Политическое лидерство 11

СОДЕРЖАНИЕ: Ж. БЛОНДЕЛЬ «ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО» ГЛАВА 1 ЧТО ТАКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО И КАК ОНО МОЖЕТ БЫТЬ ОЦЕНЕНО “Можем ли мы отличить лидеров от простых держателей власти?”, – спрашивает Мак Грегор Бернс во введении к своей книге “Лидерство”. Подобный вопрос задавали себе многие исследователи проблемы лидерства.

Ж. БЛОНДЕЛЬ

«ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО»

ГЛАВА 1

ЧТО ТАКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО И КАК ОНО МОЖЕТ БЫТЬ ОЦЕНЕНО

“Можем ли мы отличить лидеров от простых держателей власти?”, – спрашивает Мак Грегор Бернс во введении к своей книге “Лидерство”. Подобный вопрос задавали себе многие исследователи проблемы лидерства. Можно ли назвать “лидерами” многих из тех, кто руководит правительствами? Не являются ли они зачастую просто “менеджерами”, управляющими капканами власти, но не обладающими тем воздействием, которым они должны бы обладать? Мы ищем великих мужчин и женщин, которые, по выражению Бернса, “трансформируют характер политической жизни”, но не сталкиваемся ли в основном просто с должностными лицами?

Парадоксально (хотя, может быть, и не столь удивительно), что мы часто думаем, будто великие лидеры принадлежат прошлому. Видимо, возникновение такой точки зрения можно объяснить тем, что в западных демократиях в качестве лидеров приходится выступать только менеджерам. Сложности политической и административной жизни в передовых индустриальных странах приводят к тому, что руководители оказываются способными “просто” модифицировать путем незначительных переделок структуру общества. Как в вагнеровских операх, мы как бы присутствуем при гибели богов.

Но при таком взгляде на лидеров прошлого мы забываем, что у них тоже было много недостатков, ошибок и провалов. Великими же они нам представляются потому, что мы не страдаем ежедневно от последствий их ошибок, не являемся мишенью их репрессивных актов и не выплачиваем огромные налоги для финансирования их грандиозных проектов. Во Франции говорят: “Que la Republique etait belle sous LEmpire” (“Как Прекрасна Республика, когда живешь в Империи”). Не так ли происходит [c.14] с лидерами, чьи “эпические” характеристики становятся справедливыми только после их смерти? Апофеоз наступает всегда тогда, когда роль уже сыграна?

Независимо от того, правильна ли наша точка зрения на “золотой век” лидеров-героев или нет, современникам трудно преодолеть впечатление, что нами управляют люди, которые не отвечают требованиям “реального” лидерства. Мы считаем, будто в своем большинстве президенты, премьер-министры или другие руководители государств и правительств не являются такими героями, какими мы бы их хотели видеть. Это ощущение интуитивно, оно может быть неправильным, а может оказаться вполне обоснованным. Но коль скоро оно существует, нельзя ожидать, будто оно исчезнет без убедительного доказательства его ошибочности. Такое доказательство может быть получено при анализе результатов деятельности лидеров прошлого и настоящего. И только после такого исследования мы сможем сделать заключение, что некоторые лидеры не заслуживают данных им “суровых” оценок, в то время как другие – посмертного восхваления. Но поскольку подобный анализ не проводится, нет и реальной почвы для надежды, что будет восстановлена справедливость в оценке тех лидеров, применительно к которым интуитивные ощущения в отношении их деятельности окажутся справедливыми.

Таким образом, необходимость систематического эмпирического анализа достижений лидеров не вызывает сомнений. Но оценка значимости лидеров требует не просто сбора данных с учетом среды и с помощью методов сравнительного анализа. Прежде всего и больше всего она требует концептуального углубления данной проблемы. Может показаться странным, что вновь приходится поднимать этот вопрос, несмотря на то, что политологи столь долго возились с концепцией руководства. Однако по сей день мало сделано для концептуализации того, что [c.15] влечет за собой лидерство: идея выглядит скорее как интуитивная догадка, чем как систематическая разработка. Но без концептуального углубления вряд ли можно надеяться на прогресс.

Первой задачей поэтому должно быть выявление характерных черт лидерства и установление критериев, которые помогут отделить “реальных” лидеров от “простых” менеджеров или просто должностных лиц. Руководствуясь таким подходом, мы поймем, что неправильно делить лидеров в столь дихотомической манере – на “реальных” и “неудачников” или даже на “плохих” и “хороших”. По правде говоря, столь упрощенное разделение, увековеченное теоретиками-классиками, которые (часто по нормативным причинам) раскрашивали лидеров либо только в мрачные, либо только в светлые тона, было одной из причин слабого развития аналитической базы для изучения лидерства.

Что такое “реальное” лидерство

В первую очередь следует более строго определить понятие “лидерство”. Трудности здесь частично вызваны тем, что объем понятия, постепенно сложившийся в английском языке, отодвинул на задний план другие слова, описывающие другие формы управления и руководства. Так, во французском языке нет прямого эквивалента понятию “лидер”: “chef” – это что-то гораздо более автократичное, чем “лидер”, это слово наводит на мысль если не о прямой иерархии, то по меньшей мере о командной структуре, которая вбирает в себя и слово “лидер”, но не обязательно непосредственно влечет его за собой. Недавно появившееся слово “deckleur” (тот, кто решает) уже по своему значению тесно связано со сферой принятия решении. “Guide” (рулевой) -любимое слово де Голля, не является общепринятым в политической жизни (если не считать его употребления в негативном значении). В основном же это слово употребляют для обозначения экскурсовода (гида). Слово “dirigeant” (руководитель), наверное, ближе к английскому слову, но используется в первую очередь в коллективном контексте: редко говорят об отдельно взятом “dirigeant” скорее об [c.16] одном наряду с другими, совместно участвующими в процессе лидерства. Не удивительно поэтому, что даже во Франции, где весьма неохотно прибегают к английским словам, слово “лидер” прочно вошло в политическую литературу.

То, что слово “лидер” столь трудно переводимо на другие языки, частично свидетельствует о трудностях понимания его точного значения.

Положение и поведение

Возможно, данное понятие имеет наибольшее значение для политической сферы, поскольку помогает провести разграничительную линию между положением и поведением. Такое разграничение должно быть четким, если мы стремимся к адекватному пониманию характера политических и других форм руководства Лидерство – это поведенческое (behavioural) понятие. Вот одна из причин того, почему французские слова “Chef” и “dirigeant” не получили удовлетворительного перевода: они ассоциируются с занятием определенного положения в конкретной структуре. Лидер же – это тот, кто влияет на группу, независимо от того, является ли он (или она) формальным главой этой группы. Таким образом, лидеры есть не только в неформальных образованиях, но, с другой стороны, реальный лидер конституировавшейся организации может не занимать формальной позиции в группе.

Упомянутое разграничение очевидно и значимо. Оно расширяет рамки понятия лидерства, но в свою очередь, делает его более тонким и более гибким. Однако при этом создает и дополнительные трудности, потому что на практике существует связь между лидерством и занимаемым положением. Более того, учитывая ту особую роль в политической жизни, какую играют институты, легко понять, что проблема оказывается еще сложнее.

Связь между лидерством как способом поведения и лидерством как “вершинным” положением порождает два типа проблем. Во-первых, “реальное” лидерство должно быть отделено от чисто формального занятия должности, раз эти два понятия частично перекрывают друг друга, но не совпадают полностью. Некоторые лидеры вовсе не занимают позиций “на вершине”, а некоторые [c.17] из тех, кто занимает высшие должности, не являются лидерами. Например, в Великобритании королева не является политическим лидером, равно как и президент ФРГ. Британский монарх был политическим лидером в прошлом, но затем постепенно его полномочия в государственных делах были урезаны до такой степени, что не осталось простора для политического лидерства. В СССР Генеральный секретарь ЦК КПСС – это политический лидер не только в партии, но и в стране, в силу того факта, что, начиная со Сталина, он постепенно признавался как главное лицо, принимающее решения. Позиция главы государства была чисто символичной, Сталин, Хрущев и первое время Брежнев не занимали этой должности. И лишь со времени превращения генеральных секретарей ЦК КПСС в главу государства, эта должность стала приобретать особую значимость.

Формальное положение должно быть отделено от “реальной” власти. Но понятие лидерства с трудом поддается истолкованию и потому, что формальное положение и реальная власть часто, – а практически почти всегда – оказывают влияние друг на друга: кто-то должен стать лидером в результате того, что он (или она) достигают определенного положения. В этом случае лидерство есть частично продукт занятия должности. Иногда имеет место противоположная ситуация: должность, не приводящая к лидерству, открывает путь к нему в будущем, если какой-то лидер (в реальном смысле слова) займет эту должность. Возможно, такое случится с советским президентством ¹ . Такое уже произошло во Франции, когда де Голль придал посту президента значение, какого у него ранее не было. С другой стороны, Аденауэр, будучи канцлером, “способствовал” уменьшению значимости поста президента в ФРГ, ставшему в основном символическим.

Это означает, что нельзя игнорировать должность и сосредотачиваться исключительно на “реальном” лидерстве. Видимо, этот вывод будет справедлив для всех организаций, но [c.18] особенно для политических институтов.

Власть и политическое лидерство

Раз лидерство есть поведенческое понятие, значит определение лидерства должно быть поведенческим. Но если согласиться с этим, то как определить, кто же является лидером? Легко выявить позиционного лидера, но определение поведенческого лидера отнюдь не столь легкое дело. На первый взгляд, лидерство представляется связанным с властью: лидер (в поведенческом смысле) есть человек, который способен изменять ход событий. Но, как хорошо известно, операционализация власти – трудноуловимый процесс. Точно также трудно уловить операционализацию поведенческого лидерства.

