Многообразие и противоречивость предпринимательских ориентаций
СОДЕРЖАНИЕ: Инновационный и консервативно-защитный модусы. Исследования американского экономиста Д. Берча. Продуктивный и спекулятивный модусы. Динамика роста объемов капитализации и оборотов на фондовых рынках. Либерально-рыночное реформирование экономики Украины.СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Многообразие и противоречивость предпринимательских ориентаций
1. Инновационный и консервативно-защитный модусы
2. Продуктивный и спекулятивный модусы
Выводы
Список источников
ВВЕДЕНИЕ
Предпринимательство, как и любой предмет исследований, имеет свои органичные, неотъемлемые, имманентные, то есть атрибутивные, свойства и набор модусов, то есть свойств, которые не являются обязательными, но могут присутствовать при определенных условиях в разных комбинациях взаимных соотношений и специфических взаимосвязей. Каждый модус взаимодействует с альтернативным ему в рамках конкретной антиномичной пары и со всеми другими модусами, так или иначе дополняя, компенсируя, усиливая или, напротив, ограничивая их влияние. Такое взаимодействие определяет содержательное наполнение и особенности делового поведения предпринимателей.
Среди атрибутивных свойств предпринимательства Хозяйственный кодекс Украины называет самостоятельность, инициативность, ориентацию на достижение экономических и социальных результатов и пр. Неоклассическая традиция исследования предпринимательства характеризуется пристальным вниманием к такому его атрибутивному свойству, как стремление максимизировать прибыль, к возможностям и средствам реализации этого стремления в пространстве конкурентных рынков. Проблематика разноплановости и противоречивости модусных свойств предпринимательства и их особого взаимодействия, которое может существенно сказываться на средствах, методах, результативности атрибутивной ориентации на достижение успеха, индикатором чего служит уровень прибыльности, раскрыта в трудах авторов, вышедших в своем анализе за пределы формально-схематического подхода ортодоксальной неоклассики и обратившихся к историческим, социальным, психологическим факторам предпринимательской мотивации. Наиболее плодотворные ее исследования связаны с именами Макса Вебера (1864-1920), Торстейна Веблена (1857-1929), Вернера Зомбарта (1863-1941), Джона Кейнса (1882-1946), Йозефа Шумпетера (1883-1950). Ксожалению, социально-экономические реформы в постсоветских странах осуществлялись преимущественно по образцу абстрактной либерально-рыночной модели функционирования экономики, а вклад названных исследователей в науку не был должным образом учтен и использован ни в теоретических разработках, ни в практике регулятивного воздействия на формирование и развитие украинского предпринимательства.
В работе обоснована целесообразность исследования и регулятивного влияния на специфические для определенных экономических и социокультурных условий структура и характер взаимодействия таких антиномических предпринимательских ориентаций, как инновационная та консервативно-защитная, производительная и спекулятивная, индивидуалистская и организационно-бюрократическая.
МНОГООБРАЗИЕ И ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ОРИЕНТАЦИЙ
1. Инновационный и консервативно-защитный модусы
Йозеф Шумпетер, взгляды которого оказали огромное влияние на современный дискурс касательно проблематики предпринимательства, разделил всех субъектов в сфере капиталистического хозяйства на две категории - консервативно-традиционалистское большинство хозяев и новаторски настроенное меньшинство предпринимателей, которые внедряют инновации хотя бы в одном из таких направлений, как вид продукта, изменение качественных характеристик изделий, методы, средства или организация производства, материалы, рынки сбыта, обеспечение ресурсами. Как полагает Й. Шумпетер, своеобразие предпринимательского поведения определяют две особенности: быть предпринимателем — значит, во-первых, делать не то, что делают другие, а во-вторых, не так, как делают другие. Но ни один хозяйствующий субъект не может постоянно заниматься исключительно новыми комбинациями производственных факторов, то есть предпринимательством. Здесь важна структура его деятельности. Если доминантой делового поведения являются инновации, а рутинная работа с целью обеспечить воспроизводственный хозяйственный кругооборот занимает подчиненное место, можно говорить о типе предпринимателя. Если же, наоборот, главные усилия направлены на поддержание стабильности, а новшества носят лишь эпизодический характер, то хозяйственника такого типа нельзя назвать предпринимателем. Хозяйственная самостоятельность, создание, владение и управление каким-то бизнесом (хозяйственной единицей) - это еще не достаточные признаки реализации предпринимательских функций. Й. Шумпетер утверждает, что не только крестьяне, ремесленники, представители свободных профессий, но и фабриканты, промышленники и коммерсанты, которые попадают в эту группу, не всегда являются предпринимателями. Большинство хозяйствующих субъектов наследуют, мультиплицируют направления, методы, средства деятельности, уже апробированные инноваторами, ограничиваясь в своих ориентациях поддержанием более или менее стабильного хозяйственного кругооборота, что обеспечивает сохранение и возможное умеренное повышение уже достигнутого социально-экономического статуса. Поэтому инноваторы хотя и составляют относительно небольшую часть всех хозяйствующих субъектов, однако являются движущей силой реорганизации экономической жизни на началах большей частнохозяйственной целесообразности.
