Религиозная антропология: христианское учение о человеке в историческом и современном контексте

СОДЕРЖАНИЕ: Специфика и традиционные аспекты религиозной антропологии. Происхождение и сущность человека. Душа и тело. Хамартиология. Смерть и бессмертие.

Давно замечено, что антропологический вопрос встает в истории мысли тогда, когда человек утрачивает свою оседлость и “укрытость”, когда ему кажется сомнительным собственный мир и положение в нем. Но никогда ранее человек, даже сознававший себя странником из времени в вечность (homo viator), не испытывал столь радикального сомнения в смысле самого твоего существования, не становился целиком и полностью проблематичным, как теперь, в “век антропологии”, когда он, наконец, вошел в обетованную страну гуманизма, общечеловеческих ценностей, правового государства и религиозного плюрализма. Именно теперь особенно тревожно звучит извечный вопрос “что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?” (Пс. 8:5) Древние и новые определения человека сходятся в том, что он — мыслящее существо, в котором бытие обретает сознание и смысл. Поэтому самосознание и самопознание являются не просто его характеристикой, отличительной чертой, но сущностной силой. Даже не отдавая себе в этом отчета, каждый живет “в горизонте самопонимания”, наследуемых представлений о человеке, вопросов и ответов не только о существовании собственной личности, но и о сущности человека вообще. Человек изначально предстает для себя вопросом (см.: Пс. 143:3; Евр. 2:6).

Человек, рожденный женою, — сетует библейский Иов, — краткодневен и пресыщен печалями:

Как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается.

И на него-то Ты отверзаешь очи Твои, и меня ведешь на суд сТобою? (Иов. 14:1-3). , •

В древности мысль удаленных друг от друга народов не челове-ко сформулировала этот центральный вопрос о сущности человека и смысле его жизни, но и наметила круг проблем, которые определяют человековедение: “...Откуда мы родились? чем живем? и где основаны?.. ...кем ведомые существуем мы в смене счастья и иных обстоятельствах?” (Шветашвара-упанишада I. 1). Вечные вопросы были поставлены и первые ответы даны уже мифами. В религиозных памятниках древних народов накапливались представления, о человеческом организме, об отличии человека от животных и его сходстве с ними, об особенностях людей разных племен, рас и возрастных групп; создавались философские концепции сущности, существования, природы человека, соотношения в нем духовного и телесного, его возникновения, назначения и места в мироздании. Это человековедческое измерение — имплицитная антропология — пронизывает всю историю религии и человеческой мысли, но происхождение самого термина “антропология” связано с выделением в философии самостоятельного раздела и даже дисциплины — эксплицитной антропологии, а в богословии — теологического учения о человеке.

Специфика и традиционные аспекты религиозной антропологии

Происхождение и сущность человека

Во всяком учении о человеке содержится единство взаимосвязанных моментов реальности и идеала, сущего и должного, существования и сущности. Эта противоречивость человека осознается в религии как его пребывание на грани подлинного и неподлинного, сверхъестественного и естественного, сакрального и мирского бытия. Общим для всех религиозных учений о человеке является то, что он понимается как точка пересечения могущественного и слабого, спасительного и нуждающегося в спасении порядков бытия. Понимание человеком самого себя требует идеала и горизонта “священного”, выводящего за пределы наличной действительности. Религиозная антропология — это специфический способ самоосознания человека, и специфика ее состоит прежде всего в том, что сущность, существование, природа, назначение человека понимаются исходя из признания высшего первоначала (духов, богов, божества или единого личного Бога) и его особых взаимоотношений с человеком. Религиозная антропология утверждает решающую роль такого начала в происхождении человеческого рода (протологический аспект, антропогенез) и каждого индивида (онтогенез), выделяет в природе человека особую соотносящуюся с высшим началом инстанцию или даже видит эту природу двойственной (душа и тело); оценивает (аксиологический аспект) существование человека в свете особого, установленного этим началом назначения человека; указывает на неподлинность, греховность человека (хамартиология), на потребность в восстановлении утраченной подлинной сущности, спасении (сотериологический аспект); говорит о продолжении существования после смерти и усматривает призвание человека в воссоединении с первоначалом (эсхатологический аспект, танатология).

В мифах, религиозных сказаниях и теологических доктринах человек осознается прежде всего в отношении к сакральному, рассматривается как религиозное, соотносящееся с божеством существо. В самих же представлениях о божестве абсолютизируется сущностная сила человека — его творческая, преобразующая деятельность. Могущество, активность — главное качество всех духов и богов разных времен и народов. В иудаизме, христианстве и исламе Бог отличается способностью творить из ничего и одним усилием воли. Эквивалентными этому учению являются положения ряда восточных религий о столь же всемогущем спонтанном порождении Абсолютным, первоначалом (Брахманом, Ади-Буддой, Дао и т, п.) всего многообразия мира. Представляя духрв и богов похожими на себя, человек сознает себя их творением и подобием. Религиозная антропология — это всегда учение о “богосоответствующем” человеке, о пределах его автономии и теономии — самостоятельности и подчинения сакральному порядку, божественному закону. Например, согласно “Шатапатха-брахмане”, человек (пуруша, манушья) понимается как одна из пяти подгрупп “одомашненных животных” (Satapatha-Brahmana VII, 5, 2, 6). Отличает его от других таких животных — коров, лошадей, коз и овец — способность приносить жертвы богам (Satapatha-Brahmana VII, 5, 2, 23). Подчиняясь идее о соотношении с божеством, природа и существование человека обязательно помещаются религией в перспективу сакрального происхождения и назначения.

