по философии На тему: Экономика и нравственность

СОДЕРЖАНИЕ: Без акцента на нравственные аспекты денег нельзя выиграть борьбу за сердца и души не только предпринимателей, но и обыкновенных людей, которые просто хотят ходить на рынок, покупать дешевые качественные товары и услуги, растить детей и гордиться своей страной

Отдел докторантуры и аспирантуры

Реферат по философии

На тему: Экономика и нравственность

Выполнила аспирантка заочной формы обучения

Минск 2007
Содержание

^[1]

Отношение к экономической деятельности всегда было неоднозначным и даже прямо противоположным у представителей разных экономических течений. Экономика пронизывает все сферы жизни человека, сопровождает его при принятии решения или выборе того или иного действия. Без четко обозначенной философии и морали очень трудно реализовать мечту о зажиточной, благополучной и счастливой семье, городе и стране. Без инвестиции в идеи не минимизировать социальные и экономические издержки реформ. Без акцента на нравственные аспекты денег нельзя выиграть борьбу за сердца и души не только предпринимателей, но и обыкновенных людей, которые просто хотят ходить на рынок, покупать дешевые качественные товары и услуги, растить детей и гордиться своей страной.

Определение общего или частного интереса как доброго и злого, как действительно этической проблемы, зависит и от субъективного мировоззрения мыслителя, и от той формы социальных действий, которую используют индивиды, и от тех целей которые они преследуют. Одиозный для многих принцип “ты — мне, я — тебе”, утверждает и контролирует либеральную форму обмена, которая отличается от авторитарных форм, как день отличается от ночи или как добро отличается от зла. Однако все эти тонкости морали можно уразуметь не при помощи существующих понятий этики, а при помощи новых понятийных средств, отражающих отношения обмена и получаемого результата. Сетования на то, что либеральные отношения “строятся по типу чисто функциональных, технических отношений и, таким образом, лишаются человечности”, не выдерживают никакой критики, поскольку действительно бесчеловечными были долиберальные — тиранические и крепостнические отношения обмена. Поэтому отношения либеральной взаимовыгоды, пришедшие на смену одностороннего тиранического и крепостнического пользования людьми в полном смысле изменяют общество к лучшему, гуманизируют его, делают совершеннее и моральнее.

Идея проникновения нравственности в экономику все более завоевывает позиции в сознании современного политического и делового мира. Есть достаточно оснований считать, что международное сообщество придает всевозрастающее значение тому, по каким нормам морали оно не только функционирует, но и намерено развиваться дальше.

1. Экономика и мораль

1.1. Нравственная оценка экономики: основные положения

Обращаясь к экономике, мы тем самым обращаемся к социальной сфере бытия как сфере жизни свободных и разумных личностей. В отличие от природы, где царствует естественная причинность, в обществе имеет место свободная причинность. Отношения же человека к общественным моральным ценностям остаются противоречивыми. Объективными базисными общественными ценностями добра, с моей точки зрения, предстают жизнь, личность и разум. Базисными системными ценностями зла являются смерть, тоталитаризм и иждивенчество.

Кроме структурно-нравственного аспекта экономики, соединенного со средствами производства, формами хозяйствования, экономическими отношениями, в ней можно выделить и личностно-этический аспект экономики, который определяется ценностями самих людей, работающих в сфере бизнеса. Экономические отношения влияют и на общественную нравственность, и на личностную.

В объективно-социальном факторе с точки зрения моральной значимости следует отличать экономические объективные законы и экономические обстоятельства . Влияние человека на объективные экономические законы может быть лишь опосредованным, через изменения условий проявления этих законов или через субъективный отказ участвовать в экономической деятельности при данных условиях. Сами же объективные законы человек изменить не может. Экономические обстоятельства создаются самими людьми, и влиять на них человек может и должен. Потому за экономические обстоятельства, как и за сферу большей свободы, человек несёт ответственность.

Экономика, как и политика, и другие сферы социума, обладает определённой автономией, здесь могут процветать, достигать успехов и люди с невысокими моральными качествами, но с высокими профессиональными, «деловыми» способностями.

Общечеловеческие моральные ценности, принципы действуют и в сфере экономики. Так называемые «этика бизнеса», «хозяйственная этика», «экономическая этика», «этика успеха» являются специфическим проявлением единых фундаментальных и социально-базисных моральных ценностей в сфере хозяйственной деятельности.

1.2. Проблема морального фактора в экономике: история и современность

О бизнесе нельзя думать, как о низшем уровне человеческой

деятельности по сравнению с написанием романов и

борьбе за власть. Бизнес - это творческий процесс. Его изучение

также достойно усилий, как история, право, медицина,

социальная организация и искусство.

G. L. S. Shackle^[2]

Следует отметить, что в этике существуют разные точки зрения на поднятые вопросы. К проблеме соотношения морали и экономики имеется два альтернативных подхода и множество других, являющихся их различным сочетанием.

Первая точка зрения – «прагматическая». Утверждается, что главная цель бизнеса состоит в прибыли. Именно стоимостная оценка результатов производства заставляет экономику служить потребностям общества и конкретного потребителя.

К сторонникам прагматической точки зрения на проблему соотношения нравственности и экономики можно отнести всех экономистов, последовательно придерживающихся принципов свободного рынка, ликвидации торговых барьеров и ограниченного государственного вмешательства в экономику. М. Фридман заявляет, что в «свободной экономической системе существует один - единственный вид ответственности, согласно которому все имеющиеся средства должны использоваться с максимальной эффективностью и всякая деятельность должна проверяться максимально возможной прибылью»^[3] . Рынок дает шанс каждому из нас реализовать себя исходя из того, насколько эффективно мы будем использовать предоставленные им возможности. Рынок не только не обходим, но и должен носить неуправляемый характер. Роль государства должна сводится только к созданию благоприятных условий, необходимых для эффективного функционирования рыночной системы, и обеспечению равенства перед законом всех хозяйствующих субъектов. Именно рынок способен собрать воедино знания, умения и навыки, которые рассеяны в обществе. Замечательной вехой не только в истории экономической теории, но и в этике предстаёт творчество шотландского мыслителя XVIII века Адама Смита. В своём экономическом труде «Исследование о природе и причине богатства народов», шотландский мыслитель отстаивал идеи рыночной экономики, на основе определённой концепции человека. Человек – это экономическое существо, которое стремится извлечь для себя наибольшую выгоду и максимальную прибыль. Личный интерес является фундаментальным стимулом эффективного хозяйствования. «Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что необходимо тебе…Именно таким путём мы получаем друг от друга преимущественную часть услуг, в которых мы нуждаемся»^[4] .

Однако в рыночной экономике, кроме личного эгоистического интереса, действует ещё «невидимая рука», которая направляет множество личных интересов, независимо от самих субъектов, к всеобщей пользе. Предприниматель, направляемый «невидимой рукой», более действенным образом служит интересам общества, нежели тогда, когда сознательно стремится служить ему.

А. Смит считал, что общество может существовать и без взаимной любви или расположения, но когда члены общества сознают его пользу и строят свои отношения на обязанностях и долге. Общество может поддерживаться и «при содействии корыстного обмена взаимными услугами, за которыми всеми признана известная ценность»^[5] .

Дж. С. Милль допускает мысль, что «трансформация общества» в сторону самопроизвольного превращения накопленных капиталов в собственность «тех, кто пользуется ими для производства», могла бы обеспечить «комбинацию более всего подходящую к организации промышленности». Вместе с тем главный его вывод однозначен: хотя решение практических проблем требует «распространения социального мировоззрения», «общим принципом должно быть laisser faire, и каждое отступление от него, не продиктованное соображениями какого-то высшего блага, есть явное зло».

Рынок обладает таким преимуществом, что он в состоянии эффективно распределять те ресурсы, которые ранее не были и не могли быть учтены, на хозяйственные цели, которые ранее не были и не могли быть выявлены. Спонтанный характер рыночного порядка означает, что любое вмешательство в него может лишь подорвать механизм рынка и парализовать хозяйственную систему в целом. Более того, любой сознательный контроль над хозяйственной жизнью, любая экономическая политика, нацеленная на получение определенных результатов, будь то политика полной занятости, экономического роста, борьбы с инфляцией или экономическими спадами, балансирования спроса и предложения денежной массы и т.п., по мнению Хайека, в принципе невозможна, поскольку она не в состоянии учесть и использовать тот массив знаний, который необходим для ее успешной реализации, и может иметь только разрушительные последствия для экономики.

Вторая точка зрения признаёт диалектическую связь между нравственностью и экономикой. Здесь подчёркивается не только личностно-этический аспект экономики, но и её структурно-нравственный аспект влияния на экономику. Отстаивается принцип, что если мораль объявляет что-то в экономике бизнеса несправедливым, то это означает, что созрели экономические предпосылки для иного, более справедливого решения проблемы, и что субъекту необходимо подчинится данному решению.

Сторонники данной точки зрения считают, что нравственно-положительная экономика и обеспечивает долгосрочную, стратегическую эффективность, рентабельность. Представители данного течения создают концепции социальной ответственности бизнеса исходя из их собственного субъективного видения данной ответственности, открывая возможности лоббирования интересов отдельных негосударственных организаций и правительственных групп.

В XX веке широкое распространение получили идеи М. Вебера о связи рыночного капитализма с религиозной христианской нравственностью. В своей книге «Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебер проанализировал значение этического фактора в генезисе рациональной, рыночной экономики. По М. Веберу, дух капитализма - это «строй мышления, для которого характерно систематическое стремление к законной прибыли в рамках своей профессии»^{[6] .} Учёный показал, что рациональному, или рыночному, капитализму противостоит конкурент – «традиционализм» или «застойное общество «Традиционализм» руководствуется принципом «максимум удовольствия и минимум напряжения».

Рыночный капитализм возникает на иной основе. Его главными принципами являются: «профессиональный труд как долг, самоцель». Прибыль, капитал оцениваются как экономическая и моральная ценности, характеризующие достоинство человека, его самоценность, его «богоизбранность». Капитал есть средство для самореализации, самоутверждения как утверждения своего «Я» в своих собственных глазах и во мнении близких и общества.

М. Вебер критически оценивал, с точки зрения этики успеха, возможности восточных религий, католицизма и православия. Главный недостаток этих религий Вебер видел в широком распространении среди них мистицизма. Мистицизм обращён преимущественно внутрь себя и относится к миру как к искушению. Подобный мистицизм отличается созерцательностью, пренебрежением роли разума и по сути дела являет собой отрицание мира. «Сломленный миром» мистик противоположен занимающему активную жизненную позицию аскету. «Особая покорная «сломленность» характеризует мирскую деятельность мистика, - писал М. Вебер, - он всё время стремится уйти в тень и уединение, где ощущает свою близость к Богу. Аскет уверен в том, что служит орудием Бога»^[7] .