Со взглядами Й. Шумпетера на существование двух указанных категорий хозяйствующих субъектов - консервативных хозяев и новаторски настроенных предпринимателей - в значительной мере совпадает предложенная В. Зомбартом классификация хозяйствующих субъектов на большинство, деловое поведение которого направляется мещанским, или буржуазным, духом, и меньшинство, деятельность которого вдохновляется страстью к инновационно-преобразующему капиталистическому предпринимательству. При этом В. Зомбарт, уделяя в своих работах, точно так же как его соотечественник и современник М. Вебер, большое внимание духовным, в частности социально-психологическим, факторам мотивации хозяйственной деятельности, понимает под духом предпринимательства совокупность духовных свойств и функций, сопровождающих хозяйствование.
По его мнению, этот дух имеет две взаимосвязанные, взаимокомпенсирующие и в то же время взаимно противоречивые составляющие - инновационно-предпринимательскую и консервативно-защитную ориентации делового поведения. Анализируя исторический генезис капиталистического хозяйства в первом томе своего трехтомного труда Современный капитализм, Зомбарт пишет, что капитализм есть порождение двух феноменов: первый — это новаторский настрой предпринимательства, с его стремлением к постоянным переменам, к безудержному расширению масштабов деятельности, объемов капитала и хозяйственной власти; второй - тот буржуазный дух, который пытается обеспечить определенный порядок и стабильность. А общим капиталистическим духом В. Зомбарт считает душевный настрой, объединяющий дух предпринимательства и дух буржуазный в неразрывное целое.
В трудах Й. Шумпетера и В. Зомбарта речь идет о специфических чертах делового поведения хозяев (мещан-буржуа, по В. Зомбарту) и предпринима-телей-инноваторов. Первых характеризуют скрупулезный расчет, бережливость, граничащая со скаредностью, упорный труд, терпеливое накапливание капитала, осторожность, если не трусость, тяга к безопасности и связанный с ней консерватизм, недоверчивое отношение ко всему новому, неизвестному, стремление избежать рисков, активной конкурентной борьбы. Всегда озабоченный тем, чтобы не потерять то, что имеет, хозяин ценит самостоятельность и независимость, болезненно реагирует на попытки любого вмешательства извне.
Деловой портрет вторых — инноваторов (предпринимателей в узком, шум-петеровском понимании этого термина), в отличие от первых, рисует постоянная нацеленность на перемену уже устоявшегося. Их привлекают ситуации, в которых есть шанс выиграть, даже если и присутствует угроза каких-то потерь и потрясений. Предприниматель-инноватор не очень обременяет себя вопросами бережливости, сбалансирования доходов и расходов и часто руководствуется не столько четкими правилами, рациональными соображениями, сколько неожиданными идеями, прожектами, интуитивными побуждениями. Он стремится не обретаться в крепости собственного хозяйства, а активно превозмогать сопротивление внешней среды, преобразовывать и подчинять ее. Неравнодушный к признанию, популярности, славе, он, однако, ради реализации собственной идеи готов идти вперед в гордом одиночестве, без посторонней помощи.
Исследования американского экономиста Д. Берча показали, что, несмотря на быстрое усиление роли нового малого бизнеса в сфере услуг, который главным образом обеспечивал в конце XX ст. открытие рабочих мест в США, абсолютное большинство предпринимателей остаются в инновационном плане такими же инертными, как и во времена Й. Шумпетера и В. Зомбарта. Решающий вклад в развитие экономики делает незначительное меньшинство (около 3% от общего числа предприятий) быстрых компаний. Д. Берч назвал этот особый тип предприятий газелями, подчеркнув тем самым их динамизм по сравнению с мышами и слонами, которым уподоблены многие малые и крупные фирмы. Не представляет собой исключения в данном плане и ситуация с инновационной активностью украинских предприятий: по статистике на протяжении 2001-2005 гг. в среднем только 10% предпринимательских организаций внедряли определенные инновации (6,6% малых и 14% средних и крупных предприятий).
