Научно - технический прогресс и жизнедеятельность людей
СОДЕРЖАНИЕ: Приближаясь к рубежу XX и XXI в.в. человечество подвергает анализу и переоценке многое из того, что определяло его развитие на протяжении последних десятилетий завершающегося столетия. Что должно быть взято в новый век и новое тысячелетие, а что надо отбросить, что нуждается в изменениях или переориентации ценностей.Научно - технический прогресс и жизнедеятельность людей.
Приближаясь к рубежу XX и XXI в.в. человечество подвергает анализу и переоценке многое из того, что определяло его развитие на протяжении последних десятилетий завершающегося столетия. Что должно быть взято в новый век и новое тысячелетие, а что надо отбросить, что нуждается в изменениях или переориентации ценностей.
Никогда еще человечество не находилось столь близко к роковой черте, и вопрос - быть или не быть ? - никогда не звучал так буквально, как последнее предостережение разуму людей и в то же время как испытание их способности преодолеть накапливающиеся трудности мирового порядка. Наука и техника, научно - технический прогресс, будучи величайшими достижениями современности являются наиболее конкретизированным выражением человеческого разума, а значит, вместе с ним такому испытанию подвергаются и они.
Что же произошло здесь в XX веке и в каком положении оказалась наука и техника сегодня, что сулят они и чем угрожают народам в грядущем? Это уже вопросы конкретные, практические неизбежно приобретающие политическое звучание.
Еще сравнительно недавно - всего полвека назад наука функционировала как бы с процессами, которые развивались в сфере производства, не затрагивая общественные основы жизнедеятельности людей. Несмотря на отдельные блестящие достижения естествознания, научные исследования в глазах многих оставались занятием важности которого можно было отдавать должное, но которое нельзя было в широких масштабах включать в сферу деловых интересов. Соответственно и деятельность ученых продолжала восприниматься традиционно - лишь как непонятный широким кругам труд одиночек, занятых созерцанием явлений природы. Положение изменилось после того, как в Лос-Аламо было взорвано первое ядерное устройство. Стало очевидным, что даже самые абстрактные разделы науки имеют тесную связь с социально-экономической жизнью, с политикой.
Однако невиданное ранее непосредственное влияние науки на дела людей обнаруживается, разумеется, не только в том, что от военного применения ее открытым оказался вопрос жизни или смерти человечества; голос ее слышен общественности не только через атомные взрывы. Непосредственно характер этого влияния дает о себе знать в сфере созидания, в повседневной жизни населения. Какие это будет иметь последствия для самого человека и общества, в котором мы живем, и какие реальные, не требующие отлагательства социальные и человеческие проблемы возникают в связи с этим сегодня. Если попытаться коротко ответить на поставленные вопросы и определить тем самым главную социальную проблему, то ответ может звучать так: чем выше уровень технологии производства и всей человеческой деятельности, тем выше должна быть степень развития общества, самого человека в их взаимодействии с природой.
Подобный вывод был сделан давно: выявлена глубокая взаимосвязь развития науки и техники и социальных преобразований, а также развития человека, его культуры включая отношение к природе. Что же нового вносит новый тип развития наукии техники? Он до предела обостряет возникшие здесь проблемы, требуя именно высокого соприкосновения: новой технологии с обществом, человеком, природой, причем это становится уже не только жизненной необходимостью, но и непременным условием как эффективного применения этой технологии, так и самого существования общества, человека, природы. Эта проблема имеет широкое значение в современных условиях так как от того, как она решается, зависит построение стратегии научно-технического прогресса как силы, которая может либо угрожать, либо способствовать развитию человека и цивилизации. И здесь на пути осознания гуманистической направленности науки оказываются идолы технократизма.
Есть определенная логика в том, какие именно принципы выдвигаются в данный момент на передний план , что им противостоит реально, а что в качестве мнимой альтернативы. Логика эта определяется объективными и субъективными факторами общественного развития в их связи с прогрессом и технологией.