Более того, не все отправления власти являются инстанциями лидерства. Власть, получаемая “раз и навсегда”, не есть лидерство. Точно так же не является лидерством взаимное или последовательное влияние членов какого-либо комитета. Лидерство предполагает продолжительное, а не просто случайное использование власти. Это означает, что лидерство обладает тенденцией к осуществлению его в контексте хорошо организованных групп. Это критически важно в таких образованиях, как государство, хотя, разумеется, не менее важно и в других институтах и даже (но только до определенного предела) в подлинно неформальных структурах ² . Наконец, политическое лидерство есть особый тип власти в том смысле, что она осуществляется по широкому кругу вопросов и проблем. Если многие из нас имеют власть над группой, причем достаточно длительно, то в результате они тоже могут стать лидерами, но политические лидеры осуществляют свою власть над сферой, включающей и себя международные дела, оборону, экономическое и социальное благосостояние граждан, даже культуру и [c.19] искусство. Конечно, диапазон и масштаб осуществления власти могут быть различны не только под влиянием окружающей обстановки, но и в силу личных соображений лидера.

Он может отказаться иметь дело со всеми вопросами жизни страны. Может быть, он (или она) чувствуют себя некомпетентными в той или иной области, либо не ощущают в них своей правоты. Но в принципе политическое лидерство есть широкое понятие, которое может быть всеохватывающим: решения, принимаемые лидером, могут затрагивать любую сторону жизни общества.

Итак, политическое лидерство, безусловно, шире, чем любая другая форма лидерства, и по этой причине оно представляет собой особый род власти. Конечно, и здесь могут быть видоизменения. Нельзя ожидать, что характер политического лидерства будет одинаковым у разных лидеров, в разных странах, в разные исторические периоды. Но, несмотря на различия, политическое лидерство (об этом можно сказать с почти полной уверенностью) есть одна из самых высоких и всеохватывающих форм власти. Власть – это главная составляющая часть лидерства, которая должна быть тщательно изучена, чтобы мы смогли определить тот предел, до которого власть выявляется в лидерстве.

Компоненты политического лидерства

Давайте попробуем обозначить понятие лидерства несколько глубже и посмотреть, можно ли “разложить” власть лидерства на некоторое количество элементов. “Лидерство, – пишет Р. Такер, – есть указание направления (direction), которое, в конечном счете, нацелено на действие” ³ . Но оно будет эффективным [c.20] и “реальным” только в том случае, если “указание” имеет смысл применительно к данной ситуации, к тому, что, так сказать, “требует” момент Вот почему Такер анализирует лидерство под углом зрения трех элементов, которые следуют друг за другом в его анализе, но не в реальных ситуациях. Вот эти три фазы – “диагноз”, “определение направления действия” и “мобилизация” тех, кто будет вовлечен в конкретную реализацию действий. Наличие этих трех аспектов, определяющих цели и результаты лидерства, дает Такеру основание считать, что политическая активность может быть определена не в терминах власти, а в терминах лидерства: выше отмечалось, что правильнее рассматривать лидерство как подструктуру или особую форму власти. В лидерстве выявляются элементы (или фазы), соответствующие стадиям, проходя через которые требования (зарождающиеся или развернутые) или потребности (латентные или явные) преобразуются в направление действий. В силу того, что лидерство, и особенно политическое лидерство, осуществляется в течение значительного периода, внутри группы и по широкому кругу проблем , стадии четко различимы.

“Диагноз” – это та фаза, на протяжении которой лидер изучает ситуацию и оценивает, что, по его мнению, в ней неправильно и потому должно быть исправлено. Затем лидер разрабатывает направление действий, отвечающих разрешению проблем: в любом случае он приходит к выводу (часто основанному на советах) о том, какой ход событий был бы наиболее [c.21] желательным. Но этот второй элемент недостаточен для того, чтобы определить наиболее значимое изменение. Оно может быть достигнуто только через мобилизацию. Мобилизацию следует рассматривать в широком смысле слова: она понимается и как мобилизация лиц, находящихся в подчинении, непосредственном или опосредованном (например, через бюрократию), и как мобилизация всего населения, или по крайней мере, той его части, которая сможет повлиять на направление действий. Это может означать, что рядовые члены правящей партии всей душой поддерживают предложенные меры и в свою очередь действуют так, что и остальная часть населения тоже начинает оказывать поддержку. Это может означать обращение к населению с призывами оказать существенную поддержку. Лидерство – это всегда нечто большее, чем анализ ситуации и принятие решений, оно состоит также в воздействии на умы и энергию тех людей, которым предстоит сыграть свою роль в реализации действий. Таким образом, “идеальное” лидерство всегда означает сочетание трех элементов, даже если формы этого сочетания меняются в широких пределах, в зависимости от ситуации.

Лидерство и среда

При изучении последовательных стадий процесса лидерства мы приходим к выводу, что действия лидеров напрямую связаны с реальной ситуацией. Действительно, лидерство не может быть оторвано от окружающей его среды. Такова одна из главных причин того, почему так трудно оценить лидерство и еще труднее его измерить. В самом деле, мы увидим, что среда фигурирует в каждой стадии анализа. Исследуя различие между поведенческим и позиционным лидерством, мы ссылались на окружающую среду. Именно она определяет как формальное положение лидера, так и действительную силу положения (а также и институтов) в конкретном контексте лидера.

В узком смысле слова, одно и то же положение не может быть в точности одинаковым во времени и пространстве. Скажем, полномочия президента США в 1990 и в 1890 гг. в принципе одинаковы, но в них появляется и нечто иное; сила и значение президентства также меняются. Среда играет свою [c.22] роль в определении “власти” лидера, поскольку относительная сила различных политических актеров постоянно меняется с течением времени, либо в разных странах в один и тот же период времени. Относительная власть также включает роль политических лидеров других стран, в зависимости от обстоятельств усиливающую или ослабляющую власть отдельного внутреннего лидера Мы также видим, что среда является центральным моментом на каждом этапе, на которые “расчленяется” лидерство; диагноз есть изучение среды; определение направления действий означает учет среды и инструментов, имеющихся в распоряжении лидера; мобилизация населения требует знания расстановки сил в конкретном контексте и понимания того, как эти силы будут действовать, если их подтолкнуть в определенном направлении.

Принимая во внимание столь широкое влияние среды, делались попытки доказать, что лидерство вообще не имеет реального значения, а является эпифеноменом. Для подтверждения такого вывода прибегают к следующей аргументации: среда структурирует ситуацию, с которой лидер вынужден справиться и от которой он не может избавиться. Средства, находящиеся в руках лидера, также структурируют процесс реагирования и реализации; наконец, лидер – часть среды; он не способен отделить себя от нее. Лидер дышит определенным “воздухом”, и это делает лидера постоянно зависимым от того, что среда предлагает, подсказывает и даже диктует.

Анализировать и обсуждать роль лидеров следует на основе сочетания интуитивных точек зрения и постепенно совершенствуемых эмпирических доказательств. В свою очередь получение этих доказательств требует развития сравнительного метода, который требует дальнейшего усовершенствования. Поскольку в целом считается, что лидеры имеют решающее значение, каково бы ни было влияние среды, было бы разумно исследовать проблему их роли дальше, одновременно совершенствуя находящиеся в нашем распоряжении аналитические инструменты.

Разумеется, среда тоже оказывает решающее воздействие. Если мы хотим реально оценивать относительную значимость [c.23] лидеров, если мы хотим установить, кто есть лидер, а кто – ”просто” должностное лицо, мы можем это делать, осознав сложность проблем, с которыми приходится иметь дело лидеру.

Как ни странно, но легче сравнивать лидеров, когда ситуации, с которыми они имеют дело, разнятся лишь в незначительной мере. “Обычная” дискуссия о лидерах часто концентрируется на этих незначительных различиях. Но гораздо важнее сравнивать лидеров, которые осуществляют свою власть в весьма различающихся ситуациях, поскольку различия скажут нам гораздо больше о лидерах и их роли.

Концептуализация политического лидерства включает, таким образом, попытку более тщательной характеристики обстановки, с которой лидер имеет дело. Этот аспект – лидер и обстановка, с которой он имеет дело – пока остается малоизученным, частью потому, что он ставит сложные методологические проблемы, но также и потому, что изучение среды, как одного из главных путей для формирования оценки реальной силы лидеров, может показаться парадоксальным. Конечно, нельзя игнорировать личные качества лидеров. И нам еще далеко до удовлетворительного уровня познания этих качеств. Усилия в этом направлении должны быть продолжены. Но столь же важной задачей является анализ и классификация различных типов ситуации. В целом те, кто изучали среду, стремились доказать, что лидеры мало что значат или что они взаимозаменяемы. Те же, кто, напротив, хотят показать, что лидеры важны, стремятся в первую очередь сосредоточиться на психологических характеристиках. Но возникает опасная тенденция изучения одного и того же феномена в двух разных аналитических плоскостях, что не позволит получить удовлетворительного решения вопроса. С другой стороны, совершенствуя методы сравнения различных ситуаций, мы получили возможность изучить относительный вклад лидеров не просто в конкретных случаях, а в целом.

Аргументация о том, что лидеры не имеют “никакого значения”, базируется в основном на отсутствии удовлетворительных методов классификации ситуаций. Обвинение в “фальсификации” [c.24] истории встает непреодолимой преградой на пути любого вывода о значимости лидеров. Совершенствуя методы сравнения различных ситуаций, вырабатывая их классификацию или типологию, мы получаем возможность более точно определять вклад и значение лидеров.

Необоснованная дихотомия между лидерами-“героями” и “просто” должностными лицами

Таков фон, который надо учесть, если мы хотим развивать изучение лидерства. Он подсказывает нам, что есть много “сортов” лидеров, и они должны быть классифицированы на основе множества переменных величин Уже стало общепринятым разделять лидеров на две большие группы, с точки зрения их влияния на общество: 1) “реальные” лидеры, лидеры-”герои” (или лидеры-”злодеи”); 2) “должностные лица”, “менеджеры”, обычные люди, которые почти не оказывают влияния на ход событии.

Подобная дихотомия преобладает в литературе по проблемам лидерства. Со времени Плутарха повелось считать, что только “герои”, “великие люди” (или “великие злодеи”) определяют ход истории. При этом все соглашались, что очень мало можно сказать об огромном множестве лидеров, которые оставались анонимными или, в крайнем случае, удостаивались кратких биографий или оставили о себе память в виде автобиографий.