На выбор капиталистическими хозяйствующими субъектами (предпринимателями - в широком смысле этого термина, согласно его определению в Хозяйственном кодексе Украины) консервативно-защитной или инновационной деловой стратегии воздействуют различные факторы. Среди них следует назвать прежде всего такие личностные характеристики, как ценностные ориентации, акцентуация характера, темперамент и пр., но существенно сказываются на частоте выбора определенных ориентации факторы социально-экономические и социокультурные. Как справедливо отметил известный идеолог либерально-рыночной парадигмы общественного развития Ф. Хайек, отсутствие духа предпринимательства во многих молодых государствах является не природным свойством населения, а следствием ограничений, которые накладываются существующими обычаями и институтами. Дискуссионным, однако, остается вопрос о том, как интерпретируются социально-экономические и социокультурные корни этих институциональных ограничений и как оцениваются возможности и средства их нейтрализации в условиях конкретной страны.
В Украине после многовекового господства подневольного труда, что угнетало инновационный модус хозяйственной деятельности, только в конце XX ст. появились правовые и организационные предпосылки для развития свободной инициативы. Предпринимательство уже получило признание как чрезвычайно важное и общественно полезное занятие. Доля взрослого населения, желающего заниматься определенным самостоятельным бизнесом (иметь свое дело), в 2006 г. составила 28,9% от общего числа опрошенных по программе мониторинга, который ежегодно проводит Институт социологии НАН Украины. Это примерно соответствует показателям, фиксируемым в развитых странах. По количеству хозяйствующих субъектов в сфере малого бизнеса (индивидуальное предпринимательство плюс малые предприятия) в расчете на 1000 чел. населения (47,8 ед. в 2006 г.) мы догнали большинство стран ЕС. Но в общем у нас инновационная продуктивность предпринимательства на порядок ниже, чем в развитых странах.
Надежды на то, что смена организационно-правовых форм хозяйствования сама по себе, автоматически вызовет взрыв продуктивной инновационной активности, оказались иллюзорными. Практика свидетельствует, что инновационная ориентация — это не атрибутивное свойство, а только один из возможных модусов частнособственнической хозяйственной деятельности, и он никоим образом не доминирует даже в тех странах, где исторически сложились самые благоприятные экономические и социокультурные условия для его формирования (например, в США). Поэтому чрезвычайно важным делом являются целенаправленное культивирование, поддержка и развитие инновационной активности, ибо только она может обеспечить выживание и конкурентоспособность хозяйственных организаций в ситуации системных перемен в XXI ст. Естественно, чем худшее наследие страна получила от своего прошлого, тем более настойчивыми, разноплановыми, продолжительными должны быть такие усилия, как на макроуровне, так и на уровне отдельных хозяйствующих субъектов.
Опыт реформирования показал, что, во-первых, само по себе изменение институциональных основ хозяйствования не может преодолеть устоявшиеся поведенческие стереотипы. Необходимо последовательно реализовать широкий комплекс мер, направленных на подъем инновационной активности. К ним относятся инновационно-творческая ориентация базовой системы образования и воспитания детей и молодежи; введение систем непрерывного роста профессионального потенциала работников; существенное повышение менеджерских умений специалистов и руководителей среднего и нижнего звеньев управления; культивирование высокого уровня творческой активности как одной из главных составляющих социального статуса работника и т. д. Во-вторых, специфичные социально-экономические деформации на переходном этапе направили инновационно-творческую активность хозяйствующих субъектов не столько на совершенствование продуктивного производства, сколько на поиск разных способов накопления частного капитала, как то: прихватизация, распределение и перераспределение корпоративных прав, хитроумные спекулятивно-мошеннические операции с материальными и финансовыми ресурсами и т. д. Появилось множество финансовых, организационных, юридических и прочих махинаций, наносящих ущерб конечной эффективности экономической системы, но чрезвычайно удобных для удовлетворения своекорыстных интересов.
