Салтыков-Щедрин: История одного города
СОДЕРЖАНИЕ: Краткое изложение содержания.Беневоленский Феофилакт Иринархович - градоначальник, сменивший князя Микаладзе. При нем благополучие глуповцев... не только не нарушилось, но получило лишь пущее утверждение, так как Беневоленский фактически устранился от дел. Однако в отличие от Микаладзе он чувствовал непреоборимую наклонность к законодательству и, невзирая на начальственный запрет, тайком издавал законы, впрочем, не слишком обременительные для глуповцев и даже носившие комический характер (Устав о добропорядочном пирогов печении). Подумывал даже о сочинении конституции, хотя при этом уже проявилась его истинно градоначальническая натура: Слово обязанности он сознавал очень ясно, так что мог об этом предмете исписать целые дести бумаги, но права - что такое права? Тем не менее, написанный им Устав о свойственном градоправителю добросердечии содержал крамольные, с точки зрения начальства, пункты: Да памятует градоправитель, что одною строгостью... ни голода людского утолить, ни наготы человеческой одеть не можно. И когда Беневоленский пытался Оправдываться тем, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не были, как при нем, ему отвечали, что правее бы он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек... воздержался. Некоторые детали жизнеописания Беневоленского имеют очевидное сходство с биографией видного деятеля начала царствования Александра I - М.М.Сперанского, чья законотворческая деятельность завершилась опалой и ссылкой. Бородавкнн Василиск Семенович - тип градоначальника, у которого ноги во всякое время готовы были бежать неведомо куда. Вмещал... в себе много крику. В его сочинении Мысли о градоначальническом единомыслии, а также о градоначальничсском единовластии и о прочем отразились не столько даже его идеалы, сколько повседневный обиход сто общения с обывателями, каждый из которых, по его убеждению, всегда в чем-нибудь виноват: Речь должна быть отрывистая, взор обещающий дальнейшие распоряжения, походка неровная, как бы судорожная. И хотя он жаловался, что руки у него связаны, и втихомолку сочинял устав о нестеснении градоначальников законами, на самом деле ничем не стеснялся и, ведя войны за просвещение, ходил на обывателей походом, разоряя дома и слободы. При всей фантастичности отдельных деталей (войско Бородавкина состояло из оловянных солдатиков, лица которых в должный момент наливались кровью), у этих эпизодов была вполне реальная историческая основа: насильственное введение картофеля, начиная еще со времен Екатерины.
В Губернских очерках озорник брезгливо рассуждает о том, как у них (крестьян) все тупо принимается: у нас столько было tracas с этим картофелем! точно мы их в языческую веру обращали. Каковы были хлопоты по обращению в картофельную веру, видно из официального отчета по Вятской губернии, вероятно известного служившему там Салтыкову: Для приведения толпы в некоторое смущение губернатор велел дать залп из 46 ружей. 30 человек были повержены на землю. Больше крестьяне не упорствовали, убедившись, - как сказано в том же документе, - в пользу мер правительства к разведению сего овоща. Сравним с этим сказанное в бородавкинском сочинении: ...Может случиться и так, что толпа, как бы окоченев в своей грубости и закоренелости, коснеет в ожесточении. Тогда надлежит палить. Брудастый Дементий Варламович (Органчик) - глуповский градоначальник. При первом же появлении пересек уйму ямщиков и ошеломил представлявшихся ему чиновников возгласом: Не потерплю! Ограничиваясь и в дальнейшем повторением этой единственной фразы, он поверг всех в ужас. Загадочность поведения Брудастого нашла неожиданное объяснение: у пего в голове был органчик, способный исполнять нетрудные музыкальные пьесы - Раззорю! и Не потерплю!. Отвечая на упреки в преувеличении, Щедрин писал: Ведь не в том дело, что у Брудастого в голове оказался органчик, наигрывавший романсы: Не потерплю! и Раззорю, а в том, что есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами. Есть такие люди или нет? Глуповцы - обитатели города, образ которого впервые появился в начале 1860-х гг. в очерках писателя Глупов и глуповцы и Глуповское распутство, запрещенных цензурой. Глуповцы, как пояснил Щедрин в полемике с критиками книги, это народ исторический, то есть реальный, не идеализированный, люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что природные их свойства обросли массой наносных атомов... Поэтому о действительных свойствах и речи нет, а есть... только о наносных атомах. Эти атомы - пассивность, невежество, начальстволюбие, забитость, легковерие, способность к вспышкам слепой ярости и жестокости - изображены сатириком в крайне гиперболизированном виде. Глуповец - человек, которому с изумительным постоянством долбят голову и который, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления. Проявление же иных свойств имеет для их обладателей самые трагические последствия. Судьбы Ионки Козыря, автора книги Письма к другу о водворении на земле добродетели, дворянского сына Ивашки Фарафонтьева, который был посажен на цепь и умре за хульные слова, что всем-де людям в еде равная потреба... и кто-де ест много, пускай делится с тем, кто ест мало, учителя Липкина и других вольнодумцев составляют глуповский либеральный мартиролог. И только правление Угрюм-Бурчеева привело к тому, что и рядовые глуповцы при всей своей забитости ощутили, что далее дышать в этом воздухе невозможно.
