Образ города в западноевропейской романистике: XX век на примере произведений Г. Грасса Жестяной барабан и Д. Джойса Улисс

СОДЕРЖАНИЕ: Автобиографическое начало произведений, образ города в мировой литературе XX века. Джеймс Джойс и общая картина мира в произведении Улисс (больной книги больного века). Гюнтер Грасс: воплощение противоречий современной эпохи в Жестяном барабане

Министерство образования и науки РФ

Федеральное агентство по образованию

Государственное Образовательное Учреждение Высшего Профессионального Образования

«Тобольский государственный педагогический

институт им. Д.И. Менделеева».

Кафедра русского языка и литературы

Курсовая работа

Тема:

Образ города в западноевропейской романистике: XX век на примере произведений Г. Грасса «Жестяной барабан» и Д. Джойса «Улисс»

Выполнила студентка 42 группы

Турнаева Елена Викторовна

Проверил: Косович Д.В.

г. Тобольск 2009 г.

Оглавление

Введение

ГЛАВА I. Автобиографическое начало произведений Д. Джойса и Г. Грасса

1.1 Образ города в мировой литературе XX века

1.2 Джеймс Джойс и общая картина мира в произведении «Улисс» – «больной книги больного века»

1.3 Гюнтер Грасс: воплощение противоречий современной эпохи

Выводы по первой главе

ГЛАВА II. Образ города в западноевропейской романистике нобелевских лауреатов: Д. Джойса и Г. Грасса

2.1 «Анатомия города» или Образ Дублина в романе Д. Джойса «Улисс»

2.2 Прошлое и настоящее одного города в произведениях Г. Сакса и Г. Грасса

Выводы по второй главе

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Начало двадцатого века, как и любое начало, сопровождалось всевозможными событиями, изменившими мировоззрение человека. Различные учения, научный прогресс, Первая мировая война – все это не могло не сказаться на литературе. Отношения писателя и читателя, хрупкость человеческой жизни, взгляд внутрь себя, своего сознания и подсознания также отразилось на писателях, и в свою очередь сказалось на Джойсе, несмотря на оторванность, отстранение от окружающей действительности, на аполитичность автора.

Если писать историю как историю культуры духа человеческого, то XX век должен получить имя Джойса - Гомера, Данте, Шекспира, Грасса.

Актуальность данной работы обусловлена тем, что образ города в западноевропейской романистике на примере произведений Г. Грасса «Жестяной барабан» и Д. Джойса «Улисс» исследованы довольно мало. Этим они и представляют собой особый интерес для людей.

Объектом изучения являются произведения литературы XIX – XX вв.

Предмет исследования – образ города.

Цель курсовой работы – сравнить изображение описания городов в литературных произведениях Г. Грасса «Жестяной барабан» и Д. Джойса «Улисс».

Для этого нам предстоит решить следующие задачи :

1) Изучить литературу по проблеме исследования.

2) Рассмотреть описание городов в произведениях Грасса и Джойса.

3) Выявить функции, которые может выполнять образ города в литературном произведении в соответствии с замыслом автора.

4) Проанализировать описание городов с точки зрения стилистики.

Поставленные задачи объясняют выбор структуры курсовой работы: в первой главе приводится теоретическая база, связанная с образом города, в том числе как город представлен в мировой литературе. Вторая глава посвящена собственно исследованию, поиску в произведениях Грасса и Джойса, типологических черт образа города и сравнении этого образа, его характеристика, объяснение причин их появления в произведении.

Помимо двух глав, курсовая работа состоит из введения, заключения, списка литературы, включающего в себя 32 наименования и 2 приложения.

ГЛАВА I. Автобиографическое начало произведений Д. Джойса и Г. Грасса

1.1 Образ города в мировой литературе 20 века

Знаменитый философ и филолог Михаил Бахтин в одном из своих произведений (в тексте “Эпос и роман”) пишет о том, как и герой и рассказчик в романе ближе друг к другу и к читателю, чем в эпическом жанре. Роман – это жанр, в котором изображены персонажи, которых читатель может принимать за таких же, как он сам, действительно живущих лиц, со своими заботами, чувствами и собственными отношениями к тому же самому миру, в котором существует читатель. По Бахтину, время и пространство в романе более важны, чем в эпосе, потому что персонажи в романе принадлежат в каком-то смысле к настоящему; эпические персонажи, с другой стороны, существуют независимо от настоящего времени, и даже пространство, в котором действуют эпические герои, не совсем связано с местом пребывания читателя.

Что касается исследования пространства в обоих жанрах, интересно заметить, что в романе – параллельно с развитием и ростом городов после средних веков, в процессе, который продолжается и до сегодняшнего дня – города чаше всего становятся местами, где герои живут и действуют. В эпопее же, приключения героев происходят вне города, на море, на поле битвы (которое может быть городом, как, например, Троя), в замке.

Когда роман достиг своего апогея во второй половине девятнадцатого века, персонажи в самых показательных примерах этой формы (Преступление и наказание, Анна Каренина, романы Диккенса, Генри Джеймса, Машадо де Ассиса, и т. д.) жили в городах, и их действия в этих произведениях тесно связываются с окружающим миром, до такой степени, что невозможно представить себе персонажа, как, например, Раскольникова, живущим в деревне. Раскольников принадлежит к Петербургу – более чем, Улисс принадлежит к Итаке.

Также интересно, что развитие города в истории означало, что не только один роман включил в себя образ городского пространства, но и другие жанры, как, например, поэзия. В бодлеровском цикле “Les Fleurs du Mal” Париж изображен как место, где лирический герой испытывает всё, что побуждает его к поэтической чувствительности. Поэтому также невозможно представить себе лирического героя в этом цикле, не живущим в Париже. Кроме того, город в своём произведении описывал и Альфред де Виньи в произведении «Париж»

Города, как мы видим, играют очень важную роль в романном искусстве; роман, можно даже сказать, является городским жанром, по существу. Пожалуй, образ города – основная черта романной формы, без которой роман никогда бы не стал тем, что он есть. Роман, в котором нет города, в котором присутствие города не важно – исключение из правила.

1.2 Джеймс Джойс и общая картина мира в произведении «Улисс» - «больной книги больного века»

«Улисс» – божественное творение искусства, он будет жить вечно, вопреки всем ученым ничтожествам, пытающимся его превратить в коллекцию символов и мифов.