2. Продуктивный и спекулятивный модусы
Вся история капитализма отмечена постоянными конфликтно-конструктивными взаимосвязями между продуктивным (производственным) и спекулятивным модусами хозяйственной деятельности. Продуктивный модус предпринимательства направлен на изготовление тех или иных материальных благ, необходимых доя удовлетворения индивидуальных и общественных потребностей, - это организация и управление производством, в процессе которого выпускаются определенные товары. Что касается спекуляции, то ее цель — получение прибыли на основе колебания цен. Экономической функцией спекуляции является перемещение товаров и услуг из условий изобилия в условия дефицита, причем перемещение может происходить как во времени (спекуляция в узком значении термина), так и в пространстве (арбитраж)10 . С древнейших времен спекуляция была символом веры коммерсантов и ростовщиков. Но по мере развития товарного производства спекулятивный модус проникает в деловое поведение самих производителей, конфликтно взаимодействуя с модусом продуктивным. Характер этих отношений исследуется в начале XX ст. в трудах М. Вебера, Т. Веблена и Дж. Кейнса.
Макс Вебер, исходя из определения капитализма как хозяйственной деятельности, сориентированной на получение прибыли, выделяет два его исторических типа - спекулятивно-авантюрный, известный с незапамятных времен, и рационально-производительный, возникший только в XVII-XTX ст. под влиянием взаимоналожения многих факторов, среди которых особую роль играет феномен так называемого капиталистического духа. Доминантной чертой капиталистического частного хозяйства является то, что оно рационализировано на основе строгого расчета, планомерно и неуклонно направлено на достижение определенной цели. Этим оно отличается от крестьянских хозяйств, весьма зависимых от ряда внешних непрогнозируемых обстоятельств, и от авантюристического капитализма, для которого главное - иррациональная спекуляция. По мнению М. Вебера, чем больше развито капиталистическое хозяйство, тем меньше пространства остается для консервативно-патриархальных или спекулятивно-авантюрных ориентации: повсеместное господство абсолютного бесстыдства и своекорыстия в деле добывания денег было специфической характерной чертой именно тех стран, которые по своему буржуазно-капиталистическому развитию являются отсталыми, согласно западноевропейским масштабам.
В отличие от М. Вебера, главное внимание Торстейна Веблена привлекает растущее влияние спекулятивного модуса делового поведения в недрах самого формально рационализированного капиталистического предпринимательства. Во-первых, он подчеркивал, что с включением субъектов хозяйственной деятельности в рыночные отношения появляются и усиливаются мотивационные противоречия: инстинкт мастерства, стремление изготовить наилучшую вещь конфликтуют с желанием заработать как можно больше в процессах рыночных трансакций. А по мере концентрации и монополизации капиталистического производства открываются все новые и новые возможности для получения дополнительной прибыли не столько благодаря увеличению объемов производства и улучшению качества продукции, сколько путем повышения цен, разноплановых финансово-коммерческих и рекламно-маркетинговых манипуляций, обмана потребителей. Кслову, отметим: в 1993 г. Питер Друкер, который всегда был последовательным приверженцем продуктивного модуса предпринимательства, с тревогой предупредил, что опасность такой ориентации сегодня сильнее, чем в начале столетия, и что эффективность экономической деятельности снижается, ибо ни одна экономика ни в одной стране не сможет функционировать, если, как это еще 70 лет тому назад говорил Т. Веблен, на смену стремлению выполнять свою работу как можно лучше придет инстинкт корыстолюбия.
Во-вторых, Т. Веблен, исследуя экономические процессы в США, констатировал возрастающую зависимость продуктивного предпринимательства от спекулятивно ориентированных крупных финансово-промышленных империй. Проанализировав многочисленные документы, он сделал вывод, что, в сущности, современная сфера финансов представляет собой своеобразный феодальный строй, при котором не принимающий участия в производстве магнат присваивает наибольшую часть его результатов.