Относительно положительную оценку богатства, успеха можно найти у апостолов. Так, первоапостол Павел говорит: «трудись … чтоб было из чего уделять нуждающемуся»^[8] . Св. Иоанн Златоуст также обращал внимание на то, что «не будем завидовать богатым и презирать бедных, ибо и то и другое бывает от Бога и не от Бога»^[9] . «Я не осуждаю тех, - утверждает он в другой Беседе, - которые имеют дома, поля, деньги, слуг; а только хочу, чтобы они владели всем этим осмотрительно и надлежащим образом».

Таким образом, в христианстве не отрицаются метафизически успех, богатство, высокое социальное положение. Но в отличие от языческого идолопоклонства золотому тельцу, мамоне, выдающимся людям, в христианстве всё это не рассматривается как самоценность, как смысл жизнедеятельности человека: социальный успех не должен порабощать бессмертную душу, человек должен быть свободен от сребролюбия, тщеславия, гордости, и он может быть таковым, ибо свободен по природе своей, так как создан по образу и подобию Божиему. Успех социальный в самом широком значении этого слова есть лишь средство, которым нельзя пренебрегать как «богатством неправедным», средство, которое, как «талант», нельзя закапывать в землю, так как он также от Бога.

«И ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие»^[10] . Такое порицание богатства, гражданского успеха есть и в послании апостолов, и в патристике. Апостол Павел писал своему духовному сыну Тимофею, что «корень всех зол есть сребролюбие».

Некоторые мыслители утверждают, что успеха и благополучия возможно добиться лишь безнравственными методами. Это значит, что человек стоит перед выбором между успехом и добродетелью. И невольно возникает вопрос: неужели нет иной платы за успех, кроме насилия, интриг и обмана? Или все-таки существуют иные, нравственные методы? Данные мыслители предлагали свои способы достижения гармонии между экономикой и моралью, между экономикой и политикой, между частными или групповыми интересами меньшинства и национальными интересами или даже интересами всего человечества.

Значительного развития экономическая мысль получила в античной Греции. Наиболее крупными представителями в этой области являлись известные древнегреческие мыслители Платон и Аристотель. Платон отрицательно относился к функции денег в качестве сокровища и требовал запретить куплю-продажу в кредит, т.е. выступал против использования денег как средство платежа. Платон считал, что горожан надо наделять земельными наделами, но их имущество не должно быть чрезмерным. Если стоимость имущества превысит стоимость надела в 4 раза, то излишек подлежит передаче государству. Запрещаются также ссуды под проценты и покупка товаров в кредит. Закон должен устанавливать пределы колебания цен. Именно в таком государстве, где выполняются эти правила, не будет ни богатых, ни бедных. В диалоге «Законы» Платон писал: «Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-то властью. Там же, где закон – владыка над правителями, а они – его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги».^[11]

Торговля необходима только потому, что она обслуживает разделение труда внутри города и между городами. Философы и воины не имеют никакой частной собственности и беспощадно караются за хранение золота и серебра. Собственность – привилегия крестьян и мастеровых, так как она сама по себе не мешает работать, но губительна для тех, кто предан высоким размышлениям.

Аристотель был одним из первых мыслителей, пытавшихся исследовать экономические законы в современной ему Греции. Особое место в его трудах занимает объяснение понятий денег, торговли. Он исследовал исторический процесс зарождения и развития меновой торговли, превращения её в крупную торговлю. Торговля оказалась силой, способствующей образованию государства. Нужда, т.е. экономическая необходимость, «связывает людей в одно» и приводит к обмену, в основе которого лежит факт общественного разделения труда.

Аристотель одобрительно относился к тому виду хозяйствования, который преследовал цель приобретения благ для дома и государства, назвав его «экономикой». Экономика связана с производством продуктов, необходимых для жизни. Деятельность торгово-ростовщического капитала, направленную на обогащение, он характеризовал как противоестественную, назвав её «хрематистикой». Хрематистика направлена на извлечение прибыли и её главная цель – накопление богатства. Аристотель считал, что истинное богатство состоит из предметов первой необходимости в хозяйстве со средним достатком, что оно по природе не может быть бесконечным, а должно ограничиваться определенными рамками, достаточными для обеспечения «благой жизни».

Итальянский монах доминиканского происхождения – Фома Аквинский - является наиболее авторитетной фигурой школы канонистов на позднем этапе ее развития. Аквинский, учитывая реалии своего времени, ищет новые объяснения социального неравенства в условиях сословного деления общества. Так в работе “Сумма теологии” он показывает массовое внедрение товарно-денежных отношений в жизнь городов. В отличие от канонистов раннего периода, Фома Аквинский не считает уже ростовщичество исключительно греховным явлением, он активно использует принцип двойственности оценок, позволяющий средствами софистики диаметрально изменить суть первоначальной трактовки хозяйственного явления или экономической категории. Поэтому “Сумма теологии” изобилует двойственными характеристиками и схоластическими суждениями к которым прибегает автор в поисках путей примирения и компромисса по многим, как казалось бы, взаимоисключающим теоретическим положениям. Термин “справедливой цены” был выдвинут еще ранними канонистами, в частности “Святым Августином”. В то время он включал в себя следующее содержание: Ценность товара должна устанавливаться в соответствии с трудовыми и материальными затратами в процессе его производства по принципу “Справедливой цены”. Продолжая начинания канонистов и в то же время прибегая к принципу двойственности оценок Фома Аквинский отходит от затратного принципа установления “Справедливой цены”, считая его не совсем точным, так как он может не доставить продавцу соответствующего его положению в обществе количества денег и нанести ущерб. Фома Аквинский обосновал два вида “справедливых цен”. Во-первых, он считал цену “справедливой ”, если она отражает все издержки, то есть затраты на сырье, инструменты, транспортировку. Во-вторых, “справедливая цена ” должна обеспечивать пропитание продавцу в соответствии с его сословным положением. Цена на один и тот же товар у ремесленника - одна, а у рыцаря и церковника – другая. В первом виде цен в основе обмена – равенство, а во втором – привилегия для высших сословий.

В условиях тиранического и крепостнического времени богатство достигалось благодаря насилию, благополучие одних строилось на бедственном положении других. А достойным средством достижения цели была “героическая”, силовая форма приобретения богатства. В этих же условиях, хотя и не в широких масштабах, имел место и другой способ удовлетворения личного интереса — свободный обмен: мелкое, кустарное производство, мелкая или даже крупная торговля, покоившаяся на трезвом расчете. Притесняемая и презираемая властью и общественным мнением такая деятельность считалась “низменной”, недостойной порядочного человека. С позиций тиранической и крепостнической морали такая деятельность не вызывала доверия, а поэтому подвергалась критике с различных сторон позиций точек зрения: аристократической, религиозной, а позже пролетарской, революционной и др. Достижение материального благополучия, т.е. удовлетворение жизненных потребностей с помощью свободного обмена во всех традиционных обществах осуждалось как стремление к наживе. Новая ценностная ориентация стала формироваться с развитием товарного производства. В эпоху Возрождения и Нового времени свободный обмен становится приоритетным, тогда как авторитарные формы обмена уходят в тень и объявляются вне закона. Тем не менее, в общественном мнении деятельность предпринимателя и торговца продолжает восприниматься с насмешкой и презрением. В немалой степени такое негативное отношение обусловлено позицией моралистов, а не только архаичным, традиционалистским или общинно-коммунитарным представлением о нравственности. Все эти сторонники бескорыстия единым фронтом ополчились против либеральных моральных ценностей, которые не соответствуют их субъективным представлениям о нравственности.

Однако с другой стороны, возникало понимание того, что человек, разумно и успешно реализующий собственный интерес способствует и общему благу других людей. Стремясь к удовлетворению своего частного интереса, каждый человек вступает в свободный обмен с другими лицами, которые также удовлетворяют свой частный интерес. Торговец идет к покупателю, а покупатель — к торговцу, врач — к больному, а больной — к врачу. В результате, на смену авторитарной, силовой организации общества приходит его самоорганизация. Поэтому индивиды как носители частного интереса не только не отчуждены друг от друга, а, напротив, — они сплачиваются, несмотря на то, что двигательной силой их деятельности выступает личный интерес.

Одним из тех, кто поставил под сомнение состоятельность либеральных отношений и лежащей в их основе теории “разумного эгоизма” и предложил другой подход к рыночной экономике был Джон Мейнард Кейнс, благодаря усилиям которого современная экономическая наука, как впрочем, и социально-экономическая реальность Запада стали такими, какими мы их видим сегодня.

2. Роль бизнеса в современном мире

2.1. Влияние бюрократии на становление и развитие бизнеса

Первый шаг к первоклассной финансовой системе – укрощение

правительства, превращение его в институт, который больше

уважает права собственности, чтобы граждане могли

создавать богатство в безопасных условиях. Развитие прав

собственности по пути, когда они переходят к тем, кто может

пользоваться ими лучше всех, является критическим шагом в этом процессе.

Власть неизбежно приближается к людям по мере того,

как собственность распределяется более эффективно и широко.

Р. Раджан

Свободные рынки покоятся на хрупком политическом основании. В условиях конкурентной экономической системы свободного рынка решения несметного числа его безымянных участников устанавливают цены, которые, в свою очередь, определяют, что производить и кто получит прибыль. Невидимая рука рынка заменяет чиновников и политиков в принятии всех этих решений. Это породило неверное представление о том, что рынкам не нужны государства. Но рынки не могут процветать без четко различимой роли государства, которая заключается в том, чтобы предоставить и поддерживать инфраструктуру, дающую участникам рынка возможность торговать свободно и уверенно.

Мы не можем отрицать тот факт, что экономическая власть трансформируется в политическую. Неважно, какие кампании финансовых реформ предлагаются и осуществляются, всегда применима некая разновидность «золотого правила»: у кого золото, тот и диктует правила. Но связь между экономической и политической властью особенно важна в двух случаях. Если небольшое число влиятельных лиц обладает большой экономической властью, они могут положиться на свое политическое влияние для достижения своих коммерческих целей и не чувствовать необходимости установления прозрачных правил, которые делают рынок доступным для всех, они могут активно пытаться подавлять конкурентный рынок, чтобы сохранить свои позиции. Это скорее будет представлять проблему в стране, где нет развитой рыночной инфраструктуры.

В условиях неопределенных прав собственности и несовершенного законодательства открываются возможности достижения желаемого любыми способами, не стесняясь в средствах. Расширение функций государства в различных формах чревато и иными последствиями: распространением коррупции, уклонения от налогов, возникновением теневой экономики и ослаблением функции государства по защите прав собственности.

