Мандельштам Осип
СОДЕРЖАНИЕ: (1891 - 1938) Осип Эмильевич Мандельштам Родился в Варшаве в мелкобуржуазной еврейской семье. Детство и юность прошли в Петербурге и Павловске. До 1907 года учился в Тенишевском училище.
(1891 - 1938)
Осип Эмильевич Мандельштам Родился в Варшаве в мелкобуржуазной еврейской семье. Детство и юность прошли в Петербурге и Павловске. До 1907 года учился в Тенишевском училище.
Из петербургской еврейской купеческой семьи. Увлекался эсеровским движением (воспоминания Шум времени). В 1907-1908 слушал лекции в Париже, в 1909-1910 в Гейдельберге, в 1911-1917 изучал в Петербургском университете романскую филологию (курса не закончил).
Первые стихотворные опыты в народническом стиле относятся к 1906, систематическая работа над поэзией началась с 1908, первая публикация 1910. Мандельштам примыкает к символизму (посещает В. И. Иванова, посылает ему свои стихи). Его программа сочетать суровость Тютчева с ребячеством Верлена, высокость с детской непосредственностью. Сквозная тема стихов хрупкость здешнего мира и человека перед лицом непонятной вечности и судьбы (Неужели я настоящий И действительно смерть придет?..); интонация удивленной простоты; форма короткие стихотворения с очень конкретными образами (пейзажи, стихотворные натюрморты).
Поэт ищет выхода в религии (особенно напряженно в 1910), посещает заседания Религиозно-философского общества, но в стихах его религиозные мотивы целомудренно-сдержанны (Неумолимые слова... о Христе, который не назван). В 1911 принимает крещение по методистскому обряду. Из стихов этих лет Мандельштам включил в свои книги менее трети.
В 1911 Мандельштам сближается с Н. С. Гумилевым и А. А. Ахматовой, в 1913 его стихи Notre Dame, Айя-София печатаются в программной подборке акмеистов. Программа акмеизма для него конкретность, посюсторонность, сообщничество сущих в заговоре против пустоты и небытия, преодоление хрупкости человека и косности мироздания через творчество (из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам): поэт уподобляется зодчему, первая книга Мандельштама называется Камень.
Так же зодчески должно строиться и общество (стихи о всеединящем Риме, статьи Петр Чаадаев, Скрябин и христианство). Стихи его приобретают высокую торжественность интонаций, насыщаются классическими мотивами (Петербургские строфы, Бах, Я не увижу знаменитой Федры); в сочетании с бытовыми и книжными темами это порой дает остраненно-причудливые рисунки (Кинематограф, Домби и сын). К нему приходит известность в литературных кружках, он свой человек в петербургской богеме, задорный, ребячливый и самозабвенно-торжественный над стихами.
Первую мировую войну Мандельштам сначала приветствует, потом развенчивает (Зверинец); отношение к октябрю 1917 как к катастрофе (Кассандре, Когда октябрьский нам готовил временщик...) сменяется надеждой на то, что новое жестоковыйное государство может быть гуманизовано хранителями старой культуры, которые вдохнут в его нищету домашнее, эллинское (а не римское!) тепло человеческого слова. Об этом его лирические статьи Слово и культура, О природе слова, Гуманизм и современность, Пшеница человеческая и др..
В 1919-1920 (и позднее, в 1921-1922) он уезжает из голодного Петербурга на юг (Украина, Крым, Кавказ: воспоминания Феодосия, но от эмиграции отказывается; в 1922 поселяется в Москве с молодой женой Н. Я. Хазиной, Н. Я. Мандельштам), которая станет его опорой на всю жизнь, а после гибели героически спасет его наследие.
Стихи 1916-1921 гг. (сборник Tristia, Вторая книга) написаны в новой манере, значения слов становятся расплывчаты, иррациональны: живое слово не обозначает предметы, а свободно выбирает, как бы для жилья, ... милое тело. Слова соединяются в фразы только звуками и семантической эмоцией (Россия, Лета, Лорелея), связь между фразами теряется из-за пропусков ассоциативных звеньев. В тематике появляются черное солнце любви, смерти, исторической катастрофы, ночное солнце сохраняемой и возрождаемой культуры, круговорот времен, а в центре его святые острова Эллады (На розвальнях..., Сестры тяжесть и нежность..., Золотистого меда струя..., В Петербурге мы сойдемся снова ... и др.).
К 1923 надежды на гуманизацию нового общества иссякают, Мандельштам чувствует себя отзвуком старого века в пустоте нового (Нашедший подкову, 1 января 1924) и после 1925 на пять лет перестает писать стихи; только в 1928 выходят итоговый сборник Стихотворения и прозаическая повесть Египетская марка (тем же отрывисто-ассоциативным стилем) о судьбе маленького человека в провале двух эпох.
С 1924 Мандельштам живет в Ленинграде, с 1928 в Москве, бездомно и безбытно, зарабатывая изнурительными переводами: чувствую себя должником революции, но приношу ей дары, в которых она не нуждается. Он принимает идеалы революции, но отвергает власть, которая их фальсифицирует. В 1930 он пишет Четвертую прозу, жесточайшее обличение нового режима, а в 1933 стихотворную инвективу (эпиграмму) против Сталина (Мы живем, под собою не чуя страны...).
Этот разрыв с официальной идеологией дает ему силу вернуться к творчеству (за редкими исключениями, в стол, не для печати): его стихи о чести и совести, завещанных революционными разночинцами, о новой человеческой культуре, которая должна рождаться из земной природы, как биологическое или геологическое явление (Сохрани мою речь..., За гремучую доблесть грядущих веков..., Армения, очерки Путешествие в Армению). Ассоциативный стиль его стихов становится все более резким, порывистым темным; теоретическая мотивировка его в эссе Разговор о Данте.
В мае 1934 Мандельштам арестован (за эпиграмму и другие стихи), сослан в Чердынь на Северном Урале, после приступа душевной болезни и попытки самоубийства переведен в Воронеж. Там он отбывает ссылку до мая 1937, живет почти нищенски, сперва на мелкие заработки, потом на скудную помощь друзей. Мандельштам ждал расстрела: неожиданная мягкость приговора вызвала в нем душевное смятение, вылившееся в ряд стихов с открытым приятием советской действительности и с готовностью на жертвенную смерть (Стансы, так называемая ода Сталину.); впрочем, многие исследователи видят в них лишь самопринуждение или эзопов язык.
Центральное произведение воронежских лет Стихи о неизвестном солдате, самое темное из сочинений Мандельштама, с апокалиптической картиной революционной войны за выживание человечества и его мирового разума. Мандельштам то надеялся, что ода спасет его, то говорил, что это была болезнь, и хотел ее уничтожить. После Воронежа он живет год в окрестностях Москвы, как в страшном сне. В мае 1938 его арестовывают вторично за контрреволюционную деятельность и направляют на Колыму. Он умер в пересыльном лагере, в состоянии, близком к сумасшествию, по официальному заключению от паралича сердца. Имя его оставалось в СССР под запретом около 20 лет.