Итак, в отличие от рационалистического оптимизма М. Вебера, Т. Веблен придерживался мнения, что стихийное развитие капитализма само по себе не только не ограничивает, а, напротив, значительно усиливает спекулятивные ориентации предпринимательской деятельности, если на борьбу с их распространением не становятся общественность и — под ее давлением - государство. После того как мощная спекулятивная волна в начале XX ст. закончилась Великой депрессией 30-х годов, спекулятивный модус в развитых странах был придавлен комплексом регулятивных мер, предпринятых государственными органами и общественностью, а продуктивный модус стимулировался потребностями послевоенного восстановления и обеспечения растущих запросов общества массового потребления. Но изменение социально-экономических условий и консервативная революция 80-х годов сняли препятствия для экспансии спекулятивного модуса, и его роль в экономической жизни обрела невиданные прежде масштабы. Эпицентр процессов спекулятивизации находится в финансово-коммерческой сфере, под влиянием которой продуктивное предпринимательство все больше втягавается в движение по спекулятивной орбите. Это дает основания поставить под сомнение прогнозы М. Вебера, согласно которым прогресс капиталистического предпринимательства, связанный с его рационализацией, закроет возможности для близоруких спекулятивно-авантюрных устремлений в деловом поведении экономических субъектов. Оказалось, что благоприятные условия для таких ориентации ныне есть везде — как в наименее развитых, так и в постиндустриальных странах.
Изменение условий хозяйствования в последней четверти XX ст., интенсивная либерализация, дерегуляция финансовой сферы существенно сказались на характере взаимосвязей между банковским и промышленным секторами экономики. Сегодня банки в развитых странах все чаще кредитуют не промышленность, а потребительские расходы домохозяйств и нужды коммерческих структур. Последние же используют заимствованные средства не столько для обеспечения оборота реальных промышленных товаров, сколько для обслуживания бумажного обращения между различными субъектами финансово-коммерческой сферы (спекулятивные махинации с фьючерсами, секьюритизиро-ванными производными долговыми инструментами и пр.). Заметно выросли объемы разнообразных дополнительных банковских продуктов, которые приносят значительную долю доходов коммерческим банкам. Ощутимые изменения в целевых ориентациях банкиров обусловили ослабление зависимости банков от функционирования промышленного сектора экономики.
Оценивая перспективность и прибыльность тех или иных производственно-коммерческих проектов, открывая или, наоборот, закрывая инвестиционные краны для них, финансисты оказывают огромное влияние на направления и структуру продуктивного предпринимательства. По словам Й. Шумпетера, исходя из ситуации, которая была типична для экономики Западной Европы в начале XX ст., банкир делает возможным появление новых комбинаций и предоставляет полномочия для их осуществления, - он является эфорой рыночного хозяйства. А в настоящее время банки превратились в центры денежных прибылей, относительно независимые и не связанные никакими долгосрочными обязательствами с предприятиями. Правит бал желание незамедлительно получить как можно больше денег.
Прежде банковская система была важным стабилизатором и регулятором бурного поля рыночной конкуренции, где шла борьба всех против всех. Как правило, ведущие игроки не столько соревновались между собой, сколько прибегали к разделению сфер влияния; имела место взаимная заинтересованность в поддержании хозяйственной стабильности, определенного порядка, деловой респектабельности, корпоративной солидарности, взаимного контроля и ответственности. Но в конце XX ст. вследствие либерализации и масштабной дерегуляции под влиянием идеологии рыночного Ренессанса финансовые институты сами стали субъектами жесткой конкурентной борьбы. Такая ситуация, отмечает директор исследовательского центра CEMI-EHESS (Париж) Ж. Сапир, привела к тому, что конкуренция в этой сфере не только не способствовала повышению конечной результативности функционирования экономики, а, напротив, стимулируя так называемую негативную селекцию (стремление финансовых институтов добиться сохранения и упрочения своих позиций в конкуренции путем постоянного снижения надежности и обеспеченности финансовых операций с клиентами), превратила финансовую систему из опоры стабилизации рыночной предпринимательской деятельности в генератор кризисных процессов.
Еще круче, чем в банковской сфере, спекулятивный крен в соотношении между продуктивным и спекулятивным модусами на фондовом рынке. Выполняя важные конструктивные функции (обеспечение ликвидности средств, конвертированных в акции, сохранение стабильности производственного капитала акционерных компаний, информирование, ориентирование, мотивирование инвесторов и корпоративного менеджмента), этот социально-экономический институт одновременно является излюбленной ареной спекулятивных игр профессиональных фондовых игроков. Как парадоксальный оценивал характер взаимосвязей между спекулятивными операциями на фондовых рынках и реальным инвестированием средств в активы промышленных предприятий Дж Кейнс. По его словам, реальные инвестиции определяются колебанием котировок, последние — общепринятым мнением о возможных изменениях, а само это мнение — ожиданиями. Таким образом, предельная эффективность капитала определяется не мнением наиболее авторитетных экспертов, а рыночной оценкой, зависящей от массовой психологии, на состояние которой сильнее влияет динамика спекулятивных операций в пространстве фондового рынка, чем реальная эффективность работы промышленных предприятий. Спекуляции не наносят вреда, пишет Дж. Кейнс, если они остаются пузырями на поверхности ровного потока предпринимательства, но совсем другое дело, когда оно превращается в пузырь в водовороте спекуляции: если расширение производственного капитала в стране становится побочным продуктом деятельности картежного дома, не стоит ожидать хороших результатов.