Грустилов Эраст Андреевич - глуповский градоначальник, статский советник. Друг Карамзина (носит имя одного из главных героев его Бедной Лизы). Нежность и чувствительность сердца не мешала ему довольно непринужденно распоряжаться казенною собственностью во время службы провиантмейстером. При этом, взирая на солдат, евших черствый хлеб, Грустин проливал обильные слезы. Не стеснялся он и удовлетворять свое сластолюбие. В описании того, как им затем овладевает покаянное настроение, во многом фальшивое и деланное, есть определенное сходство с биографией Александра I, который в конце жизни впал в мистицизм и потакал крайним мракобесам. Таковы возведение юродивых Парамоши и Яши в ранг философов и расправа с учителем Линкиным, у которого нашли книгу самого невиннейшего содержания. Подобные черты были присущи и царствованию Николая I, когда после европейских революции 1848 г. в Московском университете был отменен курс философии, а логику и психологию читал профессор богословия. Двоекуров Семен Константиныч - статский советник, присланный в Глупов градоначальником после истории с Органчиком и вызванной этим смуты. По иронической аттестации автора, выказывал себя продолжателем того преобразовательного дела, которым ознаменовалось начало восемнадцатого столетия в России. Главным из его преобразований было введение в употребление горчицы и лаврового листа; при этом он розог не жалел. Ходатайствовал об учреждении в Глупове академии - не столько для распространения наук, сколько для их рассмотрения. Послужил вдохновляющим примером для Бородавкина. Дунька-Толстопятая и Матренка-Ноздря - самозванки-градоначальницы из простонародья, участницы глуповского междоусобия. Заявляли, что не раз бывали у прежних градоначальников для лакомства. Бесчинствовали несказанно: сшибали проходящим головы... ели младенцев и т. п. Обезумев от ужаса, глуповцы сначала перебили массу народа, а потом утопили Матренку и осадили Дуньку, которая отчаянно оборонялась, но была заедена клопами. Дю-Шарио Ангел Дорофеевнч - виконт... французский выходец. Отъевшись на должности градоначальника после бродячей эмигрантской жизни, начал болтать и уже не переставал. Убеждении не имел и готов был разделить любое ради лишнего четвертака. Начав как-то объяснять глуповцам права человека, кончил тем, что объяснил права Бурбонов. Но в администрацию не вмешивался, что обещало продлить благополучие глуповцев без конца. Оказался девицею и был выслан за границу. Клемантннка де Бурбон - самозванка. Склонила солдат местной инвалидной команды на свою сторону, поскольку ее отец был где-то градоначальником. После победы над своей предшественницей Палеологовой впала в беспробудное пьянство, была взята в плен новой претенденткой Лядоховской и содержалась в клетке на городской площади на потеху прохожим. Лядоховская Лнеля Алоизиевна (Нелька) - самозванка, основывавшая свои претензии на том, что тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику. Свергла девку Амальку (Штокфиш) и посадила ее в клетку, где уже содержалась Клемантннка де Бурбоп (...к утру на другой день в клетке ничего, кроме смрадных их костей, уже не было! - повествует глуповский летописец). При появлении новых самозванок, Дупыш-Толстопятой и Матренки-Ноздри, под шумок убралась восвояси.
Мнкаладзе Ксаверий Георгиевич - князь, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары, обольстительной наружности и столь охочий до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое и умер от истощения сил. При этом он был из тех немногих градоначальников, при которых глуповцам удалось слегка перевести дух. Застав их в состоянии полного одичания (перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы), изумленный Мнкаладзе счел за благо 1) просвещение и сопряженные с оным экзекуции прекратить и 2) законов не издавать. Благодаря этому жители вскоре приняли человеческий облик. Макаладзе не только сам отличался учтивостью, но и полицейские при нем настолько усовершенствовали свои манеры, что не всякого прохожего хватали за воротник. Разительный контраст между этой более чем скромной деятельностью и очевидными успехами на том мирном пути, по которому чуть-чуть было не пошла глуповская цивилизация при нем, Беневоленском и Прыще, иллюстрирует излюбленную мысль Щедрина о благотворности исчезновения или хотя бы ослабления административного вмешательства в народную жизнь. Палеологова Ираида Лукинична - первая из самозванок, объявившихся после смятения, вызванного историей с Брудастым-Органчиком. Свои претензии основывала на своей исторической фамилии и на том, что ее покойный муж, винный пристав, однажды где-то временно исполнял обязанности градоначальника. Во главе трех солдат инвалидной команды захватила казну и объявила себя градоначальницей. Осажденная следующей претенденткой, Клемантинкой де Бурбон, взорвала себя вместе с казной. В Сказании о шести градоначальницах много деталей, сходных с событиями Смутного времени и дворцовыми переворотами в России XVIII в. Прыщ Иван Пантелеич - подполковник. По его собственным словам, в сражениях не бывал-с, но в парадах закален даже сверх пропорции. Состояния изрядного (Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с), прибыл в Глупов с планом кампании: отдохнуть-с! От всякого вмешательства в обывательские дела отказался, чем привел город к неслыханному по глуповским меркам изобилию: хлеба уродилось столько, что, кроме продажи, осталось даже на собственное употребление. Однако непривычных к благоденствию жителей настораживали некоторые странности в поведении градоначальника (...каждую ночь уходит спать на ледник и т. п.). В конце концов обнаружилось, что у П. фаршированная голова.