Вместе с тем, участие в экономической деятельности имеет смысл лишь тогда, когда каждый из предпринимателей имеет свои шансы на успех. Если же у одних, “неприкасаемых” это стопроцентный успех, а у других — рядовых участников рынка шансы близки к нулю, то это свидетельствует о ситуации вседозволенности и беззакония. Как может в ситуации морального выбора поступать обычный человек, который в неравной борьбе с государственными мафиозными чиновниками пытается сохранить хоть какие-то результаты своего труда? Как может поступать человек, если его на каждом шагу грабят те, кто по долгу службы должен помогать ему вести его дело, должен охранять его бизнес от несправедливости? Выбирая между добродетелью и выживанием, предприниматель вынужден уступать насилию. Поэтому нарушения моральных норм властвующими персонами плохо не только само по себе, они создают атмосферу, способствующую дальнейшему размыванию моральных ориентиров. Нарушение моральных норм со стороны государственных чиновников гораздо более значимо, чем правонарушения со стороны отдельных предпринимателей.

Легкая, дешевая и простая процедура регистрации и ликвидации, лицензирования, прочная защита прав инвесторов и акционеров, профессиональный, беспристрастный суд и развитая финансовая система при гибком рынке труда, низких налогах и простых экспортно-импортных процедурах оформления грузов – вот самый лучший рецепт пресечения любых возможностей использовать теневые методы ведения бизнеса. Это лучшее из всех известных экономической теории и практике средств борьбы с коррупцией. Это самый дешевый, надежный и проверенный на практике способ создания прочных основ устойчивого развития страны.

Коррупция как многогранное общественно опасное явление представляет серьезную угрозу не только экономической безопасности страны, но и подрывает авторитет власти, способствует проникновению организованной преступности в важные сферы интересов бизнеса, государства и общества. Главная причина существования коррупции – несовершенство экономических институтов, наличие в обществе норм поведения и налоговых барьеров, мешающих развитию бизнеса и росту его результативности, обойти которые позволяют лишь коррупционные действия.

2.2. Прибыль, благосостояние и добродетель

Главный тест на определение социальной ответственности бизнеса - демонстрация его баланса и графы «прибыль». Люди сами голосуют, добродетелен бизнес или нет, покупая или отказывая в покупке его товаров и услуг. Прибыль не является точным измерителем, но важным индикатором того, сколько добра делает бизнес людям. В этом смысле прибыль является важным информационным сигналом рыночной экономики. В конкурентной рыночной экономике прибыль получается только в результате прилежного служения потребителю. Конечно, идеализировать прибыль нельзя. Случается, что в погоне за прибылью сегодня, компания ставит под сомнение свою устойчивость.

Для полноценного анализа важно учитывать многие компоненты деятельности бизнеса. Возможны сговор отдельных участников рынка. Еще один популярный способ - обратиться за помощью к государству за ограничением входа на рынок конкурентов, которые сбивают цены. На размер прибыли влияют также квоты, импортные тарифы (особенно дискриминирующие отдельных производителей), лицензии, налоговые привилегии, первостепенный доступ к дешевым ресурсам и т.д.

При деятельности бизнеса возникают позитивные и негативные экстерналий. Одним из популярных аргументов экологов против механизма прибыли является то, что при формировании цены не учитываются издержки, связанные с интенсификацией процесса глобального потепления. Путем использования корректирующих механизмов сторонники концепции социальной ответственности бизнеса предлагают интернализацию негативных экстерналий. Эти механизмы могут вводиться только государством.

Одним из самых популярных способов искусственной манипуляцией размером прибыли является сложнейшее законодательство по регулированию разных аспектов деятельности бизнеса. Чем сильнее регулирование, тем сложнее бизнесу выполнять свою первичную роль. Тотальному регулированию подвергаются химические производства, биотехнологии и многое другое. Причем, мнение ученых далеко не всегда принимается во внимание. Приведем пример оценки регулирования химических веществ в ЕС. Это мнение ученых, а не лоббистов: «Данное законодательство непрактично и имеет огромные экономические и этические издержки. Оно предполагает интенсивное тестирование на предмет безопасности всех не тестируемых ранее химических элементов, производимые в количествах более одной тонны вне зависимости от рисков, включая такие компоненты, как обычная соль или гидрокарбонат натрия» (профессор Colin Blakemore, президент британской федерации биологических наук). Очевидно, что такое регулирование сильно завышает издержки бизнеса и делает многие товары для потребителей недоступными. Таким образом, государство должно не искать некое новое «человеческое лицо» бизнеса, а создать условия, в которых бизнес работает для выполнения своей первичной функции. Это ответственность государства, а не бизнеса, предлагать законодательные решения. Бизнес может выступать в качестве консультанта, но не несет ответственности за плохую налоговую систему или закон о регистрации предприятий. Ошибочно относиться к бизнесу, как к роботу, который знает только две вещи - прибыль и убытки. На самом деле в бизнесе работают живые люди, со своими ценностями, взглядами и идеалами.

Причина особой важности бизнеса заключается в том, что экономика характеризуется постоянными изменениями и инновациями. Они, в свою очередь, являются результатом целенаправленной деятельности предпринимателей. Об этом еще писал Дж. Шумпетер в своей работе Capitalism, Socialism and Democracy: Фундаментальный импульс, который запускает мотор капитализма и поддерживает его работу, исходит от новых товаров, которые покупают новые потребители, новых методов производства и перемещения товаров, новых рынков, новых форм промышленной организации, которую создает капиталистическое предприятие». В нашем мире бизнес - это главная движущая сила, главный фактор перемен. Он повышает производительность труда и повышает уровень материального благосостояния. Роль бизнеса не реактивная, а активная. Противники такого подхода считают, что экономических рост является следствием технологического прогресса, который, в свою очередь, следует из научно-исследовательской деятельности. А она, по их мнению, финансируется не бизнесом, а государством. Таким образом, противники рынка утверждают, что роль бизнеса - не творить, создавать, а всего лишь приспосабливаться к условиям, создаваемым государством. На самом деле, это бизнес является источником инноваций и научных открытий. И. Шумпетер пишет: «Разве экономические успехи были следствием череды изобретений, которые произвели революцию в производстве, а не охотой за прибылью бизнесменов? Ответ отрицательный. Реализация технологических инноваций была сутью этой охоты за прибылью. Неправильно утверждать, как делают многие экономисты, что капиталистическое производство стоит отдельно от технологического прогресса. Они были одним фактором или мы можем сказать, что капиталистическое производство было движущей силой инноваций».

В поддержку утверждения Шумпетера можно привести следующие высказывания. Первое принадлежит Jacob Schmookler из книги Invention and Economic Growth^[12] : «изобретение - это, главным образом, экономическая деятельность, которая, как и другие виды экономической деятельности направлена на получение прибыли... Люди делают изобретения, потому что они хотят решить экономические проблемы и капитализировать экономические возможности».

«Бизнесмены - это единственная категория людей, отличающая капитализм и американский образ жизни от тоталитарного этатизма, который постепенно подминает под себя весь остальной мир. Все другие слои общества - рабочие, фермеры, профессионалы, ученые, солдаты - существуют и при диктатурах, хотя и прозябают в страхе, в цепях, в нищете, в условиях прогрессирующего саморазрушения. Но при диктатуре такая категория, как бизнесмены, отсутствует. Их место занимают вооруженные бандиты: чиновники и комиссары. Бизнесмены - символ свободного общества, символ Америки. Если они погибнут, в тот миг, когда они погибнут, с ними погибнет цивилизация. Но если вы хотите бороться за свободу, вы должны начать с борьбы за ее обойденных наградами, непризнанных, негласных, но лучших представителей - американских бизнесменов»^[13] .

Еще одной причиной, которая заставляет бизнес заниматься инновационной деятельностью, является нейтрализация угрозы потери конкурентоспособности и или даже банкротства. Об этом убедительно пишет William Baumol в своей книге The Free Market Innovation Machine^[14] . С его точки зрения, именно давление со стороны конкурентов заставляет бизнесы инвестировать в инновации. Два аспекта, позитивный и защитный (использовать возможности и не допустить банкротства) взаимодополняемы. В период 1950 - 1970 ВВП Советского Союза и стран соцблока тоже быстро увеличивался, но блокировка механизма «прибыль - убытки», исключение предпринимателя из экономической деятельности наряду с другими факторами привело к коллапсу социалистической системы. Государственные предприятия, защищенные от банкротства и работающие вне контекста конкурентного давления, не могут выполнить и социальную функцию.

С точки зрения экономики в целом в отличие от позиции отдельной компании первичная роль бизнеса заключается в ориентации своей деятельности на получение прибыли. Для выполнения своей первичной роли бизнесу нужны законы, институты и политическая стабильность, в которой функционирует рыночная экономика. Как пишет Colin Robins, «для процветания деловой и личной жизни, необходимы правила, но они не обязательно должны быть установлены правительством». Тем не менее, принятие законов, которые стимулируют экономическую деятельность, это первичная роль государства, а не бизнеса. Эта функция не может стать внутренней для бизнеса.

Абсурдно заявлять, что наблюдаемый в последние 50 лет стремительный экономический рост стал результатом сознательных действий предприятий, которые ставили перед собой именно такую задачу. Достижения капитализма - это не результат решительных действий предпринимателей и бизнесов для достижения этой задачи. Они - следствие работы конкурентного, открытого рынка. Бизнес, вне сомнений, выполняет полезную социальную роль. Функция прибыли позволяет ему ее выполнять. Нет оснований полагать, что эта роль и функции перестанут работать в будущем, что на бизнес надо навешивать некие дополнительные обязательства.

Почему же мотив получения прибыли имеет такую дурную славу? Многие считают, что стремление к получению прибыли - это проявление жадности. Жадность - это плохо, значит и прибыль - это плохо. В такой грубой интерпретации места прибыли, как информационного индикатора, как показателя прилежного служения потребителю вообще нет. Акцент делается исключительно на мотивации, причем представленной в карикатурной, извращенной форме. Противники бизнеса не делают никакого различия между рациональным эгоизмом и жадностью. 250 лет назад А. Смит^[15] доказывает, что деятельность по удовлетворению своего интереса совпадают в добродетельным поведением. Привычка быть бережливым, трудолюбивым, внимательным, творческим, реализация на практике теорий и идей - все эти элементы человеческого поведения заслуживают похвалы, поощрения, а не осуждения.

Таким образом, при оценке полезности экономической деятельности нужно судить по результатам, а не по мотивам деятельности. Во-вторых, для товаров и услуг, которые продаются на рынке, самый эффективный тест - размер прибыли. В-третьих, тот факт, что бизнес и те, кто им управляет, имеют моральные обязательства, не ставит под сомнение поведение, направленное на удовлетворение личного интереса, первичную функцию бизнеса или информационную функцию прибыли.

2.3. Социальная ответственность бизнеса

Есть мало трендов, которые могут так сильно

подорвать фундаменты нашего свободного общества,

как принятие официальными представителями корпораций

социальной ответственности, отличной от зарабатывания

как можно большего количества денег для своих акционеров.