Спекулятивная пена на фондовых рынках стала в конце XX ст. настолько масштабной, что они уже дезориентируют реальных инвесторов и промышленных предпринимателей. Ведь рыночная капитализация фирм часто растет или падает вне какой-либо связи с реальной эффективностью производственной деятельности. Это вводит инвесторов в заблуждение, и они направляют свои средства не в самые продуктивные секторы экономики. При этом дезориентируются не только рядовые потенциальные покупатели миноритарных пакетов акций, но и компетентные аналитики. Так, еще в 2000 г. большинство их уверенно заявляли, что эмиссионный бум новых высокотехнологичных фирм США подтверждает здоровое инновационное развитие американской экономики. А через 2 года стало очевидным, что на самом деле то был очередной мыльный пузырь, созданный усилиями компаний, которые использовали не столько высокие, сколько спекулятивные технологии
Динамика роста объемов капитализации и оборотов на фондовых рынках еще недавно заставляла думать, что в развитых странах последние становятся основным рычагом мобилизации и перераспределения инвестиционных ресурсов в пользу наиболее эффективных компаний. Однако специальные исследования показали, что чистая эмиссия (новый выпуск акций, за исключением обратного выкупа) нефинансовыми корпорациями США в период с 1952 по 1995 г. составила -0,4% от чистых инвестиций в реальный капитал. Характер взаимодействия между продуктивным и спекулятивным модусами фондовых рынков дал основания российскому аналитику, повторив давно известный парадокс - все есть яд и все есть лекарство, утверждать, что недальновидная инвестиционная практика может распространяться благодаря как недостаточному, так и чрезмерному развитию фондового рынка.
Спекулятивная тенденция основных показателей фондового рынка деформирует ориентации продуктивного предпринимательства. Производственники начинают все чаще заботиться не о перспективах, не о наращивании объемов выпуска и улучшении качества продукции, а о достижении немедленного успеха в динамике фондовых показателей с помощью хитроумных пиар-технологий, хаотичного слияния и поглощения фирм. Это особенно характерно для тех промышленных корпораций, чьи крупные пакеты акций принадлежат пенсионным фондам, а тех интересует главным образом краткосрочное повышение рыночной стоимости акций для выгодной их перепродажи. Так поднимается волна спекулятивного движения акций, а промышленных предпринимателей подстерегает угроза поглощения, непрерывной смены контролирующих инвесторов, нестабильности, зыбкости статусных позиций корпоративного топ-менеджмента. Как отмечает известный английский аналитик У. Хаттон, пенсионные фонды и страховые компании стали классическими лендлордами, которые, живя вдали от своих имений, властвуют там неограниченно. Фонды предъявляют обременительные условия компаниям, не признавая их адекватного права на требования к держателям акций.
Авантюрное поведение участников финансового рынка, которые не полагаются на скрупулезные расчеты, а питают надежду на слепую игру случая, распространяясь на производственную сферу, весьма сужает возможности для веберианской рационализации экономики, и рациональный homo oeconomicus все чаще уступает место иррациональному homo finansus , порожденному новым соотношением реального и финансового секторов. Иррационализации хозяйственной деятельности не может воспрепятствовать даже широкое использование современной вычислительной техники. Ведь, как отмечают П. Самуэльсон и В. Нордхаус, сущность теории курса акций (так называемой теории эффективного рынка) заключается в признании того, что предвидеть поведение рынка невозможно.
