Русская поэзия серебряного века Вячеслав Иванов
СОДЕРЖАНИЕ: Вячеслав Иванович Иванов, Вячеслав Великолепный, маг, мистагог русского символизма, предмет поклонения множества вероискателей и вероискательниц, непогрешимый судья поэтической эрудиции, любимый герой пародистов, с легкостью издевавшихся над его архаически-возвышенным языком, по возрасту принадлежал к старшим символистам, по духу творчества - к младшим.Русская поэзия серебряного века. Вячеслав Иванов
Вячеслав Иванович Иванов, Вячеслав Великолепный, маг, мистагог русского символизма, предмет поклонения множества вероискателей и вероискательниц, непогрешимый судья поэтической эрудиции, любимый герой пародистов, с легкостью издевавшихся над его архаически-возвышенным языком, по возрасту принадлежал к старшим символистам, по духу творчества - к младшим. Как для Блока и Белого, символизм был для него не литературной школой, а системой мировоззрения, не апофеозом индивидуализма, а основой человеческого единения в духе. У Иванова это учение приобрело наиболее связный и законченный вид. На Дельфийском храме, говорит он в мелопее (сложная многочастная лирическая композиция) Человек, была лаконичная надпись EI, что значит ты еси, с этими словами Бог обращается к человеку, а человек должен обратиться к Богу и ближним, и только после этого он сможет сказать о себе аз есмь, я существую. А существовать - значит творить: человек служит Богу, принося ему в жертву себя самого (Споки; заключительное безмолвствуй - обрядовый возглас при начале жертвоприношений). Всякое истинное творчество символично: мысль поэта восходит от земного предмета к несказуемо-божественной сути (от реального к реальнейшему; поэтому Иванов называл свое учение реалистическим символизмом в отличие от идеалистического, который идеализирует только собственное я), а затем нисходит опять к земному предмету - символу, который должен вызвать в сознании отзвук божественного (Альпийский рог). Из этого понимания вытекает внешний облик поэзии самого Иванова: она говорит о сложном, но эта сложность не искусственна, каждое его стихотворение поддается прозаическому пересказу, и только непременное глубинное религиозное содержание диктует высокий стиль (по образцу греческой архаики в Слоках, немецкой романтики в Кочевниках Красоты, русских духовных стихов в Улове) и высокий иератический язык, насыщенный церковнославянизмами. Новосозданных символов Иванов избегает, предпочитая традиционные античные или библейские; лишь изредка он требует от читателя знаний более экзотических (слоки - форма индийских стихов, Гаутама - имя Будды, рищи - мудрецы-чудотворцы).
Идеал соборного единства и соборного творчества для Иванова - христианство. Предтеча его - греческая религия Диониса, Ветхий Завет язычников (Ницше противопоставлял дионисийство христианству, Вяч. Иванов их сближает). Изучению и реконструкции дионисийства Иванов посвятил всю жизнь: началом были долгие годы учения в Европе (1886-1905), а докторскую диссертацию он защитил только в 1923 г. в Баку. Воплощением дионисийства в своей жизни Иванов считал свою жену, писательницу Л. Д. Зиновьеву-Аннибал, которую называл мэнадой (умерла в 1907 г.: ей посвящен сонет Любовь, из ее романа - эпиграф к Кочевникам Красоты). Почвой для всеобщего внимания к учению и творчеству Иванова была актуальность темы искусство и общественность после 1905 г. Петербургская квартира Вяч. Иванова в 1905-1909 гг. (башня в доме на Таврической улице) стала духовной лабораторией, центром поэтических, философских и религиозных собраний (ивановские среды), в которых Иванов с женой хотели видеть прообраз будущих соборных общин. Соборность проповедовалась и в семейной жизни - памятником этих трудных опытов осталось стихотворение Нищ и светел. На почве соборности произошел и знаменитый раскол в символистах 1907-1908 гг.: Иванов (и Блок) поддержал программу мистического анархизма Г. Чулкова; Брюсов (и Белый) резко выступил против. Первая книга стихов Вяч. Иванова - Кормчие звезды (СПб., 1903) прошла почти незамеченной; вторая - Прозрачность (М., 1904) создала ему имя среди символистов; третья - Сог ardens (Сердце пламенеющее. М., 1911-1912), двухтомный монумент памяти Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, закрепила его признание в литературе; за этим последовал маленький сборник Нежная тайна (СПб., 1912), позднейшие стихи были собраны лишь посмертно. С 1913 г. Иванов живет в Москве, после революции служит в советских культурных учреждениях, в 1920-1924 гг. преподает филологию в Баку. В 1924 г. он уезжает за границу в научную командировку и поселяется в Италии (сохраняя советский паспорт до конца 1930-х годов) - сперва в Павии, потом в Риме. В Риме, перебедствовав вторую мировую войну, он и умер в 1949 г.
Список литературы
Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993.