Это фундаментально подрывная доктрина.

Если у бизнесмена и есть социальная ответственность,

отличная от ответственности максимизировать прибыль

для своих акционеров, как им знать, что это за ответственность?

Могут ли избравшие сами себя частные

лица знать, что такое социальный интерес?

М. Фридман^[16]

Зачем нужен бизнес? Ответ на это казалось бы детский вопрос в последние 20 лет стал не таким уж очевидным. Ответ «зарабатывать деньги, максимизировать прибыль» для политологов и идеологов, экономистов и преподавателей бизнес школ, показался слишком грубым. Большой бизнес, практически без борьбы принял на себя комплекс вины за свое богатство и успех.

Не последнюю роль в стремительном росте популярности концепции социальной ответственности бизнеса стал выход на международную арену мощных транснациональных общественных организаций. Они получили статус «non-profit», но могут сокращать налогооблагаемую прибыль «for profit» корпораций и заинтересованы в том, чтобы культивировать тезис об изначальной греховности бизнеса. «Покупая» лояльность мощных негосударственных организаций (далее – НГО), большой бизнес получает индульгенцию за право использовать ресурсы или наносить ущерб партнерам (природе, человеку), не неся за это ответственности.

Для профессиональных участников гражданского общества не хватало некого элемента морального принуждения бизнеса давать деньги на реализацию общественных целей и задач. Силы убеждения было недостаточно для превращения транснациональных НГО в мощные лоббистские структуры. У бизнеса нужно было развить комплекс вины. Действия НГО были направлены на то, чтобы и бизнес стал «социально ориентированным».

В результате помимо стандартных финансовых отчетов многие бизнесы начали готовить отчеты о деятельности в сфере социальной ответственности.

Начали проводиться конференции и семинары, реализовываться проекты и программы. Простая, человеческая помощь человеку стала частью баланса компании. То, что в условиях свободного рынка не имеет рыночной цены, стало категорией коммерческой. Совершение часто квазифискальных трансфертов (они же - скрытые налоги) в политически корректные проекты или даже в политические кампании (например, адресная помощь школам, больницам или детским садам, где баллотируется конкретный политик) означало приобретение статуса политического предпринимателя, партнера по полупрозрачным сделкам. Если в богатых странах с сильными формальными и неформальными институтами, свободными СМИ и политической конкуренцией такие взаимоотношения имеют не такую высокую склонность к срастанию интересов крупного бизнеса и власти, но в переходных странах прикрытие «социальная ответственность» может использоваться для олигархизации экономики, для концентрации политической власти в руках одной группировки. Поскольку зависимость бизнеса от государства остается огромной (инструментов для. ограничения прав собственности остается очень много), то многие действия в рамках «социальной ответственности» бизнеса становятся еще одной формой слияния интересов бизнеса и государства.

Доктрина социальной ответственности бизнеса , с точки зрения ее сторонников, является ответом бизнес сообщества на проблемы и вызовы, связанные с тенденциями мирового развития. В современном мире бизнесу мало просто максимизировать прибыль. Надо воплощать в жизнь концепцию «корпоративного гражданства». Это значит, что свои действия надо согласовывать не только с акционерами, но и многими организациями, которые определяют понятие «социальный». Отметим определенную сложность с пониманием термина «социальный». Когда речь идет о социальной ответственности бизнеса в целом, слово «социальный» относится ко всем трем измерениям, т.е. экономическому, экологическому и социальному. Одновременно это слово относится и к более узкому термину, собственно «социальный». Только так, по мнению авторов доктрины социальной ответственности бизнеса, можно адекватно реагировать на «ожидания общества» и получить неформальную, общественную лицензию на право работать на рынке. Именно такое поведение обеспечивает прибыльную деятельность в долгосрочном периоде, поскольку ожидания населения будут удовлетворены, а люди начнут покупать товары и услуги социально ответственных фирм. По мнению Ф. Хайека, прилагательное «социальный» стало самым бестолковым выражением во всей нашей моральной и политической лексике. Из-за теперешнего употребления «оно стало постепенно превращаться в призыв, в нечто вроде пароля»^[17] . В идее социальной справедливости прежде всего лежит идея уравнивания доходов (перераспределения доходов от богатых к бедным). Никому не под силу то, что под силу рынку: устанавливать значение индивидуального вклада в совокупный продукт. Нет и другого способа определять вознаграждение, заставляющее человека выбирать ту деятельность, занимаясь которой он будет в наибольшей мере способствовать увеличению потока производимых товаров и услуг.

Авторы книги Walking the Talk^[18] считают, что «мы далеки от достижения справедливости между поколениями, потому что мы сталкиваемся с растущей пропастью между богатыми и бедными». В этом тезисе заключено сразу две ошибки. Первая касается заявления о растущей пропасти между бедными и богатыми. Оно применим только к тем странам, которые имели низкие или отрицательные темпы экономического роста. На самом деле десятки бедных стран на протяжении последних 50 лет динамично сокращали разницу доходов с богатыми. Доказательств этого тезиса много. В 1950 г. ВВП на душу населения Австралии был в три раза больше, чем в Гонконге. В 2000 г. этот показатель был практически идентичным в этих странах. В 1950 году ВВП на душу населения Тайваня составляло 1/8 от уровня Британии. В 2000 г. это отношение составляло уже 7/8. В 1978 году, когда Китай начал реформу, отношение ВВП на душу населения в этой стране к американскому было 19 к 1. В 2000 г. оно составляло только 8 к 1. В период 1980 - 2000 совокупный доход на душу населения десяти самых успешных азиатских развивающихся стран с населением 2,5 млрд. человек, увеличился на 170%, в то время как в ключевых странах ОЭСР с населением 850 млн. рост составил только 50%. В период 1950 - 2000 средний доход на душу населения в самых бедных странах (меньше чем $800) увеличился в 4,5 раза. Этот результат лучше, чем в богатых странах.

Идея того, что нерегулируемая рыночная экономика способствует культивированию неравенства между людьми несет в себе изначальную ошибку. Люди вовсе не являются равными. Даже между братьями существуют весьма заметные различия физических и умственных качеств. Природа никогда не повторяется в своих творениях; она ничего не производит дюжинами, ее продукция нестандартизованна. Любой человек, выходящий из ее мастерской, несет на себе печать индивидуальности, уникальности, неповторимости. Люди не равны, и требование равенства перед законом никак не может основываться на утверждении, что равные требуют равного отношения. Сделать негра белым выше человеческих сил. Но негру можно предоставить такие же права, как и белому, и тем самым дать возможность зарабатывать столько же, если он столько же производит.

Да, формально разница в доходах бедных и богатых в последние годы увеличилась, но для правильной оценки этого факта надо обязательно учитывать динамику роста богатства в бедных странах и многочисленные случаи, когда бедные страны, проводя политику экономической свободы, становились развитыми.

Вторая ошибка заключается в том, что неправильно считать появлением несправедливости существование межстранового неравенства или разницы в темпах роста, которые приводят «к увеличению разницы» между доходов богатых и бедных. В качестве доказательства можно привести пример^[19] Нигерии и Южной Кореи. В 1950 году доход на душу населения в этих двух странах был примерно на одном уровне. В период 1950 - 2000 этот показатель в Нигерии увеличился на 50%, а в Южной Корее - более чем в 20 раз. Очевидно, что экономики Южной Кореи и Нигерии развивались совершенно по-разному. Но это никак не значит, что это несправедливо. Да, экономический рост в странах ОЭСР в период 1950 - 2000 был выше, чем практически во всех странах Африки и многих развивающихся странах Азии. Однако это не пример несправедливости между богатыми и бедными странами, а доказательство медленных темпов прогресса в последних. Они оставались бедными не потому, что богатые росли быстрее. Темпы их роста едва ли увеличились бы, если бы темпы роста богатых стран сократились. Если брать такой показатель, как продолжительность жизни, то в «менее развитых странах» она увеличилась с 41 года в 1950 - 1955 до 66 лет в 2000 - 2005 г. За это же время в развитых странах (по классификации ООН), данный показатель увеличился с 63 до 76 лет. Т. е. разница сократилась более чем вдвое: с 22 до 10 лет. Мир едва был бы лучшим и справедливым, если бы люди в богатых странах жили бы меньше.

Существует много исследований, которые отвечают на следующие вопросы: «Насколько рост ВВП на душу населения способствовал сокращению бедности» и «насколько распределение богатства в мире в целом изменило соотношение как внутри стран, так и между ними с точки зрения обеспечения большего равенства». Результаты получаются разными по следующим причинам: 1) разные периоды, которые берут исследователи для сравнения, 2) как определяется «бедность», 3) как измеряется неравенство, 4) вес, который придается разным источникам информации по поводу уровня и распределения национального дохода и расходов.

Из беспрецедентно высоких темпов экономического роста мировой экономики в период 1950 - 2000 можно сделать вывод, что устойчиво высокие темпы экономического роста не имели практически ничего общего с иностранной помощью. Единственным исключением может быть Израиль. Экономический рост не является следствием реализации государственных программ или неким социально ответственным поведением крупных корпораций, тем более результатом реализации неких международных инициатив. В книге Walking the talk^[20] также делается вывод: «В странах сокращается бедность не потому, что они реализуют программы благосостояния, а, в основном потому, что они создали условия для развития бизнеса. Как и в более ранние периоды истории материальный прогресс в бедных и богатых странах был достигнут за счет создания благоприятных условий для экономического развития и реализации творческих планов предпринимателей Повышение уровня дохода и благосостояния рабочих, зависит не от деятельности профсоюзов, регулирования цен или уровня доходов. Нет данных, на основании которых можно сделать вывод о том, что выгоду от более высоких темпов роста ВВП получают богатые, что бедные зависят от реализации коллективных социальных программ. Анализ успешных экономических стран доказывает, что при наличие основ для экономического роста страны могут богатеть гораздо быстрее, чем в более ранние периоды исторического развития. Эти условия включают такие элементы, как стабильное правительство и отсутствие гражданских беспорядков, ответственное и прозрачное правительство, в том числе по отношению к денежной политике, соблюдение прав собственности, экономические решения принимают преимущественно частные лица и организации, экономика открыта для транзакций с внешним миром. Таковы основные политические и экономические условия, которые и обеспечивают экономический рост. Создание таких условий и сохранение их на протяжении длительного периода - очень даже непростая задача».