Если в антропологических импликациях мифологии человек остается включенным в природу и не способен подчас отделить себя от ее существ и сил, то в богословской антропологии монотеистических религий он сознает себя как соотносящееся с высшим первоначалом и отмеченное им существо, как собеседника Бога, творение Божие, отпадающее от Него и вновь возвышаемое Им до Себя. Поэтому важной богословской и философской проблемой предстает имманентность и трансцендентность человека, один из аспектов понимания человека в его отношении к Абсолюту, божеству и к окружающему миру. Это предполагает осмысление человека либо как всецело посюстороннего, внутримирного существа, либо как существа, выходящего за пределы земного мира и укорененного в высшем, потустороннем, трансцендентном. Представления о духовной сущности человека очищаются в вероучительных документах и богословии монотеистических религий от наивной образности, привязанности к телесным, внутримирным реальностям; вместе с тем человек мыслится как единение имманентного и трансцендентного, как возможность caмопревосхождения к высшему бытию в горизонтальном и вертикальном планах, как вхождение трансцендентного в имманентное. В христианстве, не только признавшем человека “венцом творения”, “образом и подобием Бога”, но и провозгласившем вочеловечение Сына Божьего, Логоса, антропология становится особо важной компонентой; она складывается как учение, содержащееся в самой “благой вести”, священной истории, зафиксированное В Евангелиях, посланиях апостолов, вероучительных документах церковных соборов, догматике, сочинениях апологетов и отцов церкви, аскетической литературе. Христианские теологи воспользовались учениями античной философии для выражения своего понимания человека. Сначала в рамках богословия, а затем автономно, хотя и в постоянной взаимосвязи с ним, развивается религиозно-философская антропология, христианская философия человека.

В мифологиях и религиях всех народов существуют сказания о происхождении человека, его природе и взаимоотношении с божеством. Сотворение человека — одно из наиболее распространенных религиозных представлений и богословских учений о появлении людей. К числу таких мифов принадлежит и тот, что повествует о создании первых людей, которых боги вылепили из глины для служения себе, возникший у шумеров в III тысячелетии до н. э. В отличие от шумерских и вавилонских антропологических мифов, рассказывающих об изготовлении богами слуг, которым назначалось работать за них, кормить и отправлять их культ, библейское учение и воспринявшее его христианство содержат более абстрактную идею служения Богу, владычествования над творением. Оба варианта библейского сказания о сотворении человека — восходящие к так называемому Священническому кодексу (Быт. 1:26-28) и к Яхвисту (Быт. 2:7, 21-25) — рассматривались уже древнехристианской теологией как взаимодополняющие. Более древний текст Яхвиста (IX-VIII вв. до н.э.) ближе к мифологическим источникам и описывает процесс создания первой человеческой пары. Другой рассказ о сотворении человека, входящий в Шестоднев, сложился в основных чертах в период вавилонского плена (VI в. до н.э.) и представляет собой преобразование старинных сказаний в богословское учение. В этом тексте более заметна систематизация. Человек увенчивает мироздание. В упоминаниях о том, что травы, деревья, рыбы, пресмыкающиеся, птицы, скоты, гады, звери сотворены “по роду их”, видна попытка обобщения, выделения представления о “роде”, которое подготавливает понятие природы человека. Характерной особенностью такого представления являются содержащиеся в нем векторы происхождения и порождения, восприятия от предков и передачи потомкам, прирожденного и передаваемого. Это протофилософское представление о “роде” -устойчивом, восходящем к общему первоначалу единообразии, сохраняющемся во множестве потомков — включается в перспективу сверхъестественного происхождения и назначения, подчиняется идее о соотношении Бога и человека. В библейских текстах заметно выделение представлений, подготавливающих богословское понимание природы и сущности человека, наличие фундаментальных для религиозной антропологии принципов креационизма — сотворенности человека Богом, теоцентризма — богосоотнесенности и теоморфиэма — богоподобия человека. Согласно Библии, человек обязан своим бытием не только телесному сотворению, но и особому творческому акту Бога, который сообщает ему “дыхание жизни”, человеку придается статус исключительного и высшего творения “по образу и подобию Божию”, находящегося в личном отношении с Богом. Поставлен- ный господином над животными и растениями, человек должен заботиться о них, возделывать землю и нести ответственность за жизнь на ней (см.: Быт. 1:28; 2:15; Пс. 8:6-9).

