающих из природы всякого общества.

Таким образом, если посмотреть на марксистскую социоло­гию революции из разных временных координат, то в ней можно найти и противоречия, и двусмысленно­сти, и просто ошибки. Часть из них, сообразуясь с меняю­щейся жизненной практикой, исправил сам Маркс; что-то скорректировал после его смерти Энгельс, а что-то просто не выдержало испытание временем — абсолютизация социально-классовых антагонизмов своего времени, умаление роли формального демократизма, трактовка демократии как исто­рически преходящего явления и др

Судьбы Марксистской социологии

В наше время некоторые страны используют в основе Марксистскую теорию. Например, Китай вполне успешно совместил социализм и рыночную экономику (основу капитализма), но прошедшие года показали что теория, в особенности революционный путь решения социальных проблем непросто плох, но и опасен.

Хотелось выделить то, что К. Маркс один из первых пошел по пути материального понимания мира. Многие его тезисы до сих пор имеют право на жизнь и содержат глубокий анализ социальных проблем в обществе. Многие современные социологи пользуются его трудами.

На ошибках учатся и нельзя ставить в вину Марксу, те последствия использования его трудов в частности в России. Теоретик не должен отвечать за поступки практиков.


§ 4. Заключение.

С древнейших времен людей волновали не только природные, но и социальные загадки и проблемы. Решать их пытались философы Древней Греции, мыслители Средневековья и Нового времени. Их суждения об обществе и человеке оказали значительное влияние на развитие социогуманитарного знания и способствовали выделению из него социологии в качестве самостоятельной науки.

Рождение социологии связывают, как правило, с именем французского ученого-естествоиспытателя Огюста Конта (1798 - 1857). Он первым поставил вопрос о создании науки об обществе, моделирующей себя по образцу естественных наук. Не случайно эта наука была названа им «социальной физикой». В 30-х годах Х1Х века О.Конт создает свой основной научный труд «Курс позитивной философии», где прозвучало новое название науки об обществе - социология. В учении О.Конта главнейшими были его идеи о применении научных методов в изучении общества и о практическом использовании науки в области социальных реформ.

Отцами социологии, ее классиками, кроме О.Конта, можно по праву назвать английского философа и естествоиспытателя Герберта Спенсера (1820 -1903) и германского ученого публициста Карла Маркса (1818 - 1883). Спенсер (главный труд «Основание социологии») был автором органической теории, в основе которой было уподобление общества биологическим организмам, и теории социал-дарвинизма, переносящей на общество природный принцип естественного отбора. К.Маркс (основной труд «Капитал») - выдающийся теоретик капитализма, объяснявший общественное развитие как результат смены формаций, происходящей под воздействием экономических и социально-политических факторов (способ производства, классы, классовая борьба).

Х1Х век именуют золотым веком классической социологии: шло формирование новых подходов к изучению общества - позитивизма (Конт, Спенсер) и марксизма (Маркс, Энгельс); разрабатывалась теоретическая наука, создавались первые научные школы и направления, рождалось отраслевое социологическое знание. Условно это время называют первым этапом развития социологии и датируют его 40-80-ми годами Х1Х столетия.

Эволюция социологии с 90-х годов Х1Х века до 20-х годов ХХ века на так называемом втором этапе была связана с разработкой методов социологического мышления и становлением категориального аппарата. Профессионализация и институализация социологии, создание профильной периодики, рост числа новых научных школ свидетельствовали о вступлении науки в полосу своего расцвета. Но социология усложнялась содержательно и все более приобретала плюралистический характер. Позитивистская доктрина О.Конта и Г.Спенсера нашла свое развитие в трудах французского ученого Эмиля Дюркгейма (1858 - 1917) - автора функциональной теории, базирующейся на анализе функций социальных институтов. В эти же годы заявили о себе и представители антипозитивистского подхода к изучению общества - гуманитаризма. Сложилась школа социального действия германского социолога Макса Вебера (1864 -1920), явившегося основоположником «понимающей» социологии, которая, по его словам, понимает социальное действие и пытается причинно объяснить его течение и результаты. В развитии социологии это был период кризиса классической науки и поиска нового миросозерцания.