Авторы Walking the Talk являются типичными представителями движения социальной ответственности бизнеса. Они пишут: «Интенсификация глобализации рынка в течение 1990-х ставит перед бизнесом более широкую социальную ответственность и гражданскую позицию». Антиглобалисты и сторонники концепции социальной ответственности бизнеса совершенно иначе видят глобализацию. Для них это новая мощная волна ТНК и капитала, которая лишает власти правительства и людей. Они ошибаются по трем позициям. Во-первых, воспринимать глобализацию, как вдруг ниоткуда взявшуюся волну неправильно. Тенденция к более тесному международному сотрудничеству проявилась давно. Ни к каким кардинальным переменам в природе бизнеса она не привела. Во-вторых, мира без границ не существует, и едва ли можно прогнозировать его существование в ближайшем будущем. Несмотря на либерализацию торговли в последние 20 - 25 лет торговые барьеры остаются чрезвычайно высокими. Место тарифных ограничений занимают нетарифные. Только 19 стран мира (с точки зрения индекса экономической свободы Heritage^[21] ) могут создать глобальную зону свободной торговли, т. е. имеют соответствующий либеральный режим.

В-третьих, протекционистские, социалистические государства остались за полем глобализации, потому что не хотели открытости и международного сотрудничества. При этом никто не мог их принудить к другому поведению. Решения о либерализации принимают не международные организации, а национальные правительства.

Помимо этих трех ошибок, сторонники социальной ответственности бизнеса используют еще два мифа. Первый из них – маргинализация. Не только правительства, но и многие представители делового сообщества считают, что бедные страны являются жертвами глобализации, что они маргинализуются и обречены на нищету. Поэтому, по их мнению, необходимо «придать капитализму человеческое лицо». Бизнес призывают по-новому помогать бедным странам, принять концепцию «глобального корпоративного гражданства».

Обвинение в маргинализации не имеет никаких оснований. Действительно, далеко не все страны оказались успешными в последние 30 лет. Есть примеры деградации стран. Однако они стали жертвами не глобализации, а наоборот - ее отсутствия, ее блокировки национальными правительствами. В отдельных случаях проблемы возникают из-за природных катастроф, войн, распространения СПИДа.

С другой стороны, те страны, которые последовательно шли по пути создания основ капиталистической экономики, добились больших успехов. Правительства либерализовали торговлю и инвестиционный режим, что расширило возможности для бизнеса и создало эффективную конкурентную среду. Страны же ОЭСР, в основном, сохранили либеральные торговые режимы или пошли на дальнейшую либерализацию торговли. Конечно, бедные страны во многих случаях встречаются с большими проблемами доступа к рынкам богатых стран. ЕС, США, Япония и другие богатые страны сохраняют по многих товарных группам жесткую протекционистскую политику, особенно на таких чувствительных для бедных стран рынках, как с/х продукция, легкая промышленность, но если бедная страна решается на системные рыночные реформы, она получает больше выгоды, чем вреда. Еще одно яркое доказательство того, что национальные правительства часто сами виноваты в ответных мерах богатых стран, является Китай и Таиланд в период 1973 - 1998 физический объем экспорта из этих стран увеличился в 16 раз, составив в среднем 11% в год. Мексика увеличила экспорт в 14 раз. А вот Индия, которая в большей мере сохранила протекционистские практики, увеличила экспорт всего в 4,2 раза. Эти данные свидетельствуют о том, что товары из бедных стран могут попасть и попадают на рынки богатых государств.

Второй миф, на который опираются сторонники социальной ответственности бизнеса, это миф перемещения власти или места принятия решений. Они считают, что центр принятие решений сместился в сторону корпораций, поэтому они чуть ли не по умолчанию обязаны принять на себя расширенные обязательства. В книге Walking the Talk говорится: «В 1990-х произошло глубокое переосмысление роли бизнеса и государства в обществе... компании должны действовать, принимая во внимание свои новые права и ответственность». Антиглобалисты заявляют, что интенсификация глобализации, либерализация и приватизация лишила государство власти и наделила полномочиями корпорации. «Беспомощные» правительства, значит, не имеют возможности справиться с новыми вызовами. Раз корпорации, в первую очередь ТНК, получили новые права и полномочия, то они должны нести на себе и ответственность. Очень часто это иллюстрируется сравнением оборота ТНК с ВВП малых стран. Такие сравнения вводят людей в заблуждение. Они никак не отражают распределение власти между ТНК и бедными странами. Грубой ошибкой является путать политическую и экономическую власть. Глобализация не лишила правительства ни одного инструмента влияния на проводимую экономическую политику. Налоги, регулирование бизнеса, денежная политика, торговые ограничения и статизация прав собственности - все осталось на месте.

Да, в результате приватизации большая часть экономической деятельности переходит в частный рынок, но целью приватизации является не наделение компаний новыми, расширенными полномочиями. Приватизация в мире началась, когда политики убедились в низком качестве государственного управления. Результатом приватизации не является наделение компаний новыми полномочиями Открытие новых рынков и возможностей никак не добавляет власти генеральному директору частной компании. Экономическая власть бизнеса не измеряется и даже не обозначается долей в ВВП, которую формирует частный сектор. На самом деле, в результате либерализации происходит сокращение власти компаний, потому что появляется конкуренция.

2.4. Нравственность деятельности международных организаций 21 столетия

Миф о потере национальными правительствами своей власти и тезис о разрушительной роли глобализации привели к предложению создания глобального правительства или системы глобального управления. Главной частью этой концепции является более активное вовлечение международного бизнеса и НГО, выражающих общественные интересы, в процесс управления глобальным миром. В мире бизнеса сторонником такого подхода является World Economic Forum^[22] .

Идея глобального партнерства начала развиваться после запуска ООН Global Compact в 1999 г. В рамках этой инициативы бизнес и ассоциации бизнеса обязались работать, соблюдая девять принципов, которые касаются 1) соблюдения прав человека, 2) соблюдения определенных стандартов на рынке труда, 3) защиты окружающей среды. Бизнес организации должны работать вместе с агентствами ООН, избранными НГО и профсоюзами для определения этих принципов. Цель этой деятельности - «выработка совместных решений для вызовов глобализации». Трудно найти данные в пользу того, что данная инициатива привела к сокращению бедных в мире или же повышению уровня и качества жизни в бедных странах.

В Монтеррейском документе ООН 2002 г. говорится: «Мы призываем бизнес принимать во внимание не только экономические и финансовые аспекты, но также аспекты развития, социальные, гендерные, социальные, экологические аспекты своей деятельности»^[23] .

Такая деятельность, определенно, основана на ошибочном положении, что власть переместилась от правительства к бизнесу. Экономическая история последних 50 лет показывает, что добиться быстрого экономического прогресса можно без наличия таких международных образований. Самые успешные из переходных стран, которые, по сути дела, в течение одного поколения добились статуса развитой, работали без помощи со стороны глобальных партнерств. Почему будущее развивающихся стран вдруг должно стать критически зависимым от формирования таких партнерств? Совсем неясно при помощи каких инструментов и действий эти партнерства будут улучшать жизнь бедных стран. Если эти страны до сих пор не поняли важности экономической свободы, частной собственности, конкуренции и открытой торговли, то едва ли эти партнерства будут создавать их на национальном уровне. Все другие действия типа выделения грантов и помощи, как показала история, не приводят к устойчивому экономического росту. Нет оснований верить, что наступила некая новая эра, в которой будущее бедных стран в некий особый способ зависит от сознательных обязательств ТНК и некого «международного гражданского общества», которое должно прийти бизнесменам на помощь. Граждане богатых стран далеко еще не исчерпали свой потенциал помощи бедным через существующие каналы.

Как отмечает журналист Financial Times Мартин Вулф: «У динамичной международной экономики уже есть человеческое лицо. Его гуманность заключатся в том, что он расширяет возможности простых людей».

Международные организации, союзы, блоки и ассоциации являются важными политическими, экономическими и идеологическими иститутами 21 века. Организация Объединенных Наций, Международный валютный фонд, Всемирный банк, НАТО, Европейский союз, Совет Европы, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), OECD, ВТО, NAFTA, Мировой Экономический Форум (Давос) и много других региональных и глобальных неправительственных организаций создавались как платформы диалога, облегчающие обмен мнениями между политическими деятелями, экспертами, экономистами и идеологами.

Они стали центрами принятия решений по глобальным экономическим вопросам, разрабатывающими макроэкономическую политику и сосредотачивающие усилия на структурных проблемах. На современном этапе МВФ - общественный институт, учрежденный на деньги налогоплательщиков всего мира, отошел от содержания своего первоначального мандата, заключавшегося в обеспечении глобальной стабильности в экономике, предотвращении новых глобальных депрессий путем организации международного давления на страны, не вносящие должного вклада в поддержание глобального совокупного спроса, в предоставлении фондов для восстановления национальных экономик и стимулирования экономического роста. МВФ и ВБ, отмечает Стиглиц^[24] , ведомы коллективной волей «большой семерки», и отчитываются не перед налогоплательщиками, а перед министрами финансов и главами центральных банков этих стран. Решения в МВФ принимаются, руководствуясь «идеологией свободного рынка - основы политики глобализации», а также «плохой экономической наукой» и политическими соображениями, соответствующими узкоэгоистическим монопольным интересам отдельных групп внутри развитых стран.

Как любой бюрократический институт, эти организации превратились в учреждения, которые преследовали собственные интересы. Их отцы-основатели (политические деятели, бизнесмены и интеллигенция) имели благородные идеи создать лучший мир для общества. Они требовали улучшений условий жизни, повышения безопасности, увеличения эффективности развития экономических систем и системы благосостояния, пытались сделать жизнь на нашей планете более справедливой, свободной и нравственной. Лидеры, управляющие этими организациями, непосредственно не избираются людьми. Их назначение зависит от политических деятелей и представленных рекомендаций. Наличие широких, неопределенных целей и раздутых повесток дня, позволяет легко расширять возможности получения денежных средств для представленных программ и проектов. Международные организации (ООН, Международный валютный фонд, Всемирный банк, ВТО, ЕС) стали сильными покровителями определенного типа идеологии, определенных принципов, которые сформировали направление интеллектуальных, философских, экономических и политических дебатов. Они обеспечили прибыльными рабочими местами не только отставных политических деятелей, но и экономистов, политических ученых, социологов и экспертов различных сфер деятельности. Они стали престижными местами, дающими солидную зарплату, щедрые пакеты социального обеспечения и весьма неопределенные обязанности.

Вне моральных оценок, подчеркивает Стиглиц, Вашингтонский консенсус - «плохая экономическая политика», которую не следует рассматривать как «единственно истинный путь к росту и развитию»^[25] . Политические мероприятия МВФ, по мнению Стиглица, усилили глобальную нестабильность, чреватую «огромными издержками»: высокими уровнями застойной безработицы, обострением экологических проблем, коррупцией политического процесса, распадом социальных структур, ущемлением интересов потребителей, ростом насилия и обострением этнических конфликтов.

Очень немногие вспоминают первоначальную цель создания и смысл этих организаций. Термины “безопасность”, “порядок” и “стабильность” были заменены. Опасения и риски были пересмотрены, позволив по-новому определять понятия правосудия, свободы, хорошего и плохого. Появление и развитие государства всеобщего благоденствия и различных форм тоталитарного состояния (фашизм, коммунизм, религиозный фундаментализм) привело к господству философии коллективизма.