В христианстве представления о сотворении человека осмысляются в составе учения о спасении: человек рожден с теми силами и возможностями и занимает такое место во Вселенной, чтобы мог вочеловечиться предвечный Сын Божий и явить славу Отца в условиях земного существования. В библейском и особенно новозаветном учении открывается, по мнению богословов, отношение человека к самому себе и миру, свободное как от кумиротворчества, избыточной сакрализации природы, так и от хищнического, потребительского отношения к ней. Усвоив библейское учение о сотворений человека Богом, христианская теология вырабатывает на его основе свое понимание сущности и природы человека. Адам осмысляется не только как первый человек, но как архетип человека, при этом ссылаются на древнейшее значение этого слова, обозначающего человека вообще, а не мужчину в противоположность женщине. Образцовым для христианской антропологии стало определение Василия Кесарийского: “Человек есть разумное творение Бога, созданное по образу его Творца”, “тварь, получившая повеление стать богом”. И поныне учение о человеке как творении, образе и подобии Божием (теоморфизм) богословы считают “принципиальным теологу-меном”, “сутью философской антропологии Библии”. Антропоморфизмы в понимании божества преобразуются в принцип, определяющий структуру богословской антропологии, — теологическо-антропологической корреляции. Антропология и теология взаимно определяют друг друга, так что учение о человеке становится способом богословствования и само богословие предстает не только речью о Боге, но прежде всего словом Бога к человеку и о человеке. Еще Иоанн Дамаскин писал в своем сочинении, которое стало образцом для позднейших систем богословия, что “людям, облеченным в грубую плоть”, невозможно без употребления “образов, типов и символов человекообразных” понимать и выражать действия божества. Весьма примечательно, что термин “антропология” со значением “учение о человеке” был произведен впоследствии от греческих слов, обозначавших использование антропоморфизмов для понимания человеком и ближнего, и самого Бога. В свою очередь, природа человека со всеми ее свойствами мыслится в богословии как открываемая Богом в своей сокровенной сущности людям. В этой форме осознается свобода человека, способность к самоопределению и самопринуждению, выбору высших духовных ценностей, совесть и ответственность; описывается положение индивида в обществе, его возможности, мера социальной независимости, становление личности.

Сходные представления присущи, и антропологиям других религий, в том числе исламу, индуизму, буддизму. В Коране человек понимается как “наместник” Бога на земле (2:28), одаренный высшими знаниями (2:29-32). Согласно индуистскому воззрению “нет ничего выше человека”, так как только он один обладает возможностью преодолеть свою карму и освободиться от. колеса перерождений. В буддизме человек Занимает исключительное место в иерархии всех, в том числе и мифологических существ, поскольку лишь ему дано преодолеть оковы безначальной сансары и достичь нирваны, стать Буддой. В христианской антропологии (как и в буддистской, мусульманской, иудаистской) содержится учение о единстве человеческого рода, единосущии всех людей, отразившее стихийное и сознательное движение человечества к достижению все большей универсальности, “вселенскости жизни людей”, по словам В. И. Вернадского.

Христианская концепция человека заключает в себе две взаимосвязанные идеи, выражающие его парадоксальность: тварность человека, его абсолютная противоположность Богу по сущности и причастность Богу по благодати. Концепция сотворения человека Богом направлялась теологами против учения о естественном происхождении человеческого рода. Хотя взаимосвязь слов “адам” (человек) и “адама” (земля) (см.: Быт. 2:7) и оспаривается в этимологическом плане, христианские богословы неоднократно ссылались на нее для обоснования понимания человека как сотворенного и преходящего существа. Соглашаясь отчасти с положением древних мыслителей об антропоморфном характере представлений о богах и их тезисом о том, что эти боги являются продуктами человеческого творчества, христианские богословы противопоставили мнению Протагора - “человек есть мера всех вещей — учение о сотворении человека непостижимым и абсолютно отличным от него по сущности Богом. Из такого понимания следовало, что хотя человек и наделяется свободой воли, он, однако, должен рассматриваться не как “мера всех вещей”, но как целиком пребывающий во власти Бога, подчиненный Божественному промыслу. В то же время библейский рассказ о сотворении человека по образу и подобию Бога использовался и для обоснования причастности человека к Богу и возможности обожения по благодати. В таком освещении природе человека придается статус особого творения. Будучи образом и подобием Бога, человек беседует с Творцом, принимает и отвергает Его руководство. Христианская антропология является принципиально теоцентристской, “антропологией сверху”, исходит из откровений Бога о человеке в его отношении к Творцу и ближнему и только, в таком свете рассматривает все возможные высказывания человека о самоу себе. В ней человек предстает прежде всего как тео-номное, соотносящееся с Богом существо, а теоморфизм не только входит в теоцентризм, но и является основанием для учения о “богосоответствующем” человеке.

Душа и тело

На основе библейского сказания о “богозданном” человеке теологи вырабатывают и понимание природы человека в аспекте ее структуры, взаимоотношения чувственного и умопостигаемого элементов (структурно-онтологический или псшосоматологичвский аспект). Изучение природы человека связано с проблемой онтогенеза индивида и с проблемой смерти; включает в себя важнейшие вопросы о соотношении в человеке тела, души и духа, биологического и социального. В мифологиях и религиозных учениях разных культур осознавалось наличие в человеке надприродного аспекта, его исторической сущности, нравственности, духовности, несводимости к телесному существованию. Представления о человеке, душе и духе, их предсуществовании, воплощении, переселении из тела в тело, посмертной участи, наитиях как результате воздействия духовных сущностей, восхищении и одержимости разными духами или богами отражали ту фундаментальную для природы человека характеристику, которая заключалась в том, что его индивидуальное существование является непосредственно данным диалектическим единством биологического и социального, психического и духовного, объективированного в антропосфере. Попытки объяснить рождение и смерть, пробуждение и утрату сознания, становление личности, память и познание, интуицию, предвидение, безумие, сон и сновидения, гипноз, медитацию породили в различных культурах представление о наличии у человека души или множества душ, или аспектов души, сущностей, оживотворяющих его телесную оболочку, способных покидать ее навсегда или на время, вселяться в другие тела или вести самостоятельное существование. Составляющие человеческой природы (тело, плоть, душа, дух и т. д.) рассматривались как разнородные и возводились к неодинаковым способам Божественного творения или порождения (см-Быт. 2:7; Иез. 37:5). Согласно Библии, в человеке соединились индивидуальная душа (нефеш) и плоть, тело (басар), но они подчинены идее Божественного творения и личного отношения человека к Богу, душа понималась как частица духа (руах), вдуновение Божие. При этом человек сознавался не столько существом, состоящим из души и тела, сколько телом, одушевленным духом Божиим, оживотворенным телом.