Лишь немногие исследователи осмеливались анализировать причины или основы этой дихотомии. Например, Р. Такер вроде бы признает как данность, что лидеры – это либо “реальные” лидеры, либо менеджеры ⁴ . Считается, что только лидеры выполняют функцию “постановки диагноза”, “подготовки действий” и “мобилизации” Но ведь ясно, что по крайней мере две из этих функций могут быть выполнены и менеджерами применительно к любому решению. Да и третья функция – мобилизация – тоже может быть осуществлена менеджерами, пусть в менее грандиозной манере, до того, чтобы обеспечить реализацию своих решений.

Дж. Мак Грегор Бернс в своей книге также разделяет [c.25] лидеров на две категории: преобразователи и дельцы ⁵ . Правда, здесь неясно, куда отнести такую категорию, как “должностные лица”. Видимо, с точки зрения Бернса, все лидеры либо “преобразователи”, либо “дельцы”. Лидеры – преобразователи, имеющие определенный взгляд на общество, начинают что-то предпринимать во имя реализации своих воззрений, лидеры – дельцы, напротив, действуют “здесь и сейчас”, фокусируя свое внимание на деталях, без формирования глобального взгляда на то, каким должно быть общество в конечном итоге. Несомненно, подобная классификация лидеров важна. Она соответствует различиям между ними, которые мы интуитивно ощущаем. Правда, еще Парето разделял лидеров на “львов” и “лис”, примерно по тем же признакам, что и Бернс.

Бернс также связывает “преобразующий” или “деловой” характер лидерства с ситуацией, в которой лидеры обретают себя. Институциональные и поведенческие характеристики также способствуют выявлению того или иного типа лидерства. Лидерство, вытекающее из партийно-политической деятельности, приводит, по крайней мере в нормальных обстоятельствах, к “деловому” лидерству; лидерство, возникающее в революционных условиях, будет, напротив, “преобразующим”. Интересно, что Бернс вообще противопоставляет революционное лидерство, как “преобразующее”, партийному лидерству, как “деловому”.

Хотя анализ Бернса являет собой значительный шаг вперед по разграничению между “реальными” лидерами и иными, все же он остается ограниченным, поскольку ясно, что реальность гораздо богаче и ее нельзя “комфортно разместить” в двух категориях. Не принесет большой пользы деление на три категории, предложенное в свое время М. Вебером, который, скорее всего, имел в виду идеальные типы, чем их реально существующие категории. Можно было бы согласиться с тем, что категория “преобразующего лидера” во многом отвечает понятию “харизматического лидера”, в то время как “деловой” лидер вроде бы ощущается как близкий к “бюрократическому авторитету”. А вот [c.26] понятие “традиционного” лидера остается вне поля зрения. Берне не находит оснований для выделения этой категории в современном мире.

Почему взяла верх дихотомия

Почему Бернс и другие исследователи продолжают делить лидеров на две категории, в то время как внутри категории “лидеров-героев” и внутри категории “обычных” лидеров наблюдаются резкие отличия лидеров друг от друга? Ведь ясно, что Наполеон – это не то же самое, что Гитлер, что Ленин не похож на Рузвельта. Точно также не все “деловые” лидеры похожи друг на друга: Дж. Ф. Кеннеди или Брежнев – это совсем не то же самое, что премьер-министры Франции или Греции 40-50-х годов.

Частично ответ на этот вопрос состоит в том, что политологи склонны делить все и вся на две или три категории (либеральное – авторитарное, демократическое – авторитарное, централизованное – децентрализованное). Лишь постепенно стала утверждаться тенденция более многогранного понимания, хотя упрощенные классификации с трудом уходят из практики. Политологии не следовало бы заимствовать свои методы из таких “предписывающих” дисциплин, как право, где естественно деление различных ситуаций по двум, трем или более категориям в надежде, что это деление окажется удовлетворительным в эмпирическом контексте.

Однако сохранение дихотомического подхода к изучению лидерства объясняется не только традициями политической науки. Оно вытекает из более широких соображений, в том числе нормативного характера. Ведь и в исторической пауке есть деление па “великих людей” и “простых смертных”. “Великий человек” может быть “хорошим” или “плохим”, но все дело в том, что он оказывает больше влияния, чем остальные.

Таким образом, политология имела дело с традицией, которая отдавала лидерам “командные высоты” в объяснении событий. Такой подход был сотрясен до основания, когда появилась школа исследователей, заявивших, что “лидеры не имеют никакого значения”. Социологи и некоторые историки (в частности, историки социально-экономического направления) начали [c.27] отрицать лидеров. “Массы, а не лидер – вот новый герой” ⁶ . Между приверженцами двух направлений возникла своего рода холодная воина”.

Утешением для представителей обеих направлений стало согласие с идеей, что, с одной стороны, существует несколько “великих” лидеров, а с другой стороны, – масса “обычных” лидеров. Разумеется, никто не может полностью отрицать роли великих лидеров, которые возвышаются, подобно колоссам, над всей политической панорамой.

Но на практике легче изучать ситуации, когда нашими делами руководят “гномы”. Социологи и политологи привычно концентрируют свое внимание на ситуациях, когда страны управляются лидерами более низкого ранга – главами правительств и министрами. И, поскольку только незначительное меньшинство политологов обладает необходимой смелостью, предпочтение было отдано тезису о том, что главную роль играют “силы, находящиеся внизу”.

Разграничение между “героями” и “обычными лидерами” не есть просто результат сверхупрощения. Оно уходит глубокими корнями в общественную науку, особенно в политологию. Но следует признать, что действительность гораздо сложнее; нужны такие модели и такие методы исследований, которые позволят более реалистично обрисовывать контуры лидерства.

Потребность изучать вариации в лидерстве на основе многомерности

Политическое лидерство состоит в действиях, направленных на изменение среды. Его специфический характер зависит, как я уже отмечал во введении, от комбинации трех аспектов: личностных черт лидеров; инструментов, которые они имеют в своем распоряжении; и ситуации, с которой они имеют дело. Ясно, что все эти три аспекта нуждаются в широком определении. Личностные черты лидеров включают не просто “личность” лидеров, но сумму элементов. которая “описывает” лидеров в конкретный момент. Конечно, они включают элементы “личности”, особенно энергичность, напористость, способность [c.28] быстро проникать в проблему; но они включают также другие аспекты, которые могут обычно быть определены как “социологические”, например, изучение избирателей включает как социологические, так и психологические черты. Так что изучение социального происхождения и карьеры лидеров – важный аспект изучения личностных элементов лидерства.

Столь же широко могут быть определены и инструменты, которые лидер имеет в своем распоряжении. Они включают группы, партии, бюрократию, суды и законодательные органы, в общем все, что может мешать или помогать действиям лидеров; сюда следует отнести и средства массовой информации, которые могут дать лидеру возможность более или менее непосредственного контакта с населением. Уровень институционализации (то есть, предел, до которого институты реально “действуют”), степень централизации или децентрализации системы и лояльность членов указанных структур должны быть включены в число тех элементов, которые существенны, если мы хотим провести реальную дифференциала) тех инструментов, которыми обладают лидеры

Инструменты – это часть среды, они до определенного предела “данности”. Но они могут быть организованы лидерами или сформированы ими. Наконец, они могут быть использованы таким образом, который лидеры считают более подходящим для достижения своих целей. Таким образом, в узком смысле слова среда охватывает тот круг проблем, с которыми лидерам приходится сталкиваться и которые они хотят решить (или, по крайней мере, начать решать). Эти проблемы могут быть, крупными или ограниченными, они могут иметь отношение к преобразованиям общества, а могут быть связаны с ростом благополучия какого-то небольшого слоя; они могут влиять на существование всей нации. Но одинаково важны и те .проблемы, которые могут быть связаны с “объективными” условиями или с настроениями среди населения, например, высокая степень недовольства или низкий уровень интегрированности. Таким образом, лидеры имеют дело с состоянием, которое может быть “спокойным”, а при наличии кризиса – с разными уровнями его интенсивности и безотлагательности. Типология конкретных ситуаций поэтому очень [c.29] обширна и разнообразна.

Даже беглый анализ личностных черт, инструментов и ситуаций не только показывает сложность природы политического лидерства, но и создает предпосылки реалистичного анализа на основе простых разграничении и, особенно, на базе двухсоставной или трехсоставной модели. Имеется много (даже бесконечно много) четко выраженных типов личностных характеристик, инструментов и ситуаций. Из этого следует, что для строгого анализа должны быть намечены измерения, и на их основе станет возможно провести уравнения, которые дадут четкую картину реальности.

Политическое поведение редко (да, пожалуй, никогда) не бывает дихотомичным. Конечно, во многих случаях подход, основанный на дихотомии, имея эвристическую ценность на определенном отрезке времени, затем ограничивает или вообще обессмысливает анализ. Это особенно справедливо в случае политического лидерства не просто, потому, что существует много типов личностей и ситуаций (даже если до сих пор и не было дано их удовлетворительной классификации), но, может быть, скорее потому, что определение различий в воздействии лидерства зависит от сравнительной оценки ситуаций, с которыми лидерам приходится иметь дело. Чтобы знать, чего реально постигают руководители, действительно ли их деятельность эффективна или просто они “плывут” по поверхности событий, мы нуждаемся в том, чтобы точно оценить “знаменатель” нашего уравнения, а именно – тип ситуаций, с которыми лидеры имеют дело. Дав сравнительное описание ситуации и, конкретно, проанализировав ситуации в рамках множества измерений, мы получим возможность обогатить понимание лидерства и придти к более точной оценке вклада лидеров.

К общей классификации политического лидерства

Итак, сейчас мы можем начать классифицировать политическое лидерство. Какие аспекты лидерства следовало бы в первую очередь принять во внимание при выработке такой классификации? Прежние исследования часто ограничивали ее направленность. Схема анализа должна быть общей, чтобы охватить все [c.30] типы политического лидерства, но одновременно и детализированной, позволяющей провести четкие разграничения между политическими лидерами. Какие критерии можно положить в основу определения таких измерений, которые имели бы универсальное применение?