Повестки дня и цели международных организаций стали еще более неопределенными. Поэтому, было проще приспособить их к потребности расширения деятельности и требовать большего количества финансирования от государств - членов. Организация объединенных наций, ОБСЕ и Совет Европы потребовали больше внимания и утверждали, что обеспечивают больший порядок в области безопасности, демократии, борьбы с бедностью, международного управления развития. ВТО декларировала свою роль в либерализации международной торговли и гарантировала свободное движение товаров, услуг и финансов. ЕС утверждало, что оно гарантирует четыре свободы: движение товаров, услуг, денег и рабочей силы. Международный валютный фонд и Всемирный банк настаивают, что без их вмешательства финансовой системе мира и мирового экономического развития грозят нерегулируемые хаотические импульсы рынка. НАТО продолжает повторять, что мир станет менее безопасным и более уязвимым без существования этой политической и военной организации.

Простое существование всех этих институтов предполагает, что люди имеют ограниченную интеллектуальную способность, стирают моральные стандарты и владеют ограниченными знаниями того, что является лучшим для них, как использовать существующие факторы производства, как защитить их дома и собственность, как уравновесить их существование в течение жизни и как отделить хорошее от плохого. Международные посредники утверждают, что национальные неправительственные организации, деловые ассоциации и обычные граждане не будут в состоянии нейтрализовать риски и угрозы. Кроме того, они полагают, что двусторонние соглашения и добровольный обмен людьми вряд ли используют весь потенциал современного мира, то есть не препятствуя интересам будущих поколений (как правило такие аргументы сделаны без ясного определения этих интересов и указания на то, как именно это отразится).

М. Ротбард заявляет, что “нравственность зависит от стандартов законности и незаконности, принципов этики, обязанностей и обязательств” ^[26] . Эйн Рэнд определяет этику как “кодекс ценностей, определяющих человеческий выбор и действия – выборы и действия, которые определяют цель и направление жизни”^[27] . Ответ на вопрос, почему человек нуждается в ценностях в контексте глобализации и беспрецедентного исторического информационного обмена, еще более важен сегодня, чем раньше. “Общество всеобщего благоденствия” как стандарт добра и как ратификация добродетельного поведения пробовалось много раз в ходе истории. Недавно интересы планеты, ее жизнеспособного развития и глобального правосудия стали новыми стандартами этики для государств и международных органиазций. Понятие “полезности для планеты” так же как “благосостояние общества” определяются политиками, экспертами и другими, кто получает финансирование от государств непосредственно или через надгосударственные организации. Следовательно, существует ответственность для тех, кто определяет данные понятия, для организации, которые люди рассматривают как хранителей этики и стандартов ценностей. Это схоже ситуации с религией. Христианство или Ислам нуждаются в священниках, чтобы интерпретировать Библию и Коран. Аналогично, современные молитвы (законы, концепции, программы) многих государств и международных организаций также требуют «переводчиков». Хотя мы не называем их священниками, и мы не определяем их законодательное право во многих случаях, человек должен только верить мнениям политических деятелей, судей или экспертов в любой другой области.

В довольно многих случаях, переводчики идеологий и норм сумели установить монополию на право установливать стандарты ценностей и их практического выполнения (фашизм, коммунизм). История показала опасность такого развития. Как только субъективное мнение человека, его прихоти, инстинкта, чувств или вкуса становится стандартом нравственности, поведенческой нормы или экономического образца, мы оказываемся перед опасностью дискриминации тех, кто не разделяет эти чувства, интерпретацию или мнение. Риски растут пропорционально увеличению полномочий тех, кто распространяет данные стандарты ценностей на все большие сферы жизни. «Справедливая» цена, «оптимальное» распределение, максимизация выгод и минимизации затрат, социальное единство, социальное правосудие, гражданские обязанности и развития – это клише, которыми пользуются для оправдания вмешательства в добровольный обмен между людьми (производство, торговля, потребление, инвестиции, защита, выбор образа жизни и стиля поведения).

A. Рэнд определяет ценность как то, что каждый действует так, чтобы извлечь пользу. «Ценность предполагает ответ на вопрос: ценность для кого и зачем? Это предполагает, что человек действует для достижения цели посредством выбора между различных альтернатив»^[28] . Человек действует так, чтобы достичь своих целей. Выбор его действий основан на доверии, на инстинкте или чувствах. Размышление не является автоматическим. Это - способность выбора. Если человеку говорят, что некий институт (церковь, международная организация) заботится о его потребностях и гарантирует его надежную жизнь, он отказывается задумываться самостоятельно о природе своих проблем. Он полагает, что ценности, идеи, чувства и стандарты политических деятелей, бюрократов и экспертов (он знает и никогда не встречал большинство из них), поставят ему лучшие результаты по более низким затратам.

На общество выливают потоки информации относительно сущности новых угроз и рисков: глобальное потепление на планете, птичий грипп, коровье бешенство, СПИД, радиация, пестициды, истощение озонового слоя, исчезновение леса. Если кто - то все еще не готов передать свои полномочия и деньги к международным организациям, его пугают опасностями терроризма, использования химикатов и биологических средств экстремистскими государствами или фундаменталистами.

Коллективистская этика заявляет, что человек должен жить для чего-то, что выходит за пределы его собственной жизни. Этика индивидуализма утверждает, что человек должен искать счастье в себе, а не за счет средств и благосостояния других. Именно поэтому человек должен жить ради самого себя, “никогда не принося себя в жертву другим, ни заставляя приностить в жертву других себе”^[29] . Это означает, что достижение своего собственного счастья - самая высокая моральная цель человека. Объявление счастья моральной целью противоречит современным господствующим философам и идеологам. Счастье - радость без штрафов или вины, радость, не имеющая ничего общего с ценностями, которые приводят человека к его собственному разрушению. Коллективисты хотят счастья не конкретному человеку, а агрегированным «планета» или «общество».

Международные учреждения и организации не внесли своего вклада в продвижение ценностей морального государства. Вместо этого они сами превратились в больших налоговых потребителей. Международный валютный фонд и Всемирный банк должны были принести стабильность мировым финансовым системам и гарантировать быстрое развитие и рост бедных стран. В действительности, методы достижения этих целей (обширная иностранная помощь, копирование западных методов перераспределения богатства, производства и торгового регулирования развивающимися странами, активное применение денежно-кредитного и финансового регулирования, обширные государственные инвестиционные программы и т.д.) не предотвращали кризисы, депрессии и вели к серьезным дисбалансам рынка.

Теория перераспределения, основанного на двух этических суждениях – несправедливое распределение доходов и несправедливо высокий уровень потребления – была проверена на практике. Нет никакого эмпирического свидетельства для того, чтобы доказать, что данная система произвела больше богатства, больше равенства или больше счастья. В то же самое время есть много фактов, доказывающих противоположное, например как “Economic Freedom of the World Report 2006”^[30] и “The Happy Planet Index”^[31] . Последний предоставляет убедительные доказательства, что система, основанная на личном выборе, добровольном обмене, свободе входа и конкуренции на рынках и защиты людей и собственности от агрессии других не только экономически эффективнее, но и это дает намного лучшие социальные результаты: большее количество рабочих мест, высокая продолжительность жизни, снижение детской смертности, более высокий уровень дохода населения в экономически свободных странах по сравнению с экономически несвободными государствами, лучшие условия для человеческого развития, лучшая защита политических и гражданских прав и свобод, меньший уровень коррупции и высокое качество государственного управления^[32] . Кроме этого, данная система способствует сохранению и защите окружающей среды^[33] . В этой связи попробуем ответить на важнейший вопрос: «Могут ли в обществе существовать свобода и нравственность одновременно?» Ответ – конечно, да! И не только могут, но и должны – иначе рано или поздно мы лишимся и того, ни другого.

В большинстве постсоциалистических стран была проведена приватизация, которая дискредитировала понятие самой частной собственности. Вместо того, чтобы обеспечить прозрачный, справедливый процесс продажи государственной собственности на принципах рынка (активы проданы лицу, предлагающему самую высокую цену) правительства использовали схемы, которые позволили чиновникам превращать в деньги их связи и информацию. В результате в отношении к большинству богатых людей у общества формируются ассоциации с воровством и с очень безнравственным поведением. Слепое клонирование европейских ценностей в постсоветских странах принесло не ожидаемое процветание и безопасность. Фактически, это привело к бедности, безработице, коррупции, вспышкам насилия в СМИ, кризису института семьи и высокомерию новых политических и деловых элит.

На данный момент экономисты доказали, что современные программы помощи по борьбе с бедностью не способны изменить ситуацию^[34] . Схему, когда налоги от богатых стран отдаются и разворовываются правительственными чиновниками в бедных странах, нельзя назвать моралью. Однако ООН заставляет граждан в бедных странах полагать, чтоу них есть право получить хорошую работу, образование и здравоохранение, обвиняя таким образом косвенно богатые страны в нищете стран третьего мира. Это один из худших обманов о природе обмена, что торговля является игрой с нулевой суммой, что богатые становятся более богатыми за счет бедных, все еще доминируют в идеологиях большинства развивающихся стран. Следовательно, ООН внес свой вклад в растущее отчуждение между развитыми и развивающимися странами.

ООН, Международный валютный фонд и Всемирный банк оказались не в состоянии убедить развитые страны (особенно ЕС) гарантировать свободный доступ товаров и услуг развивающихся стран на европейских рынках. По мнению Стиглица, «именно политика МВФ подорвала рыночную экономику, равно как долговременную стабильность экономики и общества»^[35] . Хотя ВТО объединяет 149 стран^[36] , бедные и богатые государства все еще применяют множество различных инструментов тарифного и нетарифного регулирования, предвзято относясь к импорту. Неспособность главных международных экономических организаций гарантировать провозглашенные цели ставит под сомнение необходимость существования таких структур.

В тоже время, любые международные институты или организации, которые продвигают хорошие методы капитализма, свободную торговлю, защиту прав собственности, являются этическими и моральными.

Страны, которые гарантируют политическую и экономическую свободу, соблюдение правовых норм, участие граждан в формировании политического курса государства, обеспечиваю наиболее эффективное использование денежных средств налогоплательщиков. Поэтому систему, которая действует таким образом, можно назвать моральной и нравственной, поскольку ее функционирование подразумевает добровольный обмен и отсутствие принуждения, или скорее ограниченные возможности применения авторитарных методов управления в политически и экономически свободных странах для защиты собственных граждан и обеспечения исполнения законов.