Ряд религий, в том числе иудаизм и ислам, подчеркивает цен-ность не только духовного, но и телесного человеческого существования, т. е. целостность человека, вырабатывает учение о воскресении во плоти, прославлении телесного человека. В христианстве это обретает кульминацию в учении о боговоплощении и вочеловечении. Некоторыми религиями (например, индуизмом, джайнизмом) и филрсофскими течениями божественная небесная душа резко противопоставлялась плоти, телу, которое оценивалось не только как низшее и неподлинное начало, но как источник зла. Пифагорейцами и платониками развивалось представление о том, что в человеке противостоят две природы: одна — бренное тело, другая — божественная нетленная душа, вселяющаяся в тело из некоего духовного предсуществования и продолжающая жить после разделения с ним. Подобные представления зафиксированы и в текстах Библии, относящихся к эллинистическому периоду. Эти воззрения получили развитие в богословских концепциях христианства. “Хотя тело у меня из земли, — писал Григорий Богослов, — но душа есть дыхание великого Ума”. Однако в христианской антропологии человек понимается не столько как противоборство, сколько как “союз природы видимой и невидимой”, обеспеченный сотворением человека Богом по своему образу и подобию и промыслом Божиим. “..Из видимого и невидимого естества Бог своими руками сотворил человека по образу Своему и по подобию, — писал Иоанн Дамаскин, — из земли Он образовал тело, а душу, разумом и умом одаренную, сообщил человеку Своим вдуновением”. Боговоплоще ние становится залогом прославления целостного человека. Слово, Сын Божий “стало плотию и обитало с нами” (Ин. 1:14), Христос исцелял больных и воскрешал умерших, что свидетельствует о предназначении тела к освящению. Христианское учение о природе человека пытается преодолеть метафизический и психосоматический дуализм. Понимая человека как противоречивое соединение бытия и небытия, творческого слова Божия, Логоса с “ничто”, рациональной упорядоченности с иррациональным хаотическим началом, христианство придает человеку онтологический статус не только воплощенного, но и разрешаемого противоречия, не только жителя двух миров, но и путника из времени в вечность.

Утверждая примат сверхприродной бессмертной души над смертным телом, представляя душу в качестве носителя личности, сущностных человеческих характеристик — свободы, разума, способности к творческой деятельности, христианские богословы выступали против идеи древних материалистов, что душа состоит из атомов и распадается с разрушением тела, будучи естественным явлением. Настаивая на особом Божественном сотворении души человека (с помощью “дуновения”), противопоставляя душу сотворенному из земли телу, теологи подчеркивали нематериальность души и подводили к понятию запредельности, сверхъестественности Бога, образами нематериальности которого являются тварная нематериальность ангелов и человеческих душ. Заимствованное из античных учений определение человека как “разумного животного” радикально переосмысляется в христианской, антропологии. Естественный, земной человек в ней предстает предикатом, довеском к своей духовности, становится вторичным, тогда как она понимается в качестве субъекта, первоосновы. Как заметил Л. Фейербах о неоплатониках, которым следовали христианские богословы, для них “прилагательное к „человеку становится существительным, действительным существом”. Духовность, разумность — это, конечно, сущностная сила, характеристика целостного человека, главнейшая для него. Но в религиозных учениях она отделяется от человека в виде самосущей души, способной существовать без тела, и в самом человеке мыслится не только как неотъемлемая его составляющая, но как первооснова, которая, собственно, и есть человек, как самостоятельное существо, распоряжающееся телом.

Согласование учения о сотворенности души человека Богом с учением о ее причастности к божеству представляет трудность для пытающейся отгородиться как от материализма, так и от пантеистических последствий идеализма христианской антропологии. В ней платоновская философия повлияла на представление о том, что души пребывали в некоем высшем блаженном состоянии до своего вселения в человеческие тела. Эта теория о предсуществовании душ соединялась с мнением о предшествующем сотворению мира падении душ, их переселениях и перевоплощениях. Гностики представляли душу эманацией самой божественной субстанции. Учение о предсуществовании душ, отчасти оказавшее воздействие на Оригена, было осуждено Церковью, оказалось несовместимым с православным учением о спасении. Ортодоксальное богословие не могло принять и так называемый традуцианизм (лат. traduco — передавать и anima — жизнь, душа), согласно которому каждый человек имеет душу, равно как и тело, от родителей. Тертуллиан, под влиянием стоиков полагавший, что душа материальна, защищал традуцианизм. Последний объяснял наследственность первородного греха, но противоречил понятию о бессмертии души, ее сверхприродной абсолютно простой сущности. Церковь не приняла также идею переселения душ, которая шла вразрез с христианским постулатом об однократности осуждения или спасения в земной жизни. Ортодоксальная антропология рассматривала онтогенез человека с позиции креацианизма (лат. creatio — сотворение...), утверждая, что Бог творит всякую отдельную человеческую душу. При этом теологи заявляют — душа причастна к Богу только по благодати. Креацианизм способствует, с одной стороны, обоснованию целостности человека, а с другой — пониманию души как бессмертной, нематериальной, отличной от тела сущности, он утверждает, что Богочеловек Иисус Христос обладал человеческой душой, свободной от греха. Креацианизм, однако, ставит трудный вопрос о том, когда Бог вкладывает душу в человеческое тело: в момент зачатия или позднее.