Владимир Набоков

Великий ирландский писатель Джеймс Джойс (1882 – 1941) является одним из нобелевских лауреатов в области литературы. Именно он стоит у истоков всей модернистской и постмодернистской литературы. Громкое имя и общемировую славу ему снискал «Улисс» (1914) – уникальный текст, «роман №1» XX века. Это довольно объемная работа (в ней более 260 тысяч слов). Подобно тому, как Джойс впитал человеческую культуру прошлого, так и культура XX века несет на себе отпечаток его гения. Не подозревая того, мы сегодня говорим, думаем, рефлексируем, фантазируем, мечтаем по Джойсу.Отпечаток на литературе лауреата, в том числе и на упомянутом произведении, успех в его карьере, отложило воспитание в строгих иезуитских традициях, и учёба не воспринималась им как обременительная обязанность, он искренне любил, понимал и принимал христианскую догматику. Именно иезуитская школа открыла для него мир искусства, именно она воспитала в нем, прежде всего, Художника. Оставив Церковь, Джойс, тем не менее, всю свою жизнь пронес в себе схоластическую систему, заложенную в нем его учителями-иезуитами. Следование этим схемам отразилось и на его творчестве – четкость в построении произведения, склонность к упорядоченности, стремление к доказательствам, все эти моменты, привитые с юных лет, имеют место в трудах автора, в частности в его романе «Улисс», о котором пойдёт речь в данной работе.Предельно просты и его герой и сюжет – один день из жизни дублинского обывателя; но в нехитрую оболочку вмещен весь космос литературы – фейерверк всех стилей и техник письма, виртуознейший язык, переклички с мириадами великих и безвестных текстов, вторжения древних мифов и творение новых, ирония и скандал, издевательство и игра – и встающий из всего этого новый взгляд на искусство, человека и мир. С момента выхода в свет и по сей день «Улисс» остается вызовом Писателя Читателю.

Джойс во время написания своего романа, упомянул о том, что его новая работа будет связана с «Одиссеей» Гомера, что с одной стороны явилось определенным рекламным ходом, с другой стороны действительно существует связь с титаном античной литературы. Об этом говорит и название «Ulysses», что в переводе означает Одиссея или дословно «Улисс».

Но всё-таки название романа «Улисс» сегодня ассоциируют с Дублином и всё из-за того, что Джойс назвал героя своего романа именем мифологического короля. Если бы это было иначе, то Улисс ассоциировался с героическими подвигами, а не с городом, где проживает этот романный персонаж.

Впервые английская версия романа «Улисс» была опубликована в 1918 – 1920 гг., но затем, с 1920 г. по 1933 г., роман был запрещен судом, удовлетворив судебный иск «блюстителей нравов». Издания Джойса конфисковывались и уничтожались. Лишь в 1933 г. Улисс был разрешен к публикации в США. Но ореол порнографичности, «записок сумасшедшего», нечитаемости и одновременно грандиозности, масштабности, гениальности присущ роману и по сей день.

Первый перевод нескольких отрывков из романа был сделан в 1925г. г-ном В. Житомирским. Группа переводчиков под руководством И.А. Кашкина были арестованы в 1937 г., и все погибли. Позднее переводы отрывков романа делались: в 1982г. – г-н А. Ливергант; в 1985г. – г-н И. Померанцев; в 1986г. – г-н И. Шамир. Основу нынешней редакции русской версии романа Улисс заложил г- н В. Хинкис (1930-1981). Завершили (в виде издания этой книги) гигантский многолетний изнурительный труд перевода группа специалистов под руководством г-н С. Хоружий.

В начале двадцатого века произведение Джойса в основном было воспринято публикой крайне негативно, он поражал своей откровенностью, физиологичностью, отсутствием определенного сюжета, рассуждениями без купюр на сексуальные темы. Но, наверное, одним из самых непонятных моментов явилось следующее: читатель должен трудиться при чтении этой книги, а не просто получать удовольствие, и здесь опять сказывается иезуитская закваска Джеймса Джойса – роман как молитва, только в трудах, можно найти истинное решение, просветление, ясность.

Не смотря на значительный объём комментариев романа, сделанных С. Хоружий, комментарии не полные. Читатель сам решает для себя, где ему думать, а где достаточно того, чтобы сведения остались для него неизвестны.

Ритм произведения помогают прочувствовать вспомогательные строительные леса, позволяющие включить тактильные ощущения, обострить зрение, осязание, слух, вкус, обоняние, словом, - все естественные состояния человеческого организма. В этой же второй главе Дублин выступае в роли отдельного живого организма, а не только и не сколько места действия событий романа. Перенос Джойсом реального плана города проводит параллель с кинематографом, во время чтения «Улисса», благодаря такому подробному перемещению Дублина на бумагу, перед глазами читателя возникает своеобразный фильм.

Для Джойса Дублин выступал обязательным литературным персонажем и не просто фоном. В разрезе представлен временной отрезок, в котором показана жизнь всех действующих в романе лиц по отдельности именно в этот час.

Джойс следующим образом формулировал свой замысел: «Моим намерением было написать главу из духовной истории моей страны, и я выбрал местом действия этой главы Дублин, потому что этот город представлялся мне центром паралича. Я пытался представить его жизнь на суд беспристрастного читателя в четырех аспектах: детство, юность, зрелость, общественная жизнь. Рассказы сгруппированы именно в таком порядке. Я писал эту книгу по большей части в стиле предельно неприкрашенном и дотошном, исходя из убеждения, что только самоуверенный и очень дерзновенный художник может позволить себе изменить в своем повествовании (тем более исказить) то, что он видел и слышал».

Стиль Джойса называют миметическим, поскольку манера письма подражает предмету описания и особенности стиля повторяют черты предмета, моделируя их в словесном материале.

Герои – жители Дублина постоянно сталкиваются во время своих перемещений по городу. Джойс ни на минуту не теряет их из виду. Они приходят и уходят, встречаются, расстаются, и снова встречаются, как живые части тщательно продуманной композиции, в некоем медленном танце судьбы. Атмосфера Дублина, его обитатели радуют глаз своим неиссякаемым жизнелюбием.

Эрудированность Джойса, несомненно, вызывает глубокое уважение, и только разносторонне подкованный читатель сможет понять большинство загадок, предложенных автором. Однако, сложность «Улисса» на наш взгляд, довольно сильно преувеличена – можно не понять определенную часть головоломок, но получить свою порцию истины из этого произведения. Сложным здесь является использованный приём «потока сознания» (“stream of concession”), который для читателей довольно непривычен.

Джойс считал, что “поток сознания – сложный синтетический дискурс, где как-то совмещаются, налагаются друг на друга собственно внутренняя речь и вербальный эквивалент зрительного ряда: поток слов, дающий те же впечатления, что поток образов”[1] .

Джойса надо слушать и чувствовать, как писал К.Юнг: “Тайна «Улисса» открывается не тому, кто, исполненный внимания пройдет путем всех семиста тридцати пяти страниц, но тому, кто сможет на протяжении семиста тридцати пяти дней смотреть на мир и на себя самого глазами «Улисса»”.[2]

Данная глава носит название «Джеймс Джойс и общая картина мира в произведении «Улисс» - «больной книги больного века». Почему же «Улисс» больной роман? Болезнь – всегда страдание, и только в страданиях можно познать истину, болезнь есть переход либо к исцелению, либо к смерти. Но в любом случае – это новый путь.

Пройдя весь роман, страдая в какие-то моменты от непонимания, максимально задействовав свой мозг для того, чтобы приблизиться к замыслу Джойса, ощущая текст физически, читатель приходит к своеобразному душевному исцелению.

«Улисс» является переходом от внешнего к внутреннему миру человека, это не просто интеллектуальная, сложная для чтения книга, это связующее звено между современными людьми и человеческой историей в целом. Всегда сложно честно посмотреть на самих себя, тем более просто смотреть и слушать как в «Улиссе».