Влияние лидеров как принципиальная основа классификации

Прежде чем классифицировать политических лидеров в соответствии с одним, двумя или множеством измерений, следует прояснить проблемы лидерства. Таких проблем много. Приведу только три примера. Выше уже говорилось о противопоставлении “преобразующего” лидерства “деловому” лидерству. Такая дихотомия соответствует реальному разграничению между лидерами, которые действуют “по-крупному”, и теми, кто налаживает компромиссы между группами. Такое разграничение относится поэтому к целям и политическим шагам лидеров. Есть другая классификация лидеров на основе их “характера”: “активно-позитивный” – “активно-негативный”; “пассивно-позитивный” -”пассивно-негативный”. Цель такой классификации – вскрыть личностные различия, а не различия в политике или влиянии. Конечно, существует связь между “характером” и целями, но эти два аспекта различны. Р. Джексон и С. Розберг в книге “Личное правление в Черной Африке” разделяют лидеров на четыре типа: “принцы”, “автократы”, “пророки” и “тираны”. Их цель – представить некоторые “режимы личного типа”, в которых возникают те или иные “стили”, режимы, позволяющие лидерам контролировать население и удерживаться на своих постах. Разумеется, и этот подход связан с другими подходами: “характер” лидера играет свою роль, цели политики не оторваны от “стилей режима”, которые описаны выше.

Таким образом, существуют различные основы для классификации и сравнения лидеров. В то же время нужна всеобъемлющая концепция, которая поможет увязать эти основы между собой, включить одни типы анализа и исключить другие. В силу этого мы не заинтересованы в том, чтобы знать “все о лидерах”. Мы не хотим, например, знать об их развлечениях и хобби, если [c.31] они не связаны с их политической деятельностью и не влияют на нее. С другой стороны, мы стремимся изучить и личностные аспекты, если чувствуем, что они влияют на то, каким образом ведутся дела а государстве. То есть, анализ лидерства оправдан с политической точки зрения только в той степени, в какой признано, что лидеры оказывают влияние на развитие общества.

Общая классификация политического лидерства должна таким образом начаться с изучения влияния, которое лидеры оказывают (или могут оказывать) на свое общество. Это – краеугольный камень исследования. Конечно, цель состоит в том, чтобы увидеть, вызвано ли это влияние некоторыми характерными чертами лидеров, например, личностными или определенными полномочиями, как правило, институциональными, которыми они обладают. Мы хотим знать источники влияния лидеров. Но именно это влияние, как зависимая переменная величина, оправдывает наше изучение независимых переменных величин – личности и институциональных инструментов.

Роль личностных элементов и институциональной структуры в анализе политического лидерства

Другие аспекты политического лидерства будут изучены в той мере, в какой они проявляются во влиянии лидеров на общество. На первый взгляд кажется, что таких аспектов немало или даже бесконечно много: личность, роль, организация, задатка, ценности и др. Если проанализировать указанные аспекты, то можно обнаружить, что они подпадают под две широкие категории: персональные качества “режима”. К этим категориям добавляется и третья – среда, различным образом связанная с двумя первыми.

Также ясно, что эти характеристики связаны с политическим лидерством тем, что они помогают объяснить то влияние, которое оказывают лидеры. Например, личность – это важный фактор, но этот фактор приобретает смысл и значение настолько, насколько значимы цели и политические принципы лидеров.

Изучение личности важно для политического анализа лидерства, потому что личность выступает как что-то, реально или с чьей-то точки зрения имеющее влияние на цели и политические [c.32] инициативы. Как политологов, во всяком случае, нас интересует вопрос, является ли данный лидер “активно-позитивным” сам по себе, а также как “активно-позитивность” лидера сказывается на тех или иных его политических шагах и будет ли он их совершать с большим или меньшим рвением.

Сказанное о личности также применимо и к другим аспектам политического лидерства Пэйдж, например, говорит о “роли” и “организации” как значимых элементах вразумительного определения лидерства. В самом деле, на оба понятия традиционно ссылались как на существенные. В политическом анализе “роль” и “организация” обычно описывались как “режимы”, которые и “организуют” лидерство, и уточняют “роли”, которые играют лидеры.

Причина, по которой различные режимы заслуживают изучения с политической точки зрения, состоит в том, что, с нашей точки зрения, режимы порождают определенные последствия для целей и политических инициатив лидеров. Например, “режим” может создать такие институциональные или процедурные особенности, при которых появление лидеров с одними целями вероятнее, чем лидеров с другими целями, или при которых будет легче проводить определенные политические инициативы.

Особая роль среды

Среда имеет различное влияние. Её воздействие не столь велико, чтобы сказаться на политических шагах в качестве независимой переменной величины. Но оно проявляется в том, что среда вводит ограничения и создаёт возможности. Существуют структурные ограничения, которые вытекают, например, из экономической базы страны; существуют также временные ограничения, которые вытекают из специфических условий, в которых находится страна в данный момент. Пессимистическая настроенность населения или кризисная атмосфера, которая может преобладать в результате внутренних или внешних трудностей, также представляют собой ограничители сферы деятельности лидеров. Они вынуждены действовать в определенном направлении и сосредотачиваться на текущих проблемах, а не на тех, которыми они первоначально хотели заняться. [c.33]

С другой стороны, возможности, предоставляемые средой, не могут быть или структурными, или связанными с текущим моментом. Лидеру может быть дан шанс (включая и шанс, вытекающий из кризиса) выступить с инициативами и поставить цели, которые в иной ситуации или в иных структурных условиях оказались бы неприемлемыми.

Таким образом, среда – это не такой аспект изучения политического лидерства как личность и институциональные механизмы (хотя они тоже являются частью среды и поэтому на них есть “налет” ее характерных черт). В то время как личность и институциональные особенности влияют на характер лидерства сами по себе, среда – это “субстанция”, “сырьё”, но также “каркас” для целей и политических инициатив. Употребляя другой образ, среда – это шахматная доска, на которой лидеры играют и должны играть. Политические инициативы представляют собой центральную основу для классификации политического лидерства; но они вырисовываются, окрашиваются и развиваются как результат постоянного или временного влияния среды, с которой приходится иметь дело лидеру. Поэтому второй необходимый шаг должен состоять в анализе того, каким образом среда видоизменяет динамику действий лидеров и отделяет то, что возможно, от того, что невозможно.

Лидерство и принуждение

Однако остается еще одна проблема. Часто лидерство рассматривают как противоположность принуждению. Лидерство понимается как умение побуждать, а не принуждать к определенным действиям. Это разграничение ценно для анализа, но реальность гораздо сложнее. Стоит напомнить, что лидеры не могут быть разделены на Тех, кто руководит посредством принуждения, и тех, кто руководит посредством согласия: существует множество градации между этими полюсами. С одной стороны, принуждение существует в каждом режиме: некоторые граждане несогласны с определенными политическими шагами, другие несогласны с принципами, на которых эти шаги основаны. С другой стороны, объём принуждения заметно варьируется даже в авторитарных государствах. [c.34]

Принуждение – это явление, вообще плохо изученное, а еще хуже измеренное. Следует проанализировать условия, которые делают принуждение необходимым, а также тот уровень, выше которого оно перестает быть эффективным. Не пытаясь анализировать эти условия в целом, мы можем выявить некоторые общие тенденции.

Почему и как принуждение может быть достигнуто

Когда действия лидера совпадают с желаниями народа, потребность в принуждении невелика. Следовательно, принуждение требуется, если действия лидеров весьма отличаются от того, что хотят граждане. Консерватор может управлять обществом, в котором высказываются многочисленные требования перемен или в них ощущается потребность, только с помощью принуждения. Принуждение также должно быть жестким, если глубокие перемены “вколачиваются” лидером в общество, которое в основе своей удовлетворено существующим положением вещей. Когда действия лидеров направлены на умеренные изменения, то в этом случае, видимо, нужна в значительном принуждении в целом меньше. Таким образом, потенциал мощного принуждения заложен только в некоторых типах ситуаций. В основном это те ситуации, когда лидеры и население расходятся по главным политическим инициативам, во имя которых лидеры оказывают давление и которые они хотят быстро реализовать.

Потребность в принуждении может меняться в значительных пределах. Принуждение может оставаться небольшим столь долго, сколь долго обществу будут неясны цели лидера. Чем менее ясны представления людей о государственной политике, тем меньше лидеры должны прибегать к принуждению. Следовательно, плохо образованное население в стране со слабой коммуникативно-информационной сетью меньше нуждается в принуждении к подчинению.

Принуждение не должно быть жестким и в том случае, когда нация изолирована. Недовольство имеет тенденцию к усилению в результате сравнения стилей жизни у себя в стране и за рубежом. Там, где меньше знают о том, что происходит вовне, давление на лидерство соответственно будет меньше Таким образом, [c.35] руководители, стремящиеся проводить политику, не совпадающую той, которая была бы “естественно” воспринята населением, будут пытаться оградить своих граждан от усиливающего недовольство влияния извне. Это справедливо и для консервативных лидеров, которые могут чувствовать, что при открытых границах население станет больше стремиться к переменам, и для прогрессивных лидеров, опасающихся, что их эксперименты могут оказаться неудачными или даже бесполезными, если граждане могут сравнивать их результаты с политикой, проводимой за рубежом.

Наконец, от граждан требуется активная поддержка политики лидеров. Такую поддержку обязаны оказывать прежде всего государственные служащие, а от большинства населения требуется нормально работать и не прекращать своих обычных занятий.

Таким образом, сильное принуждение может быть сконцентрировано на тех, кто должен реализовывать политику На таких людей можно воздействовать либо угрозой, либо лестью, чтобы они повиновались. Справедливо, что чем современнее экономика страны, тем больше граждан будет вовлечено в действия, прямо вытекающие из политики лидеров. Но столь же справедливо и то, что в результате мер, направленных на реализацию политики, разграничение между активной поддержкой и обычной работой становится очень расплывчатым.

Таким образом, объём принуждения, необходимого для того, чтобы лидер оставался у власти и проводил политику, с которой население проявляет несогласие, может быть относительно ограниченным. Трудности, возникающие перед лидерами в процессе проведения их политики, вытекают чаще из дефектов самой этой политики, чем из оппозиции населения.