Хамартиология

Важнейшим аспектом христианской антропологии является аксиологический, хамартиологический (греч. — грех), исследующий учение о соотношении греха и благодати, духа и плоти. Он важен прежде, всего потому, что вопросы о ценности и смысле жизни, добре, зле неразрывно связаны с пониманием сущности человека. В рамках богословской антропологии эти вопросы получают разрешение в зависимости от интерпретации греха и благодати, включены в догматическое учение о грехопадении человека и о вочеловечении Бога ради искупления и прославления человека. Природа человека мыслится христианской антропологией в трех состояниях: “богозданный” до падения, падший и обновленный во Христе. Созданный по образу Божию человек вышел добрым из рук Творца и был предназначен к “обожению по благодати”. Но, поддавшись искушению дьявола, согрешил, нарушил данную ему Богом заповедь не вкушать плодов с “древа познания добра и зла” (см.: Быт. 3). При всех разноречивых толкованиях существа этой заповеди теологи едины в том, что она строго определяла статус человека по отношению к Богу, статус “твари”. Вслед за отцами церкви современные теологи рассматривают грехопадение как глубокое повреждение (или полное извращение) природы человека, сравнивают его с “поражением тела тяжким заболеванием”. Оно повлекли за собой искажение первоначальной человеческой природы, смерть, болезни, тяжкий труд и другие несчастья. Воля человека оказывается склонной более ко злу. В человеке, оторвавшемся от живого общения с Богом, нарушается гармония элементов, соотношение сил (ума, чувства, воли) приходит не только в смяте-ние, но и вступает в противоборство. Характерной чертой жизни человека становится забота. Повреждение природы человека грехом кардинально усиливает ее онтологическую неполноту, обусловленную сотворением из “праха земного”. В отрыве от источника бытия — Бога — человек тяготеет к смерти, распаду, обращению в прах, из которого взят.

Исконное состояние богозданного человека, разрушенное грехом, становится идеалом человеческого совершенствования, эталоном сущности человека. Однако в измененной природе челове-ка сознание должного остается бессильным, и он обнаруживает в себе два противостоящих начала, борьбу духа и плоти. Наиболее глубоко различение человеческого тела и плоти, отражающее диалектику сущности и существования, проводится в посланиях апостола Павла. Противоречивость человека сознавалась многими древними философами и поэтами, в частности Овидием, заметившим, что человек знает лучшее, но следует худому. Эта двойственность граничит в “Послании к римлянам” с гетерономностью (от — другой и о— закон) природы человека:

Ибо мы знаем, что закон духобен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. ... Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. ... • •• •

...Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха (Рим. 7:14-15, 19, 25).

Поэтому плоть понимается богословами как принцип своеволия и безволия, как “то тварное состояние, при котором человек полностью доверяется своей слабости, а не Богу”. Христианская антропология предстает попыткой гармонизовать противоречие существования и сущности человека, который рассматривается как субъект грехопадения, самоотчуждения от изначального единства с Божеством и как объект спасения. Даже в религиях, признающих принципиальную возможность такого спасения собственными силами человека, его возвращение из неподлинного состояния в подлинное, достижение единства с Абсолютом (например, в буддизме), предполагается помощь человеку на этом трудном пути со стороны первоначала, которая ниспосылается через различных небожителей (будд, бодхисаттв и т. п.), святых, учителей и т.д. Реальное напряжение существования и сущности человека рассматривается в религиях и осмысляется теологами в трансформированной форме, социальное отчуждение выводится из его идеальной репрезентации, представления об отпадении существования человека от единства с божественным первоначалом. Именно в этом смысле — отчуждения от жизни Бога — используется в Новом Завете слово “отчуждение” (см.: Еф. 4:18), которое у Аристотеля применялось для обозначения лишения индивида общения и правовой защиты полиса (СМ.: Пол. 118, 1268а40). Отпадение человека от изначального сакрального единства понимается как деградация его природы, оно влечет за собой неисчислимые бедствия. В соответствии с учением о грехопадении богословами дается оценка всего индивидуальндго и общественного существования человека. Хамартиология разрабатывается как важный момент христианского понимания человека, позволяющий по-новому раскрывать традиционные богословские категории с точки зрения антропологии, этики и психологии.