1.3 Гюнтер Грасс: воплощение противоречий современной эпохи

Гюнтер Грасс — один из наиболее изучаемых авторов XX столетия. Сначала литературоведческий интерес вызывала, как правило, историко-политическая тематика в его творчестве.

Гюнтер Грасс, немецкий романист и эссеист родился 16 октября 1927 в предместье Данцига (ныне Гданьск, Польша), пережил все превратности судьбы этого города. В нескольких своих романах Грасс на примере судьбы Данцига и его обитателей исследовал ход немецкой истории в 20 в.

У него была весьма характерная для юноши его возраста биография: в 1944 году призван в армию, 1945-м – ранен, потом попал в американский плен. «Воспитание моё сводилось к муштре, которая должна была приобщить меня к идеям и целям националсоциализма. Кроме умения убивать с помощью военной техники я выучился двум вещам: узнал, что такое страх, и понял, что остался в живых лишь по чистой случайности, - два урока, которые не забыты до сих пор...». Такова предыстория, многое объясняющая в характере грассовского творчества и в самом формировании его творческой личности.

Его воспитание, его взгляды на жизнь, - всё это помогло Грассу стать последним в XX столетии немецким лауреатом Нобелевской премии по литературе. Стал он им 10 декабря 1999 года, получив диплом от короля Швеции. Получил свою премию писатель «за дерзко-мрачные притчи, показывающие забытое лицо Истории». В этой формулировке содержится указание на доминанту поэтики Грасса – гротеск, призванный восстановить вытесняемый из коллективной памяти ужас прошедшей эпохи.

Именно гротеск, известный изобразительному искусству и литературе разных эпох, становится в творчестве Гюнтера Грасса, как, в значительной мере, и вообще в современной культуре, наиболее действенным подходом к художественному осмыслению «многосложностей» минувшего столетия. Грасс вводит соответствующие понятия, которые определяют эти два измерения: «расширенная реальность» и «редуцированная реальность».

Одной единственной действительности, из которой принято исходить, считает Грасс, не существует: всегда приходится «сталкиваться с несколькими действительностями – действительностями, исключающими друг друга, действительностями, сокрытыми обыденной картиной мира».

Главная задача современного искусства поэтому — «выявить множество действительностей», а их наслоение и пересечение и есть основное условие для возникновения гротескного мира.

Персонажи Грасса, все его художественное пространство представляют собой воплощение противоречий современной эпохи. Вариативность «действительностей» сопряжена в его творчестве с еще одним авторским концептом – «амбивалентностью правды».»Амбивалентность» понимается Грассом как противопоставление одной общепринятой картине мира множества других существующих реальностей. Любое произведение Грасса поэтому – это поиск «другой правды».

Главным игровым пространством, где разворачивается действие почти всех произведений, и символом прошлого, которое необходимо вернуть («Я занимаюсь только прошлым, то есть по большей части также моим прошлым», становится родной город Грасса Данциг с его предместьями. Несмотря на расширенные модальные границы, фиктивный Данциг наделен историческим топографическим обликом и вмещает в себя социально и культурно типизированных жителей (говоря проще, в большинстве персонажей так или иначе можно узнать ближайшее окружение Грасса).

Автобиографичен и роман – «Жестяной барабан» («Die Blechtrommel», 1959). Этот роман сразу же принёс Грассу грубые упреки, брань читателей и критиков, увидевших в нём «осквернителя святынь», «безбожника», «сочинителя порнографических мерзостей, совращающих немецкую молодежь», но очень скоро принес автору и мировую славу, сделав его не только одной из центральных фигур на литературной сцене ФРГ, но и чем-то вроде «диктатора литературной моды», хотя сам он себя никогда таковым не считал, а на причудливую разноголосицу критики, доброжелательной или резко враждебной, реагировал внешне спокойно.Сейчас, на пороге нового столетия, когда подводятся итоги века уходящего, в том числе в сфере художественной, можно, не боясь пышных слов, назвать «Жестяной барабан» великим произведением мировой литературы XX века.В «Жестяном барабане» все было ново – и фигура рассказчика, и гротескный взгляд на Германию XX века. Здесь предстают основные этапы его собственного художественного становления, как бы систематизирующего опыт многочисленных, характерных для той эпохи перевоплощений: узкий мелкобуржуазный мир предвоенного польско-немецкого Данцига, с привычными ритуалами и политическим оппортунизмом; воспитание в духе умеренного католицизма с его «запахом, радостями зрительного и слухового восприятия, с его языческими элементами»; участие в проведении месс, на которых служились специальные «Молебны о здравии фюрера» и не было молитв о солдатах на фронте и преследуемых; утрата веры; увлечение искусством; первые опусы для юношеского идеологического журнала; мобилизация (1944), ранение, американский плен.

После войны Грасс, как это подробно описывается в «Жестяном барабане», перебирается в Дюссельдорф, где переживает череду творческих ипостасей: каменотес, скульптор, график, играет в джазе на стиральной доске, увлекается балетом. Многомерная творческая деятельность писателя всегда основана на его визуальном восприятии. Благодаря своему особому умению наблюдать за эмпирической действительностью, Грасс воплощает феномены бытия с одинаковой образностью как в скульптуре, так и на бумаге – в графике, акварели и литературе.

Более всего в произведении «Жестяной барабан» поразил совершенно непривычной, гениально придуманной фигурой героя - юного Оскара Мацерата, который родился на свет уже с невыносимым отвращением к окружающему миру и с решением никак и никогда не участвовать в делах и делишках этого мира. В три года он перестает расти в знак протеста против неаппетитной жизни взрослых.И только подаренный матерью дешевенький детский барабан примиряет его с жизнью, позволяя найти в барабанной дроби свое призвание, прибежище, свой особый, не соприкасающийся со взрослыми мир.Иными словами, он выражает свое миросозерцание не в слове, не в поэзии или живописи, а в форме непрерывного постукивания палочками по гладкой поверхности этого ударного инструмента.История Германии XX века как соло на барабане и герой, наблюдающий мир со своеобразной дистанции, снизу, «из-под трибун», - вряд ли кто оспорит оригинальность и эстетическую новизну подобной художественной идеи.Герой произведения – мальчик Оскар. В три года умный не по годам парень решает больше не расти, в знак протеста против того общества, которое его окружает. Намеренно падает с лестницы, получает сотрясение мозга и, действительно, перестает расти. Вместе с этим Оскар приобретает возможность кричать с такой силой, что начинают лопаться стекла. Эта способность частенько помогает ему, особенно в тех случаях, когда у него пытаются отнять жестяной барабан, с которым парень никогда не расстается.Жестяной барабан мальчика – символ протеста и сопротивления против фашизма. И когда советские солдаты освобождают город и убивают отца Оскара – ярого фашиста, парень решает, что барабан ему уже не нужен. Фашизм сломлен, теперь можно жить, как нормальный человек, теперь можно расти.

Выводы по первой главе

Таким образом, мы можем сделать небольшой вывод. Во-первых, время и пространство в романе более важны, чем в эпосе, потому что персонажи в романе принадлежат в каком-то смысле к настоящему; во-вторых, существуют независимо от настоящего времени.