Революционные лидеры ставят обычно перед собой гораздо более трудные задачи, чем консервативные. Ведь революционеры хотят изменить общество, но они не могут это сделать одними официальньичн заявлениями: они нуждаются в экономических результатах и социально-экономической трансформации. И то и другое трудно осуществимо. Естественно “пассивное” население, на [c.36] которое воздействуют значительным принуждением, начинает приходить в движение под воздействием политики лидеров Крупные изменения в экономической и социальной основе страны могут оказаться выше её возможностей; провал целей, так же как и принуждение само по себе, может заставить лидеров отказаться от своих целей и вызвать недовольство.

Если лидеры захотят изменить ценности, разделяемые населением, чтобы создать “нового человека”, или ввиду необходимости “мобилизации” рабочих, от степени которой зависят экономические результаты, то им понадобится активная поддержка, которая не появляется легко. Дилемма, стоящая перед революционными лидерами, возникает именно в этом случае. Пока преследуемые ими цели не очень влияют на население, они могут продолжать реализовывать их; но когда лидеры постепенно начинают понимать, что им надо либо мобилизовать население, либо они потерпят неудачу, они переходят к такому этапу действий, когда быстро растет оппозиция, вынуждающая их применять крутые меры, а они в свою очередь еще более увеличивают оппозицию.[c.37]

Примечания

¹ Напоминаем, что книга издана в 1987 г. – Прим. перев.

² Главное – чтобы существовала группа: лидерство имеет место внутри группы, сколь неформальной или неустойчивой она бы ни была.

³ Tucker R.C . Politics and Leadership. 1981. P. 15.

⁴ Tucker R.C . Politics and Leadership. 1981. P. 16.

⁵ Burns J. McGregor . Leadership. N.Y., 1978.

⁶ Mazlich B . History, Psichology and Leadership // Leadership: A Multidisciplinary Perspective. / Ed.: B. Kellerman. – New York, 1984. P. 2.

ГЛАВА 4

ВЛИЯНИЕ ЛИЧНОСТНЫХ ЧЕРТ НА ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО

Связь между личными качествами лидеров и их влиянием остается неясной и туманной. Биографии и автобиографии дают летальные описания личных качеств лидеров, имеющих, с точки зрения авторов, большое значение. Действительно, в недавних психологических и психоаналитических исследованиях предпринята попытка связать влияние лидеров с характерными особенностями их личности или с событиями, которые произошли в детстве. И все-таки, несмотря на подобные подходы, роль индивидуальных качеств пока еще остается недоказанной.

Мы нуждаемся в понимании роли личности, чтобы увидеть, как она способна изменить ход событий. Мы должны суметь разложить черты личности на составляющие их элементы и показать, как они по-разному сочетаются в различных случаях. Системный анализ должен дать нам средства точной оценки корней личностного влияния; он должен идентифицировать компоненты личности и связать их друг с другом и с влиянием лидеров.

Такая цель пока еще далека. В контексте политического лидерства системные исследования начались относительно недавно, кроме имеющих многовековую традицию оценок конкретных руководителей. Стоит отметить, что множеству усилий, предпринятых в области психологии, противостоит ограниченное число исследований общего характера. Но даже в плане общей психологии пока еще не выработано всеобъемлющего подхода, который мог бы косвенным образом быть применен к политике, кроме того, выводы часто оказываются противоречивыми или неточными. Проанализированные типы лидерства обычно являлись достаточно простыми.

Анализ личностных факторов в политическом лидерстве

Интерес к личности политических лидеров всегда был большой и не только в политической науке, но и в истории и литературе.

Значительная часть исследований в этой области объясняла действия и события специфическими обстоятельствами, при которых один человек “вовлечен” больше, чем другой, а не общими [c.64] факторами, применимыми к слою лидеров.

Наряду с этой “индивидуалистической” традицией, политическая наука и эмпирическая социология интересовались в первую очередь рекрутированием политических элит. Были предприняты попытки проанализировать биографию лидеров, чтобы оценить роль таких факторов как социальное происхождение, образование, род занятий и идеология в отборе лидеров. И хотя профиль этих исследований скорее социологический, чем психоЖя-ический, все же исследования индивидуумов и исследования элит в некоторой степени обогатили друг друга. Психологический анализ стал более общим, например, проявилось внимание к определению “измерений”, применимых ко всем типам политических лидеров.

Демографические характеристики и влияние политического лидерства

Национальные политические лидеры никогда не рекрутировались пропорционально тем группам, которые образуют руководимое ими население. В подавляющем большинстве лидеры, приходящие к власти, – это мужчины старше 56 лет; около 23 из них имеют высшее образование; принадлежат они к среднему или высшему классам. Разумеется, в зависимости от страны, региона или режима могут быть вариации; например, в коммунистических государствах среди лидеров больше выходцев из рабочего класса. Но, в целом, профессионалы (и особенно юристы), гражданские служащие, преподаватели и военнослужащие имеют больше шансов стать лидерами. Поэтому не может быть такого, чтобы каждый американец имел одни и те же шансы стать президентом Соединенных Штатов, несмотря на постоянные утверждения обратного.

Создалось мнение, что возраст или род занятий лидера не оказывают очень сильного и ярко выраженного влияния на его эффективность.

Поэтому, должно быть, переменные величины, определяемые социальным происхождением, не осуществляют заметного воздействия на влияние лидеров. Такой вывод нашел косвенное подтверждение в работе Рийэя и Филлипса, посвященной революционным лидерам. Хотя среди революционеров есть и представители [c.65] “низшего класса”, но преимущественно это выходцы из среднего класса, в общем, из того же социального слоя, что и остальные лидеры. Среди них были и юристы, и военные, значительное большинство получило высшее образование; это не были очень молодые люди; они в основном представляли этнические и политические группы. Большинство из них вы росло в “нормальных” семьях.

Перед тем, как приступить к дальнейшему изучению возможного влияния демографических характеристик, имеет смысл проанализировать один достаточно специфический показатель, который оказывает, видимо, некоторое воздействие на цели лидерства и его эффективность: каким ребенком по счету в семье родился лидер. Хотя воздействие такой переменной величины не получило всеобщего подтверждения, исследование относительно американских президентов и британских премьеров говорит о различной роли лидеров в зависимости от того, были ли они единственным ребенком в семье, старшим или младшим. Было сделано два вывода. Во-первых, представляется, что первые и единственные сыновья лучше справляются с кризисными, чем с обычными ситуациями. Самый интригующий аспект этого допроса в том, что население, видимо, подтверждает данный фактор: если американские выборы разделить на “кризисные” и “некриаисные”, первые или единственные сыновья избирались в 8 из 9 случаев кризиса, в то время как в ходе “некризисных” выборов младшие сыновья избирались в 12 из 21 случая.

Во-вторых, представляется, что единственные сыновья, первенцы и младшие сыновья особенно подходящи к трем типам ситуаций, что они обладают тремя разными “стилями” лидерства. Первенцы, видимо, чувствуют себя лучше всего в экспансионистских ситуациях, часто ведущих к внешним конфликтам; младшие сыновья нацеливаются на “наладку” и уделяют внимание решению проблем путём компромиссов; единственные сыновья отдают свою энергию ликвидации разломов в обществе.

Данный аргумент основан на том типе социализации, который лидеры получили в детстве и юности. Таким образом, в семье воспитываются различные типы лидерства. [c.66]

Эти выводы интригуют сами по себе, так же как и то, что они служат достаточным доказательством того, что порядок рождения в семье влияет на тип лидерства и что население (или, по крайней мере, политики) приходят к пониманию -этих различий в своём подходе к лидерству.

Психологические характеристики общенациональных политических лидеров

Биографический анализ

Изучение демографических переменных величин, связанных с общенациональными политическими лидерами, пока еще не очень развито. Предстоит еще много исследовать, чтобы лучше понять многие аспекты происхождения сегодняшних лидеров и его влияния на цели лидеров. Потенциальная цель этих исследований состоит в том, чтобы установить характерные черты лидеров, рассматривая их как группу. Традиционно внимание концентрируется почти исключительно на индивидуальных случаях без попытки обобщения. Более того, проявляется даже некоторая подозрительность в отношении обобщений.

Более того, в своей традиционной форме биографические исследования базировались только на отдельно взятых, случаях, они носили скорее описательный, чем аналитический характер. Описывался герой биографии, а не анализировалась проблема лидерства. Традиционные биографии могут снабдить нас редким материалом, но они не помогут нам в создании “типов” личностей.

У биографий есть еще один недостаток: в целом они концентрируют своё внимание на исключительных лидерах, а не на обычных лидерах среднего уровня. Они пишутся в основном только о тех лидерах, которые, как считается, наложили на политику особый отпечаток.

Таким образом, психологический анализ политических лидеров возник не из традиционных биографий. Мы не узнали из них, следует ли лидерам быть “умными”, “способными к воображению”, “упорными” или “экстравагантными”, чтобы добиться успеха; мы также не узнали и о том, какие компоненты личности больше подходят для одних ситуаций, а какие – для других. А ведь при соответствующем анализе можно было бы сделать вывод, что в одном случае упорство очень полезно, а в другом [c.67] случае ведет к провалу.

Однако появилась тенденция вытеснения “традиционных” биографий более тонким анализом, поскольку в политической науке вырос интерес к политическому лидерству. Хотя “история жизни” остаётся основной канвой, в последние десятилетия акцент делается не столько на описательном методе, сколько на аналитическом. Призыв Лассуэлла изучать “психопатологию” руководителей привел к созданию целого ряда “психологических биографий”, где много внимания уделено событиям, происшедшим в отдаленном прошлом и, прежде всего, в детстве. Отсылка к процессу формирования личности в юности или даже в детстве помогает объяснить, почему данный лидер поступил определенным образом; но она не может подсказать, почему конкретная черта личности этого лидера в значительной мере способствовала приходу его к власти и почему он, находясь у власти, оказывал то или иное влияние.