Восстановление утраченного богообщения сознается как назначение человека. Спасение, причастность к Богу, примирение с Ним предстают как смысл человеческого; существования. В качестве полного осуществления этого идеала в христианстве выступает Богочеловек Иисус Христос; он есть “образ Бога невидимого” (Кол. 1:15) и является совершенным человеком, вторым Адамом, в котором люди вступают в отношение богосыновства и соделываются “причастниками Божеского естества” (2 Пет. 1:4). Восстановить поврежденную природу человека, гармонию его существования и сущности, согласно христианской антропологии, может только Бог. Воплощение и вочеловечение Сына Божьего, его голгофская смерть и воскресение из мертвых преображают ветхого греховного Адама. После спасительного подвига Христа человек способен стать -“новой тварью”, “новым человеком” (Кол. 3:9-10). Понятие богоподобия человека сознается одной из предпосылок учения о подражании Христу. Христианин по благодати участвует в совершенстве Христа как единственного истинного образа и подобия Бога (см.: 1 Кор. 15:49; 2 Кор. 3:18). Христианская антропология принципиально христоцентрична и неразрывно связана с христологией. Именно христология стала основанием для выводов о соотношении сущности и природы человека с его индивидуальностью и личностью, т. е. социального аспекта богословской антропологии. Христианское представление о сущности и природе человека было во многом определено формированием догмата о Троице, а также спорами вокруг понятия “Богочеловек”. Православное богословие создавалось как учение об адекватности воплощения Бога, полной реальности его вочеловечения, без которого человеку невозможно достичь спасения. В связи с этим богословы обратились к категориям античной философии, позволяющим обосновать единство Бога при различении Лиц Троицы и единство личности Иисуса Христа при различии в Нем божественной и человеческой природ, так чтобы представить его и “совершенным Богом” и “совершенным человеком”. Богословие различило конкретную сущность, самостяженность бытия или существование (греч. ) и сущность общую (греч. o), природу (греч. ) и персонального носителя этой природы — лицо (греч. ); отстояло единосущие Троицы при различии в ипостасях и лицах, единосущие Иисуса Христа, Бога Сына Богу Отцу и Богу Святому Духу по Божеству, а людям по человечеству. Это учение, закрепленное догматами вселенских соборов, особенно формулой IV Халкидонского Вселенского Собора о “неслитном”, но и “нераздельном” единстве двух природ в одном Лице, одной Ипостаси Иисуса Христа, стало основой православной антропологии. Как Божественное и человеческое, неслитно и нераздельно соединены в Ипостаси и Лице Иисуса Христа, так и в человеческой ипостаси, конкретной сущности, самобытии, обладающем индивидуальным существованием, соединены душа и тело. Каждый отдельный человек, будучи самостоятельной ипостасью, личностью, мыслится единосущным всем остальным людям по своей человеческой природе - человечеству. При этом христианская антропология настаивает на уникальности каждого отдельного лица (ипостаси), а фундаментальным принципом является персонализм. Персона (ипостась, личность) мыслится как особый мир в себе, замкнутый для других сотворенных личностей (людей, ангелов, демонов) и разомкнутый только по отношению к всеведущему Творцу (см.: Евр. 4:13).

Смерть и бессмертие

Существенными аспектами религиозной антропологии являются танатология и эсхатология. Основной вопрос этих учений о смерти и событиях за ее порогом с предельной отчетливостью сформулирован в библейской Книге Иова: “Когда умрет человек, то будет лион₍ опять жить?” (14:14). Смерть и бессмертие — это религиозная, нравственная, философская проблема, неразрывно связанная с пониманием сущности человека и смысла его жизни. Обещание спасения, бессмертия, загробной блаженной жизни составляет основу религиозной надежды, не удовлетворяющейся представлением о смерти как прекращении жизнедеятельности, когда заканчивается и индивидуальное существование человека как личности. Жизнь после смерти — это религиозное представление и богословское учение, согласно которому умерший продолжает существование либо как духовное существо в высшем мире — местопребывании божества (на небесах) или в низшем мире - месте наказания, обиталище враждебных божеству сил (преисподней); либо как целостное телесно-духовное существо, Перевоплощающееся в этом мире (или иных, высших и низших либо существо, восстанавливаемое божеством в воскрешении из мертвых. Представления о посмертном существовании составляют базисный элемент религии с доисторической эпохи и реконструируются в палеолитических рисунках. В подавляющем большинстве религий существует воззрение, что смерть не означает конца личного существования и между посюсторонней жизнью и потусторонним миром есть необходимая связь. Смерть человека рассматривается как гибель его тела, от которого отделяется душа, продолжающая существование в потустороннем мире, дожидающаяся там воскресения, нового соединения со своим одухотворенным телом, воплощающаяся в новое земное или какое-то иномирное (райское, адское) тело. В архаических родо-племенных религиях загробная жизнь представлялась продолжением земной, а душа — двойником человека. Эволюция религий связана с усложнением этих представлений и введением в них спиритуалистического и этического компонентов. В большинстве религий есть верования, что высшее начало в человеке, часто именуемое душой, продолжающее жить и после смерти, может оказывать влияние на дела живых людей. Поэтому они стараются установить связь с душами, духами предков, заручиться их покровительством. Во многих религиях считается, что обеспечивать благую загробную жизнь следует в земном существовании, и для этого предлагаются различные пути спасения от злой посмертной участи: разнообразные формы очищений, нравственное поведение, ритуалы, направленные на преодоление смерти, греха, повышение загробного статуса; последнему, в частности, служит заупокойный культ, ритуалы, совершаемые родственниками и священнослужителями с целью облегчить посмертное существование. Для ряда культур биологическая смерть не является разграничительной линией между земным и небесным или иным потусторонним миром, такой переход осуществляется только в сакральной инициации, в погребальном или заупокойном культе. Представления о бессмертии души, ее перевоплощении (реинкарнации) или воссоединении с воскресшим телом связаны с идеей посмертного воздаяния, награды — жизни в раю, лучшем воплощении, в воссоединении с божеством, либо наказания — мучениях в аду, в худшем воплощении, удалении от божества, конечном уничтожении. Убеждение в бессмертии души и продолжении существования личности за гробом выступает во многих религиях как учение о том, что смерть является вратами к бессмертию, новой жизни; только она открывает возможность высшего существования, и жертва в этой жизни (аскеза), более того, жертва жизнью является залогом вечного блаженного бытия, В связи с этим развиваются представления о жертве (например, в ведической мифологии первожертва Пуруша), самопожертвовании божества, жертвенности и аскезе и соответствующие практики, вплоть до человеческих жертвоприношений. Во многих этнических религиях ив философских учениях, допустим, развившихся на почве брахманизма, учение о смерти включено в понятия о перевоплощении душ — частиц, эманации Абсолютной сущности. Смерть индивидуального живого существа рассматривается как разделение тела и души, которая сразу или после некоторого переходного периода обретает новое тело в этом либо ином мире. Со смертью сопрягается и конечное освобождение души от неподлинного бытия, ее слияние с Абсолютом. Индивидуальные живые существа рассматриваются, например, кришнаитами как владельцы тел, меняющие их подобно одежде; ввергнутая в мир душа должна последовательно пройти воплощения в 8400000 тел — столько, они считают, есть видов существ в мире. В буддизме отрицается бытие индивидуальной духовной субстанции (анатман), но рекомбинация дхарм по закону кармы порождает после промежуточного состояния (тибетское “бардо”) все новые и новые существования “чувствующего существа”: пребывание в иллюзорных переходных состояниях, райских и адских, мирах будд и бодхисаттв, наконец, при освобождении от круга сансары вхождение в нирвану — соединение о изначальным Буддой.