Города чаше всего становятся местами, где герои живут и действуют. Образ города использовался во многих произведениях. Он играет важную роль в романном искусстве; является городским жанром, по существу. Наконец, образ города – основная черта романной формы, без которой роман никогда бы не стал тем, что он есть. Роман, в котором нет города, в котором присутствие города не важно – исключение из правила.

Автобиографичны оба рассматриваемых нами произведения: «Жестяной барабан» Грасса и «Улисс» Джойса. Но всё же стоит отождествлять поступки героев с жизнью реальных прототипов.

Дублин в «Улиссе» - полноправный главный герой. Всего же в романе помимо города три главных героя. Весь роман написан так, что скорее представляется документальный фильм или фотография, потому что события здесь взаимосвязаны и написан сам текст довольно реалистично.

Роман Джойса звучит как нельзя более своевременно сейчас в начале ХХI века, впрочем, он будет актуален всегда, поскольку проблемы поднимаемые Джеймсом Джойсом вне времени.

Гюнтер Грасс – оказал заметное влияние не только на духовную жизнь ФРГ и на художественно-эстетическое развитие XX века. Его взнос в сокровищницу искусства уходящего столетия трудно переоценить. И главным, самым замечательным его художественным достижением был и остается эпический первенец – «Жестяной барабан».

История Германии XX века как соло на барабане. Жестяной барабан мальчика – символ протеста и сопротивления против фашизма. Барабан не нужен парню лишь тогда, когда заканчивается эта страшная война и когда убивают его отца – ярого фашиста.

ГЛАВА II. Образ города в западноевропейской романистике нобелевских лауреатов: Д. Джойса и Г. Грасса

2.1 «Анатомия города» или Образ Дублина в романе Д. Джойса «Улисс»

В романе Улисс «...именно мелкое, малозаметное, как правило, и несет главную смысловую нагрузку!... » – С.Хоружий

Отличительной чертой творчества Джойса является специфический хронотоп, привязка к современному ему городу, к реально существующим жителям, не изменяя названий улиц, не искажая имен. Действие событий в романе протекает в течение одного дня (с 8 утра до 2-х ночи) в городе Дублине. Это день из жизни дублинского еврея Леопольда Блума и молодого писателя Стивена Дедала. 16 июня 1904 года. Для самого автора эта дата являлась одним из самых значительных событий в его жизни, поскольку именно в этот день произошло его первое свидание с будущей женой Норой Барнакл. Нора стала для довольно искушенного в женщинах Джойса, единственной, незаменимой спутницей, богиней, женой, любовницей и прототипом Марион Блум – героини его произведения – женщины-самки, женщины-богини, женщины-матери.

Помимо супруги Марион (Молли) Блум «Улисс», состоящий из трёх частей, включает в себя ещё два главных героя – это Стивен Дедал (означает «лабиринт» - можно сравнить с Дублином – тоже своеобразным лабиринтом) и Леопольд Блум.

Дублин в «Улиссе» по своим топографическим параметрам полностью соответствует карте начала ХХ века. В свою очередь, Дублин по Джойсу – кровеносная система, центр организма, а дублинцы – как маленькие кровяные тельца, живущие по его (города) законам. Дублин творит жизнь, он живой организм. И понять это можно, прочитав десятую главу «Блуждающие скалы».

Во время работы над романом Джойс настолько тщательно изучил и перенёс в книгу схемы города, что впечатление от происходящего становится реальным. Возникает ощущение вырванного, вырезанного отрывка из жизни Дублина времен Джойса. Вероятно на его современников такого рода погружение в город не вымышленный, не сотворенный фантазией автора, а существующий на самом деле, производило еще более сильное впечатление, нежели на нас, потомков. Такой педантичный перенос улиц, переулков, мостов, дорог вместе с домами, заведениями и местными жителями, вероятно, преследовал следующие цели:

- показать город как своеобразный живой организм, воздействующий на жителей;

- рассмотреть Дублин как отдельный мир, модель мироздания, в котором Блум, Дедалус – прототипы человечества в целом;

- запечатлеть отрезок времени, перенести его на бумагу с помощью фраз, создать эффект фотографии, даже скорее кино.

Начнём с анализа Дублина, как особого живого организма, творящего жизнь и живущего по своим, города, законам. «Как живой организм изображен Дублин – средоточие мещанского бытия, «кипящий горшок мелких интересов и страстей». [3] Дублин здесь не является просто фоном, местностью для перемещения главных героев романа, он движется, дышит; творит вместе с ними, сам по себе, в них, их. Он выступает в роли негласного персонажа, порой гипнотизера, развешивающего в воздухе невидимые паутины мыслей. Тот, кто попадает в зоны этих продуцированных сплетений, улавливает и воспроизводит в своем сознании ту или иную мысль. Поскольку не один персонаж проходит через такие ловушки, можно убедиться в том, что одна и та же мысль или действие, а также продолжение мысли или действия, может возникнуть абсолютно у разных действующих лиц «Улисса» в различных частях романа. Самым ярким эпизодом, показывающим Дублин с данной точки зрения, является десятый – «Блуждающие скалы», содержащий в себе город в полном его объеме. В качестве примеров, приведём несколько отрывков из данной части, разбитой на девятнадцать небольших фрагментов (рассматривалось в предыдущем параграфе), расположив их в виде трех цепочек:

1)“Одноногий матрос, продвигаясь вперед ленивыми бросками своих костылей, прорычал какие-то звуки”[4] “одноногий матрос проковылял за угол аптеки Макконнелла, обогнул тележку мороженщика из Рабайотти и запрыгал на костылях по Экклс-стрит. Приближаясь к Лари О’Рурку, стоявшему у себя в дверях без пиджака, он вызывающе рявкнул: «За Англию» ”[5] “одноногий матрос, приблизившись к Нельсон-стрит, 14, рявкнул: « Англия ждет»” [6] .

Вначале одноногий матрос появляется в отрывке, связанном с преподобным отцом Конми, в котором отражены все действующие лица десятого эпизода, многие из персонажей романа и все три главных героя – Блум, Дедал и Молли, так или иначе заявляющие о своем присутствии. Далее матрос мелькает в части, где Молли Блум подает ему милостыню, и затем мы обнаруживаем его в отрывке, связанном с Быком Маллиганом. Одноногий, с деревянным протезом появится в эпизоде “Евмей”, привлекая внимание читателя, став на время центральным действующим лицом шестнадцатой главы. Кто он? Он не ирландец, он “совсем не походил на жителя Дублина”, [7] он выкрикивает отрывки из песни «За Англию – дом и красу». Я могу лишь предположить следующее – моряк является «дьявольской» для Ирландии Англией, тема англичан-захватчиков проходит через весь роман, Джойс подошел к ней осторожно, иронически.

2)“ – Хорошо, что хоть это есть. А где Дилли?

- Пошла отца встречать, - ответила Мэгги.

Кроша в суп большие кусочки хлеба, Буди добавила:

- Отца нашего иже не на небеси.”[8]

“Ну, погоди же, - угрожающе произнес мистер Дедал,- …но скоро от вас избавлюсь. Вам наплевать, если я лягу в гроб. Все, он умер. Жилец сверху умер”[9]

Сестра Стивена, Буди перефразирует молитву «Отче наш», намекая на то, что их отец Саймон Дедал, к сожалению, жив, т.к. польза от неработающего папаши – пьяницы практически отсутствует, и в это же время Саймон сердито выговаривает другой дочери Дилли, как будто он мысленно услышал слова Буди. Происходит диалог в диалоге. Если Дублин – живой, то есть вероятность его участия в трансформации или в возникновении подобных ситуаций.