Нынешний мировой финансовый кризис и связанная с ним рецессия промышленного производства в большинстве стран являются следствием взаимодействия многих факторов. Научное их осмысление будет в центре внимания аналитиков еще не один год. Но, бесспорно, существенно повлияло на формирование своеобразного пускового механизма глобального финансового обвала то, что спекулятивные ориентации в значительной мере исказили конструктивные задачи глобализационных экономических процессов. Общемировые объемы финансовых активов выросли за период с 1980 по 2007 г. более чем в 15 раз при росте объемов ВВП лишь в 3,5 раза. Мировой финансовый рынок в среднем за 1 месяц перемещает из страны в страну более 3 трлн. дол. Из них свыше 2 трлн. — это деньги, не контролируемые официальными институтами. По мнению компетентных экспертов, из всего объема финансовых операций, которые осуществляются в мире, менее 10% подтверждают движение товаров и услуг, а остальные связаны с производными спекулятивными махинациями. В результате, пишет П. Друкер, валюта каждой страны зависит от краткосрочных перемещений финансовых инструментов, которым нет и не может быть рационального экономического объяснения.
Тесное переплетение и взаимозависимость производных долговых инструментов, размещенных в качестве активов во многих финансовых институтах различных стран мира и завязанных на инвестиционно привлекательный в 1990—2005 гг. рынок ипотечных кредитов США, создали предпосылки для глобального обвала финансовой пирамиды, в которой стоимость ценных бумаг многократно превосходила объемы ипотечного кредитования и реальную стоимость жилищного строительства. Это убедительно свидетельствует о чрезвычайной опасности неконтролируемой спекулятивизации финансово-коммерческой сферы в условиях прогрессирующей глобализации. Поэтому в ближайшие годы безотлагательными проблемами науки и практики будут поиск и реализация эффективных регулятивных мер, направленных на изменение сложившейся ситуации, при которой мир поставлен на голову, а реальная экономика расшатывается финансовыми спекулянтами. Известные надежды, в частности, связаны с работой созданной ООН для проведения всеохватывающего анализа международной финансовой системы специальной группы экспертов, возглавляемой Нобелевским лауреатом (2001), профессором Дж. Стиглицем, который еще тогда, когда в мире царила эйфория по поводу больших успехов финансово-коммерческой глобализации, предупреждал о возможных отрицательных последствиях и критиковал разработанный экспертами МВФ сценарий либерально-рыночного реформирования мировой экономики, в частности, в постсоциалистических странах.
В процессе реформирования экономики Украины самые радикальные изменения произошли в соотношении и взаимодействии между продуктивными и спекулятивными ориентациями хозяйственной деятельности. Максимально угнетенный ранее спекулятивный модус получил полную свободу благодаря специфичным социально-экономическим и социокультурным условиям. На смену советскому культу производства пришел культ обогащения, диктат которого оказывает разрушительное воздействие на формирование и поступательное движение национальной экономической системы. Внешними проявлениями спекулятивизации украинской экономики являются существенное изменение пропорций распределения занятых в хозяйстве в пользу торговли, значительное повышение трансакционных издержек в цепи связей между производителями и конечными потребителями, с перераспределением добавленной стоимости в пользу посредников, спекулятивно ориентированный симбиоз директората предприятий и аффилированных с ними финансово-коммерческих структур, ведущая роль мошеннических операций в формировании крупных частных капиталов, что обеспечило самым удачливым дельцам главенство в центрах корпоративного контроля влиятельных промышленно-финансовых альянсов и др. Менее заметное, но чрезвычайно опасное последствие спекулятивизации - сужение временного горизонта в деловом мышлении экономических (а за ними - и политических) субъектов. Это объясняется прежде всего объективными условиями хозяйствования, в частности, особенностями трансформационных процессов (особая антиэкономическая практика приватизации), которые создали благоприятную почву для спекулятивно-мошеннической ориентации делового поведения хозяйствующих субъектов. Для многих руководителей новорожденных предприятий такая ориентация открывала относительно легкий и достаточно безопасный путь к максимизации личного богатства, а для остальных была самым доступным способом сохранить производство в обстоятельствах разнообразных трудностей, связанных с системным кризисом 90-х годов.
ВЫВОДЫ
Основные модусные ориентации делового поведения капиталистического предпринимательства различаются по многим позициям и взаимно противоречивы. Но все они в своем динамичном сочетании являются источником той созидательной энергии, которая пронизывает деловую жизнь в современном обществе. Эффективность национальной экономики определяется в большой мере тем, насколько удачно в конкретных условиях складывается взаимодействие различных предпринимательских ориентации и мотиваций. В постсоветской Украине коренные перемены в сфере хозяйствования сопровождаются сдвигами в соотношениях между модусами поведенческих ориентиров экономических агентов. Влияние этих модусов на конечную результативность национальной экономической системы еще недостаточно исследовано.