Психоаналитические исследования часто концентрировались на “неуравновешенных” лидерах, так что казалось, будто ненормальность – единственный элемент, заслуживающий изучения. Конечно, лидеры с нарушенным “умственным здоровьем” нуждаются в изучении; совершенно правомерно также указывать на количество таких случаев.

Однако такой ракурс заметно сужает область исследований; более того, он влияет на сам подход. Ясно, что невозможно, сконцентрировавшись на “ненормальных” случаях, надеяться на создание общей теории лидерства. В самом деле, хотя примеры Гитлера, Сталина и некоторых других выходят за рамки “умеренно необычных случаев”, было признано, что дать объективное определение безумия или ненормальности трудно, поскольку эти понятия тесно связаны с культурой и окружением. В силу этого в 70-80-е годы политологи стали более осторожно применять такой критерий как “умственная болезнь” в качестве важного показателя. Ненормальность – это лишь один из многих элементов, которые следует изучить.

Психоаналитические работы важны и даже носят пионерный [c.68] характер, поскольку они ориентируют нас на более глубокое изучение составных элементов личности. Однако гораздо целесообразнее идти к системному анализу воз действия личности на эффективность лидерства через целый ряд этапов, а не минуя их, как это делают авторы психоаналитических работ. Во-первых, должно быть установлено, что лидеры “действительно имеют значение”, во-вторых, следует попытаться увидеть, в какой степени значение лидеров определяется их личностными качествами, а в какой – структурными условиями и институциональными механизмами. Только после того как будет выяснено, что личностные черты сами по себе являются значимым фактором, можно переходить на следующий уровень и задаться вопросом: чем, в свою очередь, объясняется существование определенного набора личных качеств в конкретном лидере? До тех пор, пока не дан ответ на этот вопрос, преждевременно начинать более широкое исследование с целью ответа на третий вопрос, а именно: чем объясняются данные личностные качества конкретных лидеров?

В 60-80-е годы изучение личностных качеств общенациональных политических лидеров стало более интенсивным¹ . Вырабатывались методы, необходимые для оценки того, в какой степени личные качества влияют на достижения лидеров. Однако, прогресс в этой области идет медленно; очень мало делается для выработки общих критериев. В чём здесь дело? В том, что этих критериев вообще не существует, или скорее в том, что политологи просто не смогли применить к общенациональным лидерам те инструменты, которые психологи применили к другим типам лидеров? [c.69]

Психология и общий анализ личностных компонентов лидерства

Исследования, предпринятые психологами, дают ощутимое доказательство того, что личностные компоненты играют свою роль в развитии лидерства. И все-таки, пока нет общей модели или теории, которая помогла бы дать приемлемое определение того, что составляет личностную характеристику также нет приемлемой гипотезы относительно связей между личностными элементами и ситуационными факторами.

В очень большой степени трудности анализа влияния политического лидерства проистекают из того факта, что центральное понятие анализа – личность – само по себе достаточно неясно. Нет единого мнения относительно того, каковы составные элементы личности. Личность индивидуума должна быть определена на основе стабильных элементов, которые придают некоторую связность многим разрозненным акциям и реакциям (эмоциональным и интеллектуальным) этого индивидуума на временном отрезке.

Предсказуемость личности – необязательное требование для того, чтобы существовало влияние личностных качеств на политическое лидерство. Даже непоследовательные и непредсказуемые лидеры могли оказывать влияние; можно даже доказать, что эти лидеры в конце концов оказывают больше влияния, чем другие. Но если их личностные качества не могут быть обобщены в контексте личности вообще, то они не могут Стать предметом глубокого рассмотрения и анализа. Полная неструктурированность образа действий лидеров не только подрывает их предсказуемость, она негативно сказывается в дальнейшем и на их анализе, поскольку действия лидеров не могут быть связаны в этом случае с какой-либо четко выраженной личностной характеристикой лидера. Вследствие этого, мы не можем надеяться на полное раскрытие роли личностных качеств, если они не включены в более широкие рамки, которые мы могли бы назвать “личностью”. Кроме того, поскольку наше понимание психологии человека развивается, в будущем мы скорее сможем понять [c.70] некоторые несообразности поведения лидеров, которые сейчас выглядят необъяснимыми и непредсказуемыми. Но почти наверняка что-то останется необъясненным.

Личностные компоненты, которые играют роль в возникновении лидерства

Соглашаясь, что “личность” существует, мы сталкиваемся с первой проблемой: определения ее компонентов. Вариации в личностях различных индивидуумов не могут быть поняты, пока мы не выявим, какие компоненты личности различны у этих индивидуумов. Кроме того, эти компоненты должны быть стабильными и прочными; если бы они не были таковыми, то было бы невозможно “определить” индивидуумов с их помощью. Отсюда – идея определения “черт” личности, которые представляли бы собой базовые элементы анализа, имеющая длительную историю в психологическом анализе.

Но главная проблема состоит, может быть, не в акценте на чертах личности, а в том факте, что этих “черт” слишком много, чтобы сделать выбор. В “Учебнике но лидерству” на основе 160 статей Стогдилла. опубликованных в 1904 по конец 1960-х годов, классифицировано более 40 элементов, связанных с психологическими “чертами” лидеров² . В свою очередь эти 40 элементов сгруппированы по 6 основным рубрикам: физические данные (возраст, но также и энергичность), социальное происхождение, интеллект, “личность” (включая такие аспекты, как приспособляемость, энтузиазм, уверенность в себе” способность к постановке целей) и социальные характеристики (куда включены такие, свойства, как административные способности, популярность и такт).

В ряде исследований данные компоненты личности связываются с лидерством. Однако в них не дано ключа к пониманию того, какие из этих компонентов сильнее связаны с лидерством, не говоря уже о том, на какое место каждый из них должен быть поставлен относительно других. Указывается, что такие черты, как ум, самообладание, уверенность в себе, стремление [c.71] к результату, общительность и энергичность, позитивно коррелируются с лидерством. С другой стороны, очень немногое работы показывают экстравертность, воспитанность, популярность, такт или внешность, как свойства, позитивно коррелируемые с лидерством. Правда, это не означает, что данные свойства не связаны с лидерством. И все-таки психологи находят доказательства, что именно упомянутый первым ряд свойств очень значим для лидерства. Правда, в различные периоды связь того или иного свойства личности с лидерством оценивалась по-разному.

Учитывая эти различия в подходах, можно сказать, что лидерство, видимо, связано со многими, если не со всеми аспектами человеческой личности. Лидеры, вероятно, отбираются из самых энергичных и умных; из тех, кто хочет достичь наибольших результатов; кто четко ориентирован на достижение своих целей; из тех, кто способен общаться с другими; из тех, кто, как указывал Стогдилл, обладает “способностью структурировать системы социального взаимодействия во имя близкой цели”. Бэсс утверждает, что данные свойства позволяют “отличать лидеров от последователей, эффективных лидеров от неэффективных, лидеров высшего эшелона от лидеров более низких эшелонов”³ .

Эти выводы безусловно очень важны при определении роли личностных свойств для влияния общенациональных политических лидеров. Кроме того, пока еще неясно, какая связь существует между личностными свойствами и демографическими факторами. Психологи, например, отмечают, что возраст, карьера или происхождение играют свою роль, но не анализируют возможную связь между этими элементами и психологическими переменными величинами. Было бы справедливо указать, например, что энергичность убывает с возрастом и что пожилые лидеры в конечном счете менее эффективны (хотя тут же приходит в голову целый ряд убедительных исключений). Можно также сказать, что хорошее образование имеет позитивную связь с интеллектом, что [c.72] оно может, в свою очередь, привести к появлению чувства превосходства, которое превращается в желание господствовать. На этом основании лидеры появляются скорее среди лиц с хорошим образованием, и из них выходит больше эффективных лидеров. Корреспондирующие гипотезы могут быть выдвинуты и в связи с другими демографическими характеристиками.

Характеристики лидерства и ситуация, с которой лидеры имеют дело

Мы видели, что личностные свойства нуждаются в анализе и оценке. Но еще больше в этом нуждается связь между личностными свойствами и конкретными ситуациями, с которыми лидерам приходится иметь дело. Разумеется, роль ситуации признавалась давно. Стогдилл отмечает (и сейчас это признано всеми психологами), что “лидерство есть связь, которая существует между людьми в какой-то социальной ситуации, и что люди, являющиеся лидерами в одной ситуации, не обязательно ими будут в других ситуациях”⁴ .

Вопрос об адекватности лидеров конкретной обстановке может быть рассмотрен двумя путями. Во-первых, существует общий вопрос “общительности” лидеров. Лидеры должны знать, чего хотят последователи, когда они хотят этого, и что мешает им достичь того, чего они хотят. Итак, те кто способен ощущать, чего хотят последователи, имеют гораздо больше шансов быть лидерами, причем эффективными. Во-вторых, еще важнее, что различные типы лидеров соответствуют различным ситуациям. Черчилль или де Голль должны были ждать ситуаций, в которых потребовались “спасители”, прежде чем они были признаны и смогли оказать большое влияние на свои общества. Сколь ни хороши у того или иного индивидуума его “лидерские качества”, он способен справляться только с какими-то типами ситуаций, а не со всеми. [c.73]

Но если так обстоит дело, то становится гораздо труднее поверить в то, что существуют какие-то общие характеристики лидерства, вроде тех, что были описаны выше. И, действительно, такой вывод может быть сделан из работ некоторых психологов, например, Фидлера, который попытался эмпирически показать связь между личностными свойствами и типом ситуации, с которой лидеры сталкиваются. По его мнению, когда решаемая проблема проста, самыми подходящими оказываются лидеры с целевой ориентацией; в сложных ситуациях лучшие лидеры – это те, кто больше озабочен установлением связей со своими последователями и кто умеет жить их заботами. Анализ Фидлера сводится к следующему: не позволительно говорить о качествах лидера вообще, а нужно выбирать из этих качеств такие, которые соответствуют обстоятельствам. В некоторых случаях лидерам, чтобы быть эффективными, надо иметь целевую ориентацию, в других случаях лидеры должны искать популярности, быть популярными.