3) “Буян Бойлан в новых рыжих штиблетах прохаживался по магазину…Буян Бойлан заглянул ей за блузку еще более благосклонно, зажав в смеющихся зубах стебель с красным цветком”[10] “На Грэфтон-стрит юный Дигнам увидал шикарного франта, у которого был во рту красный цветок, а на ногах – ботинки картинки…”[11] “У ректорского же дома появился с беспечным видом Буян Бойлан, ноги которого в рыжих штиблетах и носках с небесно-голубыми стрелками…Его руки, засунутые в карманы пиджака, не нашли нужным снять шляпу, однако он презентовал трем дамам нахальное одобрение во взгляде и красный цветок в зубах”.[12]

Буян Бойлан так пристально рассматривается только в этой главе. Особое внимание уделяется красному цветку во рту и его ботинкам, которые плавно переходят из одного отрывка этого эпизода в другой. Персонажи, обращающие свой взор на Бойлана, все как один наблюдают лишь эти детали. Его лицо, его настроение никого не заинтересовывают, отмечается лишь его интерес к особам противоположного пола и франтоватый вид. Все это вызывает если не восхищение, то одобрение у жителей города. И только в шестом эпизоде «Аид» мистер Блум, заметив Бойлана, думает: “Что в нем такого есть что они она видят? Наваждение. Ведь хуже не сыщешь в Дублине”[13] . С одной стороны, чувствуя соперника, Блум не может отнестись к нему объективно, а с другой – Леопольд не просто главный герой романа, не просто житель этого города. Блум – еврей, он не ирландец, он своего рода пришелец и видит то, что не могут заметить коренные жители.

Рассмотрим Дублин как модель человеческой жизни. Приведу высказывания двух критиков Д.Г.Жантиевой и Н.П.Михальской:

«Жизнь Дублина он дает как «модель» всей жизни человека, которая, подобно истории человечества, представляет собой, по мысли автора, замкнутый круг»;[14]

«Блум и Дедалус – это воплощение известных свойств натуры человека, это само человечество, а Дублин, по которому они блуждают – это весь мир».[15] И снова возвращаемся к круговороту. Рождение и смерть идут рука об руку в «Улиссе», и в паре они представляют саму жизнь.

В Дублине, как и в любом другом городе мира, есть два места, через которые проходят почти все жители – это родильный дом и кладбище. В день своей «одиссеи» Блум присутствует на похоронах Дигнама и ожидает в родильном доме разрешения от бремени миссис Пьюрфой. Происходит своего рода взаимозаменяемость, цикличность, причем в четырнадцатом эпизоде «Быки солнца», в котором фигурирует родильный приют, вспоминается о смерти Патрика Дигнама: “Патк.Дигнам, жертва апоплексического удара лежит в земле, и после жестокой засухи, хвала Господу, наконец раздождило”[16] . А в эпизоде «Аид», по дороге на кладбище, на похороны Дигнама, Леопольду Блуму на ум приходит его умерший сын Руди, он вспоминает сам факт зачатия сына и беременность Молли: “Потом в положении. Пришлось отменить концерт в Грейстоуне. Мой сын в ней. Я мог бы поставить его на ноги”[17] . В этом же, шестом эпизоде, мистер Блум вспоминает некого студента медика, работавшего в приюте для безнадежно больных: “Приют Богоматери для умирающих. Мертвецкая тут же в подвале, удобно…Славный был тот студент, к которому я пришел с пчелиным укусом. Потом сказали, он перешел в родильный приют. Из одной крайности в другую”.[18]

Далее этого студента можно встретить в «Быках солнца»: “Там Леоп. Блум из газеты Кроуфорда приятно заседал с ватагой бездельников, мастаков повздорить и покричать, были там Диксон мл, студиозус из Скорбящей Матери Божией”.[19] И это еще раз подчеркивает неразрывную связь двух величайших жизненных явлений – рождения и смерти. Здесь Дублин выступает в роли места действия событий, представляющих собой составные части модели жизни человечества, и человека в частности, в роли маленькой модели самого мира, чьи явления по своей сути мало чем отличаются от жизни Дублина. Возникает круговорот, в котором отправными точками является появление на свет и уход из этого мира. Человек странствует между этими двумя точками, жизненный процесс постоянно обновляется, возрождается, один заменяет другого, и таким образом движение по кругу идет и идет без остановок. И мы опять возвращаемся к теме странника, шагающего по городу, идущего по жизни, из года в год, из века в век и т.д.

Посмотрим на Леопольда Блума и Стивена Дедала как на прототипы человечества в мире-Дублине. Мистер Блум, олицетворяющий в романе в основном телесную, приземленную, но в общем-то далеко не самую негативную человеческую сторону. Он любит секс, именно любит, знает в нем толк, для него это уже не просто животный процесс, а своего рода ритуал, из которого можно извлечь не только удовлетворение плоти. Секс для Блума интересен своей прелюдией, ухаживаниями, запретностью – отсюда и вытекает его интерес к замужним дамам, к юным девам, проституткам (на общение с которыми табу накладывает тот факт, что он сам состоит в браке). И здесь прослеживается его стремление прикоснуться к некой тайне, пусть плотской, но загадке. Блума и Дедала можно рассмотреть как разные стороны одного человека мужского пола, и подойти к следующему выводу.

Поскольку Джойс придавал сексу огромное значение и женщину рассматривал как равноправного партнёра, то в его модели мироздания человечество, скорее всего, разделялось по половому признаку. И тогда, не стоит исключать Молли Блум как прототип человека женского пола.

Таким образом, у нас есть: Дублин в роли модели мира, синтез Блума и Стивена в образе прототипа человека мужского пола, и Молли Блум – прототип женской половины человечества.

Далее обратимся к подробному воспроизведению Дублина в романе как к кинофильму. С.Беккет сказал: «Это не предназначено для чтения…это – для того, чтобы смотреть и слушать». На мой взгляд, «Улисс» проходит перед глазами читателя как фильм, иногда сложно с точностью воспроизвести прочитанные фразы, в то время как с легкостью представляется эпизод. В первой главе данной работы уже упоминалось о своеобразной технике Джеймса Джойса, похожей на технику монтажа в кинематографе, о его интересе к работам С.Эйзенштейна. Действительно автору романа прекрасно удалось с помощью особого построения фраз, кропотливой работы с языком, используя все литературные приемы создать визуальный эффект «Улисса». И столь подробное описание, перенос современного Джойсу Дублина на бумагу, видимо одной из своих целей имел создание зрительного ряда перед читателем. Читатель полностью погружается в атмосферу Дублина начала ХХ века, это уже не просто некий город, в котором разворачиваются события, пусть на время, мы становимся его жителями. Подлинные названия улиц, лавки, пабы, маршруты трамваев – все это создаёт впечатление документального фильма. Неоднократные мелькания персонажей второго плана в разных эпизодах предстают перед нами с различных точек зрения, перетекания действий из одной главы в другую так же похоже на кинопленку и лишний раз подчеркивает эффект протяженности действия в течение одного дня. В качестве примера можно привести медленно тянущуюся по городу рекламную цепочку сэндвичменов, несущих на себе буквы, составляющие название фирмы Hely’s. В восьмом эпизоде живая реклама впервые появляется в романе: “Навстречу ему вдоль сточной канавы медленно двигалась цепочка людей, одетых в белое, на каждом рекламная доска с ярко-алой полосой поперек. Распродажа. Похожи на этого священника: мы грешники, мы страдали. Он прочитал алые буквы на их пяти белых высоких шляпах:H.E.L.Y.’S.”. [20] затем, в десятом эпизоде мы снова встречаемся с ними: “Пять фигур в белых цилиндрах, с рекламными щитами, прозмеились между углом Монипени и постаментом, где не было статуи Вульфа Тона, повернулись, показав H.E.L.Y.’S, и проследовали назад, откуда пришли”.[21] Сэндвичмены разворачиваются и снова идут по определенному рекламному маршруту, очередной раз подчеркивая круговое движение.