Библейские текстысодержат суровую, истину о смерти как следствии конечности, преходящего характера бытия человека, его тварности (см.: Быт. 3:19), о бесповоротном конце индивидуального существования — участи, одинаковой для всех живых существ:

А человек умирает и распадается; отошел, и где он?

Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает:

Так человек ляжет и не встанет; до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего (Иов. 14:10-12).

Смерть понимается как явление естественное “в старости доброй”, когда человек насытился жизнью (см.: Быт. 25:8), но при этом и как действие Бога, который дает и отнимает дыхание жизни (см. Пс. 89:4). Смерть осознавалась как наказание за грех (см. Пс. 89), означала конец надежды, человек разъединялся с Богом (см.: Пс 6:6; 87: 6; Ис. 38:18-19). Библия говорит о небесах как выражении близости Бога и его власти, Еноха (см.: Быт. 5:24) и Илию (см.: 4 Цар. 2:11) Бог восхищает на небо. В Библии имеются и представления о преисподней (шеоле) — мрачном царстве теней в удалении от Бога, — но их можно истолковать как власть смерти и небытия. В позднейшем иудаизме, особенно в эллинистический период, они преобразуются в понятие о месте загробных мучений. Религия древних евреев, отраженная в библейских повествованиях, вплоть до эллинистического периода не знала воскресения из мертвых, В некоторых текстах говорится о том, что человек после смерти не перестает существовать, но пребывание тенями в шеоле не заслуживает названия жизни.

Христианство настаивает на воскрешении — восстановлении или воссоздании живого целостного человека (идентичного и подлинного как в своей личности, так и в существенных характеристиках всей своей природы) после его действительной смерти, потери личностного единства души и тела и частичного либо полного разрушения (тления) тела.Это представление встречается в различных религиях, но особенно характерно для иудаизма; христианства и ислама, в которых оно оформляется в важное положение вероучения. Древнейшее свидетельство о вере в воскресение мертвых находится в созданном в III в. до н. э. так называемом “Апокалипсисе Исайи” (см.: Ис. 24-27; 26:19). Наиболее же отчетливо доказывает ее относящееся ко времени Маккавеев (167-141 гг.) пророчество Даниила, где утверждается, что воскреснут не только праведники, но и грешники (см.: Дан. 12:2) В дальнейшем воскресение мыслилось соединением бессмертных душ с восстановленными телами. Умирание понималось как отделение души от тела, смерть - как состояние этой разделенности и телесная гибель, загробная жизнь — не как пребывание тени в шеоле, но как существование души, независимой от тела, в раю или в аду. Муки грешников и блаженство праведников во многих религиях рассматриваются как временные, преходящие, загробное наказание — как очищение, чаще всего огнем (например, в маздаизме). В монотеистических религиях — иудаизме, христианстве, исламе — такие муки и блаженство считаются вечными. Ожидание воскресения стало в позднейшем иудаизме предметом спора между фарисеями и саддукеями (см.: Мк. 12:18; Деян. 23:6). Согласно Евангелию от Марка, искушавшим его саддукеям Иисус приводит следующей довод в пользу воскресения:

А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Мтсея, как Бог при купине сказал ему: “Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова?”

Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых (12: 26-27).