Угрюм-Бурчеев - в прошлом прохвост (просторечное искажение слова профос - полковой палач, позднее - парашечник, уборщик нечистот), назначенный глуповскнм градоначальником за преданность: в доказательство своей любви к начальнику отрубил себе палец. В значительной мере прототипом его служил фаворит Павла I, а затем и Александра I Л.А.Аракчеев. Выполняя желание Александра создать военные поселения, он, как сказано в статье энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, повел дело круто, с беспощадною последовательностью, не стесняясь ропотом народа... Кроме угождения воле монаршей и исполнения требований службы, он ничем не стеснялся. Воспользовавшись деталями внешности Аракчеева и частично Николая I, сатирик создал гротескный образ мрачного идиота, столь же гиперболизированный, как и упоминаемый портрет Угрюм-Бурчеева на фоне пустыни, посреди которой стоит острог; сверху, вместо неба, нависла серая солдатская шинель.... Герой имеет обыкновение спать на голой земле, есть сырое лошадиное мясо, часами маршировать в одиночку, подавая самому себе команды, и т. п. В его фигуре и поступках доведены до крайности виртуозность прямолинейности, страсть к нивелляторству (уравнительности), готовность взять в руки топор и, помахивая этим орудием творчества направо и налево, неуклонно идти, куда глаза глядят, черты, существующие в самых разных идеологических обличьях отчетливо тоталитаристского свойства - как современных писателю, так и более поздних. Некоторые картины разрушения старого Глупова при Угрюм-Бурчееве ради возведения нового города, при всей своей фантастичности, кажутся пророческим предупреждением: От зари до зари люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных жилищ, а на ночь укрывались в устроенных на выгоне бараках... Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих се эксплуатации. Однако эта бесстыжесть притязаний дает осечку при попытке мрачного идиота унять реку, озадачившую и оскорбившую сто своим вольным течением. По его приказу ее запрудили, породив у него мечты о своем собственном море и выгодах, которые оно принесет (неожиданно напоминающие фантазии Порфирия Головлева). Однако река вскоре смыла преграду, и это становится символом конечного поражения всякого произвола над жизнью. Набирает силу и возмущение действиями градоначальника, таящееся в человеческих душах. История Угрюм-Бурчеева, а с ней и вся книга, завершается грозной картиной не то ливня, не то смерча, гневно налетевшего на Глупов:раздался треск, и бывший прохвост моментально исчез, словно растаял в воздухе. Остается загадкой, аллегорическая ли это картина сокрушительного народного бунта или катастрофа, ниспосланная самой природой, которой Угрюм-Бурчеев бросил безрассудный вызов, посягнув на извечное, нерукотворное. Обращает на себя внимание то, что на звучавшую с напыщенной торжественностью фразу о начале схватки Угрюм-Бурчеева с рекой: Борьба с природой восприяла начало - откликается чеканный финал главы, звучащий как апокалипсический итог градоначальнических деяний: История прекратила течение свое. Фердыщенко Петр Петрович - бригадир, бывший денщик князя Потемкина. Сначала глуповцы при его правлении свет узрили, поскольку Фердыщенко по своей простоте целых шесть лет ни во что не вмешивался. Однако потом сделался деятелен и вошел во вкус, беззастенчиво утоляя свои алчность и любострастие. С недовольством же глуповцев, вызванным голодом и пожарами, справлялся, выпрашивая у начальства вместо хлеба воинскую команду. Его путешествия из конца в конец по городскому выгону в сумасбродной надежде, что от этого утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветет скотоводство, объявятся пути сообщения, - это злая пародия на торжественные поездки но стране царя и других высоких особ (начиная со знаменитого путешествия Екатерины II в Крым, когда на ее пути возводились декоративные деревни, получившие прозвище потемкинских).