2.2 Прошлое и настоящее одного города в произведениях Г. Сакса и Г. Грасса

Хотелось бы начать с эпохи Средневековья, а именно с Ганса Сакса – мейстерзингера из Нюрберга и создателя более 4000 песен, 1700 изречений и около 200 пьес.

Г. Сакс, также как и Г. Грасс изображал Германию, хотя Грасс всё же сузил рамки до одного города, а именно Данцига. В своих произведениях Сакс представлял перед нами простоватых крестьян, семейные неполадки, распутство католических клириков, буйство ландскнехтов, забавные проделки смышлёных бродяг. Наиболее известны у него такие фарсы как «Школяр в раю», «Корзина разносчика». Осуждал рост корыстолюбия, раздоры князей.

Сюжеты своих многочисленных произведений Сакс черпал из самых различных источников. Библия в переводе Лютера, античные (Гомер, Овидий, Ливий и др.) и новые (особенно Боккаччо) писатели, всевозможные сборники новелл, фацетий, шванков и басен, памятники народной литературы, исторические хроники, описания путешествий, сочинения по естествознанию подсказывали Саксу сюжеты и темы его произведений.

Все события прошлого, на манер ксилографов позднего средневековья, он вправляет в раму современного ему немецкого быта. Его древний Рим крайне напоминает Нюренберг XVI в., а римляне и греки – сограждан поэта-мейстерзингера. Зато там, где Сакс рисует сценки, из окружающей его жизни, он достигает большой художественной виртуозности. Германия XVI в. нашла в нём своего талантливого бытописателя. Пестрая жизнь города и деревни, лукавые проделки школяров и ландскнехтов, простоватость крестьян, трудолюбие ремесленников и многие другие изображаются им очень живо и просто, с мягким добродушным юмором. Он любит свой родной город и гордится им. Он слагает в честь него рифмованные «похвальные слова» (Lobsprche), в которых неторопливо описывает жизнь Нюренберга, его богатство и благоустроенность. В ряде стихотворений он знакомит читателя со своим домашним бытом, с наивной гордостью зажиточного бюргера перечисляя предметы своего домашнего обихода. Он ценит мир и тишину. Он за незыблемые устои крепкой бюргерской морали. Вместе с тем Сакс уже видит намечающийся упадок ремесла и горько сетует на купцов и промышленников, разоряющих бедного кустаря.

В своих произведениях Сакс изображал свою эпоху – Средневековье. Он умел видеть и изображать мир «во всей его правде и точности, во всей его жизненной сложности».

По своей художественной манере Сакс во многом ещё продолжает традиции средневековой бюргерской литературы (аллегория, подчеркнутый дидактизм, аллегорическое введение в дидактическое стихотворение, и прочее), но он уже зорко присматривается к достижениям литературы европейского Возрождения и стремится частично эти достижения привить современной немецкой бюргерской литературе. Подобно своему современнику художнику Л. Кранаху он переплетает элементы Ренессанса с элементами бюргерской готики. Его излюбленный стих – традиционный книттельферз, которым в XVIII в. воспользовался Гёте (при написании 1-й части «Фауста»).

Гюнтер Грасс в своём произведении «Жестяной барабан» ставил целью показать приговор Второй мировой войне, а также немецкой послевоенной действительности, да и любой – изначально фальшивой – действительности вообще. В этом романе Грасс на примере судьбы Данцига (ныне Гданьск) и его обитателей исследовал ход немецкой истории в 20 века.

Роман «Жестяной барабан» был опубликован в 1959 году. В этом романе автор изображает реальные исторические события, которые конфронтируют с сюрреалистически-гротескным образным языком Грасса. Стиль, в котором написан роман «Жестяной барабан», стал стилем Гюнтера Грасса.

«Жестяной барабан» составил, по признанию самого Грасса, «данцигскую трилогию»: основным связующим элементом произведения является место действия – свободный город Данциг, находящийся на границе Германии и Польши и на всю жизнь оставивший у автора яркие впечатления детства. Неповторимые фарсово-гротескные картинки этого города еще не раз будут возникать в романах, стихах, публицистике автора.Как рушатся стекла от пронзительного голоса карлика Оскара Мацерата, так повергаются в книге все мыслимые авторитеты – семьи, церкви, государства. В осколки разлетается миф о немецких добродетелях – честности, верности и порядочности как основе национального характера. Это было тотальное отрицание (кстати, излюбленное слово в языке Третьего рейха), и оно потрясло читателя. Роман прозвучал «насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом». Насмешкой не только горькой, но и издевательской.Речь идёт об уничтожении еврейской общины в Данциге. Откровенно публицистические размышления о нашем времени ведут Грасса в глубь истории, в эпоху Лютера, Дюрера.

Форма романа – путешествие. Она во многом продиктована стремлением автора вписать сегодняшний день страны в общеисторический и общеевропейский контекст.

Грасс пишет: «Руины немецких городов (впрочем, разрушенных в основном англо-американскими бомбами) никогда не вызывали у меня гордости. Мне стыдно перед тысячами немок, изнасилованных победителями. Стыдно за грабеж, когда забирали всё, что можно было забрать. («А что они сделали с нашими городами и селами!? А мой родной дядя погиб двадцатилетним!») Именно этого Грасс и добился: он нарисовал эту страшную картину – картину войны, показал весь её ужас.

Выводы по второй главе

Произведения, рассматриваемые нами в данной работе, представляют собой события современного города. И выше мы рассмотрели, как авторы представляют свои города.

Начнём с того, что оба эти романа автобиографичны, оба имеют связь с произведениями (Грасс «Жестяной барабан» – Гриммельсхаузен «Симплициссимус» и Д. Джойс «Улисс» и Гомер «Одиссея»). Обоих авторов критиковали, видели в них что-то сумасшедшее, «безбожников», «сочинителей мерзостей», они всё время получали в свой адрес грубые упрёки, брань читателей и критиков, но также и получили мировую славу. Вот только города они изображали каждый свой, но как многое в их манере было схожим, так в то же время многое делало их непохожими друг на друга и уникальными произведениями XX столетия. Актуальны они и по сей день.