Воскресение, как и бессмертие, мыслится из диалогического отношения человека с Богом, человек не может погибнуть, так как его знает и любит Бог. Первым воскресшим является Христос, “начаток, первенец из мертвых” (Кол. 1:18), его воскресение — начало оживания мертвых (см.: 1 Кор. 15:22-23). Воскресение и воскрешение сознаются чудом, нарушением естественного хода событий, способность к воскрешению — исключительной характеристикой Бога, удостоверением Его всемогущества. Воскрешение Лазаря, дочери И аира, сына Наинской вдовы свидетельствует о том, что Иисус Христос обладает Божественным всемогуществом, а Его воскресение есть свидетельство не только воли Отца, но и Божественности Самого Иисуса Христа, залог всеобщего восстания из мертвых (см.: 1 Кор. 15:20-28), основа христологии и антропологии, самая суть христианства (см.: 1 Кор. 15:13-14). Христианство ставит учение о смерти в зависимость от учения о грехопадении и спасении, рассматривает смерть как наказание за грех, который является ее источником (см.: Рим. 5:12; 1 Кор. 15:56), телесную смерть — как отделение души от тела, которое возвращается в землю, и полную смерть - как окончательное удаление человека от Бога, лишение его благодати (см.: Рим. 1:32; 8:13; Откр. 2:11; 20:6). Победа над смертью осуществляется в боговоплощении и добровольной смерти, гол-гофской жертве Иисуса Христа (см.: 2 Тим. 1:10), после которой смерть оказывается переходом одних в “воскресение жизни”, других — в “воскресение осуждения” (см.: Ин. 5:29). Смерть как умирание, событие не может отделить от Бога (см.: Ин. 11:25-26; Рим. 8:38-39). Воскресение и вознесение Иисуса Христа на небо рассматривается как предпосылка восхищения и преображения праведников к вечной жизни в Царстве Божием (см.: 1 Кор. 15). Учение о сошествии Иисуса во ад подчеркивает действительность его смерти и победу над властью ада (см.: Еф. 4:8-10; Откр. 1:18). Христианство связывает загробную жизнь с воскресением из мертвых и воздаянием: праведникам — вечной жизнью с Богом в Царстве Божием, раю, а грешникам — удалением от Бога, пребыванием .в аду (см.: Мф. 10:28). Сохраняются и воззрения о пребывании в блаженстве или мучениях душ до воссоединения с воскрешенными телами. Эти представления о промежуточном состоянии души между смертью и воскресением развились в католицизме в догматическое учение о чистилище, с чем не согласны православные и протестанты. Христианское учение о воскресении понимает его не как возврат к земным отношениям. После воскресения, по словам Иисуса Христа, уже не женятся, но “будут, как Ангелы на небесах” (см.: Мк. 12:25). Согласно апостолу Павлу, полное блаженство достигается только после воскресения в новом теле, которое он называет “небесным”, “духовным”, оно в отличие от тела плотского или “душевного” — нетленно и бессмертно (см.: 1 Кор. 15:40, 42-49, 52-54).

Жизнь человека, смыслом которой провозглашается содействие спасению, рассматривается в христианской антропологии подготовкой к вечности, в которой человек спасенный обретает нетленное духовное тело для вечного блаженства в общении с .Богом, а погибший грешник осуждается на вечные мучения. Понимаемая как шаг в эсхатологическое будущее, смерть — средство указать человеку его место в бытии, смысл и цену любого события, подчеркнуть, что все земное стоит в эсхатологической перспективе суда Божия. В христианском понимании человека его духовное начало - дух, душа - осуществляет сакральные функции, связь с Богом, совершает постоянное богослужение, жертвоприношение в храме тела. В литургическом мировосприя-тии человек предстает как воплощенный культ, храм. “...Животное разумное, смертное... плоть, одушевленная душою, имеющей разум и ум”, — формулировал Иоанн Дамаскин воспринятое христианством представление о природе человека. В контексте учения, о том, что душу Бог “сообщил человеку своим вдунове-нием”, образ человека как разумного существа становится указа-нием на бытие Бога, залогом религиозной потребности, свойственной природе человека. “Тобою человек, отличенный честию, как животное разумное, получил в удел мысль о Божестве”, восклицает в своей “Песне Богу” Григорий Богослов. Человек, согласно христианской антропологии, содержит “задаток богосоз-нания”, душа его рассматривается как “христианка по природе”. “Ведение о бытии Божием, — писал Иоанн Дамаскин, — сам Бог насадил в природе каждого”.

Христианская антропология является существенным аспектом религии, провозгласившей воплощение и вочеловечение Бога, предлагающей всечеловеческий союз — завет в Богочеловеке Иисусе Христе, искупившем человеческий грех. Идеал человека предстает в ней как универсальный человек, ориентированный на всемирное братство народов, замысленный и сотворенный общественным, многоличностным существом; все люди рождаются в равном достоинстве, призваны к ревностному труду и обладают Одинаковыми правами на блага жизни. Важнейшая категория бытия для человека как носителя образа и подобия Триединого Бога — любовь всех ко всем, а христианский идеал нравственного совершенствования соответствует врожденному стремлению чело-веческого духа исполнить свое жизненное предназначение. Христианская богословская антропология, будучи теоретическим уровнем религиозного сознания, таким образом ставит и пытается разрешить реальную и важную проблему дисгармонии сущности и существования человека. Сравнение религиозных представлений о происхождении и назначении человека выявляет, сколь широк круг воззрений на его земное и небесное бытие, внутренние и внешние возможности, свободу и долг. Это многообразие взглядов соответствует многосторонности человеческого бытия. Но осмысление противоречия существования и сущности человека, отражение его как исторического, социального существа, творения и творца культуры составляет основное антропологическое содержание религий.

Скачать архив с текстом документа