2.5. Деньги как индикатор морали человека и общества

Известная американская писательница русского происхождения Айн Рэнд выдвинула интересную гипотезу о том, что деньги являются достаточно точным индикатором морального состояния общества. Она предлагает ответить на простой вопрос: Что является корнем денег? Деньги - это средство, инструмент обмена. Чтобы не менять пшеницу на мясо, на уголь, на табак люди для своего удобства придумали деньги. Они не могут существовать без товаров. Деньги - это материальная форма принципа взаимоотношений между людьми - принципа добровольной торговли и обмена ценности на ценность. Деньги - это не средство варваров, которые силой забирают то, что ты произвел на продажу. Деньги появились благодаря производителям. Десятилетия тяжелого труда многих поколений - вот что стоит за появлением денег.

Человек принимает деньги в обмен за свой товар, труд только потому, что он уверен, что сможет обменять их на усилия, труд других людей. Эта бумага, за которой должно стоять золото или реальный капитал. Это признак чести и достоинства человека. Это право требовать энергию и талант другого человека.

Многие утверждают, что деньги - это продукт сильных, продукт, который они получают за счет слабых. Важно отметить характер этой силы. Это не сила мышц или оружия. Богатство - это результат человеческой способности думать. Разве человек, который придумал компьютер, сделал это за счет всех тех, кто этого не сделал? Разве труженики зарабатывают деньги за счет находящихся на социальном пособии иждивенцев, а способные - за счет некомпетентных? Деньги создаются прежде, чем их отдают в качестве милостыни или забирают в виде военной добычи или налогов. Деньги производятся каждым честным человеком. Их количество зависит от способностей. Честный человек - это человек, который знает, что он не может потребить больше, чем произвести. Сильный, умный, тот, кто оказался в нужное время в нужном месте с нужным товаров. При этом никто не запрещает другим делать то же самое. Только государство может блокировать доступ на рынок, создавая при этом принудительные монополии.

Концепция денег исходит из того, что каждый человек является собственником производимых руками или мозгом продукта. Деньги сами по себе не могут определять ценность, цену твоих усилий вне зависимости от добровольного выбора других людей, которые хотят торговать своими продуктами с тобой. Деньги позволяют человеку покупать за свои товары и усилия, которые имеют определенную ценность для других людей, продукты их труда. Причем ни больше, ни меньше того, чем он сам произвел. Деньги позволяют производить сделки, приносящие обоюдную пользу торговцам, которые сами, добровольно определяют стоимость своего труда и труда других. Деньги требуют признания того, что люди должны работать для своего добра и благополучия, для получения прибыли, а не убытков.

Деньги предполагают, чтобы ты продавал не свою слабость, глупость, а свой талант. Деньги требуют, чтобы ты покупал товар не самого плохого качества по высокой цене, а наибольшую ценность за имеющиеся в наличии средства. Когда люди будут жить по принципу торговли, а не по грубой силе, тогда будет побеждать самый качественный продукт, лучшие услуги, самые умные и последовательные таланты. Производительность человека определяет размер его вознаграждения.

Деньги - это только инструмент. При его помощи можно получить другие ценности. Деньги это средство, а не цель. Это средство удовлетворения желаний, но они не могут снабдить человека желаниями. Деньги не купят человеку счастья для человека, который не знает, что делает его счастливым. Деньги не дают человеку кодекс ценностей, если он не хочет узнать, что такое ценность. Деньги не дают человеку цель, если он не знает, что искать. Деньги не купят ум для дурака, чувство восхищения для труса или чувство уважения для некомпетентного.

Только тот человек, для которого деньги - лишь инструмент, достоин, унаследовать богатство. Если он достоин унаследованных денег, то они служат ему. Если нет - деньги разрушают его. Сторонники статизма утверждают, что деньги развращают. Деньги - это живая власть, которая умирает без своих корней. Деньги не помогут тому человеку, который не знает, как ими пользоваться. Те экономические субъекты, которые имели особый почти монопольный доступ до приватизируемых объектов, которые получили по низкой цене большое количество заводов, фабрик, земли, вынуждены служить потребителям, если они хотят приумножить богатство, а не разрушить его. Само владение заводом не делает человека богатым. Надо еще знать, что производить, чтобы твое богатство получило общественное признание. Первый владелец приватизированного предприятия далеко не всегда становится последним.

Деньги всегда останутся следствием, а не причиной. Деньги - это продукт добродетели, но они не заменят саму добродетель. Равно как они не в состоянии победить недостатки человека. Деньги не дадут не заработанного ни в материальной, ни в духовной сфере.

Любить что-то - это знать и любить его суть, содержание. Любить деньги - это знать и любить то, что деньги - это продукт лучшего в человеке. Это как бы пропуск к торговле, свободному обмену своих усилий и труда на труд других людей. Тот, кто готов продать душу за один серебряник, громче других кричит, что деньги - это корень зла. У него есть причины так поступать. Тот, кто любит деньги, готов работать. Он знает, что заслуживает деньги. Единственной альтернативой денег является дуло автомата.

Деньги требуют проявления лучших качеств, если субъект хочет сохранить или приумножить их. Человек без личного мужества, гордости и самоуважения, человек, который не имеет морального права получения денег, не будет защищать их, как он защищает свою жизнь. Человек, который извиняется за свое богатство, недолго будет богатым. Он является естественной приманкой для толпы. Она быстро освобождают его от бремени богатства. Так поднимаются из грязи люди с двойными стандартами. Она живут за счет грубой силы, но полагаются на тех, кто торговлей зарабатывает на жизнь. Но есть общества, где уголовники в законе имеют полное право по закону силой забирать не заработанное. Они считают, что грабить беззащитных людей абсолютно безопасно, если только есть соответствующий закон. Но награбленное становится своеобразным магнитом для новых мародеров. Так начинается гонка. Богатство переходит не к самым способным, а к самым жестоким и беспринципным. Когда насилие становится стандартом, убийца побеждает карманника. Так приходит конец обществу. Коллапс общества - вот результат забвения принципа торговли.

Деньги - это барометр добродетели общества. Когда торговля происходит не по доброй воле, а по принуждению, когда для производства товара и услуги тебе необходима лицензия от тех, кто ничего не производит, когда деньги переходят к тому, кто торгует не товарами, а привилегиями, тогда можно говорить о глубоком моральном кризисе общества. Когда человек богатеет в результате перераспределения и посредничества, а не производительного труда при формальной защите законом, когда коррупция поощряется, а честность становится самопожертвованием, тогда можно сказать, что общество отказалось от изучения философии.

Деньги - это защита человека и основа морального существования. Статисты отказались от золота и оставили людям только простые бумажки. Бумажные деньги отрицают всякий объективный стандарт. Бюрократы определяют иерархию ценности. Золото было объективной ценностью, эквивалентом производимого богатства. Бумага - это несуществующий залог, поддерживаемый оружием. Причем дуло оружия направлено на производителей.

Деньги - это средство выживания. Если источник получения денег заражен - это приговор своей жизни. Вы получаете деньги обманным путем? Играете на низменных желаниях и людской глупости? Обманываете, чтобы получить больше, чем реально стоите? Вы снижаете планку стандартов? Выполняете ненавистную работу для тех, кого презираете? Тогда деньги не дадут вам ни минуты радости. Тогда все, что вы покупаете, превращается не в свидетельство вашей победы, а в упрек, не в признак достижения, а стыда.

История человечества полна примеров насильственного перераспределения денег. Имена статистов менялись, но методы оставались теми же. Захватить богатство силой и обесславить, унизить, обесчестить производителей. Избитая фраза о деньгах как корне зла возникла, когда богатство производилось рабским трудом. Рабы повторяли ее столетиями. Другие эпохи подхватили ее, забыв об этимологии. По сути изменений не было, потому что богатство добывалось в войнах, производилось крепостными. Однако на протяжении веков голода и стагнации человечество воспевало мародеров как аристократов меча, как аристократов от рождения, как аристократов по социальному положению. Одновременно толпа презирала производителей: рабов, торговцев, владельцев торговых лавок, промышленников.

2.6. Частная собственность и этика

В попытке продемонстрировать социальную функцию и необходимость частной собственности на средства производства и сопутствующего ей неравенства в распределении дохода и богатства мы в то же время предоставляем доказательство моральной оправданности частной собственности и основанного на ней капиталистического общественного порядка.

Нравственность заключается в том внимании, которое должен уделить каждый член общества необходимым условиям общественного существования. Человек, живущий в изоляции, не имеет моральных правил. Ему не нужно сомневаться в своей правоте по поводу каких-то поступков, которые он считает полезным совершать, поскольку ему не приходится думать о том, не наносит ли он этим ущерб другим. Но как член общества человек должен принимать во внимание во всем, что он делает, не только свою непосредственную пользу, но также и необходимость в каждом действии укреплять общество в целом. Жизнь индивида в обществе возможна только при помощи социальной кооперации, и каждый индивид весьма серьезно пострадал бы, распадись вдруг социальная организация жизни и производства. Требуя от индивида, чтобы он соблюдал интересы общества во всех своих действиях, чтобы он не предпринимал таких действий, которые, принося пользу ему, были бы вредны для общественной жизни, общество не требует, чтобы он жертвовал собой в интересах других. Поскольку та жертва, которую он принимает на себя, лишь условна: это отказ от непосредственной и относительно меньшей выгоды в обмен на значительно большую в конечном счете пользу. Интерес каждого индивида состоит в продолжении существования общества как объединения людей, работающих совместно и разделяющих общий образ жизни. Тот, кто отказывается от моментальной выгоды для того, чтобы не подвергать опасности сохранение существования общества, жертвует меньшим ради большего.

Смысл этой заботы об общем социальном интересе часто понимался неправильно. Полагали, что ее нравственная ценность состоит в самом факте самопожертвования, в отказе от немедленного удовлетворения. Отказывались видеть, что нравственную ценность представляет не сама жертва, а тот результат, которому служит эта жертва, и приписывали нравственную ценность жертве, отказу как таковому - и только. Но жертвование нравственно только тогда, когда оно служит нравственному результату. Существует бездна различий между человеком, который рискует жизнью и имуществом из высших побуждений, и человеком, который жертвует ими, никоим образом не принося этим пользы обществу.
Все, что служит сохранению социального порядка, - нравственно; все, что наносит ему ущерб, - безнравственно. Соответственно, когда мы приходим к заключению, что какой-либо институт полезен для общества, то нельзя более утверждать, что он безнравственен. Могут, вероятно, существовать разные мнения относительно того, общественно полезен или вреден тот или иной институт. Но коль уж он был назван полезным, то нельзя более утверждать, что по какой-то необъяснимой причине он должен быть признан безнравственным^[37] .

3. Экономика Республики Беларусь в современных рыночных условиях

В современных изменяющихся экономических условиях перед Республикой Беларусь стоит выбор определения дальнейшего пути развития. Наработанный странами-соседями опыт проведения реформ, а также белорусская экономическая наука способны обеспечить формирование наиболее эффективной инфраструктуры ранка с четко обозначенными правилами игры между участниками рыночных отношений: государством, бизнесом и потребителем.