Такой вывод, видимо, не противоречит вышеприведенному утверждению, что лидеры выходят из тех, кто “целеориентирован”, и из тех, кто “общителен”. Может случиться и так, что лидерам – в отличие от последователен – надо обязательно обладать этими качествами. Различия в ситуациях потребуют различий в наиболее эффективных формах лидерства. Они, безусловно, представляют собой важный исходный пункт и имеют значительную ценность, хотя и были сформулированы применительно к типам лидерства, менее высоким и менее общим, чем политическое лидерство, и особенно общенациональное политическое лидерство.

Справедливо, что общенациональное политическое лидерство настолько всеобъемлюще, что оно, очевидно, требует и целевой ориентации, и популярности; но, представляется, что эти два элемента не нужны в равной степени во всех ситуациях.

Трудность, однако, в том, что модель Фидлера была проверена не просто вне политического контекста, но в [c.74] относительно простых ситуациях лабораторного характера. Эксперименты проводились как с относительно небольшими группами студентов колледжа, так и с менеджерами, часто на низком уровне. Проблемы, с которыми сталкиваются общенациональные политические лидеры, совершенно иные. Так что разграничение Фидлера не может быть полностью применимо к политической сфере. Представляется более правильным оценивать выработанные психологами разграничения скорее как тенденцию.

К общей модели воздействия личностных факторов на влияние лидеров

В детальных исследованиях часто не удается показать точную роль личностных компонентов в контексте лидерства. Однако интуиция подсказывает, что эта роль велика. Наблюдения свидетельствуют о том воздействии, которое может оказывать лидер благодаря своему обаянию, внешности, ораторскому мастерству и популярности, но также интеллекту, хитроумию или решительности. Причем такие наблюдения относятся не только к Черчиллю, де Голлю, Рузвельту, Кеннеди, Насеру, Нкруме или Перону. Они относятся, правда, в гораздо более ограниченной степени, и ко многим “ординарным” общенациональным политическим лидерам, а также ко многим лидерам, не являющимся ни общенациональными, ни политическими. Можно ли утверждать, что впечатления простых людей иллюзорны и являются частью современных суеверий, когда на лидеров переносится часть той чудесной силы, которой раньше наделяли святых? Или, напротив, можно сделать вывод, что академические исследования столь “зациклены” на методологической чистоте, что они не могут ухватить то, что очевидно невооруженному глазу?

Частично проблема связана с тем, что политологи рассматривают лидеров как класс, в то время как простые люди рассматривают их как индивидуумов. Индивидуум может казаться исключительным при сравнении с остальными людьми, но разница может оказаться не столь большой, если лидеров сравнивать друг с другом. [c.75]

Если справедливо утверждение, что “личные качества” лидера исключительны по сравнению с качествами простого человека и что они безусловно оказывают заметное влияние на эффективность лидера, то целесообразно рассмотреть проблему также и с этой точки зрения. Поэтому можно проанализировать пути воздействия личностных факторов на лидерство, а также ту роль, которую различные компоненты личности должны играть в различных ситуациях. Следует выработать как можно более общую модель различных измерений связи между компонентами личности и влиянием лидера.

В книге “Личность и политика” (1969 г.) Гринштайн дает элементы такой модели, проводя разграничение между тремя аспектами, называемыми “феноменология”, “динамика” и “генезис”. Во-первых, какими путями осуществляется или могло бы осуществляться влияние лидера? Какие элементы личности играют здесь роль? Во-вторых, как это влияние изменяется с течением времени? И, в-третьих, в чем истоки этого влияния? Следуя предложенному Гринштайном разграничению, проанализируем пути, которыми личностные элементы могут воздействовать на влияние личности, как это воздействие может изменяться во времени, и, наконец, поищем причины или, по крайней мере, предпосылки этих личностных элементов.

Как личностные свойства воздействуют или могут воздействовать на влияние лидеров

Как мы увидели, в определении роли лидерства играют роль многие личные свойства. Их может быть больше или меньше; они также могут в определенной степени противоречить друг другу. В идеальном плане мы нуждаемся в сравнении требуемых качеств с ситуацией, с которой лидеры имеют дело. Например, в какой ситуации лидеры должны думать аналитически, решать быстро, завоевывать популярность? Мы можем попытаться определить типы деятельности лидера, анализируя те роли, которые лидерам приходится изучать. [c.76]

Каковы в таком случае эти роли? Во-первых, лидеры рассматривают и анализируют проблемы, стоящие на повестке дня; во-вторых, лидеры вырабатывают решения этих проблем; в-третьих, найденное ими решение проблемы становится официальным; в-четвертых, они “продают” эти решения общественным группам. Каждый из этих видов деятельности предполагает различные личностные качества лидера.

На первых стадиях – анализ проблем и выработка возможных решении – лидеры должны уметь отличать важное от несущественного, взвесить альтернативы, предусмотреть возможные выходы из положения. Конечно, им помогают выбранные ими советники, которые заранее ознакомились с проблемами и будут подсказывать решения; но лидеры не должны полностью зависеть от их советов; они должны определять ценность их предложений и расспрашивать об основах, на которых эти предложения сформулированы, выискивая таким образом проявления необъективности или ошибки. На первых двух этапах, следовательно, самое требуемое свойство – интеллект.

На последующих стадиях (принятие решений) лидер должен быть готов остановить в какой-то момент анализ альтернатив и выбрать одно из предложений. Решения не должны приниматься слишком быстро, пока проблема еще адекватно не проанализирована, но и не должны слишком долго откладываться: действия следует предпринимать с учетом данной проблемы; другие проблемы также нужно анализировать. Не все проблемы одинаково неотложны, разумеется, и интеллект требуется для правильной оценки момента, когда решение должно быть принято. Но принятие решения не является в первую очередь вопросом интеллекта: это вопрос силы воли и смелости. Лидер должен обладать эмоциональной способностью останавливать дискуссию и занимать позицию. Это, он сделает, если у него есть сильное желание добиться результатов. “Мотивация к результату” – это, наверное, в данном случае главное из требуемых качеств. Слишком много интеллекта, может оказаться даже контрпродуктивным, когда требуется решительность. [c.77]

Затем лидер должен “продать” принятое решение какому-то количеству общественных групп. Для упрощения эти группы могут быть поделены на три основные категории: непосредственное окружение, бюрократия и широкая общественность. Непосредственное окружение включает многих, кто участвовал в подготовке решения. В предвидении возможных возражений (тактических или по существу), которые могут быть выдвинуты членами непосредственного окружения, лидер должен также обладать такими качествами как хитрость и упорство. Лидер время от времени сталкивается со значительным давлением в процессе принятия решений; ему приходится также иметь дело с ситуацией, когда непосредственные подчиненные разделяются относительно предложенного решения. Таким образом, сильная мотивация к достижению результатов является синонимом решительности. Разумный расчет, характеризующий стадию анализа, открывает путь к “неустойчивой” односторонности, нужной для выбора и сохранения определенного направления действий.

Вторая группа, которой лидер должен уделить внимание, состоит в основном из административного аппарата государства, хотя включает и другие органы, участвующие в исполнении решений, в том числе даже частные или полугосударственные. Конечно, способность администраторов проводить решения в значительной мере зависит от качества персонала (включая его готовность подчиняться) и от эффективности организации. Но во всех ситуациях она также зависит от того, какое внимание лидер уделяет выполнению решений, которые он принял, контролю за ним. Выполнение решений всегда наталкивается на трудности, которые должны быть сглажены.

Трудности могут быть сведены к минимуму, только если лидер проявляет способность к пониманию административного процесса и обращает хотя бы какое-то внимание на детали. Именно это имеют в виду, когда говорят о “целевой ориентации” лидера, Целевая ориентация должна включать определенный интерес к рассмотрению конкретных проблем, порожденных выполнением решения, и определенную готовность “спуститься” от общего к частному. Но здесь тоже таится опасность: [c.78] чрезмерное внимание деталям отнимает время, которое можно более плодотворно использовать для решения других проблем. Среди американских президентов такой стиль был характерен для Картера, вникавшего, в отличие от Эйзенхауэра и Рейгана, во все детали.

И все-таки целевая ориентация не должна рассматриваться как чисто негативная черта: когда бюрократия неэффективна или когда администрации предъявляются высокие требования, например, при проведении новой политики, более пристальное внимание к деталям может быть предпосылкой успеха.

В ходе контактов с третьей группой – с широкой общественностью – требуется другое качество лидеров – общительность. Все лидеры должны быть “общительны”, особенно в этом нуждаются общенациональные политические лидеры. Некоторые ситуации требуют от них того, чтобы они были популярными или в традиционном смысле слова – харизматическими”. О лидерах очень часто судят по их “общительности”, поскольку способ их общения с людьми может увеличить их популярность. В результате, люди, акцентируя внимание на общительности лидера, могут недооценить роль других его личных качеств. Однако, как подчеркивает Фидлер, общительность, похоже, вступает в конфликт с целевой ориентацией. Вряд ли лидер в одинаковой мере обладает этими обоими качествами. Общенациональные политические лидеры не должны слишком усердно заниматься поиском популярности.

Итак, от общенациональных лидеров требуется широкий круг качеств. Они должны быть также очень энергичными людьми, поскольку лишь в таком случае от них можно ожидать полной отдачи в решении проблем. Но одной энергичности недостаточно, она должна быть дополнена другими качествами, даже если общество спокойно, его запросы невелики. В противном же случае “подходящие” кандидаты в лидеры тем более должны быть наделены качествами, отличающими их от обычных людей.

Динамика эволюции личных качеств лидеров

По мере возникновения новых проблем меняется ситуация в стране; с течением [c.79] лет и накоплением опыта не остаются без изменения и способности лидеров. Качества, которые пригодны для одних ситуаций, могут оказаться ненужными в других. Даже если не происходит внезапных крупных изменений, постепенная модификация общественных запросов может привести к тому, что от лидера потребуются совершенно иные качества.