О том, чем произведения имеют свою схожесть, мы уже сказали выше. Теперь остановимся на том, чем отличаются их города. Во-первых, они различаются названиями: Дублин и Данциг.

Во-вторых, Грасса, в отличие от Джойса, не привлекает масштабное изображение больших событий. Для него важнее внимание к камерной сцене и выразительной детали.

В-третьих, Д.Джойс показывает образ города через «поток сознания»: мысли трёх главных героев. Он предстаёт перед нами довольно необычайно: как кровеносная система с жителями города – дублинцами, своеобразными клеточками. Грасс же делает акцент на барабане (не зря роман носит название «Жестяной барабан»).

Историю Германии XX века Грасс сравнивает с солом на барабане и герой здесь уже не клетка, а всего лишь наблюдатель снизу, «из-под трибун», – именно в этом и состоит оригинальность автора. Всё его творчество представляет собой сплошную гротескность и вряд ли кто оспорит эстетическую новизну подобной художественной идеи.

События в «Улиссе» перетекают из одного в другое, и начинает казаться, что это и не роман, а документальный фильм. И сравнивая с Саксом, можно сказать, что Джойс скорее всего пытался перенести город реальный в свою книгу, т.е. запечатлеть отрезок времени, перенести его на бумагу с помощью фраз, создать эффект фотографии, показать город как своеобразный живой организм, воздействующий на жителей; рассмотреть Дублин как отдельный мир, модель мироздания, в котором герои – прототипы человечества в целом.

Сакс также умело использует элементы окружающей его жизни, достигая тем самым большой художественной виртуозности. Пестрая жизнь города и деревни, лукавые проделки школяров и ландскнехтов, простоватость крестьян, трудолюбие ремесленников и многие другие изображаются им очень живо и просто, с мягким добродушным юмором. Он любит свой родной город и гордится им, также как и Грасс с Джойсом. Но Грасс, несмотря на то, что сделал роман автобиографичным, всё же основной целью преследовал изобразить болезненную тему войны. Джойс же во главу романа «Улисс» поставил тему телесного и духовного, и, наконец, Сакс просто изобразил жизнь своего города живыми красками.

Заключение

Автобиографичны оба рассматриваемых нами произведения: «Жестяной барабан» Грасса (Дублин) и «Улисс» Джойса (Данциг). Но всё же стоит отождествлять поступки героев с жизнью реальных прототипов.

Восемнадцать глав пути, сложных, порой непонятных, но завораживающих настолько, что, прочтя однажды роман «Улисс» Д. Джойса, прочувствовав его, к нему захочется возвращаться снова и снова, каждый раз открывая для себя новые глубины этого произведения. Несмотря на то, что в столь пристальном рассматривании под увеличительным стеклом человеческой натуры Джеймс Джойс не был первым, именно его «Улисс» подстегнул интерес читателя к людскому сознанию, изучению психологических сторон человеческого организма.

Дублин в романе можно рассматривать в роли полноправного главного героя, а не только места разворачивающейся «одиссеи», перенос подробного плана города, способствующий подобному восприятию, возможно, был одной из задач автора.

Роман написан так, что скорее представляется документальный фильм или фотография, потому что события здесь взаимосвязаны и написан сам текст довольно реалистично, «гипернатуралистически» и звучит он как нельзя более своевременно в начале ХХI века, впрочем, он будет актуален всегда, поскольку проблемы поднимаемые Джеймсом Джойсом вне времени.

Гюнтер Грасс – ещё один лауреат Нобелевской премии, который не менее хорошо положил описание города на страницы своего произведения «Жестяной барабан». Его взнос в сокровищницу искусства уходящего столетия трудно переоценить.

Главным игровым пространством, где разворачивается действие почти всех произведений, и символом прошлого, которое необходимо вернуть (Я занимаюсь только прошлым, то есть по большей части также моим прошлым, становится родной город Грасса Данциг XX века с его предместьями. Несмотря на расширенные модальные границы, фиктивный Данциг наделен историческим топографическим обликом и вмещает в себя социально и культурно типизированных жителей (в большинстве персонажей так или иначе можно узнать ближайшее окружение Грасса).

Оба романа автобиографичны, оба имеют связь с произведениями (Г. Грасс «Жестяной барабан» – Гриммельсхаузен «Симплициссимус» и Д. Джойс «Улисс» и Гомер «Одиссея»).

У Грасса и Джойса есть как и схожесть, так и различие, которое заключается в том, что Джойса не привлекает масштабное изображение больших событий. Для него важнее внимание к выразительной детали, поиск другой правды.

Д. Джойс показывает образ города через «поток сознания»: мысли трёх главных героев. Он предстаёт как кровеносная система с жителями города – дублинцами. Его город как отдельный мир, модель мироздания, в котором герои – прототипы человечества в целом. Грасс делает акцент на барабане.

Историю Германии XX века Грасс сравнивает с солом на барабане и герой здесь всего лишь наблюдатель снизу. Всё его творчество представляет собой сплошную гротескность. Но целью Грасса, несмотря на автобиографичность, было изобразить болезненную тему войны, а не «сфотографировать» один из дней городской жизни, что сделал Джойс.

И всё-таки, несмотря на различие целей двух авторов, они оба помогли увидеть и прочувствовать дух того времени.

Список литературы

Источники:

1. Гюнтер Грасс. Жестяной барабан. - М.: Азбука, 2000.

2. Джеймс Джойс Собрание сочинений: В 3 томах. Т. 3. Улисс: роман (часть III); перевод с англ. В. Хинкиса и С.Хоружего. - М.: Знак, 1994. - С.363-605.

3. Джойс Дж «Портрет художника в юности», С-Пб 2002.

4. Джойс Джеймс «Улисс», М., 1993.

5. Джойс Джеймс «Улисс» в 3-х томах, М., 1994.

Литература по теме:

1. XVII век в диалоге эпох и культур: Материалы научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск 8. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000. С.134-136

2. Гарин И.И. Век Джойса. – М: ТЕРРА–Книжный клуб, 2002. – 848 с.

3. Гарин И.И. «Пророки и поэты», М., 1992.

4. Джеймс Джойс. Лирика. Пер. с англ. Г. Кружкова. М.: Рудомино, 2000. — 120 с.

5. Жантиева Д.Г. « Джеймс Джойс», М., 1967.

6. Затонский Д.В. «В наше время», М., 1979.

7. Ивашева В.В. «Английская литература ХХ века», М., 1967.

8. Иностранная литература, 1989, № 5, с. 239-244; 1989, № 8, с. 225-227; № 10, с. 218-221; 2001, №12.

9. Крепак Е. М. Проблема характера в творчестве Г. Грасса 70-х гг. // Проблемы характера в литературе зарубежных стран. - Свердловск, 1988.

10. Михальская Н.П. «Английская литература новейшего времени», М., 1960.

11. Михальская Н.П., Аникин Г.В. «Английский роман ХХ века», М., 1982.

12. Млечина И. Соло на барабане. // ИЛ - М., 1995. - № 11

13. Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. – М.: Изд–во Независимая Газета, 2000.