Сложившуюся ситуацию коротко можно охарактеризовать следующим образом. Предельная напряженность мысли человеческой, сконцентрированная в современной науке, как бы пришла в соприкосновение со своим антимиром - с извращающей силой антигуманных общественных отношений, с отчужденной от подлинной науки сферой ложного сознания,стремящегося быть массовым и казалось бы, результат может быть только один - общественный взрыв. Но он не происходит, или во всяком случае, выражается хотя и в достаточно резких, но ограниченных формах. Дело обстоит так, во-первых потому, что специализация науки зашла слишком далеко, чтобы любое соприкосновение со сферой отчужденного массового сознания могло затронуть глубинные, так сказать сущностные силы науки; во-вторых, потому, что появились тенденции несущие успокаивающий эффект и среди них не последнюю (если не первую) роль играют те материальные блага , которые оказались непосредственным образом связаны с успехами науки и техники и ощутимо повлияли на рост общественного массового потребления.
Эти последние тенденции не замедлили оформиться, если не теоретически, то, во всяком случае идеологически - в соответствующих технократических концепциях, которые абсолютизируют значение науки и техники в жизни общества, утверждая что они преобразуют его непосредственно и прямо минуя социальные факторы.
В 1949 г. вышла в свет книга Ж.Фурастье Великая надежда XX века, ставшая знаменем буржуазно-реформистского технократизма. По мнению Фурастье, интенсивное техническое и научное развитие открывают перед человечеством возможность эволюции в сторону создания так называемого научного общества, избавленного от бремени политических, социальных, религиозных и прочих антагонизмов. Наука и техника в этом грядущем обществе станут основой жизнедеятельности не только социального организма как целого, но в равной мере и отдельных индивидов, входящих в состав этого целого. Компьютерная утопия, предложенная Фурастье , была оценена как Величайшая надежда XX века. В более поздних своих работах французский автор утверждает, что задача науки заключается в том, чтобы сделать невозможным существование устаревшей системы ценностей и поставить фундамент для новой, а это, полагае он будет связано с возникновением новой космической религии, которая явится целительным началом, пронизывающим всю ткань грядущего научного общества. Эту реконструкцию совершают , по Фурастье, приверженцы науки, точнее, теологи, проникнутые научно-экспериментальным духом и знакомые с величайшими достижениями науки.
Таков неожиданный на первый взгляд итог рассуждений Ж. Фурастье, закономерный для технократического мышления. Фурастье был один из первых, кто привлек внимание мировой общественности к современным проблемам, называемыми глобальными, в том числе и к проблеме человека и его будущего в связи с процессами развития науки и техники. Однако в случае с Фурастье ярко видна закономерность перехода технократического мышления от неумеренного оптимизма к пессимизму, от переувеличенной надежды - к разочарованию, от абсолютизации науки - к сомнению в ее возможностях и даже к религиозной вере.
Взгляды Ж.Фурастье являются своеобразным истоком многих других технократических воззрений. В этом легло можно убедиться , обратившись к образцам технократического мышления , представленным, в частности, в труда американского социолога Д.Белла, который говорит о грядущем новом обществе, построенном структурно и функционально в прямой зависимости от науки и техники. Д.Белл, полагает, что в этом, как он его назвал, постиндустриальном обществе определяющими оказываются в конечном счете разные виды используемого в экономике научного знания и поэтому главной проблемой становится организация науки. В соответствии с этим постиндустриальное общество по Беллу, характеризуется новой социальной структурой, базирующейся не на отношениях собственности, а на знании и квалификации. В книге Культурные противоречия капитализма - провозглашенные ранее идеи Белл доводит до разрыва между экономикой и культурой в соответствии с концепцией разобщенности сфер.
Имеется немало сторонников линии технократического мышления, которые считают, что воздействие науки и техники на человека и общество, особенно в наиболее развитых странах мира, становится сильным источником современных перемен. Так, З.Бжезинский в своей книге Между двумя веками утверждает, что постиндустриальное общество становится технотронным обществом в результате непосредственного влияния техники и электроники на разные стороны жизни общества, его нравы, социальную структуру и духовные ценности. Хотя З.Бжезинский, как и многие другие стороники технократических идей, постоянно говорил о социальных изменениях, имеющих глобальный характер, на деле ссылки на развитие науки и техники используются им лишь для того, чтобы доказать способность общества сохранить себя в условиях происходящих в мире перемен.