Одновременно сами лидеры меняются с течением времени. В целом, их способность аффективно действовать повышается в результате постоянной “тренировки”. Они постепенно “учатся” своей работе и выполняют ее все лучше. Проблемы, которые встают перед ними, часто одинаковы, и поэтому требуется меньше усилия для нахождения пригодного решения. Постепенно они могут лучше оценивать степень правильной и быстрой реализации своих решений; они могут не вмешиваться в административные детали (хотя кое-кто, может быть, склонен к этому, если обладает целевой ориентацией). Даже процесс принятия решений становится менее трудным и менее эмоционально изматывающим; действия, направленные на сохранение и увеличение популярности, могут уже не требовать от руководителя прежней затраты энергии.

Такое “улучшение” в отношениях между лидерами, различными группами в обществе является также результатом того, что лица, связанные с руководителем (особенно из непосредственного окружения, но также и административных кругов и широкой общественности), лучше предчувствуют его реакцию. Советники узнают, чего желает добиться лидер; они получают сигналы относительно тех решений, которые следовало бы принять Администраторы приходят к пониманию того, на каком уровне и на какой скорости реализации решений настаивает лидер. Широкая общественность начинает ожидать от лидера определенного стиля. Он может оцениваться позитивно или негативно, но если реакция позитивна, лидеру может потребоваться меньше энергии для сохранения популярности во имя достижения определенного результата. [c.80]

Однако на основе эмпирических исследований было доказано, что “новые” лидеры могут находиться в более выгодной позиции в плане их большей способности достичь политических изменений. Это вытекает, видимо, из того, что новые лидеры обладают определенным “капиталом”, основанным на популярности или страхе (например, если лидер пришел в результате переворота) или на трудности (а то и невозможности) немедленной замены вновь назначенного руководителя. Но лидеры могут пользоваться большим авторитетом, вступая в должность, и более умело с течением времени подходить к встающим перед ними проблемами. Некоторые новые лидеры извлекают пользу из “периода благосклонности”, в течение которого критические суждения временно снимаются или смягчаются. Это не означает, что сами лидеры в этот период лучше анализируют проблемы, лучше принимают решения, лучше следят за их выполнением или завоевывают больше популярности. Это означает лишь то, что меньше вероятность наказания лидеров за ошибки. Окружающая лидера среда становится, так сказать, “легче”: качества, которые он должен показать в ходе этого периода, те же, что и в будущем, но цена, которую в этот момент приходится платать, несколько меньше.

Независимо от того, имеет ли место такой “период благосклонности” или нет, лидеры, видимо, постепенно становятся лучше оснащенными в подходе к проблемам, с которыми они сталкиваются, их психологические качества обостряются и они используют их более адекватно. Однако, такое улучшение не бесконечно и не предопределенно. Если у лидеров отсутствуют определенные качества, требуемые в данной ситуации, то, во-первых, неадекватность лидеров ситуации становится заметной. Во-вторых, “тренированность” в деле анализа или целевой ориентации достигает пика. Лидеры ослабляют внимание, если убеждаются в своей способности эффективно схватывать определенные типы вопросов: Они, например, не так детально анализируют параметры проблемы перед принятием решения; либо они начинают чрезмерно полагаться на свою популярность. Будучи все более уверенными в себе, в своих суждениях и в своей [c.81] способности “обеспечить результат”, они начинают совершать все больше ошибок. С другой стороны, они начинают избегать (сознательно или бессознательно) проблем, которые, на их взгляд, трудно разрешимы, в результате чего напряженность в обществе нарастает. Кроме того, реакция лидеров на события становится все более “рутинной”, новые проблемы более не дают поводов для “самообучения”.

“Рутинизация” реакции лидеров частично связана с “утечкой энергии” лидеров. Какими бы большими ни были начальные запасы энергии, они не бесконечны и не могут быть восстановлены до прежнего уровня. Конечно, затрата энергии может быть разной. Лидеры с четкой целевой ориентацией гораздо быстрее выдыхаются. Но такое может происходить и тогда, когда “запускается” много новых политических действий или когда много проблем накладывается друг на друга. Ведь лидер должен проявлять постоянную готовность встретиться с, новыми проблемами, и если он затратил слишком много энергии в прежние годы, он окажется неспособным на это. Происходит заметное ослабление способности руководить, возможно полное исчезновение мотивации к достижению успеха; какими бы ни были первоначальные цели лидеров, они могут превратиться в лидеров менеджерского типа, потому что у них больше не остается сил для иного образа действий.

Так достигается фаза “плато”. Способность лидеров схватывать проблемы достигает определенной точки. Более того, во многих случаях можно ожидать ослабления этой способности. Оно вытекает частично из “рутинизации реагирования лидеров на ситуацию, о чем мы уже сказали; но оно будет ускорено старением. Конечно, некоторые лидеры и в семьдесят лет проявляют значительную жизнестойкость, но даже самые активные из “великих старцев” в конце концов выказывают признаки физического упадка (Черчилль, Аденауэр, Франко, Брежнев). Эффект старения, хотя и не может быть документально подтвержден, остается значительным. [c.82]

Генезис личностного влияния лидеров

Не так много известно о причинах, по которым данный лидер может иметь целевую ориентацию, искать популярности, обладать мотивацией к достижению результата или интеллектом. Здесь возможны две линии исследования: роль демографических переменных величин и примеров ранней социализации.

Демографические переменные величины – образование, семья и род занятости – скорее помогают разграничить “лидеров” и “нелидеров”, чем решить вопрос, почему один лидер имеет больше влияния, чем другой. Это кажущееся отсутствие связи между демографическими переменными величинами и эффективностью лидерства объясняется отсутствием систематического анализа, мы уже отмечали, что семья оказывает некоторое воздействие на влияния лидера; важность этих переменных величин признают и исследования лидерства, предпринятые психологами.

Трудность, однако, состоит в неясности того, каким образом демографические переменные величины, особенно связанные с социальным происхождением, могут непосредственно воздействовать на эффективность лидерства (если не считать того факта, что лидеры-выходцы из определенной группы могут не проявлять желания действовать против интересов этой группы). Косвенное воздействие найти легче: социальное происхождение лидера может способствовать усилению психологических характеристик этого лидера. Итак, личные качества могли бы быть признаны как элементы, с помощью которых лидер влияет на общество, хотя на природу этих качеств, – особую “конфигурацию” личности – оказывали бы свое воздействие и демографические переменные величины.

Например, было бы проблематично утверждать, что кто-то, вышедший из среднего класса ориентирован на тот или иной результат только потому, что он – выходец из этого класса. Но менее противоречиво утверждение, что ценности, знания, даже эмоциональный баланс этого лидера будет находиться под воздействием его социального происхождения. В результате воспитания потенциальный лидер может быть более или менее [c.83] склонным, во-первых, к получению власти ради достижения результатов и, во-вторых, к проявлению решительности на своем посту. Равным образом определенные типы и уровни образования интуитивно ощущаются как факторы, способствующие наделению лидеров важными психологическими свойствами. Действительно, некоторые школы, особенно привилегированные частные школы, долго заявляли, что одна из их основных функций – воспитывать характер и наделять своих питомцев навыками руководить Равным образом, военные учебные заведения делают упор на том, что они воспитывают характер. Если, с одной стороны, нет прямых свидетельств того, что если бы дети получили другое образование, они бы стали “иными”, то, с другой стороны, невероятно, чтобы полученное ими образование вообще никак не сказалось на их характере или интеллекте. Как минимум, дети, получившие лучшую подготовку, окажутся более способными развить любые скрытые способности, которые у них есть. Есть небольшое сомнение, что демографические переменные величины (от происхождения до карьеры) представляют значимый элемент в плане того, что лидеры могут реализовывать определенные навыки, даже если возникновение этих навыков напрямую не связано с происхождением лидеров.

Демографические переменные величины входят важной составной частью в биографию личности; история семьи – часть социальной истории; но эта история столь интенсивна, что она может (и, вероятно, так и происходит) обострить глубочайшие элементы личности. Вот почему многие политологи добирались до самого раннего детства лидеров, до отношений между родителями и детьми. Как мы видели, они уделяли главное внимание наиболее патологическим случаям. Однако влияние раннего детства носит всеобщий характер. Этот анализ может быть применим ко всем типам лидеров, даже если они “нормальны” или “ординарны”.

Конечно, еще нет ясности в том, как детские впечатления влияют на психологические наклонности лидеров; но мы знаем из работ по общей психологии, что на личность человека накладывает глубокий отпечаток ранняя социализация. Также [c.84] представляется, что отношения с родителями и другими членами семьи воздействуют на широкий круг личностных свойств – может быть, на интеллект, вероятно, на потребность в популярности, и почти бесспорно – на мотивацию к достижению результатов.

Пути, которыми осуществляется это воздействие, скрыты от нас, так же, как и пути воздействия на личность демографических переменных величин. Вероятно, нескоро еще будут проведены исследования по точному определению условий, при которых определенные типы отношений приводят или не приводят к появлению тех или иных психологических черт, преобладающих среди общенациональных политических лидеров. Ранняя социализация может быть вполне законно рассмотрена как важная предпосылка в развитии личных качеств лидеров, наряду с демографическими переменными величинами.

Конечно, впечатления, получаемые в ходе ранней социализации, не вскрывают “причину”, почему лидеры обладают теми или иными психологическими свойствами, причем в большей степени, чем демографические переменные величины. Люди одинакового социального происхождения или одинакового уровня образования обладают различными психологическими чертами. Мы должны признать, что еще не знаем основополагающей причины возникновения этих черт или, используя выражение Гринштайна, реального “генезиса” личностных качеств лидеров. Но изучение социального происхождения и первых лет жизни лидеров в конце концов снабдит нас важной информацией относительно путей, которыми “врожденные” качества “обогащаются” или уродуются, усиливаются или ослабляются. [c.85]

Примечания

¹ См.: Rejai M., Phillips K. World Revolutionary Leaders. New Brunswick, Rutgers University Press, 1983; Barber J.D. The Presidential Character. Prentice Yall, 1977; Barber J.D. The Lewmarkets. Yale University Press, 1968; Heady B. British Cabinet of Ministers. L., 1974.

² Bass B.M. Stogdills Handbook of Leadership. N.Y., 1981. P. 43-96.

³ Bass B.M. Op. cit. P. 81.

⁴ Bass B.M. Op. cit. P. 67.

Скачать архив с текстом документа