Открытые, равные для всех и прозрачные условия выхода на рынок позволяют пресечь возможные злоупотребления как со стороны чиновников, так и самой бизнес-элиты. Наличие жесткой системы контроля за соблюдением прав собственности и ответственности чиновников за принимаемые решения повышают издержки использования служебного положения ради собственной корысти. Нравственные экономические отношения между людьми можно создать только обеспечив выгоду существования таких отношений.

Экономика стран бывшего СССР имеет свои особенности в плане моральности ведения бизнеса и взаимоотношений с государством. Череда безнравственного, грабительского дележа прибыльных предприятий и сфер деятельности произошла в Российской Федерации. Российское законодательство о приватизации не определило порядок продажи приватизированных предприятий как единых имущественных комплексов. Не был установлен принцип адекватной возмездности при отчуждении госимущества, не устанавливались требования по проведению независимой экспертной оценки, не был предусмотрен выпуск ценных бумаг на международных фондовых рынках с целью привлечения инвестиций. Не была также установлена ответственность должностных лиц государственной власти и руководителей предприятий за незаконные действия в ходе приватизации: приватизацию «запрещенных» предприятий или объектов без разрешения правительства или Госкомимущества, занижение стоимости приватизируемых предприятий в результате сговора, несвоевременную уплату уставного капитала приватизируемого предприятия или неперечисление средств в бюджет от приватизации. Из-за отсутствия законодательной базы для деприватизации не были определены процедуры возвращения в государственную собственность предприятий и отдельных объектов, приватизация которых прошла с нарушением закона. В новых условиях_наибольшую“результативность” проявили те индивиды, которые не только стремились к приобретениям любым, в том числе несправедливым и незаконным путем, но и имели определенные связи с властной элитой, а чаще ею сами и являлись. Их видение социальных процессов включало четкое понимание авторитарных форм обмена. Тогда как успеха в развитии общества можно было достичь не иначе, как на основе законности.

Сущность любого зла в том, что оно маскируется под добро, под то, что якобы преследует общую пользу. Под видом защиты государственных норм и стандартов многие представители муниципальной власти и контролирующих органов препятствуют человеку в его общественно необходимой деятельности и, таким образом, экономическому росту в целом. А заодно занимаются вымогательством, подводят бизнесмена к единственному моральному решению — необходимости откупиться - дать взятку, без чего трудно получить необходимое разрешение или избежать значительных штрафных санкций.

Этика ведения бизнеса в Республике Беларусь должна проявляться в создании благоприятных условий ведения бизнеса государством, с одной стороны, и законопослушанию экономического сообщества, с другой. Создание благоприятных условия вложения капитала позволит получить выгоду как зарубежным партнерам, так и белорусскому обществу в виде создания новых рабочих мест, производства конкурентоспособных товаров и услуг, интеграции в мировую экономическую систему.

Таким образом, от правильного выбора Республикой Беларусь пути развития, нахождения оптимального баланса между интересами различных групп, определения открытых условий работы на рынке зависит не только моральность и нравственность ведения бизнеса в нашей стране, но и то в какой стране мы будем жить в XXI веке, насколько динамично Беларусь сможет двигаться по направлению к уровню жизни богатых стран Запада и Востока.

Заключение

Идея взаимосвязи нравственности и экономики, хотя и медленно, но все же утверждается в сознании делового мира. Все более осознается нетерпимость нынешнего положения, все более ощущается настоятельная потребность в изменении сложившегося положения вещей. Поэтому нельзя согласиться с одним из довольно распространенных мнений, что нравственность и бизнес не соединимые понятия. Такое представление идет от стойкого заблуждения, в рамках которого все еще считается, что подлинно моральный поступок не должен включать расчет, а, значит, не должен преследовать никакую личную выгоду, тогда как весь бизнес, напротив, строится на извлечении максимального дохода.

Расчетливость делового человека, как очень ценное моральное качество, направленное на согласование и удовлетворение общественных потребностей, недостаточно проницательные люди выставляли в качестве порочности устремлений предпринимателя, захваченного стремлением к “наживе”. Хотя в действительности эффективное ведение дела и стремление к получению прибыли совместимо с такими этическими категориями, как совесть, жалость, нравственность и т.п. При этом, если речь идет только о наживе, которую нужно получить любым путем, то нравственность здесь действительно ни при чем — индивид пользуется любыми формами авторитарных действий. Если же речь идет о бизнесе, как о свободной, либеральной форме обмена, то здесь, как раз эффективность дела и должна обеспечиваться за счет совести и справедливых деловых отношений.

Что же касается жалости к нуждающимся, то расчетливое ведение хозяйства часто не позволяет поддаваться эмоциям и быть жалостливым там, где это влечет за собой разрушение бизнеса, обеспечивающего существование и благополучие многих, а не одного только предпринимателя. Но любители получить что-либо бесплатно этого не могут понять, поскольку никогда не имели своего дела. Они понимают бизнес, как огромные деньги, которыми бизнесмен может пользоваться по своей прихоти. Тогда как бизнес-структура — это некий социальный организм, который живет своей собственной жизнью, часто независимой от жизни его владельца.

Суть предпринимательства заключается в согласовании усилий многих и многих людей, связанных не принудительным, а свободным обменом разнообразных ресурсов. Само по себе это трудное и достойное восхищения занятие, поэтому говорить и писать об этике бизнеса имеет право лишь тот, кто сам принимал непосредственное участие в создании материальных благ, в оказании всевозможных услуг, в создании других пользующихся спросом ценностей. Только в этом случае возникает понимание сущности и высокой социальной и моральной миссии “частного” бизнеса, роли в нем бизнесмена — умелого режиссера и талантливого дирижера экономических ритмов.

Получить свою долю прибыли предприниматель может лишь в том случае, если его знания и расчет, если его трудолюбие, интуиция и чувство гармонии приведут к тому, что доходы его предприятия, полученные в результате свободного обмена, начнут превышать расходы. Он получает прибыль лишь в том случае, если добивается того или иного положительного результата в деле удовлетворения общественных потребностей.

Гармония бизнеса совершенно не отличается от любой другой гармонии, а оценка мастерства бизнесмена не может быть выражена иначе, как в полученной им чистой прибыли. И чем эта прибыль выше, тем значительнее талант маэстро — именно прибыль свидетельствует о его высоком мастерстве, виртуозности. Поэтому богатство, полученное от предпринимательской деятельности в рамках сугубо либеральной формы обмена, т.е. свободной от незаконного покровительства или протекционизма властей, свободной от махинаций и жульничества характеризует количественную меру полезности данного бизнеса, который является не только социально необходимым делом, но и высокоморальным.

Список литературных источников

1. Адам Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. «Изд-во социально-экономической литературы», М., 1962;

2. Р.Коуз. Фирма, рынок, право. М., 1990;

3. Людвиг фон Мизес. Индивид, рынок и правовое государство. - СПб., Пневма, 1999, 196 стр.;

4. Людвиг фон Мизес. Бюрократия – «Социум», 2006, - 196 стр.;

5. Людвиг фон Мизес. Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории – «Социум», 2005, - 878 стр.;

6. Герберт Спенсер. Личность и государство - «Социум», 2007, - 207 стр.;

7. Фридрих Хайек. Право, законодательство и свобода:
Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики, « ИРИСЭН», 2006, - 644 стр.;

8. Мюррей Ротбард. Власть и рынок: Государство и экономика, - «Социум», 2003, - 415 стр.;

9. Фредерик Бастиа. Грабеж по закону, - «Социум», 2006, - 250 стр.;

10. Дэвид Боуз, Либертарианство: история, принципы, политика, - «Социум»; Cato Institute, 2004, - 392 стр.;

11. Эбеллинг Р. Роль австрийской школы в развитии мировой экономической мысли XX в. // Экономика и математические методы, том 28, вып. 3, май-июнь 1992г.;

12. Айн Рэнд. Большой бизнес – преследуемое меньшинство // «Неприкосновенный запас» 2001, №1(15)

13. http://liberty-belarus.info/

14. http://www.cato.org/

[1] http://www.aynrand.ru/

[2] G. L. S. Shackle, Epistemics Economics: A Critique of Economic Doctrines, Cambridge, 1972.

[3] А. Рих . Хозяйственная этика. - М., 1996. – С. 564.

[4] Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. - М., 1962. – С. 28.

[5] Смит А. Теория нравственных чувств. - М., 1997. – С. 101.

[6] Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. - М., 1990. – С. 85.

[7] Вебер М. Социология религии // Избранное. Образ общества. - М., 1994. – С. 208.

[8] Еф. 4, 28.

[9] 34 Бес. на Первое посл. к Кор.

[10] Лк. 6, 24.

[11] Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон. Жизнеописание. М. «Детская литература», 1977. С.224

[12] Schmookler J. Invention and Economic Growth. Cambridge (Mass). 1966.

[13] Айн Рэнд. Большой бизнес – преследуемое меньшинство // «Неприкосновенный запас» 2001, №1(15)

[14] William J. Baumol, The Free-Market Innovation Machine,Princeton, NJ: Princeton University Press, 2002

[15] The Theory of Moral Sentiments by Adam Smith (1759)

[16] Milton Friedmon, Capitalism and Freedom. Chicago, 1962

[17] Фридрих фон Хайек. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М. 1992, на стр. 197

[18] Chad Holliday, Stephan Schmidheiny, Philip Watts // Walking the Talk: The Business Case for Sustainable Development

[19] Angus Maddison, The World Economy: Historical Statistics (OECD 2003)

[20] Chad Holliday, Stephan Schmidheiny, Philip Watts .Walking the Talk: The Business Case for Sustainable Development

[21] http://www.heritage.org/

[22] http://www.weforum.org/en/index.htm

[23] http://www.un.org/esa/ffd/

[24] Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М., Мысль. 2003.

[25] Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М., Мысль. 2003. на стр 38

[26] M. Rothbard “The Ethics of Liberty” New York University Press 1998

[27] A. Rand The Virtue of Selfishness

[28] A. Rand. The Virtue of Selfishness

[29] A. Rand The Virtue of Selfishness

[30] www.freetheworld.com

[31] www.happyplanetindex.org

[32] A Decade of Measuring the Quality of Governance. Governance Matters 2006 Worldwide Governance Indicators. World bank 2006

[33] Economic Freedom of the World Report 2006. James Gwartney and Robert Lawson with William Easterly

[34] W. Easterley, Freedom versus Collectivism in Foreign Aid, Economic Freedom of the World: 2006 Annual Report

[35] Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М., Мысль. 2003. на стр. 243

[36] www.wto.org количество членов ВТО на 1 ноября 2006 года

[37] Mises L. von. Liberalism in Classical Tradition. N.Y., 1984.

Скачать архив с текстом документа