14. Сакс Г. Избранное . – В кн.: Брант С. Корабль дураков; Сакс Г. Избранное. М., 1988.

15. Тарасова Е. Улисс forever. Екатерина Гениева. О несостоявшемся священничестве и состоявшемся писательстве. – М., 2003

16. Урнов Д.М. «Джеймс Джойс и современный модернизм», статья в книге «Современные проблемы реализма и модернизма», Москва 1965.

17. Хоружий С. «Улисс в русском зеркале», М., 1994.

18. Эко У. «Поэтики Джойса», С-Пб. 2003.

19. Юнг К.-Г., Нойманн Э. «Психоанализ и искусство», Киев 1996, статья “Монолог «Улисс»”.

Материалы сайтов:

1. http://n-t.ru/nl/lt/grass.htm

2. http://persona.rin.ru/view/f/0/17382/grass-gjunter-grass-gunter

3. http://www.habit.ru/20/92.html

4. http://www.evreyskaya.de/archive/artikel_679.html

5. http://www.bimbad.ru/biblioteka/article_full.php?aid=683binn_rubrik_pl_articles=69

6. http://www.rudata.ru/wiki/

7. www.ireland.ru

8. www.spintongues.msk.ru

Приложение

Отрывок с описанием города из произведения Г. Грасса «Жестяной барабан»

…Звалась эта деревушка Гидданич. Гидданич люди превратили в Данчик, из Данчика сделался Дантциг, позднее название стали писать без т – Данциг, сегодня же Данциг зовется Гданьск. Из деревни получился городок. Потом пришли дикие пруссы и малость его разрушили…

История города Данцига, написанная Эрихом Кейзером, и та битва за Рим, которую предположительно вел некий человек по имени Феликс Дан с помощью Тотилы и Тейи, Велизария и Нарсеса, тоже, наверное, утратили под руками ушедшего затем в море брата свой блеск, а иногда и свои корешки…

Я наслаждался выходами в пестроту города, всегда смахивавшего на музей и трезвонившего каким-нибудь из своих колоколов… Я не намерен докучать вам описанием многобашенного, гудящего колоколами, древнего и якобы до сих пор хранящего дыхание средневековья, отображенного на тысячах вполне приличных гравюр города Данцига с высоты птичьего полета…

На здании Городского театра был куб, увенчанный куполом, который являл пугающее сходство с увеличенной до несуразных размеров классической кофейной мельницей, хотя, ему недоставало рукоятки, необходимой для того, чтобы в ежевечерне переполненном храме муз и просвещения перемалывать в отвратительные отруби пятиактную драму вместе с лицедеями, кулисами, суфлерами, реквизитом и всеми занавесами.

На высоте примерно тридцати метров над Угольным рынком, над трамваями, над радующимися концу рабочего дня служащими, высоко над источающей сладкий g`o`u мелочной лавкой Маркуса, над прохладой мраморного столика в кафе Вайцке, возвышаясь над двумя чашками мокко, оставив внизу наш дом, двор, все дворы, гвозди, прямые и кривые, соседских детей с их супом из кирпича... Город недурно бы сжечь, а теперь русские, поляки, немцы и англичане сообща в сотый раз обжигали кирпичи готических строений, отчего кирпичи все же не обращались в сухари. В церкви Марии огонь шел изнутри наружу, демонстрируя праздничное освещение сквозь стрельчатые окна…

Возведя взгляд вверх по кирпичам, я уже не мог вести его вдоль фасада, потому что с выступов и из бойниц башни то и дело обрушивались голуби, чтобы без промедления и по-голубиному недолго отдохнуть на водосточных желобах и эркерах, а потом снова, низринувшись с камня…

Отрывок с описанием города из произведения Д. Джойса «Улисс»

Лохланны, «жители озер» (ирл.) – прозвище норвежцев, совершавших набеги на Ирландию в VIII-IX вв.; ими был основан Дублин. Датчане-викинги совершали подобные же набеги поздней.] причаливали тут к берегу в поисках добычи, кровавоклювые носы их низко скользили над расплавленным оловом прибоя. Датчане-викинги, бармы томагавков блестят на груди у них, как храбрый Мэйлахи носил на шее обруч золотой.

Доусон – дублинский торговец-булочник и политический деятель, лорд-мэр Дублина в 1882 и 1883 гг.

Дублинская башня Мартелло и подобные ей были построены, когда премьер-министром Англии был Уильям Питт Младший, – сказал Бык… Во время голода в Дублине в 1331 г. к берегу принесло стаю кашалотов, и жители перебили более двухсот из них. Следующая историческая сцена – небывалые морозы зимой 1338 г., когда дублинцы жгли костры на льду городской реки Лиффи. прибилась к берегу в палящий полдень, пуская фонтаны, барахтаясь на мели. И тут, из голодного города за частоколом – орда карликов в кургузых полукафтаньях, мой народ, с мясницкими ножами, бегут, карабкаются, кромсают куски зеленого, ворванью пропахлого мяса. Голод, чума и бойни. Их кровь в моих жилах, их похоти бурлят во мне.

Дублинские обитатели по сей день верят, что обитатели города имеют испанское происхождение, и по темным улочкам старинного городка нельзя сделать и трех шагов, чтобы не встретить настоящий испанский тип со смуглым лицом и черными как смоль волосами. Дублинец и неправ, и прав. Конечно, черные волосы и глаза редкость сегодня в городе, тут царят, как на полотнах Тициана, медноволосые… но стоит закрыть глаза, и в полутьме истории ты увидишь испанский город… Горы Блум находятся недалеко к юго-западу от Дублина…

Неплохая головоломка: пересечь Дублин и не натолкнуться на кабак. Тут просто так не скопишь. Может, с пьяных имеют. Принес три, записал пять…

В Сэндимаунте, юго-восточном пригороде Дублина, от дома Падди Дигнама, скончавшегося школьного товарища Блума, отправляется траурный кортеж, следующий на католическое кладбище Проспект в Гласневине, за северной окраиной города. Весь Дублин тоже можно видеть как большое кладбище, дом ирландца - его гроб. В дублинской церкви Св. Верберги – один из лучших органов на Британских островах.

Маллиган, вам любой скажет, это отпетый бандит, насквозь испорченный тип. От одного его имени воняет по всему Дублину… Не содейте зла – так называли Ричмондскую тюрьму в Дублине, по надписи над ее входом.

[1] там же, стр.332

[2] Юнг К.,Нойманн Э. “Психоанализ и искусство”, стр.71

[3] Жантиева Д.Г. «Английский роман ХХ века», стр.46

[4] «Улисс», стр.169

[5] там же, стр.174

[6] там же, стр193

[7] «Улисс», стр.428

[8] там же, стр.176

[9] там же, стр.184

[10] «Улисс», ятр.176

[11] там же, стр.195

[12] там же, стр. 197

[13] там же, стр.72

[14] Жантиева Д.Г. «Английский роман ХХ века»,стр.47

[15] Михальская Н.П. «Пути развития английского романа», стр.43

[16] «Улисс», стр.307

[17] там же, стр.70

[18] там же, стр.76

[19] там же, стр.307

[20] «Улисс», стр.118

[21] там же, стр.178

Скачать архив с текстом документа