В ходе либерально-рыночного реформирования в основном созданы, но, к сожалению, еще не полностью реализованы институциональные и организационные возможности для активизации индивидуалистических и инновационных модусов делового поведения. Одна из причин такой ситуации - то, что и общемировые тенденции спекулятивизации финансово-коммерческой сферы в конце XX ст., и специфика практического осуществления либерально-рыночных реформ в постсоветских странах сориентировали активность новорожденного предпринимателя главным образом на обеспечение денежно-рентных доходов и на борьбу за их сохранность, распределение и перераспределение. Поэтому сегодня исключительно актуален поиск способов ограничить спекулятивный и все еще весьма обременительный традиционный организационно-бюрократический модусы делового поведения. Необходимо перенести внимание исследователей с фиксации динамики формальных показателей, полученных хозяйствующими субъектами, на анализ взаимодействий главных поведенческих ориентации, а также их экономических и социокультурных факторов.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Господарський кодекс України.- X., Одіссея, 2003, с. 35.
2. Шумпетер Й. Теория экономического развития. Пер. с нем.- М., Прогресс, 1982, с. 185.
3. Зомбарт В. Современный капитализм. Т 1. Введение. Докапиталистическое хозяйство. Исторические основы современного капитализма. Пер. с нем. - М.-Л., ОГИЗ, 1930, с. 325
4. Юданов А. Быстрые фирмы и эволюция российской экономики. Вопросы экономики № 2,2007
5. ФедуловаЛ. І. Інноваційна економіка. Підручник. - К., Либідь, 2006, с. 72.
6. Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытий. Мировая экономика и международные отношения № 12,1989, с. 14.
7. Українське суспільство, 1992-2006. Соціологічний моніторинг.- К., Ін-т соціології НАН України, 2006, с. 432
8. Лісовенко Л. О. Нові стратегічні завдання державної політики щодо розвитку підприємництва в Україні. Актуальні проблеми економіки № 11, 2007, с. 18-25.
9. Самуэльсон П.,Нордхаус В. Экономика. Пер. с англ. Изд. 16. - М., изд. дом Вильямс, 2001, с. 189.
10. Вебер М. Избранные произведения. Пер с нем. - М., Прогресс, 1990, с. 80, 94.
11. Друкер П. Труд и управление в современном мире. США: экономика, политика, идеология № 5, 1993, с. 111.
12. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. - М., Прогресс, 1964, с. 69.
13. Котц Д. Банковский контроль за деятельностью компаний в США. Пер. с англ. - М., Прогресс, 1974, с. 65-72.
14. Сапир Ж. Насколько тяжело, насколько долго? (Попытка прогнозирования глубины и продолжительности кризиса), Экономика Украины № 10,2008, с, 73-93
15. Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег Пер. с англ. -М., Прогресс, 1970, с. 223-260.
16. Доронин И. Современные финансовые рынки: тенденции и перспективы. Мировая экономика и международные отношения № 6, 2003, с.23-28.
17. СкоробогатовА. Фондовый рынок, институциональные структуры и проблема стабильности капиталистической экономики. Вопросы экономики № 12, 2006, с. 91.
18. Xаттон У. Капитализм участия. Мировая экономика и международные отношения № 11,2000, с. 38.
19. Левина И. К вопросу о соотношении реального и финансового секторов. Вопросы экономики № 9,2006, с. 108.
20. Кричевская Т. Организационные формы взаимодействия глобального и суверенного монетарного пространстваи выводыдля политики. ЭкономикаУкраины № 2, 2009, с. 89.
21. Юрій С. І. Міжнародні фінанси у XX столітті. Вісник економічних наук України, 2007, с. 189-190.
22. Друкер П. Задачи менеджмента в XXI веке. Пер. с англ. - М, изд. дом Вильямс, 2001, с. 101.
23. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? Вопросы экономики № 9, 1999, с. 45-56
24. Мокряк В.Л., Мокряк Э.В. Социально-экономическая диагностика системных реформ в Украине (1990-2005 гг.): цели, результаты и некоторые уроки.- Кривой Рог, 2006, с. 128-175.