Технократические тенденции весь отчетливое развитие получили у Г.Кана и У.Брауна: Следующие 200 лет. Сценарий для Америки и всего мира. Затрагивая в ней вопрос о роли и значении науки и техники (являются они силами добра или зла), авторы говорят о фаустовской сделке , которая якобы существует между человечеством и наукой и техникой. Обретя могущество с помощью науки и техники, человечество подвергает себя опасности, которая в них заключена. Авторы, однако выспупают против проведения политики направленной на прекращение или замедление научно-технического прогресса. Напротив, они считают необходимым в отдельных случаях ускорять это развитие, сохраняя осторожность и бдительность с целью предотвращения или уменьшения возможных неблагоприятных последствий. Как полагают авторы, при этом, в будущем, в ходе возникновения в сравнительно полном объеме супериндустриальной экономики, многосторонняя тенденция развития западной культуры выразится в непрерывном экономическом росте, технологических усовершенствованиях, рационализме и ликвидации предрассудков, наконец, в открытом бесклассовом обществе, где утвердится вера в то, только люди и человеческая жизнь являются абсолютно священными.
В западной философии все в большей степени обнаруживается стремление избежать популяризации технократизма. К.Ясперс отмечает, что в Европе почти исчез прометеевский интерес перед техникой. Отвергая представление о демонизме техники , К.Яперс считает, что она направлена на то, чтобы в ходе преобразования трудовой деятельности человека преобразовать и самого человека. Более того, по его мнению, вся дальнейшая судьба человека зависит от того способа, посредством которого он подчинит себе последствия научно-технического развития. По Ясперу техника- только средство , сама по себе она не хороша. Все зависит от того что из нее сделает человек, чему она служит, в какие условия он ее ставит. Весь вопрос в том, что за человек подчинит ее себе, каким проявит он себя с ее помощью. Техника не зависит от того, что может быть ею достигнуто, она лишь игрушка в руках человека.
К.Ясперс сформулировал ясную программу , которая в особенности касается новой техники, способной коренным образом изменить структуру человеческой деятельности. Использование высоких технологий создает принципиально новую ситуацию в сфере производства, быта, отдыха, во многом меняет мировоззрение и психологию людей.
Обращаясь к социальным проблемам, возникающим всвязи с применением новой технологии, английские исследователи - член Национального совета по экономическому развитию Я.Бенсон и социолог Дж.Мойд считают, что быстрые технологические измемения, развертывающиеся в условиях свободного рынка, влекут за собой чрезмерные экономические, социальные, личностные издержки со стороны той части общества, которая менее всего в состоянии их выдержать.
Вывод:
Последствия научно-технического прогресса породили в свое время на Западе различные технократические теории. Их суть сводилась к идее о том, что всеобщая технизация жизни способна решить все социальные проблемы. Широкое распротранение получила концепция постиндустриального общества (Д.Белл и другие), согласно которой обществом станут управлять организаторы науки и техники (менеджеры), а определяющим фактором развития общественной жизни станут научные центры. Ошибочность ее основных положений заключается в абсолютизации, гипертрофировании роли науки и техники в оществе, в неправомерном переносе организаторских функций из одной, узкой сферы на все общество в целом; тут происходит замена целого оной из ее составных частей. Ни техника, ни наука сами по себе не в состоянии решать сложные политические проблемы. Не надо забывать и о том, что техника составляет лишь часть производительных сил, притом не самую главную. Человек, как главная производительная сила общества совершенно выпал из поля зрения сторонников данной концепции. В этом и есть ее главное заблуждение.
В последние годы получили распространение и прямо противоположные концепции технофобии, то есть страха перед всепроникающей и всепоглощающей сило техники. Человек ощущает себя беспомощной игрушкой в железных тисках научно-технического прогресса. С этой точки зрения научно-технический прогресс принимает такие масштабы, что грозит выйти из под контроля общества и стать грозной разрушительной силой цивилизации, способной нанести непоправимый вред природе, как среде обитания человека и самому человеку. Безусловно, это вызывает тревогу всего человечества, но не должно принимать характера неотвратимой роковой силы, ибо тем самым невольно умаляется значение разумных начал, присущих самому человечеству.