Несмотря на активную ревизию идей «отцов» социологии, в 20-60-е годы ХХ века в науке нарастала стабилизация. Началось бурное развитие эмпирической социологии, широкое распространение и совершенствование методов и техники конкретных социологических исследований. На первый план вышла социология США, пытавшаяся с помощью эмпирических исследований исправить «несовершенства» общества. Наиболее значительной теоретической концепцией данного этапа явился структурный функционализм социолога Толкотта Парсонса (1902 - 1979), позволивший представить общество как систему во всей ее целостности и противоречивости. Парсонс обогатил теоретические разработки Конта - Спенсера - Дюркгейма. Социология США была представлена и новыми теориями гуманитаристского толка. Последователь Вебера профессор Чарльз Райт Миллс (1916 - 1962) создал «новую социологию», положившую начало критической социологии и социологии действия в Штатах.

Современный этап в развитии социологии, начавшийся с середины 60-х годов, характеризуется как расширением диапазона прикладных исследований, так и возрождением интереса к теоретической социологии. Основным стал вопрос о теоретической основе эмпиризма, вызвавший в 70-х годах «теоретический взрыв». Он обусловил процесс дифференциации социологического знания без авторитарного влияния какой-либо одной теоретической концепции. Поэтому этап представлен многообразием подходов, концепций и их авторов: Р.Мертон - «среднего значения теории», Дж.Хоманс - теория социального обмена, Г.Гарфинкель - этнометодология, Г.Мид и Г.Блумер - теория символического интеракционизма, Кодер - теория конфликта и др. Одним из направлений современной социологии является исследование будущего, охватывающее общие долгосрочные перспективы будущего Земли и человечества

Список использованной литературы

1. А.Б. Гофман. Семь лекций по истории социологии: Учебное пособие для вузов. - 5-е изд. - М.: Книжный дом «Университет», 2001. - 216 с. (Библиотека http://www.socioline.ru)*

2. История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор — академик И 90 ран Г. В. Осипов. — М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М), 2001. — 576 Тексты по истории социологии XIX-XX вв. Хрестоматия / Сост. и отв. ред. Т 30 д.ф.н. В.И. Добреньков, к.ф.н. Л.П. Беленкова. М.: Наука, 1994 - 383 с. (Библиотека http://www.socioline.ru)*

3. *Литература с указанными internet-источниками находится в электронном варианте, поэтому страницы в ссылках на неё указаны так, как они есть в формате Word.

4. А.А. Радугин К. А. Радугин «социология» второе издание перераб. и доп. М.:- 1997 год

5. Ю.Г. Волков, В. И. Добренькая, В. Н. Нечипуренко А. В. Попов Социология учебник для ВУЗов М. :- 2000 год.

6. Волков Ю.Т. Мостовая И.В. Социология М.: 1998г.

7. Маркович А. Дашко Ж Общая социология М.: 1998г.

8. Тосленко Е.Т. Социология М.:1994г.

9. Фролов С.С. Социология М. : 1998 год.

10. С.А. Кравченко «Социология. Учебное пособие для ВУЗов», М.: «Экзамен», 2002

11. В.Н. Лавриненко «Социология: учебник для ВУЗов», М.: «Юнити-дана», 2002

12. А.И. Кравченко «Социология: учебник для ВУЗов», М.: «Академический проект», 2002

13. С.С. Фролов «Социология: учебник», М.: «Гардарики», 2001

14. М. Вебер «Избранные произведения», М.: «Прогресс», 1990

15. П.П. Гайденко, Ю.Н. Давыдов «История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс», М.: «Политиздат», 1991


[1] История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор — академик И 90 ран Г. В. Осипов. — М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА—ИНФРА • М), 2001

[2] История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор — академик И 90 ран Г. В. Осипов. — М.: Издательство НОРМА стр 178.

[3] История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор — академик И 90 ран Г. В. Осипов. — М.: Издательство НОРМА стр 179

[4] История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор — академик И 90 ран Г. В. Осипов. — М.: Издательство НОРМА стр 180

[5] А.Б. Гофман. Семь лекций по истории социологии: Учебное пособие для вузов. - 5-е изд. - М.: Книжный дом «Университет», 2001, Лекция 6, с. 15-16

Скачать архив с текстом документа